Попытка анализа

Даже на первый взгляд, «невооруженным глазом» заметно, что Легенда о Резне полна загадок и противоречий. Что здесь правда, а что – вымысел? Какие перечисленные события можно считать неоспоримыми историческими фактами, а какие – лишь фольклорными напластованиями?

Сейчас установить это трудно. Практически невозможно. Давно умерли свидетели и участники тех страшных дел, и со временем предание обросло всевозможными слухами и истолкованиями.

Ведь в основе предания о Резне – рассказы всего двух непосредственных участников. Это, во-первых, Джон Адамс, он же Александр Смит, и, во-вторых, Теехутеатуаоноа, она же Дженни.

Историю Адамса записывали с его слов трижды: в 1808 году – капитан Фолджер, открывший поселение на Питкэрне, в 1814 году – капитаны Пайпон и Стэйнс, и в 1825 году – капитан Бичи.

Надо сказать, что все три версии Адамса существенно отличаются одна от другой. Это понятно: старый мятежник, опасаясь наказания, поначалу путал следы и представлял все события в выгодном для себя свете. И, лишь когда стало окончательно ясно, что Англия простила своего блудного сына, Адамс позволил себе чуть больше приоткрыть тайну.

Так что наиболее правдоподобной ученые считают последнюю, третью версию Адамса – 1825 года.

А что же Дженни?

Она покинула Питкэрн в 1817 году, когда американское судно «Султан» перевезло ее на Таити. Сохранились три ее свидетельства. Первое было опубликовано анонимным автором в австралийской «Сидней Газетт» 17 июля 1819 года. Второе в пересказе капитана Питера Диллона появилось в индийской «Бенгал Хуркару» 2 октября 1826 года. И, наконец, третьим ее «интервьюировал» знаменитый русский мореплаватель Отто фон Коцебу – его замечательная книга «Новое путешествие вокруг света в 1823—1826 годах» вышла в свет на немецком языке в 1830-м12.

Записанные рассказы Дженни, конечно, тоже не повторяются слово в слово, но все же разночтений в них гораздо меньше, чем в историях Адамса. Лукавить ей было ни к чему.

Итак, в основе Легенды о Резне – воспоминания Адамса и Дженни. Но со временем эти материалы дополнялись как многочисленными догадками и гипотезами ученых, так и семейными преданиями питкэрнцев. Островитяне свято и бережно хранят свою историю и передают ее из уст в уста.

И не доверять этой народной памяти нельзя.

Поэтому будем считать, что все, о чем рассказывается в традиционной версии Легенды – правда.

Долгие годы исследователи по крупицам собирали все доступные сведения и сопоставляли все возможные версии Мятежа на Питкэрне. И сегодня, спустя 200 с лишним лет, частично удалось восстановить реальную хронику тех дней. И, хоть остается еще очень много вопросов, тем не менее, мы можем подробно представить себе картину происходившего.

Попытаемся же прокрутить ленту назад и, как при замедленном просмотре, с паузами и остановками, еще раз повнимательнее вглядеться в «кадры» той кровавой хроники. Чтобы попробовать разобраться: что, собственно говоря, произошло больше двух столетий назад на забытом богом клочке суши посреди огромного океана.

Что там случилось на самом деле? Почему все происходило так, как гласит легенда? Как можно объяснить все логические нестыковки и противоречия тех дней? Кто в действительности затеял мятеж на Питкэрне?

Итак, к 20 сентября 1793 года расклад был такой. На островке площадью две квадратных мили живут 29 человек. Шестеро маленьких детей (старшей из которых, Салли, – четыре годика) и двадцать три взрослых: 9 бывших мятежников с «Баунти», 4 полинезийца и 10 женщин-полинезиек. Мужчины-полинезийцы на правах слуг, а между белыми хозяевами явный раскол. Классическая «революционная ситуация»? Верхи не могут, низы не хотят?

Чаша терпения угнетенных переполняется и выплескивается вооруженным восстанием против угнетателей. Пока все как по Марксу. Воспользовавшись разобщением в рядах белых и отсутствием женщин, полинезийцы начинают свою «охоту на свиней».

Погруженные в свои внутренние распри, господа прозевали бунт рабов. Точнее, не просто бунт, а заговор. То, что выступление полинезийцев не было стихийным, очевидно. Резня была спланирована.

Кем? Самими полинезийцами? Или…

Или за всем этим стоял кто-то еще? Был ли у «проклятьем заклейменных» свой вождь? Свой тайный лидер?

И в чем, все-таки, состоял план полинезийцев? Какова была его конечная цель? Перебить всех белых, поделить женщин между собой и воцариться на острове? Или все же кое-кого пощадить?

Пока оставим эти вопросы без ответа и продолжим анализ событий в хронологическом порядке.

Поначалу все идет как по маслу. Теимуа и Ниау незаметно крадут оружие и скрываются в горах, никто из белых и не спохватился. 20-го утром Титахити – в прошлой жизни сын тубуайского вождя, а ныне бесправный батрак – хитростью завладевает еще одним мушкетом и присоединяется к беглецам.

Теперь у них целых три мушкета, а ненавистные белые сейчас копаются в своих грядках далеко друг от друга. Лучшего случая нельзя и придумать.

Перебить их по одиночке!

Первая жертва – Уильямс – дается легко.

Полинезийцы решительно выходят из леса и окружают кузнеца. Он не успевает ничего предпринять – ни убежать, ни позвать на помощь. Все происходит за считанные секунды.

Раздается выстрел, и Уильямс падает замертво.

Кто именно нажал на спусковой крючок – неизвестно. Может, это был Титахити, у которого с Уильямсом были свои личные счеты? Ведь именно из-за истерик «француза» больше двух лет назад у полинезийцев стали отбирать их женщин. И жена Титахити – Тинафанаеа – ушла к другому. К еще более ненавистному Алеку Смиту.

Ничего, в свое время доберемся и до него. А пока – смерть Уильямсу.

Покойный Тараро, у которого кузнец забрал жену Нэнси, отомщен.

Первый из мятежников убит.

Кто следующий? Сосед Уильямса – Миллз?

Но тут полинезийцы сталкиваются с проблемой.

Выясняется, что сегодня Миллз и Маккой работают вместе. И главная убойная сила заговорщиков – Манарии – пока в их лапах.

Что делать? Для начала надо вызволить таитянина.

Нехитрая уловка со «свиньей» – Титахити просит белых отпустить Манарии помочь притащить убитое животное – и Манарии в результате примыкает к восставшим. Миллз беспрепятственно отпускает своего батрака. Неужели шотландец поверил Титахити и ничего не заподозрил?

Ведь, как знать, если бы Миллз и Маккой уже в этот момент остановили полинезийцев, то, возможно, последующей кровавой цепочки убийств удалось бы избежать.

Но этого не произошло. Проявив непонятную беспечность, шотландцы преспокойно продолжают работать на грядках вдвоем.

Итак, заговорщики в полном составе. Теперь нужно как-то отделить Маккоя от Миллза. И полинезийцы по ходу дела совершенствуют свой план.

Кому-то из них (уж не вновь ли прибывшему Манарии?) приходит в голову «разбить врага на его территории» – устроить засаду Маккою в его же доме. Отличная идея, но для этого «охотникам на свиней» надо незаметно обогнуть плантацию Миллза и – пересечь участок Флетчера Кристиана.

Так на пути заговорщиков оказывается дом главного из белых.

Когда-то полинезийцы любили его. Тетриано (так Кристиана называли таитяне) не был похож на остальных белых, которых им доводилось видеть. Он был честный и справедливый. Четыре года назад они добровольно поплыли с ним на большом корабле на поиски новой родины. Но потом, уже на острове, жизнь превратилась для полинезийцев в сплошное унижение.

Это из-за него, Кристиана, они оказались здесь, вдали от родных берегов. На этом проклятом острове их лишили женщин и превратил в рабов. И во всем виноват этот главный белый.

Смерть Кристиану!

Он один, выкорчевывает пни. В его руках мотыга, и полинезийцы не решаются подойти вплотную. Они стреляют в него из-за кустов и попадают в спину. Кристиан вскрикивает «Oh, dear!..» и падает на землю. Заговорщики тут же подбегают к нему и, пока он не успел позвать на помощь, добивают: хватают его мотыгу и беспощадно разбивают ему голову.

Выстрел и вскрик слышат Миллз с Маккоем. В это трудно поверить, но они опять не поняли, что происходит. Маккой было насторожился, но Миллз успокаивает своего приятеля и переводит все в шутку: не волнуйся, мол, это Грот-мачта зовет детей на обед.

Должно быть, после этих слов оба расхохотались: на дворе раннее утро, и до обеда еще далеко. И, как ни в чем не бывало, шотландцы продолжили свою работу.

По острову свободно разгуливают вооруженные полинезийцы, уже прозвучало два выстрела, а Миллз с Маккоем по-прежнему не воспринимают это всерьез.

Что это? Обыкновенная беспечность?

Вскоре снова появляется Титахити. Один, без обещанной свиньи, без Манарии и без мушкета. Совсем не с той стороны, куда ушел в первый раз. Всем своим видом изображая ужас, он сообщает, что заметил, как сбежавшие Теимуа и Ниау пробрались в дом Маккоя и хозяйничают там.

Не самая изобретательная ложь, но Маккой клюнул и заглотил наживку. Он бросает работу и со всех ног бежит на свой участок.

Почему белые так легко дали себя одурачить? Почему Миллз остался на месте и не пошел вместе со своим другом Маккоем?

Провокация удалась на славу: шотландцы разъединены, и Маккой сам торопится в ловушку.

Теимуа и Ниау поджидают его в доме, а Манарии подстраховывает их за углом. Казалось бы, Маккой обречен: он безоружен, и против него трое таитян с мушкетами. Но шотландцу повезло.

Когда он врывается в хижину, Ниау и Теимуа почти одновременно стреляют в него практически в упор. Но оба промахиваются, и пули пролетают мимо. Мгновенно оценив обстановку, Маккой буквально выпрыгивает из дома и тут же попадает в руки Манарии.

У таитянина мушкет, но он предпочитает действовать наверняка: набрасывается на шотландца со спины. Только не учел Манарии, что в рукопашном бою Маккою, опытному матросу-драчуну, равных нет. Тем более, что сейчас он взбешен до крайности. Короткая схватка, и таитянин летит в загон для свиней.

Пока он выбирается оттуда, а Теимуа и Ниау перезаряжают мушкеты, Маккой уже далеко. Он бежит обратно к Миллзу, чтобы предупредить друга о смертельной опасности.

Но Миллз упорно – в четвертый раз за это утро! – отказывается верить в происходящее.

В то, что таитяне коварно напали на Маккоя в его же собственном доме и чуть не убили, а теперь гонятся за ним по пятам и вот-вот будут здесь! На это Миллз невозмутимо отвечает, что Манарии предан ему, и пальцем не тронет своего хозяина.

Маккой поражен, но уговаривать ему некогда. Надо спасаться, звать на помощь, бить тревогу. Он машет рукой и убегает один.

А Миллз опять остается на месте.

Что это? Исключительное легкомыслие, если не сказать больше – тупость? Или – нечто совсем иное, прямо противоположное? Чем можно объяснить эту крайне подозрительную беспечность Миллза?

Сначала он пропускает мимо ушей первый выстрел, убивший Уильямса. Затем легко дает уйти своему рабу Манарии вместе с Титахити. Потом эта «шутка» про голос Грот-мачты, зовущий детей на обед. Потом – непонятная пассивная реакция на известие Титахити о том, что таитяне грабят дом Маккоя. И, наконец, полное бездействие, когда становится очевидно: полинезийцы атаковали Маккоя и надо спасаться, пока не поздно.

Или Миллз просто-напросто был непроходимо туп?

Надо сказать, что эта странная беззаботность шотландца дала повод некоторым исследователям заподозрить его не в чем ином, как в сговоре с полинезийцами. К примеру, Тревор Луммис в своей замечательной книге «Остров Питкэрн. Жизнь и смерть в раю»13 прямо выдвигает гипотезу: Миллз был в курсе того, что замышляли «охотники на свиней». Возможно ли, что бывший помощник канонира на «Баунти» знал о предстоящем нападении – и не просто знал, а еще был уверен, что его не тронут – и потому вел себя столь беспечно?

Если это так, то перед нами неразрешимая загадка. Как мог немолодой шотландец пойти на сговор с туземцами? Что побудило его предать своих товарищей?

Впрочем, даже если это правда, и Миллз был убежден в своей безопасности, это ему не помогло.

Его убьют следующим, третьим по счету.

Таитяне, обозленные неудачей с Маккоем, врываются на участок Миллза и обступают незадачливого шотландца. Должно быть, Миллз не без изумления обнаружил, что Титахити, который так искусно изображал преданность, на самом деле оказался подлым предателем. А его «верный» батрак Манарии готов немедленно расквитаться с хозяином за все унижения. Самый старший из питкэрнцев, 44-летний Миллз оказался один против четверых молодых, вооруженных и жаждущих крови врагов.

Без долгих церемоний полинезийцы выстрелили. Истекающий кровью Миллз добежал до своего дома, но тут его без особого труда настигли. И топором размозжили ему череп.

Тем временем Маккой бежит к Кристиану. Неподалеку от дома шотландец обнаруживает изуродованный труп своего бывшего предводителя, и, наверное, только здесь до него доходит весь ужас происходящего.

Не было никакой убитой свиньи, и Грот-мачта не звала детей к обеду.

Это полинезийцы стреляли в белых.

Словно в подтверждение своих догадок Маккой слышит еще один выстрел – со стороны плантации Миллза. Это значит, что таитяне добрались и до него. Сколько человек уже убито, Маккой не знал, но понял, что надо спасаться.

Потрясенный, он бежит дальше, не додумавшись зайти в дом Кристиана и захватить с собой его оружие. Продираясь сквозь заросли, он мчится к своему лучшему другу – Мэттью Куинталу.

И на полпути сталкивается с ним нос к носу.

Своим поистине звериным чутьем Куинтал уловил: что-то не так на острове. Отдаленные выстрелы напугали его не на шутку, и он, вооружившись двумя мушкетами, «огородами» пробирается на восток, туда, где над делянками его друзей кружат потревоженные птицы. Его закадычный приятель Маккой, задыхаясь от бега, рассказывает страшные вещи. Нападение «черных»! Кристиан убит, и Миллз, видимо, тоже. Сам Маккой спасся чудом. Что с остальными – неясно, возможно, Уильямса, Мартина и Брауна также уже нет в живых.

Впервые в истории поселения полинезиец поднял руку на белого. И уже есть первые жертвы.

Что они задумали? Перебить всех англичан? И заодно их детей? А что будет с женщинами? И что теперь делать им двоим, Куинталу и Маккою? Бежать, бить тревогу и объединяться с оставшимися в живых? Или пока не поздно спрятаться в лес от греха подальше?

Совещание было коротким. Куинтал и Маккой выбирают второе. Они не бросаются за подмогой к Смиту и Янгу и не решаются вступить в открытый бой с «индейцами». Куинтал лишь велит своей жене, Теваруа (она как раз вернулась), предупредить остальных о смертельной опасности. И после этого корнуоллец с шотландцем скрываются в горах.

Как знать, преодолей они тогда свою личную неприязнь к Янгу и Смиту, может быть, все сложилось в тот день иначе. У них был реальный шанс, забыв прежние неурядицы, объединиться и всем вместе дать отпор полинезийцам.

Но этого не случилось. Опьяненные кровью, взбунтовавшиеся «рабы» беспрепятственно продолжили расправу.

Настала очередь Айзека Мартина и Уильяма Брауна. Их дома располагались по соседству, и четверка полинезийцев разделилась: Титахити и Ниау пошли убивать Мартина, а Манарии и Теимуа (у них уже был опыт успешного «сотрудничества»; два с половиной года назад они цинично расправились с тубуайцем Охой) – Брауна. Легкость, с которой заговорщики до этого прикончили троих британцев, только распаляла их жажду мести. Неувязка вышла лишь с Маккоем, но хилый американец и болезненный садовник явно уступали злобному шотландцу в силе и ловкости.

Мартин видит приближающихся вооруженных полинезийцев – своего раба Титахити и беглеца Ниау – и догадывается, что дело плохо.

Дальше происходит короткий диалог, прозвучавший как приговор:

– Знаешь, что мы сегодня делаем?

– Нет.

– Убиваем свиней!

Эта «шутка», несомненно, исходила от Титахити. Ведь ему так легко удалось провести этих белых глупой уловкой со свиньей. Сначала он, благодаря этому вымышленному животному, перехитрил Мартина и беспрепятственно завладел его мушкетом. А потом, сославшись на ту же свинью, вызволил Манарии из лап Миллза и Маккоя.

Эти белые, должно быть, так и не догадались, что, на самом-то деле, «охота на свиней» – охота на них самих.

Наверное, Титахити доставило особое удовольствие выстрелить в живот своему хозяину, Мартину. Американец, истекая кровью, бежит к дому Брауна, и полинезийцы травят его, как раненую свинью. Звучит еще один выстрел, и Мартин падает, как подкошенный. А затем его приканчивают по уже отработанной схеме – разбивают голову железным ломом.

Следующим, пятым по счету суждено было погибнуть бывшему садовнику, безмолвному и тихому Уильяму Брауну. Он, как все его убитые товарищи, так и не смог ничего предпринять в свою защиту.

Таитяне находят его возле дома. Есть легенда, что Теимуа испытывал симпатию к тщедушному ботанику, и потому выстрелил в него холостым зарядом. Согласно преданию, он даже успевает прошептать несчастному, чтобы тот притворился мертвым. Но Браун делает это неумело и шевелится раньше времени. Это не ускользает от внимания обезумевшего Манарии, и он убивает Брауна, обрушив на его голову тяжелый камень.

Четверо перепачканных в крови полинезийцев сходятся у дома Брауна. Сегодня явно их день. Наконец-то счет сравнялся: в живых осталось всего четверо белых.

В это время Теваруа, жена Куинтала, торопится на запад острова, туда, где женщины собирают птичьи яйца, – сообщить им страшные вести. По пути она пробегает мимо плантации Смита и видит, что тот, ни о чем не подозревая, спокойно копает землю.

На бегу она кричит Алеку: как ты можешь работать в такое время? Ее английский оставлял желать лучшего, и Смит не понимает ее слов.

Но ее интонация и жесты весьма красноречивы: испуганная женщина со всех ног бежит в сторону от поселка, и в ее глазах неподдельный ужас. Смит быстро догадывается, что там происходит нечто крайне опасное. Недолго думая, он бросается вслед за Теваруа и скрывается в зарослях.

Полинезийцы в своем кровавом исступлении врываются во владения Смита – а там пусто. Дом и участок брошены.

Дальше на какое-то время наступает затишье, о котором в преданиях острова сохранились весьма скудные сведения. Маккой и Куинтал прячутся в горах. Смит затаился в лесу. Трупы пятерых убитых островитян лежат под палящим солнцем.

А что в эти часы делают заговорщики? И где женщины с детьми? И где, в конце концов, Янг?

Конечно, известия о гибели белых мужчин, принесенные женой Куинтала Теваруа, потрясли всех полинезиек. Особенно Нэнси, Мауатуа, Вахинеатуа, Дженни и Сару – жен убитых. Разумеется, женщины немедленно вернулись в поселок.

Но что было дальше? Ведь по логике, «охотники на свиней» должны были продолжить расправу над белыми и пойти убивать последнего, кто не убежал, – Неда Янга.

Но они этого не делают.

По какой-то таинственной причине полинезийцы Янга и пальцем не тронули. Ни сейчас, ни потом.

Почему?

Не успели? Не добежали до его усадьбы? Женщины опередили их и взяли своего любимца Неда под защиту? И поэтому четверка «охотников на свиней» не решилась напасть на него? Или Янгу удалось искусно спрятаться?

Или Янг остался жив, потому что полинезийцы и не думали его убивать? Никаких точных данных об этом не сохранилось. Нам еще предстоит разобраться во всем этом, а пока проследим за последними актами питкэрнской трагедии.

Проходит пара-тройка часов томительного ожидания, и Смит, проголодавшись, решается выйти на разведку. Он чуть ли не ползком пробирается к своим запасам ямса, и тут его обнаруживают полинезийцы.

Раздается выстрел, и пуля пробивает Смиту правое плечо и по касанию легко ранит его в горло. Смит падает. «Охотники на свиней» тут же набрасываются на него из засады и начинают избивать прикладами мушкетов. Лежа на земле, раненый Алек защищается как раненый лев. Ему ломают два пальца на руке.

Несмотря на боль и раны, Смиту каким-то образом удается вырваться, и он опрометью бежит. Но его настигают и валят с ног.

Перед ним с заряженным мушкетом стоит Титахити. Тот самый Титахити, у которого Смит увел жену, Тинафанаеа. И который, естественно, ненавидел Смита больше всех остальных. Легенда Питкэрна гласит, что тубуаец вставил дуло своего оружия в рот Алеку и без промедления нажал на спусковой крючок.

Но произошла осечка.

Мушкет с «Баунти», до этого момента сегодня стрелявший без сбоев, просто щелкнул, обдав лицо Смита порохом и не выпустив пулю.

Алек Смит, будучи на волосок от смерти, остается жив.

Титахити, весь в крови англичан и обуреваемый местью, перезаряжает мушкет и стреляет еще раз.

Опять осечка!

Смит вскакивает на ноги и убегает.

А вот дальше происходит нечто весьма и весьма неожиданное. Полинезийцы внезапно, ни с того ни с сего, меняют гнев на милость. Вместо того, чтобы настичь раненого ослабленного Алека и добить его, они вдруг опускают руки и вполне дружелюбно кричат, что не причинят ему никакого вреда.

Это было очень похоже на уловку. Белые хорошо знали полинезийское коварство. Так, с фальшивыми улыбками на лицах два с половиной года назад Манарии и Теимуа подло убили Оху. И сейчас, после всего, что произошло на острове в этот день, от них можно было ожидать того же самого.

И вот тут Смит совершает поступок, который как-то не вяжется с его отчаянным характером. Он сдается.

Уж кто-кто, а молодой и сильный моряк, каким был Алек, дрался бы за свою жизнь до последней капли крови. Представить, что он позволил бы четверым полинезийцам взять себя живым – невозможно.

Однако происходит именно это. Смит, истекающий кровью, отдает себя в руки полинезийцев.

И полинезийцы не убивают его. В это трудно поверить, но это так. По преданию, они аккуратно переносят его в дом убитого Кристиана, где женщины окружают его теплом и заботой…

Если это правда, то что случилось? Почему четверо разъяренных полинезийцев, до этого жестоко прикончивших пятерых белых, буквально в одну секунду преображаются? Еще пару минут назад они безжалостно избивают подстреленного Смита, ломают ему пальцы на руке, наконец, дважды стреляют в него, – чтобы убить. И вдруг, как по сигналу, словно по мановению чьей-то волшебной палочки, «охотники на свиней» превращаются в добрых друзей – и спасают Алеку жизнь.

Как можно объяснить это чудесное изменение? Какая такая таинственная третья сила вмешалась и остановила бойню?

Легенды острова Питкэрн не дают прямых ответов на эти вопросы.

К вечеру этого бесконечно длинного дня страсти ненадолго улеглись. В питкэрнской трагедии наступил короткий антракт.

Но убийства на этом не закончились. Кровавая и неожиданная развязка была еще впереди.

На острове произошла смена власти. Бывшие «хозяева жизни», Куинтал и Маккой, оказались в изгнании и прятались в лесу. Трупы пятерых их товарищей гнили под открытым небом, и никто не собирался их хоронить. А в поселке воцарились новые «господа». Полинезийцы не спешили на поиски беглецов. Они устроили самый настоящий пир победителей и начали делить главную вожделенную добычу – женщин.

Но главную скрипку в этом новом распределении играл почему-то человек, никакого видимого участия в бойне не принимавший. Не полинезиец, а белый. Точнее, мулат. Бывший гардемарин Эдвард Янг, по прозвищу Нед.

Началось с того, что Янг, переселившись в дом Кристиана, присвоил себе и его вдову, красавицу Мауатуа. Есть версия, что он давно положил на нее глаз, но пока был жив Флетчер, Нед и мечтать о ней не мог. Кроме того, он взял себе и вдову Уильямса, Нэнси. Его прежняя спутница, Сюзанна, была ему уже не нужна, и на нее позарились два таитянина, Теимуа и Манарии.

Как известно, Сюзанна (Тераура) была самой молодой из взрослых женщин, высадившихся на Питкэрн. Ее свежесть и красота, бесспорно, привлекали мужчин-островитян, особенно ее обделенных земляков. Но никто из них не хотел делить ее с кем-то еще.

И если Титахити и Ниау разделили оставшихся женщин «полюбовно», то из-за Сюзанны между Манарии и Теимуа пробежала черная кошка. А когда сама юная полинезийка оказалась более благосклонной к последнему, два друга-таитянина в одно мгновение стали заклятыми врагами.

Однажды вечером Теимуа сидел у костра и играл на флейте, а Сюзанна, устроившись рядом, пела таитянскую песню. Но тут появляется Манарии и мгновенно разрушает эту идиллию. Он выхватывает мушкет и без предупреждения, вполне в духе «охоты на свиней», стреляет в своего бывшего неразлучного друга, сообщника и «подельника» Теимуа. Раненый таитянин вскакивает и пытается бежать, на ходу крича Сюзанне, чтобы она прикончила этого подлого Манарии. Но девушка в ужасе заметалась и замешкалась, и Манарии хладнокровно стреляет еще раз.

Теимуа погиб на месте.

Надо думать, такого предательства от Манарии не ожидал никто. В упор расстрелять безоружного товарища, да еще сейчас, когда у полинезийцев началась новая счастливая жизнь… Взбешенные Титахити и Ниау готовы немедленно отомстить коварному Манарии, но того и след простыл. Он с мушкетом в руках успел скрыться в лес.

Там он имеет неосторожность наткнуться на Куинтала и Маккоя. Но они не убивают его на месте. Сначала они выясняют обстановку в поселке и, пораженные, узнают о том, что раненый Смит и целый и невредимый Янг мирно соседствуют с оставшимися полинезийцами, Титахити и Ниау. Должно быть, беглецов шокирует известие о том, что четверо мужчин разделили десятерых женщин между собой. И теперь хозяйничают в их домах.

Янг и Смит заодно с «охотниками на свиней»?!

Манарии со слезами на глазах уверяет Маккоя и Куинтала в прежней дружбе – дескать, я даже товарища своего, Теимуа, не пощадил, – и уговаривает напасть на поселок. Но они не верят ему и на всякий случай отбирают у него мушкет.

Наступает завершающая фаза войны. Полинезийцы решают, что пора, наконец, покончить с теми, кто прячется в горах – с Куинталом, Маккоем и примкнувшим к ним предателем Манарии.

В лес отправляются Теио (Мэри) и Теваруа (Сара), жены Маккоя и Куинтала. Они приносят своим мужьям еду и рассказывают, что, во-первых, в поселке все не так благополучно, как говорит Манарии. Там зреет новый заговор – на сей раз полинезийских женщин против полинезийских мужчин. А во-вторых, этот самый Манарии – подлый предатель и убийца.

По одной из версий, Теио и Теваруа даже передали Куинталу и Маккою записку, нацарапанную Янгом. В ней говорилось, что Манарии убил Теимуа, и что с ним надо покончить.

Вскоре после того, как обе женщины ушли, Маккой и Куинтал вершат свое правосудие и безжалостно убивают Манарии. Верзила-таитянин, некогда верный и услужливый «друг» белых, а на самом деле – их коварный и хитрый враг, человек, собственноручно прикончивший на Питкэрне как минимум троих (Оху, Брауна и Теимуа), и один из главных «охотников на свиней» сам погибает, как одичавшая свинья: в кустах, под пулями белых людей.

Тем временем вооруженные до зубов Титахити и Ниау, еще не зная о смерти Манарии, вновь отправляются в лес – чтобы найти и уничтожить беглецов. Начинается самая настоящая партизанская война.

Двое полинезийцев осторожно и бесшумно крадутся по почти непроходимым зарослям, всматриваясь в едва заметные следы и прислушиваясь к любому шороху. Двое британцев постоянно меняют свою дислокацию, передвигаясь в основном по ночам.

Но однажды днем оба моряка, изрядно вымотавшись, уснули. Титахити и Ниау обнаруживают их издали и не решаются напасть наверняка. Они стреляют в белых из-за кустов. Куинтал и Маккой вскакивают, как ошпаренные, и скрываются в джунглях. Полинезийцы, однако, замечают кровавый след, тянущийся по траве. Убежденные в том, что им удалось ранить одного из моряков, «охотники на свиней» возвращаются в поселение.

(Позже выяснится, что они все же ни в кого не попали: просто Маккой, убегая, сильно поранил ногу о торчащий обломок дерева, отсюда и кровь).

Вернувшись в поселок, Ниау и Титахити и не догадываются о том, что их участь уже решена. Пока их не было, женщины окончательно сговорились отомстить им за убитых белых. Весть о чьей-то крови на траве стала последней каплей.

Какую роль в этом заговоре женщин играл Нед Янг, доподлинно неизвестно. Но то, что мулат приложил свою руку к финальным эпизодам трагедии – несомненно.

Однажды ночью он посылает свою бывшую супругу Сюзанну в дом Брауна, где Титахити мирно почивает со своей новой женщиной, Театуахитеа, тихой вдовой убитого садовника. Хрупкая Сюзанна хладнокровно и быстро зарубает спящего тубуайца топором.

Тот наверняка ничего не успел понять и умер мгновенно. Последним из полинезийцев в ту же ночь погибает юный Ниау. Янг собственноручно расстреливает его в упор. Всё. Полинезийцы уничтожены.

«Охотники на свиней» правили островом совсем недолго.

Но Куинтал и Маккой возвращаются в поселок не сразу. Они по-прежнему не верят Янгу и женщинам. Только после того, как, по преданию, Мэри и Сара в качестве доказательства принесли мужьям отрубленные кисти полинезийских мужчин, «партизаны» выходят из леса.

3 октября 1793 года война на Питкэрне закончилась. Но вопросы остались.