Версии

Итак.

Почему так подозрительно беззаботно вел себя Джон Миллз?

Что на самом деле спасло раненого Алека Смита?

И, наконец, почему полинезийцы не напали на Неда Янга?

Споры вокруг этих загадок не утихают долгие годы. О Резне на Питкэрне написаны сотни научных трудов и десятки художественных произведений. Их авторы старательно пытаются восстановить утерянные звенья в цепи причинно-следственных связей. И хоть идеально стройную версию тех событий логически выстроить пока не удается, тем не менее, из множества предположений и догадок сегодня складываются две основных гипотезы.

Первая.

Мятеж на Питкэрне задумал тот, кто не только никак не пострадал, но и в результате остался в выигрыше. Единственный из мужчин, в кого ни разу не выстрелили. С чьей головы, образно говоря, не упал ни один волос. О чьем поведении в День Резни известно меньше всего. Кто, в конце концов, забрал себе самые лучшие «куски добычи»: как минимум еще одну красавицу-вахину и чужой участок с домом.

Эдвард «Нед» Янг.

Ему ничего не стоило подбить полинезийцев на вероломное нападение на белых. По каким-то причинам с ним в сговоре был и Миллз.

Зачем им это было нужно? Уничтожив своих товарищей по «Баунти», остаться вдвоем среди полинезийцев? Стать единственными и полноправными «королями» острова? Устроить себе гарем? Допустим, что так.

Для атаки выбрали весьма удобный момент. Но с самого начала ситуация вышла из-под контроля. Полинезийцы стали убивать всех подряд, в том числе и Миллза. Его прикончили в кровавом кураже, по инерции? Или у полинезийцев был свой план, отличный от замысла Янга – перебить всех белых?

В этом случае Янг, узнав о смерти своего сообщника, должен был заподозрить «охотников на свиней» в двойной игре. И принять меры.

Какие? Что он мог предпринять в одиночку против обезумевшей четверки? Или у него все же были какие-то таинственные рычаги воздействия на них?

Троим, самым опасным британцам – Маккою, Куинталу и Смиту – удалось скрыться. Замысел рушился на глазах. В одночасье расправиться с белыми не получилось, и поселению грозило долгое кровопролитное противостояние. Эти трое, а также женщины острова неизбежно догадались бы о роли Янга в заговоре и, разумеется, никогда не простили бы ему этой чудовищной подлости.

И тогда у Янга возник план Б. Пока не поздно, прекратить войну, выступить этаким «миротворцем», а потом, когда станет ясно, кто сильнее – полинезийцы или белые, встать на сторону сильного.

И, поэтому, когда «охотники на свиней» стали убивать Смита, возможно, это именно он, Нед Янг стал той силой, которая вмешалась и спасла Алеку жизнь. Не исключено, что никто иной, как Янг вовремя появился там и приказал полинезийцам оставить Смита в покое.

Предположим. Но почему в этом случае предания острова об этом умалчивают? Ведь подобный поступок, несомненно, выглядел бы подвигом, и Янг вошел бы в легенду как герой, остановивший расправу.

Однако о его поведении в те дни не известно ровным счетом ничего…

Значит ли это, что все в действительности было не так?

Дальше. Активно участвуя в дележе добычи вместе с полинезийцами (для отвода глаз?), Янг на самом деле видит, как возненавидели вахины убийц своих мужей. Нынешние «хозяева» острова в явном меньшинстве. И он принимает решение: раз захватить власть при помощи туземцев не вышло, надо перевернуть ситуацию и достичь своей цели другим путем. Для этого для начала нужно помириться с реальной силой – Куинталом и Маккоем. Необходимо вернуть их доверие.

Как?

Очень просто – перебить всех полинезийцев.

Так он хитроумными интригами приводит в действие второй заговор, прямо противоположный первому. И очень скоро с «охотниками на свиней» покончено раз и навсегда. Янг даже не гнушается собственноручно застрелить последнего туземца.

И вот Куинтал и Маккой возвращаются в поселок. Мир худо-бедно восстановлен, а сам Янг вне подозрений. И ему, между прочим, достается вожделенный кусок добычи – вдова Кристиана, красавица Изабелла, а также его дом и участок.

Итак, за всеми кровавыми событиями на Питкэрне стоял Нед Янг? Если эта гипотеза верна, то перед нами вырастает фигура страшного человека. Абсолютно беспринципного, хитрого, умного и коварного. Завистливого и злопамятного. Многие считают его «серым кардиналом» мятежа на «Баунти», исподтишка подтолкнувшим Флетчера Кристиана захватить корабль. Неужели и мятеж на Питкэрне затеял тоже он?

Что мы знаем о нем?

Эдвард Янг родился на одном из тропических островов Карибского моря, в британской вест-индской колонии Сент-Киттс. По одной из версий он был незаконнорожденным сыном влиятельного английского вельможи. Его матерью, скорее всего, была черная рабыня. От нее он унаследовал темный цвет кожи и характерный разрез глаз. Не исключено, что с самого детства его обзывали «бастардом», «негром». Как знать, может быть, именно это и сформировало его скрытный характер?

Юноша воспитывался на Острове Мэн, где, возможно, познакомился с Флетчером Кристианом. Известно, что Янг попал на «Баунти» благодаря хлопотам Данкана Кемпбелла, близкого родственника Блая. 21-летний Янг стал одним из шести гардемаринов на судне.

Есть все основания полагать, что у Янга были проблемы со здоровьем.

Блай упоминает о том, что Янг выглядел неважно и что у него «…отсутствуют несколько передних зубов, а оставшиеся зубы все гнилые…». Беззубый, болезненный мулат сомнительного происхождения, он явно выделялся на фоне остальных гардемаринов – розовощеких юношей из респектабельных семей. Вероятно, над ним тайно посмеивались. Лишь один человек – Флетчер Кристиан – относился к нему по-дружески.

Должно быть, именно поэтому Янг стал единственным младшим офицером, кто открыто примкнул к мятежу. Мало того, существует версия, что, видя, как Блай издевается над Кристианом, Янг что-то нашептал своему товарищу – и на корабле вспыхнул бунт. Многие исследователи считают, что именно Нед Янг не только «чиркнул спичкой у пороховой бочки», но и был тайным вдохновителем мятежа.

Ведь он всю свою жизнь был изгоем: чужим для своих родителей, чужим среди своих товарищей… Только на Таити он почувствовал себя «своим» – его обожали таитянские девушки, его уважали таитянские мужчины. Смуглый по природе, там, на Таити, он словно стал одним из туземцев. И возвращаться в Англию ему очень не хотелось.

А на Питкэрне у него появился шанс стать не просто своим, но – первым среди своих. Главным. Возможно, он чувствовал, что жить ему осталось недолго: какая-то болезнь легких мучила его все сильнее и сильнее, и нужно было спешить. Пока не поздно, взять от жизни по максимуму. Так обреченные больные раком перед смертью пускаются во все тяжкие.

И Янг решил захватить власть на острове. Стать единоличным его правителем, «королем». Тем, кем он никогда бы не стал на берегах Туманного Альбиона. И ради этого он пошел на заговор и предательство…

Впрочем, это всего лишь гипотеза. Никаких достоверных доказательств вины Янга в Резне на Питкэрне нет…

…А что, если все было не совсем так?

Гипотеза вторая.

Не было никакого «серого кардинала». И Янг здесь ни при чем. Он и понятия не имел, что замыслили полинезийцы. Ему просто повезло – ведь его дом располагался в дальнем краю поселка, и «охотники на свиней» не успели до него добраться.

И Миллз тоже ничего не знал. Он – на самом деле – простодушно верил, что все обойдется. И поплатился за это.

Маккой спасся благодаря своей ловкости и силе. Куинтал – благодаря своему чутью. А вот что – или кто – спас Смита?

И вот тут на сцену вступает еще одна сила, до сих пор остававшаяся в тени.

Женщины.

А что, если это именно они, прелестные вахины, узнав о кровавой резне, учиненной полинезийцами, дружно стали на защиту острова?

В тот день они были далеко, на противоположном, северо-западном берегу Питкэрна. Десять молодых красавиц как всегда разделили свои обязанности: кто-то собирал птичьи яйца, кто-то присматривал за детьми. Если бы они знали, что задумали их земляки – можно не сомневаться: они ни за что не оставили бы поселок и не дали бы своих белых мужей в обиду. Да и сами полинезийцы, надо думать, не решились бы напасть в присутствии женщин.

Затем по какой-то причине Теваруа, жене Куинтала, понадобилось домой. Может быть, она что-то забыла? Или ее шестое женское чувство подсказало ей, что надо возвращаться раньше времени?

Так или иначе, Теваруа узнает о случившемся первая. Она стремглав бежит назад, к женщинам, мимоходом предупреждая Алека Смита, и тот успевает скрыться от «охотников на свиней». По сути, Теваруа спасла ему жизнь.

А дальше… Можно себе представить, как восприняли ее вести остальные вахины. В мгновение ока они превращаются в грозных фурий и бесстрашно бегут выручать оставшихся в живых белых мужчин.

Но пятеро уже убито, а трое убежали в лес. Остается один Нед Янг, и полинезийцы пока не успели атаковать его. Возможно, ему удалось спрятаться. Женщины находят его целым и невредимым и берут под свою защиту.

Четверо вооруженных «охотников на свиней» против десяти женщин. Вахины прекрасно понимают, насколько опасны сейчас эти четверо. И вступать с ними в открытый конфликт нельзя. Рано.

И тогда наши красавицы, дабы усыпить бдительность «победителей», соглашаются стать их женами. Янг и раненый Смит, разумеется, тайно на их стороне: оба притворяются лояльными к новым хозяевам жизни и активно участвуют в дележе добычи. Но стоило только полинезийцам расслабиться, как пришел их конец. Возможно, что конфликт между Теимуа и Манарии был спровоцирован нарочно. Не исключено, что юная Сюзанна, используя свои женские чары, сама столкнула лбами двух новоиспеченных «женихов». В результате оба были убиты.

А затем все та же Сюзанна собственноручно расправилась с Титахити. И, после того, как ее муж Янг застрелил последнего из «охотников на свиней», Ниау, на острове воцарился мир.

Получается, что ни кто иной, как именно они, полинезийские женщины, стали вершителями правосудия. Десять молодых красавиц, пятеро из которых уже стали матерями, подобно неведомым им героиням древнегреческой «Лисистраты», решили исход войны между мужчинами.

Надо сказать, что роль женщин в жизни на Питкэрне часто недооценивалась. Летопись первых лет острова многие представляют как историю противостояния мужчин. Между тем на Питкэрне, как и в любом полинезийском обществе, прелестные вахины представляли вполне реальную самостоятельную силу. И время еще покажет, на что будут способны жен мятежников и матери их детей…

…Девяносто третий год восемнадцатого столетия войдет в историю как один из самых жестоких. Волна кровопролития, прокатившаяся по планете, захлестнула и незаметную точку на карте Тихого Океана. В те дни, когда весь цивилизованный мир ждал новостей из недавно казнившей своего короля революционной Франции, в крохотном независимом «государстве» на забытом богом островке по ту сторону Земного шара произошла своя кровавая революция. И через пару недель после того, как французы приняли новый революционный календарь, вместо привычных названий месяцев введя «термидоры», «жерминали» и «брюмеры», 3 октября 1793 года на Питкэрне тоже наступило новое время.