«К 250-летию откроем всё»

«К 250-летию откроем всё»

Фото: ИТАР-ТАСС

"ЛГ"-досье

Михаил Борисович Пиотровский (р. в 1944 г., Ереван) - с 1992 года директор Государственного Эрмитажа, член-корреспондент Российской академии наук, академик Российской академии художеств, доктор исторических наук, профессор, декан Восточного факультета СПбГУ, заведующий кафедрой Древнего Востока, исламовед, арабист. Среди научных интересов М.Б. Пиотровского – история Ближнего Востока, Аравийского полуострова, Коран, история ислама, мусульманское искусство. М.Б. Пиотровский – участник археологических экспедиций на Кавказе и в Центральной Азии, автор трудов по арабской истории. Сын известного археолога, директора Эрмитажа Б.Б. Пиотровского, который возглавлял этот крупнейший музей страны более четверти века.

– Михаил Борисович, в этом году Эрмитажу исполняется 250 лет. Музей развивается в том числе с помощью ИТ-технологий, ваш сайт настолько насыщен и интересен, что его не хочется покидать, но как вы видите будущее реального музея?

– Мы считаем, что Эрмитаж – это не объект культурного наследия, а объект культуры. Он приобщает людей к культуре через культурное наследие. Работаем мы по давно разработанной программе, которая называется «Большой Эрмитаж». Смысл её – увеличение максимальной доступности наших коллекций, но это доступность – в глубоком смысле этого слова. Это не просто доступ, открытые двери, но и соответствие самого человека тому, что Эрмитаж ему предлагает. Мы понимаем под этим просвещение, а не, простите за такое слово, халяву. А у нас есть такая социально-психологическая особенность – получить доступ к культуре вот так запросто. «Большой Эрмитаж» – это и Главный штаб, его восточное крыло, и открытое фондохранилище в Старой деревне, которое позволит показать запасники, это и выставки за пределами Петербурга, и музейные центры – тоже за пределами нашего города. Это наконец два интернет-сайта – один обычный, а другой – Hermitage Line, где работающие с нами искусствоведы, журналисты пишут более пространные тексты. Мы используем и традиционные средства общения с публикой – радио, телепередачи, газеты, журналы, фестивали.

В мире постоянно пытаются понять, что такое критерии успеха музея, и часто понимают их бухгалтерски. Но на самом деле критерий успеха музея – это вовлечённость людей, посещающих его, живущих с ним в одном городе, в одной стране, в жизнь данного музея. Такой большой музей, как Эрмитаж, – это очень демократическая культурная институция; он вмещает много людей, он широкодоступен, и в нём всегда можно найти вещи, интересные самым разным людям. Важная часть проекта «Большой Эрмитаж» – это открытость музея городу. Мы получили не только восточное крыло Главного штаба, но и Александровскую колонну, и сама Дворцовая площадь стала как бы частью Эрмитажа. В Малом Эрмитаже будет тоже выставочный зал на первых этажах, где были когда-то конюшни и манеж. Возможно, он будет работать и вечером и у него появится своя программа, рассчитанная на молодую аудиторию. А в Старой деревне завершилось строительство уже второго корпуса фондохранилища, где будут и реставрационные лаборатории, и экспозиция, и туда начнут пускать посетителей по предварительной записи. Но будет и третий корпус – стеклянное здание Публичной библиотеки Эрмитажа, который откроют не только для специалистов, но и для широкого читателя ( Михаил Борисович показывает маленький макет у себя на столе ). Надеюсь, камни бросать в стеклянные стены не станут ( смеётся ). И здесь же будет Институт костюма – хранилище исторического костюма, место проведения акций, связанных с костюмом.

Мы любим технологии, но они должны быть помощником, а не командиром. В музее выставляются и хранятся подлинные вещи. Виртуальный мир не должен заменять реальный. Но виртуальность позволяет «потрогать» вещи. Музей же – это сама правда, там всё подлинное, а виртуальность может оказаться и ложью.

– Виртуальный Эрмитаж на сайте – не совсем то, что настоящий музей?

– Да, сайт рассказывает о музее, но при этом там есть виртуальные выставки, которых в самом музее нет. Это не настоящий музей, и пытаться заменить его сайтом невозможно. На сайте предметы можно крутить, смотреть с разных сторон, увидеть мазок художника так, как не увидишь на картине. Мы должны эти технические возможности использовать. И наши эрмитажные спутники-центры должны показывать подлинные вещи, даже если их немного.

– Вы заговорили о вашем чудном хранилище и библиотеке, а что с Биржей?

– Мы имеем рецепты на разные случаи жизни города, и когда встал вопрос с Биржей, откуда уехал Военно-морской музей, мы предложили сделать там музей геральдики или иначе – музей герба и флага. Здесь можно разместить наши колоссальные коллекции, связанные с атрибутами русской государственности: награды, мундиры, символика военная, знамёна и пр. Мы могли ещё раньше получить на это деньги, но решился этот вопрос только сейчас, когда оказалось, что реальные пользователи с деньгами ничего с Биржей сделать не смогут, потому что там масса ограничений на использование.

– Вероятно, передача Эрмитажу – это лучшее, что могло случиться с Биржей в наше время.

– Там может быть только музей. Пока это ведение Комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников – они переведут котельную с угля на газ, сделают самые спешные ремонтные работы, а потом подключимся мы. Там прекрасный огромный зал.

– Геральдические «мелочушки» не будут задавлены пространством?

– Это может быть зал для церемоний, торжественных награждений, которого в городе пока нет.

– «Зала для славных торжествований», как назывался несохранившийся с ХVIII века дворец.

– Да, там могут проходить торжественные собрания, военные церемонии. Кстати, геральдические вещи – это и огромные предметы – знамёна, флаги, в том числе трофейные, гербы губерний, общегосударственные, это государственные награды, гербы русских семейств, фарфор и ювелирные вещи с гербами, военная форма, военный костюм и военная символика, включая рыцарские доспехи. Когда это будет все вместе, то люди, приходящие на какую-нибудь церемонию, дети, школьники, смогут увидеть все века русской славы и государственной символики. Это своего рода школа государственных символов. Надеюсь, это будет не хуже, чем Военно-морской музей, который формировал людей моего поколения.

Столица переехала в Москву, но сам облик центра города, ансамбль стрелки Васильевского острова, Зимний дворец создают величественный образ, полный государственного блеска и величия.

– Трудно представить себе более удачное место для демонстрации государственного величия, чем ампирные пространства Тома де Томона.

– Конечно, даже статуи, которые там находятся – Время, Правосудие, Процветание и другие, – все эти аллегорические фигуры вполне подходят для государственной символики.

А «мелочушки» – современная технология позволяет их красиво проецировать на экран.

Здание Главного штаба было значительно хуже, чем Биржа, когда оно нам досталось. Когда уехал архив, там был страшный вид. А в фондохранилище в Старой деревне много лет стояли просто стены без крыши – не было денег. Справились[?]

– А когда будут завершены работы и сколько будет сотрудников в Бирже?

– Мы постараемся на любых этапах что-то показывать в зале Биржи, понадобятся новый штат и, конечно, деньги.

– А славная Александровская колонна теперь на вашем балансе?

– Экспонат номер один в Эрмитаже. А между Эрмитажем и Главным штабом, как известно, находится Штаб Гвардии, где мы со временем мечтаем расположить музей русской гвардии.

– А персональный хранитель у «Александрийского столпа» есть?

– Да, это Дмитрий Любин, заведующий Арсеналом, который опубликовал книгу об этой знаменитой колонне.

– Интересно, какие задачи у хранителя колонны?

– Этих задач много. Нам трудно следить за реконструированной новодельной решёткой, с которой всё время срывают орлов. Сейчас сделана антивандальная структура для этих бедных орлов, которые в нашей культурной столице активно растаскивают. Поэтому вокруг этой ограды будет ещё стоять дополнительный заборчик, его в шутку называют «имени Пиотровского» (смеётся) . Хранитель же проверяет состояние колонны, ведётся мониторинг, видеонаблюдение. Но около колонны хранитель, конечно, не стоит. Мы, кстати, просим вернуть полицейский пост, который очень дисциплинирует граждан.

– В какой день будет праздноваться 250-летие музея? От какой даты исчисляется возраст Эрмитажа?

– Точной даты нет, юбилей отсчитывается от 1764 года, когда Екатерина Вторая купила коллекцию И.-Э. Гоцковского, но лет 20 назад мы выбрали для праздника день св. Екатерины – 7 декабря, и в этот день отчитываемся перед нашей Екатериной – Великой.

– Михаил Борисович, вы неоднократно выражали опасения по поводу статуса Дворцовой площади и тех шумных мероприятий, которые на ней проводятся...

– Тут две стороны дела. Первая – вопросы сохранности. Колебания воздуха очень вредны для наших экспонатов и для самого здания, высокие децибелы опасны для живописи, мы проводили на этот счёт исследования. Никаких диких звуков тут быть не должно. Причём чем хуже музыка, тем она громче. С хорошими музыкантами мы находим общий язык. Когда на Дворцовой давала концерт группа «Роллинг стоунз», они увели звук по нашей просьбе в сторону, и никаких проблем не было. Есть регламент Дворцовой площади, с нами должны многое согласовывать.

Но есть и другая сторона: это особое место, церемониальное. Это даже не Красная площадь, где многим распоряжается ГУМ. Даже у нас на Дворцовой каток как-то раз сделал тот же ГУМ. Дворцовая – это площадь для военных парадов, для торжественных церемоний. Слава богу, нет уже пивного фестиваля и других подобных мероприятий. В один из блокадных памятных дней режиссёр Александр Сокуров предложил очень красивое, сдержанное решение: Александрийская колонна была подсвечена и становилась похожей на свечу, а вокруг неё был невысокий, ничего не менявший в облике площади венок памяти.

– Гений места предопределяет, что может, а что не может происходить на Дворцовой...

– Здесь Зимний дворец, здесь Главный штаб. Вот концерты классической музыки на Дворцовой вполне уместны. Только одна проблема – площадь сильно продувается и исполнители иногда простужаются. По Дворцовой ходят люди, ездят кареты, бродят «Петры Первые» – и это хорошо. Нельзя только на ней что-то строить. Никаких павильонов, как предлагал Марк Рудинштейн – настроить павильоны и проводить кинофестиваль. А вот проекции на стены домов – это пожалуйста, это красиво и не мешает восприятию архитектуры.

– А есть ли у Эрмитажа, этого, как было сказано, гения места, право вето на мероприятия?

– И да, и нет. Когда во время новогодних гуляний сгорела Колесница Славы на арке Главного штаба, был принят регламент Дворцовой. Все, кто планирует мероприятия на площади, должны согласовывать их с нами. Город не даёт окончательного решения без согласия с нами. Например, на площади граждане проводят зарядку, это не очень красиво выглядит, поэтому мы попросили их сдвинуться в сторону и приходить только в определённое время. А мероприятия, которые проводит город, – тут он решает сам.

– Например, праздник выпускников школ «Алые паруса»?

– Это замечательный городской праздник, но его не надо делать с выходом на площадь. Это ведь по замыслу морской праздник, для него – Нева и её набережные, стрелка Васильевского острова. А сейчас получается дикая толпа на площади, ужасные исполнители, сцена, которая закрывает саму площадь. Каждый раз мы дискутируем с «Алыми парусами», улучшения всё-таки есть.

– Михаил Борисович, вот ещё одна важная тема, волнующая многих: как они могут влиять на формирование городской среды, в частности, выражать своё отношение к проектам реконструкции и вторжения в историческое пространство?

– Это трудный вопрос. Конечно, горожане должны протестовать, устраивать «живые цепочки». Когда была провокация с перемещением части коллекции Эрмитажа в Москву, такие предложения поступали, в частности, от фанатов «Зенита». Они оказались большие молодцы.

– Мы все подписывали петицию в интернете…

– И, это всё очень помогло. Поняли, что в Петербурге может возникнуть нечто вроде майдана ( смеётся ). Город должен развиваться, но не в центре. Был такой проект начала ХХ века – «Новый Петербург» архитектора Ивана Фомина.

– Да, прекрасный неоклассический проект.

– Сейчас тоже нужно придумать какое-то место для девелоперских проектов. Потому что в центре города тоже надстраивают мансарды, облицовывают фасады гранитом. На Главном штабе пошла трещина от надстройки над одним из соседних домов.

– Запрещение Николаем Первым строить выше крыши Зимнего дворца было полезным.

– Чудесное было правило ( смеётся ) . Сейчас есть проект Южного города, я согласился быть председателем его экспертного совета. Возможно, что-то туда из центра перенесут, но это всё ещё требует обсуждения. Нужны всегда альтернативные предложения. Во Всемирном клубе петербуржцев есть три книги: Чёрная – совершённые архитектурные преступления, Красная – возможные преступления такого рода, Белая – архитектурные удачи, то, что вписалось в пространство города.

– Кстати, почему во Всемирном клубе петербуржцев, председателем которого вы являетесь, ограничено количество участников?

– В каждом клубе есть правила и определённое число членов. У нас – не больше чем высота шпиля Петропавловки – 122,5 метра. Половина – это ребёнок ( смеётся ) . Впрочем, число заграничных членов не ограничено.

– Все педагоги Петербурга благодарны Эрмитажу, что он оставил бесплатным вход в музей для школьников и студентов. В то время как во многих музеях введена плата для студентов.

– Мы не можем потребовать, чтобы все музеи были бесплатны. На Президентском совете Карен Шахназаров говорил, что все музеи наши олигархи должны сделать бесплатными для посетителей. Но ведь кино не делают бесплатным, билеты в кино дороги. Мы давно, лет 15 тому назад, ввели нулевую цену для школьников, студентов и пенсионеров. И хотим, чтобы эти категории посетителей ходили в музеи, ведь они для нас важны. Но из дохода за входные билеты музеи, в том числе Эрмитаж, платят зарплату сотрудникам, плюс ещё небольшое количество бюджетных денег. Но две трети – это то, что заработал музей. Есть небольшие музеи, для которых дети, молодёжь – главные посетители. Они не могут сделать билеты бесплатными. Мы в Эрмитаже идём на жертву и не отказались бы услышать «спасибо». Но не все нам благодарны, увы. Мы вынужденно отказываемся от льготной категории посетителей – это граждане России, кроме пенсионеров. Бывали частенько даже скандалы из-за необходимости предъявлять документы, чтобы доказать гражданство РФ. Это разделение на россиян и зарубежных себя уже изжило. Билеты в Музеи Кремля стоят 700 рублей, у нас, в нашем огромном музее, где можно провести целый день, – 400 рублей. И у нас есть один бесплатный день – каждый первый четверг месяца.

– Интересно, каков штат Эрмитажа без филиалов?

– Две с половиной тысячи только в Петербурге, но у нас филиалы только в Петербурге – Меншиковский дворец и другие. А все наши спутники-центры – это не филиалы, а юридически самостоятельные организации, что в Амстердаме, что в Казани. Они становятся ответственностью местных властей, которые выделяют на это деньги.

– А кто отвечает за знаменитых эрмитажных кошек и сколько их самих в Эрмитаже?

– Кошек всего 50, этот лимит я сам установил. Они живут во дворе и в подвалах. «Лишних» котов мы отдаём в хорошие руки. ( В Музее кошек есть «экспонаты» из Эрмитажа. – «ЛГ». )

– А эрмитажные сотрудники пишут о кошках интересные статьи. Кошки теперь – почти такой же символ города, как вороны Тауэра – символ Лондона.

– Первых кошек привезла Елизавета Петровна в Зимний дворец из Казани, кстати. Потом кошек завозили заново после блокады.

– Они расставлены по охраняемым объектам или оказывают услуги мировой культуре, гуляя сами по себе?

– Они знают свои места обитания в подвалах, руководить ими не надо. Но мой секретарь Мария Борисовна – это ещё и пресс-секретарь котов ( смеётся ). У нас интервью и съёмки по поводу котов не реже, чем про Рембрандта.

– Теперь снова искусствоведческий вопрос: все любители искусства очень соскучились по замечательной экспозиции русского и французского ампира, которая была в Главном штабе. Какова её судьба? Вернётся ли она на своё место?

– Да, она вернётся в ампирный интерьер, который ей так подходит.

– И все снова могут лицезреть знаменитый острый угол Главного штаба, про который десятилетиями горожане гадали – как же он выглядит изнутри? И ещё вопрос, Михаил Борисович: в Главном штабе церковь была отреставрирована, а каковы планы музея относительной церкви Зимнего дворца?

– Планы у нас – отреставрировать церковь. Мы начали с иконостаса, с реставрации скульптурной его части и икон, некоторое их количество надо разыскивать через КГИОП. Мы разместим там экспозицию икон – тех, что были раньше и каких-то ещё, там будет и знаменитая серебряная икона «Александр Невский, Тит и Поликарп» ( подаренная Александру II в ознаменование избавления его от покушения народника-террориста в 1879 г. – «ЛГ». ) А ещё будет экспозиция, посвящённая семье Романовых, – кресты, молитвенники, которые передавались из поколения в поколение. Это романовская церковь, здесь венчались Николай II и Александра. Город и музей ведь созданы Романовыми. Службы со свечами там быть не может, конечно, по соображениям музейной сохранности. Но по завершении работ мы устроим службу в торжественной обстановке. Это должно быть 25 декабря – в день изгнания неприятеля из пределов Отечества, установленный Александром I, когда всегда проводились служба и вынос знамён. Территориально мы принадлежим Князь-Владимирскому собору, и настоятель храма о. Владимир Сорокин уже два года проводил в этот день молебен. И мы хотим сделать такую службу и военный парад ежегодно 25 декабря. Но, конечно, венчаний и отпеваний в дворцовом храме не будет.

– Петербург – давно культурная столица России. Но нет ли противоречия в том, что и Пермь хотели сделать культурной столицей, создавая для этого проекта какие-то сиюминутные инсталляции, которые не требуют серьёзного понимания?

– Начнём с инсталляций. Если это хорошая инсталляция, как у Ильи Кабакова, например, её тоже трудно понимать, не легче, чем Рембрандта или Рафаэля. «Красный вагон» Кабакова не менее значителен, чем «Танец» Матисса или «Чёрный квадрат» Малевича. Я не очень люблю это название – «культурная столица». Столица у нас одна – Москва, раньше был Петербург, но, слава богу, столица переехала обратно в Москву. Мы – великий культурный город, который воспитывает горожан самим своим обликом. Есть европейская схема, когда меняют культурные столицы – одну за другой. Пусть будет Пермь, ещё какой-то город, почему бы и нет? Просто мы должны держать высокую планку, без балагана наподобие музея власти.

– Иными словами, пусть будут и другие культурные столицы, они нам не конкуренты?

– Разумеется, пусть будут. А музей имеет право выбирать. В Зимнем дворце все, даже главы государств, чувствуют величие этих пространств и осознают себя и своё место. Но не надо стесняться и диалогов с современным искусством.

– А в Главном штабе помимо ампира будет и современное искусство на постоянной основе?

– Да, туда переедет вся экспозиция ХIХ – начала ХХI века начиная с ампира, весь третий этаж, будет новая интересная экспозиция немецкого искусства, от романтиков до экспрессионистов.

– То есть городское понятие «пойти на третий этаж к импрессионистам» исчезнет?

– К сожалению, оно уйдёт, но в Главном штабе будет очень красивое пространство с верхним светом. И ещё неизвестно, как там импрессионисты, эти буржуазные художники ( смеётся ) будут смотреться.

– Вы уже наметили, как будет отмечаться 250-летие Эрмитажа?

– Мы откроем всё. Восточное крыло главного штаба, новое здание в Старой деревне, здание Малого Эрмитажа, Запасной дом рядом с Эрмитажным театром. Дни Эрмитажа традиционно – 7–9 декабря – от дня св. Екатерины до дня Георгиевского зала. Традиционно в Георгиевском зале проводится военный парад, уже без молебна. Что-то будет в эти дни и на Дворцовой площади, какой-то приём с музыкой для гостей в Зимнем дворце. Но всё будет не очень затратно, главные деньги пойдут на наши основные проекты. Мы планируем большие выставки – «Археология в Эрмитаже», «Новые приобретения», «Реставрация в Эрмитаже», выставка витрин и история музейного дизайна. Планов очень много.

– Спасибо, Михаил Борисович! Желаем Эрмитажу осуществления всех планов. Может быть, несколько слов читателям «ЛГ»?

– Я желаю, чтобы «Литературная газета» по-прежнему оставалась прибежищем хорошего вкуса и чтобы общественный резонанс у газеты был такой же, как 30–40 лет назад.

Беседовали   Мария ФОМИНА и Дмитрий КАРАЛИС, САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Теги: Эрмитаж , Михаил Пиотровский