РЕСУРС ИНТЕЛЛЕКТА

РЕСУРС ИНТЕЛЛЕКТА

Дмитрий Ендовицкий

РЕСУРС ИНТЕЛЛЕКТА

Изменения, которые произошли за последнее время в нашей стране, как бы мы к ним ни относились, объективно сопоставимы, например, с процессом выхода древних рыб на сушу, когда они, сотни миллионов лет жившие в море, начали осваивать новую среду обитания и дышать атмосферным воздухом. Кто-то при этом погиб, кто-то изменился и выжил. Переход к рыночным отношениям от планового советского хозяйства в 90-е годы означал именно такую резкую, шоковую смену среды обитания и дал мощный толчок отечественной экономической науке.

У нас в Воронеже издавна, с середины ХХ века, существовало несколько мощных научных экономических школ, которые были признаны не только в России, но и рубежом. Они разрабатывали проблемы управления и экономики трудовых ресурсов (проф. Эйтингон В.Н., проф. Шаршов И.С. — Воронежский госуниверситет), организации производства (проф. Туровец О.Г. — Воронежский политехнический институт) и экономики сельского хозяйства (проф. Загайтов И.Б. — Воронежский сельскохозяйственный институт, проф. Хицков И.Ф. — РАСХН НИИ экономики и организации АПК ЦЧР), бухгалтерского учета и экономического анализа (проф. Гиляровская Л.Т. — Воронежский госуниверситет). Что касается нашего Воронежского государственного университета, то в нем работали два признанных лидера: профессор Эйтингон Владимир Наумович, занимавшийся вопросами экономики труда и проблемами управления, и профессор Гиляровская Лилия Тимофеевна, ученица профессора МГУ Сергея Кузьмича Татура, последователями идей которого в области учета, анализа и контроля финансово-хозяйственной деятельности мы себя считаем.

С начала 90-х годов мы начали активно заниматься проблемами аудита, контроллинга и финансово-инвестиционного анализа. Почему это произошло? Потому что спрос рождает предложение, к нам стали обращаться банковские структуры, финансово-промышленные группы: нужна проработка бизнес-планов, оценка инвестиционных рисков, технологических инноваций, экономическое обоснование тех или иных управленческих решений, потребовались методики внутреннего и внешнего аудита. А теоретические и прикладные наработки здесь существовали, причем достаточно сильные, и не использовать их, не развивать применительно к современным рыночным условиям для ученых — просто преступление.

Российская экономическая реальность настолько отличается от западных моделей, что банально копировать их просто невозможно. Конечно, мы и раньше знали, как функционирует западная экономика, но знание это было академичным, несколько отстраненным, что ли. А вот когда наши молодые ученые получили возможность стажироваться в зарубежных университетах и на предприятиях и с полученными знаниями — что называется, "от станка" — вернулись в Россию, где рынок был нестабильным, где постоянно менялась бизнес-среда, — сразу возникли новые идеи. К тому же, у нас прекрасная математическая школа, благодаря которой можно просчитать буквально все возможные модели как концептуальные, так и прикладные.

В Воронежской области, не слишком богатой сырьем, главный ресурсный потенциал — кадры и интеллект наших ученых, что подчеркивает, кстати, рейтинговое агентство "Эксперт", которое поместило наш регион в верхнюю половину своего списка по РФ. Причем укрепляется тенденция к развитию, а не загниванию этого потенциала. Об уровне собственно нашей работы хорошо говорит следующий факт: за последние годы пять докторов, кандидатов наук и магистров экономики, подготовленных на нашей кафедре в ВГУ, уехали работать в Москву. Та же картина наблюдается и по другим кафедрам, по другим вузам. Мы — ресурсный регион, но не сырьевой, а именно интеллектуальный.

Главный минус для нас — системные политические риски, нет стабильности. Крупнейшая частная компания США Cargill пришла, попыталась что-то сделать в течение полутора лет и ушла. Чтобы изменить ситуацию, нужны качественные изменения в управлении регионом. Это касается проблем распоряжения землей, привлечения инвестиций, трудовой мобильности и т.д. Впрочем, объективности ради следует отметить и определенные положительные тенденции, в частности, в таких отраслях, как строительство, пищевая и перерабатывающая промышленность, сфера услуг.

Говорят, что сегодня вся Россия является сырьевым придатком мировой экономики. Это не совсем так — на самом деле мы поставляем на глобальный рынок не только минеральные, но и интеллектуальные ресурсы. Скажем, в той же Америке вся система образования имеет явно выраженную гуманитарную направленность (менеджеры, экономисты, юристы, историки, политологи и пр.). Что касается подготовки специалистов по естественно-научному блоку, то этих специалистов им поставляют Индия, Китай и Россия, отчасти Европа. Это и выгодно и проще. А дело американцев — поставить процесс производства и реализации конечного продукта. Специалисты для них принципиально ничем не отличаются от нефти, компьютеров или ценных бумаг. Поэтому американцы и европейцы, что называется, "на корню" скупают не только наших докторов, кандидатов наук или аспирантов, но даже студентов — это выгодно.

Правда, за них самой России, в отличие от нефти, никто ничего не платит, но это положение дел нормальным назвать нельзя. Российская система образования действительно должна быть ориентирована на рынок, но это не значит полного слома отечественных традиций. Мы, кстати, вовсе не в шоке от того, что Министерство образования и науки РФ под флагом присоединения к Болонскому процессу вводит многоуровневую систему образования "бакалавр-магистр", поскольку ВГУ является пионером этой системы в России. Многоуровневый подход к высшему экономическому образованию реализуется в ВГУ с 1994 года в рамках проекта Tacis-Tempus при поддержке ведущих университетов Ирландии, Бельгии и Голландии.

Бакалавр — это, образно говоря, пластилин, полуфабрикат, в который вложено огромное количество неспециализированных, фундаментальных экономических знаний. Исходя из опыта западных стран, выпускник университета-бакалавр должен два-три года поработать и определиться, какие знания ему нужны для профессионального роста. Например, наш бакалавр экономики устроился на работу в аудиторскую фирму — он возвращается в магистратуру университета, чтобы получать углубленные знания по специализированной программе "Учет, анализ и аудит". Точно так же в отношении финансиста, маркетолога, кредитного аналитика, менеджера и пр. Но эта система хороша только для гуманитариев. В естественно-научных дисциплинах более оправданна традиционная для нас система подготовки специалистов. Нельзя всех подгонять под одну гребенку, и в Министерстве образования и науки сегодня приходят к пониманию этой простой, на первый взгляд, вещи.

На наш взгляд, государство должно определиться со своими приоритетами. Если мы, в каких-либо областях, вынуждены подстраиваться под потребности рынка — мы готовим людей по системе бакалавр-магистр, причем не лишая права студента после бакалавриата продолжить один год обучения и стать дипломированным специалистом. Если мы хотим определять перспективы рынка и мотивировать выбор абитуриентами будущей профессии, здесь нужны более тонкие методы регулирования, не запретительные. Если вы хотите, чтобы у нас были инженеры мирового уровня — увеличьте стипендии студентам, выделяйте гранты, организуйте стажировки, повышайте зарплату преподавателей, расширьте квоты на бюджетные места и так далее. Ведь смешно, когда профессор, доктор наук, заведующий кафедрой получает бюджетную зарплату 7000 рублей в месяц и вынужден в 3-4 местах подрабатывать, то о каком качестве преподавания можно говорить?..

Вообще, вопрос государственных приоритетов чрезвычайно важен. Вот, например, много говорится о необходимости удвоения ВВП. А как он сегодня распределяется? Приблизительно треть идет в госбюджет, треть — на оплату труда и треть — это доходы на собственность. Как можно удвоить ВВП, если людям, которые его создают своим трудом, ничего за это не платить? Простейший анализ показывает, что в мире прецедентов подобного распределения ВВП нет, что такая система не может обеспечивать стабильное развитие экономики. Значит, ее необходимо менять. Но как менять? Ведь если, условно говоря, миллион "новых русских" почувствует угрозу своему благосостоянию, они вместе со своими капиталами покинут страну, и всё — Россия окажется беднее ровно вдвое.

Это серьезнейшая проблема, причем вовсе не завтрашнего дня. Ведь в нашей стране деньги можно заработать, но нельзя инвестировать, им нет применения, поэтому крупный бизнес активно выводит свои сверхдоходы от экспорта сырья и продукции "первого передела" за рубеж. Мы уже обогатили всю Европу, всю Америку своими деньгами, сейчас начнем обогащать Китай — не только лесом, как раньше, но и нефтью, совместными проектами. По экспертным оценкам, 60% инвестиций на Украине — российские как прямые, так и косвенные, через оффшоры Гибралтара, Кипра и т.д. Россия является крупнейшим инвестором глобальной мировой экономики, а страна задыхается от нехватки инвестиций. Почему так? Да всё потому же — нет безопасности, нет стабильности, слишком высоки инвестиционные риски. Любая система политическая — пусть она даже будет менее демократичной, чем в Западной Европе — должна быть стабильной и прогнозируемой. В Китае такая стабильность есть, хотя страна абсолютно недемократичная. И сегодня в России усиление роли государства не должно сопровождаться усилением нестабильности бизнес-среды. Деприватизация, по условно говоря "украинскому" сценарию, какими бы правильными лозунгами она ни прикрывалась, не достигнет желаемых целей. Наоборот, политически неангажированный инвестор вряд ли будет вкладывать свои деньги, если существуют высокие риски потери капитала.

Единственный адекватный выход из ситуации, без катастрофических последствий для экономики — некая форма договора о сотрудничестве между правительством, крупным бизнесом и обществом. Его общие контуры очевидны: повышение доли оплаты труда с укреплением социальной сферы, прежде всего — образования и здравоохранения, инвестиции, условно говоря, "нефтяных" сверхприбылей в инновационные отрасли. Но это не должно происходить по государственной разнарядке — чтобы все ходили строем и в одном направлении. Результат заранее известен: "советские микросхемы — самые большие в мире" и так далее. Знаете, почему это происходило? Не потому, что у нас люди не могли делать чипы мирового уровня, а потому что в управленческой парадигме того периода они были, по большому счету, не нужны: ни эти специалисты, ни эти чипы.

Кстати, крупный бизнес начинает приходить к пониманию, что необходимо вкладывать большие средства в высшее образование. Политика "съема сливок", когда приходят работодатели и забирают лучших университетских выпускников, остается в прошлом. На сегодняшний день крупные предприниматели создают систему стипендиальных фондов и грантов для студентов ведущих вузов, поддерживают материально и морально талантливых студентов, начиная с первых курсов. Эти студенты получают качественное образование, возможность прохождения практики и стажировки, финансовую поддержку, знакомятся с корпоративной культурой организации-спонсора, у них появляется мотивация для получения более высоких результатов в учебе. Например, Воронежский госуниверситет активно участвует в стипендиальной программе Благотворительного фонда В.Потанина, в настоящее время идут переговоры с ОАО "Новолипецкий металлургический комбинат" о партнерстве в области целевой подготовки кадров, осуществляется успешная реализация образовательного проекта с концерном "Siemens". Именно в Воронеже находится управление концерна Siemens по России и СНГ, а Siemens осуществляет в нашей стране такие масштабные проекты, как, например, оптимизация транспортных потоков РАО "Российские железные дороги" и тому подобное. И именно Воронежский госуниверситет реализует один из крупных образовательных проектов по подготовке управленческих кадров и экономистов для этого концерна.

Лично я 1994/95 учебный год стажировался в Ирландии. Сегодня это не просто "изумрудный остров", но и лидер экономики высоких технологий в рамках Евросоюза. Тогда они только выходили на эту траекторию, давая по 10% прироста ВВП в год. Я проехал всю Европу — нигде ничего подобного не видел: настолько зеленая, экологически чистая, спокойная, красивая и очень своеобразная страна. Ирландцы, например, сдерживают иммиграцию — в отличие, например, от Великобритании. Там не встретишь ни индусов, ни арабов, ни китайцев в таких количествах, в которых они сегодня присутствуют в тех же Франции, Голландии или Германии. Очень сильно влияние Америки, где живет около 20 миллионов выходцев из Ирландии, которые не забывают свою историческую родину, вкладывают сюда многомиллиардные инвестиции. Важнейший фактор — экологический, поэтому развивается по преимуществу сфера услуг и сфера high-tech. В каком-то смысле именно Ирландия — желаемый образ будущего для всего мира, не исключая и Россию. Мы просто не имеем права бесконечно "давить" своим производством на природу Земли, превращая ее в свалку и пустыню, — ответ может оказаться катастрофичным для всего человечества. Поэтому нужно как-то гармонизировать нашу экономическую деятельность с природными процессами, менять технологии, менять сам способ жизни людей на планете. Конечно, это весьма идеалистично, но во всяком случае стремиться к этому необходимо.

На Западе, например, эту проблему давным-давно осознали, стараются "грязные" производства вынести куда-нибудь подальше от собственных границ, вводят жесткие экологические стандарты, но всё это, разумеется, не решает проблему в целом — Земля едина, и, скажем, за счет России или Африки проблемы Европы или США решить не удастся. Но "глобализационный" подход пока в действиях Запада преобладает: вы нам за доллары — свое сырье и кадры, мы вам за доллары — свои отходы и проблемы. Вот таков порочный круг, в котором оказалась современная цивилизация, его рано или поздно придется разрывать, и я искренне верю, что именно Россия, именно мы в России сможем это сделать.

Автор — профессор, д.э.н., заведующий кафедрой ВГУБ