Громкие дела

О ряде наиболее громких дел, в которых Керенский принимал участие, и их результатах А. Ф. Керенский вспоминает в своих мемуарах39.

Дело об экспроприации миасского казачества на юге Урала. Об этом деле Керенский пишет так: «Дело рассматривал военный трибунал в Златоусте. Как обычно, председательствовал генерал с юридическим образованием, выпускник Военно-юридической академии. В состав суда входили четыре полковника, однако на сей раз они не подверглись давлению извне. Все обвиняемые – молодые люди, члены большевистской группы социал-демократов во главе с Алексеевым, выходцем из богатой уфимской купеческой семьи. Нам удалось доказать несостоятельность обвинения, и судья оправдал некоторых из обвиняемых… В специальном отделе по политическим делам судебной палаты приговоры утверждались большинством голосов судей, назначавшихся по рекомендации министра юстиции И. Г. Щегловитова. В частной беседе со мной председатель Санкт-Петербургской судебной палаты Н. С. Крашенинников весьма красочно живописал настроения этих судей. „Надеюсь, вы понимаете, что на всех этих политических процессах не делается и видимости служения истине. Они – отражение ожесточенной политической борьбы. То, что ваши клиенты принимают за справедливость, для меня – уголовное преступление“»40. Впоследствии Керенский, руководствуясь своим опытом и наблюдениями в период заграничной ссылки, делает немаловажный вывод: «там, где замешана политика, беспристрастность невозможна. Когда идет жестокая политическая борьба, ни один судья, по своей человеческой натуре, не может сохранить независимость суждений»41.

Дело Союза учителей Санкт-Петербурга. Обвиняемым инкриминировались антиправительственные заявления, содержавшиеся в их петициях, направленных в Сенат, хотя петиции были поданы, казалось бы, в соответствии с положениями Указа Императора от 18.02.1905, призывающего всех частных лиц, организации и группы вносить предложения о реформах и сообщать о недостатках в деятельности правительства. Однако по делу Союза учителей все перевернули с ног на голову, и стало очевидным, что данный Указ был не менее, чем ловушкой для тех, кто его принял за чистую монету. Приговор по делу был достаточно мягким, в ноябре 1907 года смягчен в суде апелляционной инстанции. Многие учителя были оправданы, однако на работе не восстановлен никто.

22 декабря 1909 года Александр Керенский становится присяжным поверенным округа Санкт-Петербургской судебной палаты42.

В 1910 году Керенский – главный защитник на процессе туркестанской организации социалистов-революционеров, обвиняемых в антиправительственных вооруженных акциях. К суду было привлечено 55 человек, половине из которых, в том числе трем женщинам, были предъявлены обвинения, предполагающие смертную казнь. Процесс для эсеров прошел достаточно благополучно. Керенскому и еще двум адвокатам удалось не допустить вынесения смертных приговоров.

В 1912 году Керенский защищает на судебном процессе в Санкт-Петербурге членов армянской партии «Дашнакцутюн» – всего 14543 обвиняемых – деятелей «Восточного бюро» партии, и лиц, «симпатизирующих идеям партии». Дело партии «Дашнакцутюн» рассматривалось в Особом присутствии Правительствующего Сената. 20.01.1912 закончилось оглашение обвинительного заключения, а 21.01.1912 начался допрос свидетелей, и защите удалось доказать ложность большей части свидетельских показаний. В середине марта был объявлен приговор, согласно которому 9544 человек Сенат оправдал, 4745 обвиняемых получили тюремное заключение или ссылку в Сибирь и только трое46 были приговорены к каторжным работам.

В апреле 1912 года Керенский участвует в деле о расстреле 04.04.1912 рабочих на золотых приисках («Ленский расстрел»). Царской полицией расстреляна мирная демонстрация рабочих, в результате чего погибло 300 человек. Керенскому удается доказать, что митинг рабочих был мирным, а полицейские стреляли в безоружную толпу. Это был первый в истории случай, когда начальника полиции, отдавшего приказ расстрелять рабочих, посадили в тюрьму. После этого дела Керенского называли не иначе, как «рыцарем революции»47.

Керенский выступает на Московском государственном совещании. Рисунок Ю. К. Арцыбушева