Конец «нового эмира»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Конец «нового эмира»

На одном из первых допросов Каримов, взяв уверенными пальцами лист бумаги, убеждал следователя:

— Я чист, как вот это.

Затем, много позже, он повторил свой жест. Но в руках его на этот раз оказалась копирка.

Было ли это притворной, рассчитанной позой? Или «экс-эмир» действительно понял, что «правил» недостойно? Что, заглядывая вдаль, был слеп? Что, слыша протесты, остался глух? Что, имея язык, обрек себя на немоту? Можно ли верить в раскаяние так далеко зашедших «правителей»?

Не хотелось рисовать портрет Каримова и его сподвижников краской недоброй, черной, словно та самая копирка. Ведь многое можно объяснить. Многое (пусть и не все) понять. И, поняв, что-то простить! Подчеркиваем, этот человек, как и многие-многие другие, стал жертвой системы.

Но светлых, по-человечески нужных тонов не нашлось. Возможно, потому, что недурные, стоящие качества наемников Мздоимства оказываются непременно в тени системы, настолько эта алчная махина громоздка. И сторонится она, эта система, света.

Конечно, народ, переживший Рашидова, помнящий тяжесть бериевских сапог, годы «волюнтаризма», брежневский разгул, не растоптать, коль скоро он не располовинился на карателей и репрессированных. Но это значит ли, что ему — битому, поротому, стреляному, обворованному народу — не страшны теперешние каримовы? Или ждущие своего часа сусловы, которые сумеют объяснить, будто музаффаровы не типичны, а потому не опасны?

Конечно, невыгодно и несимпатично занимать позицию обличителей с насупленными бровями. Куда выигрышнее (и легче!) повернуть рассказ в русло столь дефицитного христианского всепрощения. Однако вспомним Ленина: «Христа ради, посадите Вы за волокиту в тюрьму кого-либо. Ей-ей, без этого ни черта толку не будет». А если волокита оборачивается лишь одним из способов вымогательства? А если деньги выбиваются еще и зуботычинами? Если совершать приписки вынуждают концлагерными пытками? Если, утрясая по работе дела хозяйственные, не забывают набивать ценностями потайные бидоны? Если руководящая работа превращается только в подписывание прошений и складирование банкнот, которые к концу года не умещаются в большом книжном шкафу? Если, если…

И все же, не отдавая дань «моде на гуманизм», а только надеясь на лучшее, скажем: метаморфозы не обязательно укладываются в рамки прокурорского словечка «перерождение». Может, может человек исправиться. Вернуться к себе. Вспомнить себя.

Собранные коробочки хлопка проходят десятикратную очистку, прежде чем волокно становится «пригодным к употреблению».

И Каримов, и Музаффаров были приговорены к расстрелу. В порядке исключения эту меру наказания обоим заменили двадцатилетними сроками заключения. Время ждать. Думать. Реванша не будет. Ни у них. Ни у системы, их породившей. Не должно быть.