Короткий роман с некрасивой девушкой

Как ее звали? Кажется, я уже забыл имя моей первой нерусскоязычной девушки в Израиле. За все годы жизни в стране таких было не так уж и много. С местными девушками у меня не срасталось – сначала не было денег и уверенности в себе, потом было не интересно и не было точек пересечения, дальше я был уже не один… Да и я всегда предпочитал русскоязычных девушек, близких мне по менталитету, более женственных и ухоженных, чем израильтянки.

Так как же ее звали? Авигайль? Авиталь? Или Оснат? Не помню, пусть Оснат.

Мы познакомились случайно. Она была подружкой моей соседки по съемной квартире, Ирис. Ирис была высокая, не по-израильски болезненно-белая с красными пятнами прыщей на неухоженной коже лица и копной длинных, желтых по-шведски волос. С другом я смеялся над ней – женская версия Франкенштейна. С Ирис мы вместе учились на юридическом факультете, она снимала трехкомнатную квартиру в Нешере, ее напарница вышла замуж и съехала, и теперь Ирис искала вместо нее другого компаньона. А я работал как подорванный весь второй курс в университете, чего-то подзаработал и накопил, купил свою первую машину и уже мог позволить себе переехать из общежития и снять комнату.

Ирис училась в университете еще хуже меня, раз в два дня уходила подрабатывать в колл-центр электрической компании, куда ее устроили по протекции. В нерабочее время Ирис иногда приводила домой парней, но никто из них не задерживался дольше нескольких ночей. Потом Ирис проводила недели подряд в депрессии, запертая в своей комнате с попкорном, мороженым, чаем, остывавшим в большой уродливой (такой надутой) зеленой чашке, сигаретами и сериалами, которые она записывала на видео. Протянутый из гостиной кабель домашнего телефона в эти дни надолго заныривал под дверь комнаты Ирис – оттуда, залечивая душевные травмы, она часами говорила с подругами. По инициативе самой Ирис мы договорились, что между нами не будет ничего романтического. Я Ирис точно не хотел, и для меня это само собой подразумевалось, но ей было чрезвычайно важно – видимо, переживала, что буду претендовать на ее внимание. Дружеские отношения мы иногда поддерживали «на нейтральном поле» в гостиной; в комнатушке Ирис, с постоянно разобранной постелью темно-синего или бордового цвета, с разбросанными подушками и полными пепельницами на полу, я чувствовал себя неуютно. В гостиной мы сидели на пуфах и общались, разглядывая панорамный вид мерцающих тысячами огней нефтеперерабатывающих заводов в Хайфском заливе. Обычно такие посиделки означали, что у Ирис налаживаются отношения с каким-то новым парнем или в целях восстановления отношений планируется новый заход на одного из бэушных.