Культурный код и жажда отрицания

Культурный код и жажда отрицания

Мы продолжаем разговор о том, какова сегодняшняя российская элита, можно ли её переменить, а если возможно, то как это сделать.

Наш собеседник - доктор исторических наук, профессор Восточного факультета Санкт-Петербургского государственного университета, специалист в области социально-культурной антропологии, политической антропологии права (юридической антропологии) Виктор БОЧАРОВ.

– Откуда "есть пошла" наша нынешняя правящая элита? Почему она именно такова и могла ли быть иной?

– До революционных событий 1917 года властная «вертикаль» в России формировалась по принципам, характерным для стран Востока. Бюрократия имперского аппарата была пронизана родственными связями. Ситуация, характерная для того времени, прекрасно описана в русской литературной классике. Как говорил Фамусов у Грибоедова в «Горе от ума»: «При мне служащие чужие очень редки, / Всё больше сестрины, свояченицы детки[?]»

В сталинскую эпоху с подобным кумовством активно велась борьба. Сам вождь своим поведением символизировал отрицание семейственности. Он отказался обменять сына на пленённого фашистского фельдмаршала Паулюса. Репрессивная политика затрагивала и ближайших родственников окружения Сталина. Здесь не было исключений. В этом смысле он как бы совершал ритуальные действия, что символически отторгало его и от собственного клана. И это позволяло ему управлять в интересах всего социума, а не только своих сородичей. Подобная политика была продиктована задачей в кратчайшие сроки изменить облик страны, превратить её из аграрной в промышленно-индустриальную, чтобы не быть раздавленной противниками. Решение этой задачи осуществлялось исключительно административными методами, а значит, успех зависел от способности «вертикали» мобилизовать все имеющиеся ресурсы. Сама ситуация, таким образом, выдвинула потребность отбора кадров на государственную службу «по способностям», а не по кумовству, в качестве главного принципа. Поставленная задача, как известно, была решена, хотя сопровождалась многочисленными жертвами.

– А что изменилось в послесталинские годы?

– Когда советская система вышла из экстремального режима существования, главный принцип формирования «вертикали», в соответствии с которым «чужие здесь не ходят», возобладал вновь. И здесь верховный правитель задавал тон. Ближайшие родственники, свойственники и друзья того же Брежнева назначались на высшие государственные посты. Не отставали от него и руководители других союзных республик. Двигали «своих» все начальники.

Во времена Ельцина слово «семья» и вовсе получило в политическом дискурсе нарицательное значение. Это был всем понятный, чуть ли не официальный термин. Родственники и близкие друзья Ельцина открыто продвигались на государственные посты.

После Ельцина подбор кадров осуществлялся в основном по принципу землячества. «Семью» и «свердловских» (земляков Ельцина) сменила команда «питерских» и выходцев из КГБ. Практически произошёл отказ от нормы, зафиксированной в законе о государственной службе 2005 года, который запрещает работать вместе близким родственникам, если они подчинены или подконтрольны друг другу.

В нашем нынешнем обществе существует серьёзный запрос на лидера «вождистского» типа, способного работать на весь социум, а не на своё ближайшее окружение. Со всеми, естественно, последствиями для такого «вождя», который будет вынужден следовать заведённым «от века» ритуалам и традициям.

– Мы теперь живём в эпоху рыночных отношений. Может, в частных предприятиях ситуация иная? Там выдвигаются люди только по заслугам?

– Не сказал бы... С приходом рыночных отношений в России родственные и дружеские связи стали определяющими и в частных фирмах. Сегодня в России, по экспертным оценкам, в некоторых отраслях малого и среднего бизнеса до 80 процентов компаний являются семейными. «Семейных коллективов» достаточно и в крупных компаниях.

Из Трудового кодекса РФ попросту исчез пункт об ограничении совместной службы на одном и том же предприятии лиц, состоящих между собой в близком родстве или свойстве... В результате после 2002 года, когда новое законодательство вступило в силу, резко возросло кумовство и на государственных предприятиях, в том числе и в тех областях, которые призваны обеспечить модернизацию государства. Именно здесь, где, казалось бы, приоритет должен быть за талантливыми, неординарно мыслящими людьми!.. В вузовской и академической науке институт выборности руководителей сохраняется до сих пор и вроде бы должен способствовать выдвижению компетентных и талантливых людей...

– На самом же деле?

– Мы имеем обратный результат. Всё то же кумовство. Словом, «архаические» принципы социальной мобильности, в основе которых лежат связи по родству и знакомству, обрели в наше рыночное время «новое дыхание». Неслучайно выражение «приятельский капитализм» прочно вошло у нас в обиход... Ситуация мало чем отличается и в странах СНГ. По этим принципам формируется соответственно и «властная вертикаль».

– И всё-таки элиты в нашей стране менялись. По какому принципу?

– Все революции на Востоке, включая нашу социалистическую, не что иное, как перманентно возникающие возрастные конфликты. В России причина возрастного конфликта кроется в преимущественно военном характере государства, призвание которого, как писалось в учебниках для кадетов, «быть грозою света». На вершине пирамиды в таком государстве находится верховный правитель (главнокомандующий), опирающийся не только в «собирании земель», но и во внутренней политике прежде всего на армию, по определению всегда состоящую из молодёжи. Поэтому верховная власть в России всегда старалась вырвать молодёжь из-под влияния традиционных лидеров (отцов) и ослабить влияние на неё других сил, сделать её проводником в первую очередь своей воли. Не всегда это удавалось.

Революция в России в возрастной системе координат – это «молодёжный бунт» против власти старших. Связь революции с «молодёжным бунтом» обнаружил Василий Розанов: «Революция течёт где-то и как-то параллельно хулиганству; революция есть порыв хулигана сыграть роль героя».

– Под хулиганством здесь имеется в виду нежелание вести себя по общепринятым правилам?

– Да. Революция 1917 года ознаменовала победу молодёжной культуры на государственном уровне, установив настоящий «культ молодости».

Подобная связь прослеживается и в революции 90-х годов прошлого века. Вновь было востребовано «хулиганское поведение». Вспомним хотя бы разнузданно-пьяное выступление Ельцина в США перед студентами одного из университетов. Показательно, что кад­ры с этим эпизодом были показаны по всем каналам телевидения с целью скомпрометировать лидера революционеров перед выборами делегатов Съезда народных депутатов. Но власть получила обратный эффект.

Институт частной собственности у нас и вовсе создавался не «хулиганами» даже, а, как принято считать, «бандитами». Кстати, Жириновский как-то точно определил этих «ребят» именно в системе возрастных координат – как «молодых волков», выросших «естественно-спонтанным» образом.

– Всякая революция резко меняет идеалы, а значит, и элиту...

– Революция 90-х зачеркнула в первую очередь коммунистическое прошлое с его героикой и мифологией. Старшее поколение из легендарных революционеров, победителей, покорителей космоса и целины превратилось в людей «из другой эпохи», «совков», «алкашей» и «злобных маразматиков», создавших «шариковский социализм». Ушли любовь и уважение к отцам и дедам...

Утрата массами уважения к власти и старшим поколениям в нашей политической культуре автоматически означает и утрату страха перед государством, что неизбежно ведёт к деградации власти, её катастрофическому ослаблению. А следовательно, и к разложению, распаду общества.

Хунвейбинов (революционную молодёжь), как мы помним, использовал Великий кормчий Мао в ходе «культурной революции» в Китае именно для того, чтобы убрать старшее поколение чиновников в КНР и заменить их преданной молодёжью. Таким образом поступали лидеры, желавшие долго оставаться у власти, во всех странах. В настоящее время молодёжь является активной движущей силой всех «цветных революций».

Наступление молодёжной культуры предопределяет поведение реформаторов всех эпох, рассчитывающих, что переустройство общества можно начинать как бы с «чистого листа». Правда, в результате реформаторы всегда получали ситуацию, которую гениально определил Виктор Черномырдин: «Хотели как лучше, получилось, как всегда!» И всё-таки переоценка ценностей происходит в рамках всё той же наступающей молодёжной культуры.

– Есть ли какие-то особенности в поведении российских революционных поколений?

– Ещё Белинский выделял такие «свойства русского человека, как бодрость, смелость, находчивость, сметливость, молодечество, разгул, удальство... И в горе, и в радости море по колено!» А Герцен отмечал в психологии русских «две разрушительные силы: военную отвагу и отвагу отрицания». Всё это свойства молодости, а не взрослости. А у нас ими и взрослые наделены с избытком. Отсюда и «До основанья, а затем…».

– Когда-то было сказано: «Каждый народ достоин своего правительства». Достоин ли наш народ того правящего класса, той «элиты», которая у нас сейчас есть?

– И власть, и граждане сопряжены одним культурным кодом. То есть исповедуют одинаковые моральные, нравственные и прочие ценности. В том числе и отношение к праву и законам. Конечно, наша власть может заимствовать «хороший закон», принятый в рамках другой культуры. Однако можно заранее утверждать, что его постигнет та же участь, что и большинство уже принятых законов, которые, как известно, у нас «не работают». Люди попросту не исполняют того, что не согласуется с предусмотренными их культурой представлениями о нормальном, правильном, справедливом, должном. И здесь фактически нет исключений.

К примеру, сегодня принимаются антикоррупционные законы, но коррупция не только не уменьшается, но, наоборот, возрастает. В политике же выстроенные по западному образу и подобию институты выполняют совсем иные функции, нежели предусмотренные законом. И это порождает немалые сомнения по поводу широко распространённого либерального тезиса, что современная развитая экономика может существовать только в соответствующем правовом обрамлении. Наши «неписаные законы» весьма далеки от «протестантской этики», которая обеспечила успешное развитие капитализма в Европе.

Но жизнь наших граждан всё-таки не представляет собой царство хаоса. Она достаточным образом упорядочена и протекает именно в соответствии с «теневым правом» – неписаным законом.

– У нас получило широкое распространение понятие «криминальное государство»...

– «Криминальный» вообще-то обозначает вид социальной патологии, которая в принципе должна иметь антиобщественное содержание. Однако, как выясняется, большинство нашего населения считает сложившиеся неформальные практики («криминальные») вполне легитимными.

– Возникает закономерный вопрос: можно ли говорить о «криминальности» государства, граждане которого разделяют подобные взгляды и не стремятся скрывать следы своей «криминальной» деятельности? Чиновники всех рангов, имея скромные официальные доходы, открыто демонстрируют своё богатство, выставляют его напоказ. Однако реакция правоохранительных органов отсутствует...

– А народ воспринимает сложившееся положение дел как должное. Неписаные законы действуют в нашем обществе на всех уровнях. Они, по сути, «выводят из строя» писаные государственные законы, реально регулируя общественную жизнь.

«Умом Россию не понять…» – это изречение поэта является несменяемым эпиграфом к политической жизни России. Причём вряд ли эту мысль можно воспринимать лишь как художественный образ... Официальные политико-правовые установления, как показывает история, никогда не оказывают существенного влияния на реальное политическое поведение россиян.

Традиционная культура в политическом поведении людей большей частью проявляется бессознательно. В основе такого поведения лежат традиционные стереотипы, возникшие где-то в глубине веков. Эти поведенческие модели воспроизводятся из поколения в поколение. Поэтому поведение российских граждан, которое фактически всегда строится на принципах традиционной политической культуры, оценивается продвинутой частью как малокультурное или вовсе преступное. Вспомните множество высказываний наших «либеральных» лидеров в адрес «электората»...

– Можно ли поменять культуру общества?

– Она изменяется вместе с обществом, но гораздо медленнее. Если мы несколько десятилетий проживём без революций, которые каждый раз выбрасывают вместе со старой историей и уважение к создававшим её поколениям, то... В противном случае нет никакой гарантии, что наше время в недалёком будущем не будет покрыто позором, а нынешнее поколение не зачислят поголовно в воров и строителей «бандитского государства», которых можно только презирать.

– Так что же делать?

– Прежде чем проводить серьёзные перемены в обществе, необходимо осознать, какова роль того, от чего мы хотим отказаться в культуре общества, народа. Культура куда консервативнее общества. Она всегда, в известном смысле, уникальна и сохраняется даже при кардинальных изменениях. Важнейшей составляющей культуры являются традиции. Они во многом определяют поведение людей на всём пути существования того или иного конкретного социума. Потому-то традиционная культура и подвергается ожесточённой атаке со стороны тех, кто не считает себя её частью, они видят в ней опасность для своего существования. И здесь ничьей не может быть: либо опора на традиции, либо уничтожение культуры с непредсказуемыми последствиями.

В своей повседневной жизни граждане во многом ориентируются на неписаные законы, отражающие традиционные представления людей о должном, справедливом, легитимном поведении в той или иной ситуации. Нельзя этого не учитывать.

Беседу вёл Владимир КРОТОВ

Теги: элита , политика