Темный «Дух времени»

Темный «Дух времени»

В современном эстетическом производстве легко обнаружить признаки своего рода Темного «Духа времени». «Дух времени» — Zeitgeist — означает восприятие неизбежности.

Если мы посмотрим на произведения современного искусства, то повсюду найдем одинаковое понимание отсутствия выхода из сложившейся ситуации. Искусство — поэзия, литература, музыка, кино и общий эстетический семиозис нашего времени прослеживают наступление неизбежной тьмы: социальная деэволюция, физический распад и нейрототалитаризм.

Фильм «Голодные игры» Гэри Росса имел огромный кассовый успех, он, как и «Аватар», возглавлял топ североамериканских кассовых сборов четыре недели подряд. Миллионы молодых людей во всем мире видели этот фильм; миллионы читали книги, написанные Сьюзан Коллинз.

Я пошел в кино, чтобы посмотреть фильм, первую и вторую части. Затем я прочитал третью книгу серии — «Сойка-пересмешница».

Понравились ли мне «Голодные игры»? Ну, я не знаю. Конечно, это достаточно повлияло на меня. Мне, наверное, не стоит напоминать читателю сюжет, так как он широко известен. Скажу лишь несколько слов: новая цивилизация основана на массовом рабстве, военном диктате и привилегиях меньшинства людей, которые живут в столице. Каждый год военные выбирают двух молодых людей из каждого района страны, которые доставляются в столицу и вынуждены сражаться в широко освещаемых по телевидению «Голодных играх». Только одному из двадцати четырех позволено выжить — победителю.

Популярность фильма можно отнести к эффективности этой метафоры для мира, в котором мы будем обитать в обозримом будущем — том, в котором конкуренция, жестокость и одиночество — единственные правила существования.

Роман описывает борьбу за самосохранение, с чем люди будущего сталкиваются в своих общинах-дистриктах. Ежегодные игры — кульминация и всеобъемлющая метафора этой постцивилизационной страны.

Что же за сообщение хочет донести автор? Что за сообщение получает аудитория? Дональд Сазерленд, который играет роль президента ультратоталитарной системы, сказал в интервью, что фильм должен рассматриваться как описание современного социального неравенства. Но, на мой взгляд, фильм не имеет никаких политических намерений, и он не предлагает никакого морального подхода. Автор Сьюзан Коллинз и режиссер Гэри Росс знают, что их аудитория не дойдет до того, чтобы рассматривать фильм с социально ориентированной стороны. Классовая ненависть сейчас не проблема. Беспомощность является проблемой. Безнадежность является проблемой.

Я бродил в блогосфере, пишущей о «Голодных играх», говорил со студентами о фильме и сделал вывод, что фильм захватывает настроение большинства современного неустойчивого поколения, которое воспринимает реальность через цинизм, не видя никакой альтернативы мрачному будущему. Единственным воображаемым будущим является антиутопия — мир, в котором мы скоро будем жить. Единственный вывод из этого: попробовать стать победителем Голодных игр; быть готовым подчиниться.

«Прикосновение греха», фильм 2013 года режиссера Цзя Чжанкэ, можно рассматривать как ретроспективу нестабильной жизни китайского рабочего. Спродюсированный Такеши Китано, фильм состоит из четырех историй: четыре человека, живущие или в деревне, или в небольших городах, для которых последствия капиталистической модернизации Китая разрушили привычный образ жизни и будущее, при этом капиталистическое «сегодня» не в состоянии обеспечить процветание обыкновенных китайцев. Эти четыре человека были вырваны из традиционного, репрессивного коллективизма, чтобы быть брошенными в состоянии унижения, стресса, насилия и прежде всего одиночества. Для них связь с родной землей разрушена, связь с сообществом ограничена. Каждый ищет свой одинокий путь к работе, получению средств к существованию, только иногда встречая на пути других людей. Все это рисует картину жизни хрупкой, поспешной, искаженной.

Вне досягаемости человека лежат солидарность, эмпатия, не говоря уже о дружбе.

Каждая часть фильма неизбежно заканчивается актом насилия. Это совершенно бессмысленное насилие.

Несчастье, кажется, стало новой нормой в человеческой жизни: постисторическое и постполитическое несчастье похоже на то, что изображено в «Натюрморте», предыдущем фильме Цзя Чжанкэ.

«Натюрморт» рассказывал историю рабочего, который возвращается домой после нескольких лет отсутствия и видит, что его дома, его жены и дочери больше нет, так как их деревня затоплена водами реки Янцзы ради строительства плотины «Три ущелья». Новая природа заняла место старой, буквально затопив жизнь, деревни, личные вещи, воспоминания, ради того, чтобы открыть путь торжеству современной экономики.

«Сфера», роман Дэйва Эггерса (2013 год), — также показательное отражение соотношения между технологиями, коммуникациями, эмоциональностью и силой. «Сфера» — название корпорации, наиболее могущественной корпорации в мире: своего рода конгломерата Google, плюс Facebook, плюс PayPal, плюс YouTube и многое другое. Трое мужчин управляют компанией: Стоктон — финансовая акула, Бэйли — просвещенный утопист, который хочет создать совершенство на Земле, обязав всех быть совершенно открытыми для всех остальных, третий — Тай Господинов — создатель предприятия и скрытый вдохновитель проекта.

Главная героиня книги — Мэй, молодая женщина, которая нанята компанией на время завершения финальной фазы реализации TrueYou, программы, предназначенной для записи каждого момента жизни для всепроникающего, непрерывного обмена информацией, для установления режима абсолютной открытости и прозрачности.

Благодаря абсолютной преданности миссии полной прозрачности Мэй становится пресс-секретарем корпорации, лицом, которое появляется каждый день на бесконечных каналах всепроникающего телевидения «Сферы» — проповедников будущего.

«Сфера» рассказывает о полном захвате человеческого внимания: непрерывная связь, обязательное «удобство», создание новой системы потребностей вокруг необходимости постоянно создавать информацию и делиться ею.

Можно возразить, что Эггерс просто повторно рассказал Оруэлла, спустя более шестидесяти лет после публикации романа «1984». Хотя это возражение в целом справедливо, на заключительных страницах романа Эггерс идет дальше, чем Оруэлл, поскольку слова Тая Господинова показывают трансчеловеческий смысл тоталитарного кошмара процесса информатизации общества. В последней сцене романа изобретателю и основателю «Сферы» удается тайно встретиться с Mэй, задача которой соблазнять глобальную аудиторию проекта. Но глава компании потерял контроль над собой и лишен какой-либо власти остановить самостоятельное развертывание проекта, который он задумал.

Я ничего такого не имел в виду. Все происходит слишком быстро. Но я и в страшных снах не видел мира, где аккаунт в «Сфере» обязателен, а вся власть и вся жизнь проходят по каналам одной-единственной сети… Раньше у человека была возможность отказаться. А теперь все кончено. Гармония «Сферы» — конец всему. Мы заполняем «Сферу» до краев, запираем всех внутри — и наступает тоталитарный кошмар[100].

Автоматизация не может быть остановлена, создатель автомата сам будет подавлен своим существом: сфера постоянного внимания.

Сфера совершенной прозрачности всех для всех.

Сфера полной мощи и всеобщего бессилия.