МЫ ИДEМ ЗА СИНЕЙ ПТИЦЕЙ
МЫ ИДEМ ЗА СИНЕЙ ПТИЦЕЙ
Александр Росляков
25 марта 2003 0
13(488)
Date: 26-03-2003
Author: Александр Росляков
МЫ ИДEМ ЗА СИНЕЙ ПТИЦЕЙ
В моем, уже не юном, возрасте я сделал одно крайне неожиданное для себя открытие. А именно: открыл театр, как жанр искусства, прежде глубоко мне безразличный.
Вот на классическую музыку я в свое время с удовольствием ходил, это казалось мне естественным, а пьесы мне естественней казалось прочитать. Поскольку, может, мне так просто повезло, что игра актеров для меня не добавляла ничего к тому, что автор вложил в сам печатный текст. Последний раз я был в театре лет 20 назад, на "Марии Стюарт", и ушел после первого же действия. Мое представление об этом спектакле было связано с любимыми стихами Пастернака:
Словно выбежав с танцев
И покинув их круг,
Королева шотландцев
Появляется вдруг.
Все в ней жизнь, все свобода,
И в груди колотье,
И тюремные своды
Не сломили ее...
Но героиня оказалась такой мымрой и таких уж лет, что после того как честный Полет зачел список ее государственных и интимных прегрешений, как-то невольно захотелось принять его сторону — и остальное сделалось уже неинтересно, а местами и не вполне пристойно. И вообще кино, как я тогда счел, лучше. Коль техника экрана позволяет являть жизнь в ее реальном виде, зачем еще волочить пыльный занавес и чесать левой рукой правое ухо?
В таком радикальном убеждении я пребывал до самых последних пор — но радикально изменил его после того как несколько воскресений кряду отходил со своей 6-летней дочкой на детские спектакли московских театров. Ребенок был в восторге — но и я сполна, до самых настоящих слез, вкусил всю прелесть этого искусства.
Мы просмотрели пять спектаклей: "Волшебник страны Оз" в Российской армии, "Аленький цветочек" и "Остров сокровищ" в Пушкинском, "Черную курицу" в Станиславского и "Синюю птицу" во МХАТе имени Горького. Просто шедевром показалась мне "Черная курица" по повести Погорельского, дяди Алексея Толстого, в постановке Ольги Великановой с Марией Бурковой в роли Алеши и Екатериной Гольтяпиной в роли Королевы. Моя дочка так и не раскусила, что мальчика Алешу играла женщина, настолько ее захватило все сценическое чудо и сопереживание всей на диво доброй и доходчиво поставленной сказке. Наши маловоспитанные, к сожалению, дети сначала там грызли свои чипсы и сухарики — но сказочное действо, над которым труппа постаралась от души, их скоро захватило с головой. И когда Злой Король пытался сотворить свою очередную кознь, весь зал взахлеб кричал: "Нет! Нет!"
Дети голым декларациям о том, что хорошо, что плохо, верят мало. Но, наделенные каким-то отприродным чувством справедливости, сейчас же схватывают суть добра и зла, когда они воплощены в живом и увлекательном для них сюжете. Весь театральный коллектив, включая композитора Кулыгина, балетмейстера Ураева, художника Белоусову, верно схватил дух прекрасной сказки, сочиненной 200 лет назад любящим дядей для любимого племянника. И оттого средь малышей, живо забывших свои чипсы и сухарики, в зале сотворилось самое сегодня нужное нам, я убежден, воспитательное чудо. По детским личикам было видно: они не только до последней капли поняли за два часа, что хорошо, что плохо, — но и действительно, всем своим сердцем полюбили это "хорошо". За два часа в еще наивных и открытых детских душах залегли самые важные кирпичики — потом жизнь наведет там свои смуты; но важно, что закладка главного произошла.
Все то же самое я повторил бы и про "Аленький цветочек" по Аксакову и про "Синюю птицу" Метерлинка. Великая, огромная для детских душ мораль, которая исходит непрерывно все эти два часа со сцены, детей не утомляет, а захватывает с головой! Попадание, что называется, в десятку! Моя дочка говорит мне после "Аленького цветочка": "Какие сестры у Аленушки плохие! Хотели для сокровищ ее погубить, а она была хозяйка в доме настоящая, потому что не командовала, а все делала сама, не ленилась. Хотела только аленький цветочек, полюбила бедного чудовищу — вот он и оказался принцем!"
Второй огромный плюс этих спектаклей — что они не только прививают любовь к добру, но еще и любовь к прекрасному. Я сам навряд ли смог бы до конца объяснить ребенку эту неизъяснимую, но ощутимо важную вещь. То, для чего мы все живем и без чего жизнь ее смысл, гармонию, уверенность в себе теряет. Как нельзя лучше и опять до самых неподдельных слез эту насущную не только для детей загадку раскрывает "Аленький цветочек" в Пушкинском.
"Синяя птица", с ее хоть и истрепанными уже, но все равно играющими свою роль декорациями, глубоко тронула меня вот еще чем. Я вдруг по ходу действия стал вспоминать, точно во сне, что видел все это уже 40 лет назад, когда меня мой папа приводил на этот же спектакль. И в программке прочитал: "Премьера спектакля состоялась 3 октября 1908 года". Это великолепно, что спектакль в старинной постановке идет уже почти сто лет — какая-то связующая нить, которая должна в национальной жизни непременно быть. И тут она, причем не мертвым и не устаревшим, а самым живым образом, благодаря старанию артистов, есть.
Теперь о том, что все-таки мне, несмотря на общее чувство сердечной благодарности к творцам этих спектаклей, не понравилось. В "Волшебнике страны Оз", опять же очень увлекательной и доброй версии "Волшебника Изумрудного Города", артисты пользуются микрофонами, это как-то антисценично. И все, вместе с музыкой, так громко, что у детей побаливают уши. Может, из-за личного обозления против сегодняшней американской агрессивности меня там покоробил эпизод, когда героиня с пафосом говорит злой волшебнице: "Я — гражданка Соединенных Штатов Америки, и меня не запугать!". Гражданское чувство в том детском возрасте, когда все впитывается взахлеб, тем более из доброй сказки, надо все-таки, я полагаю, прививать к родной стране. И это же, на той же самой, может, почве, меня огорчило и в "Острове сокровищ" в Пушкинском театре. Ну для чего там капитан Смоллет в апофеозе размахивает с тем же пафосом британским флагом? Для Англии это и было б то, что надо. Но для российских деток отвлеченный героический сюжет не должен, думаю, сводиться к геральдической конкретике чужого государства. Вообще "Остров сокровищ" показался мне самой слабой из всех названных постановок. Вот парадокс: вроде там все занятно, исключительно, но нет этой животрепещущей морали, просто герои бьются за какие-то сокровища — и дети больше щелкают свои сухарики при этом.
Но в целом после всех этих спектаклей у меня возникло чувство какой-то ощутимой жалости к тем детям, что не посмотрели их. Какими-то они мне показались несправедливо обделенными восторгом, стоящим, по цене билетов, от 70 до 150 рублей за место. А это еще очень нужный, государственно, восторг, и будь бы моя воля, я бы государственно вложил не самые большие деньги в то, чтобы все дети смогли сходить в этот нужнейший для их воспитания Театр. Там есть сейчас, реально то живое чудо, без которого дальнейшая жизнь человека будет не полна. И надо больше ставить таких спектаклей. В горьковском МХАТе детский спектакль всего один, но я убежден, что дай нашей любимице Дорониной копейку, она б смогла поставить еще не один для наших главных зрителей — детей.
И вот теперь о самом главном, что я открыл для самого себя в итоге этих походов с дочкой по театрам. Самый великий, самый главный, самый настоящий театр — он только для детей! Они-то и воспринимают его полностью всерьез, он их и очаровывает, и восторгает, и учит — тогда как взрослых только развлекает, отвлекает от их скверной жизни и уже не учит ничему. Но и во взрослых детский театр освежает и возобновляет азбучные, но от того не менее важные истины. Вот штука: я смотрю детский спектакль — и верю ему, в смысле Станиславского, и от души доставивших мне это удовольствие благодарю!
А потому, граждане родители, не пожалейте денег, у кого совсем их нет — в Пушкинском можно выпросить входной билет, и сходите вместе с детьми на детские спектакли! Не пожалеете — ручаюсь головой!