День Победы. Рейдерский захват

День Победы. Рейдерский захват

Считанные дни до 9 мая. В моем телефоне три предложения от банков сделать вклад или взять кредитную карту в честь Дня Победы. Одно — от фитнес клуба — тоже карта в честь. Пять от магазинов одежды, обуви, косметики — все предлагают что-то купить со скидкой в честь все того же. Захожу в книжный магазин — вздрагиваю: вокруг люди в гимнастерках и пилотках. Захожу в поезд — уже не вздрагиваю: у проводников прицеплены на груди типаордена, из пластика или картона.

С каждой витрины…

Из каждого утюга…

В общем, приходится констатировать, что с Днем Победы случилось неладное. Власть сделала из него бренд, она стремится всеми способами неразрывно связать себя в глазах населения с великой Победой, поскольку своих-то негусто, если не считать отжатого Крыма. Натягивает его на себя, как фальшивые гимнастерки с фальшивыми орденами, стремится слиться с ним, поблестеть его отраженным светом, конвертируя подвиги и жертвы предков в мелкий пропагандистский профит. И само по себе это было бы ладно, в конце концов на любом великом событии много кто паразитирует, с Победой это уже в свое время проделывал дорогой Леонид Ильич. Но, увы, при этом происходит и обратный процесс — сам праздник со слезами на глазах «заляпывается» их сальными пальцами.

Все визитные карточки сегодняшней российской действительности явлены в нынешнем «деньпобедном» разгуле, как на подбор.

Пошлость. Всепроникающая, не знающая никаких границ. Торты с марципановыми партизанами, голые студенты, раскрасившие тела в военные сюжеты, «Ночные волки» с косметичками, тапочки из георгиевских лент — весь этот трэш и угар, о котором, надо отдать должное, и помыслить невозможно было в советские времена. Победа была тогда пропагандистским материалом, но материалом для тапочек — нет, не была. И вещал про нее что-то пропагандистское безукоризненный Игорь Кириллов с мхатовской речью, а не, прости Господи, Залдостанов.

Невежество и халтура. Плакаты, листовки и лозунги с нереальным количеством исторических ошибок, не говоря уже об орфографических. Все тяп-ляп, все левой ногой. Лишь бы отвязаться, лишь бы скорей попилить бюджетную монетку, выделенную на «оформление к празднику». Зачем перечитывать подписи под упертыми из архивов фотографиями? И так сойдет. Идейно близких за это не посадят, и даже деньги вернуть не заставят, достаточно будет быстренько убрать и скороговоркой извиниться.

Цинизм. То ветеранам скидку на кремацию предложат. То какие-то попсовые песнопевцы ордена нацепят и прессе позируют. Ачотакова?

Кафкианский сюр. Ищут солдатиков-фрицев. Допрашивают продавцов. Сажают девчонок за танец на поляне неподалеку от мемориала. Штрафуют за размещение архивных фото — там, мол, на флаге свастика. Надо же, не ромашка.

Истерическое требование лояльности. Несчастные второклашки, которых ругают за забытую георгиевскую ленточку. Принудительные мероприятия. Даже на почту ИРСУ пришло: обеспечить явку приемных родителей на праздничный концерт (Как, интересно, они себе это представляют?)

Бренд положено защищать — и его защищают. Победу защищают от «ложных» — то есть неудобных для брендодержателя — интерпретаций аж с помощью Уголовного кодекса. В результате на сегодня фактически уничтожена сама возможность анализа, исследований этой трагической и важной темы. Поди-ка скажи, поди-ка напиши. Не угадаешь, что именно вдруг окажется «противоречащим решениям Нюрнбергского трибунала».

Бренд монетизируют по-разному. Купоны могут быть не обязательно в виде прямого пиления бюджета. Можно использовать возможность выслужиться. Придумать что-то этакое (см. пункты про пошлость, невежество и цинизм). Уличить кого-то в недостаточном благоговении. Вовремя снять. Вовремя спеть.

Ну, а самые массовые купоны — моральные. Навязал ленточку, наклеил наклейку — и ты уже как бы тоже герой и победитель.

К сожалению, все это означает, что процесс осмысления исторического опыта нашего народа, одной из самых трагичных и судьбоносных страниц его истории, опять прерван и искажен. Уже в третий раз.

Первый был сразу после войны, когда память была почти табуирована Сталиным, панически боявшемся, что вернувшиеся с фронта наведут резкость, кто погибал за Родину, а кто людей как пушечное мясо расходовал.

Второй — при Брежневе, когда появился весь этот пафос и хрестоматийный глянец, когда цензурировались стихи и книги, чтобы было «попобеднее».

Я помню спецкурс по современной советской поэзии, на котором Лидия Иосифовна Левина дала нам прочесть два стихотворения: «Реквием» Рождественского и Винокурова, про Сережку с Малой Бронной и Витьку с Моховой (в авторской редакции, без последней строфы). И просто спросила, в чем разница. А разница очень бросалась в глаза.

У Рождественского были и другие стихи, живые. Но вот это было мертвое. Врущее, что они, конечно, погибли, но ничего, мы, мол? за них доживем, достроим и допоем. И будем помнить, сквозь года, тра-та-та, и все в этом духе. Отрывок из него читали во время Минуты молчания, и там оно как-то иначе звучало, в сочетании с траурной музыкой и вечным огнем. А вот на бумаге выглядело искусственно-пафосным. Мертвое стихотворение про то, что погибшие на самом деле живы.

А стихи Винокурова были тихими, теплыми и от них было больно. Потому что им не встать. Потому что матери не спят одни в пустой квартире. Потому что молодая жизнь оборвалась — ее не вернуть, не заменить, не прожить за них никому. Живые стихи про то, что умершие на самом деле умерли и эта боль никуда не денется.

А потом Левина рассказала, что автора заставили приписать строфу. «И помнит мир спасенный, мир вечный, мир живой…». Тошнотворно фальшивую, наспех сляпанную. А без нее не печатали.

Вот таким был второй раз.

А теперь, значит, третий.

И теперь, кроме пошлости и цинизма, он стал отягощен подлостью. Леониду Ильичу не приходило в голову отжимать под лозунгами победы над фашизмом территории у соседей — у тех самых соседей, с кем вместе сражались и умирали.

Мало того, что российская власть фактически отжала победу у всех остальных сражавшихся с фашизмом стран — теперь уже Украина и Грузия «сами фашисты», а всем прочим полагается лишь приехать постоять рядом с Путиным на трибуне. Победа и память о войне отжимается у части россиян — у тех, кто не готов ради подвига предков принять и поддержать сегодняшнюю подлость. Мы видим в истории с «Новороссией», как намеренно идет увязка символов той войны и нынешнего беспредела: украинские города захватывались под «Священную войну» и с георгиевскими ленточками, наши СМИ настойчиво врали, что Украина отменяет День Победы, что там теперь правят бандеровцы, воевавшие за Гитлера. Нам навязывается противопоставление: либо ты против фашизма и чтишь жертвенный подвиг дедов, и тогда ты должен поддерживать всю имперскую подлость по отношению к соседям, либо ты против нее — но тогда ты сам пособник фашистов и Победа для тебя чужая.

К сожалению, эта игра была принята — многие авторы «с другой стороны» начали отвечать на нее обесцениванием Победы, они словно сами согласны, что георгиевские ленточки на ура-патриотах отменяют все, что было, что теперь это не наш праздник, что он «не такой», «фальшивый», «испорченный».

Несколько лет назад я писала, что нет ничего страшного в том, что молодежь не смотрит сегодня военных фильмов, не хочет «грузиться», что великое событие Победы становится историей, как становятся в конце концов историей все войны и все победы. И что дедам, которые воевали, наверное, было бы приятно, что их внуки и правнуки в прекрасный майский день просто гуляют в парках, носятся на великах, едят мороженое и танцуют на полянах. За то и воевали, вроде.

Но с тех пор кое-что изменилось. Молодежь по прежнему не читала «Сотникова» и не смотрела «А зори здесь тихие» (даже новый глянцевый вариант вряд ли посмотрит). Но теперь ей показали, более того — прямо обучили юзать Победу, не прикладывая никакого душевного труда, «помнить», ничего не зная, «гордиться», не грузясь. Год за годом не решать сегодняшние проблемы и создавать новые, утешая себя величием подвига дедов.

А те молодые, у кого аллергия на пошлость и глупость, начинают уже дистанцироваться от праздника как такового. На самом деле они хотят держаться подальше от следов сальных пальцев. Но получается — от памяти тоже.

По сути, произошел рейдерский захват Дня Победы. Как и многое другое, входящее в национальное достояние, он был присвоен определенной группой людей и используется ею в своих интересах для извлечения прямой и непрямой выгоды.

Все это очень горько, ведь День Победы долгие годы был единственным нашим национальным праздником, который объединял всех: и левых и правых, консерваторов и жаждущих перемен, и государственников, и либералов. Он был нашим общим. Мы могли разное думать про Сталина и про Катынь, про роль союзников и про тактику Жукова, но сам по себе День Победы был — один на всех. Минута молчания — одна на всех, песни, фильмы, память. День национальной гордости и национальной трагедии. А теперь одни отрицают гордость, а другие — трагедию, одни обесценивают победу, другие ее монетизируют.

Очень хочется верить, что все это временно, что подлая шелуха слетит, сальные следы ототрутся и процесс осознания и принятия в национальную память того, чем была для страны эта война и эта победа — восстановится. Принятие всего целиком, всего великого, всего ужасного, всего трогательного, всего постыдного — без пропусков.

А пока давайте не подыгрывать рейдерам. Ленточки ленточками, а Победа — Победой.

С праздником всех!

21:05, 7.05.2015