"КНИГА КАГАЛА"

"КНИГА КАГАЛА"

Несмотря на существование расхожих штампов образа еврея в русской литературе первой половины XIX в. у нас нет никаких данных считать, что еще до Великой реформы сложилась новая интерпретация евангельских мифологем, которая могла превратиться в политико-идеологическую версию "государственного преступления". Фактически, для подобного утверждения не хватало ряда "документов" по концептуальному саморазоблачению исторической "зловредности" евреев с доказательствами их политической враждебности. К тому же сама по себе еврейская тема вряд ли могла стать злободневной без подключения ее к основной проблематике эпохи. Однако оба звена, которых недоставало для возникновения "Протоколов Сионских мудрецов", появились в конце 1860-х годов: с одной стороны, русская националистическая идея приобрела законченный вид в концепции Н.Я. Данилевского (1869), а с другой – еврейство впервые было объявлено persona non grata в "Книге Кагала" выкреста Я. Брафмана (1868). Процесс беллетристического освоения новой интерпретации завершился публикацией анонимного "Разоблачения великой тайны франкмасонов" (1883), в котором "иерусалимское дворянство" было представлено врагом царя и Отечества.

Я. Брафман родился в 1824 году в семье раввина в местечке Клецке (Минская губерния) и первоначальное образование получил в хедере. Рано осиротев и боясь, что кагальные власти сдадут его в рекруты, Брафман до 34 лет был "кочевником", часто менял местожительство, пока в 1858 г. не крестился (по некоторым сведениям, Брафман сперва принял лютеранство, а затем – православие). Естественно, что неофит тут же занялся миссионерской деятельностью среди евреев. В противовес еврейским источникам автор апологетической статьи о нем считает, что Брафман был полиглотом, и приписывает ему знание древнееврейского, халдейского, арабского, немецкого, польского и французского языков21. При посещении (проездом) Александром II Минска в 1858 г. Брафман подал на имя императора записку о положении евреев и был вызван в Петербург указом Синода для разъяснений, а затем митрополит Филарет пригласил его в Москву и рекомендовал Брафмана на должность преподавателя древнееврейского языка в Минскую духовную семинарию. Одним из поручений митрополита было требование "изыскать средства к устранению затруднений, с коими евреи, желающие перейти в православие, встречаются на пути к этой цели"22.

Во время польского восстания 1863 года и до 1865 г. Брафман, занимаясь активной миссионерской деятельностью (его "улов" насчитывал несколько десятков "заблудших душ"), был членом комиссии по разбору бумаг на еврейском языке. С 1866 г. он в "Виленском вестнике" стал публиковать статьи на темы прозелитизма (например, "Взгляд еврея, принявшего православие, на реформу в быте еврейского народа"). В том же году он получил должность цензора еврейских изданий в Вильне, а в 1868 г. выпустил свою первую книгу по "научному" антисемитизму – "Еврейские братства, местные и всемирные". Утверждения Брафмана, что еврейские общины являются государством в государстве, были сочувственно встречены попечителем Виленского учебного округа И.Н. Корниловым (известный географ, впоследствии председатель Петербургского славянского комитета). Корнилов убедил товарища министра просвещения И.Д. Делянова в необходимости использовать Брафмана как человека сведущего в еврейских вопросах и ревностного христианина.

Генерал К.П. Кауфман, бывший губернатором Западного края в 1865- 1866 гг., поручил Брафману сбор кагальных актов. Документы и записки Брафман предоставил начальству. Для рассмотрения предъявленных Брафманом обвинений еврейским общинам в крае была создана так называемая Виленская комиссия, в состав которой по требованию К.П. Кауфмана (затем при сменившем его на губернаторском посту генерале А.Л. Потапове) были введены и евреи. Отстаивая права и обычаи своего народа, еврейские представители пытались доказать недобросовестность Брафмана. Однако это не остановило Брафмана, и он, используя помощь учеников раввинских школ, перевел собранные им документы на русский язык, а в 1869 г. выпустил их отдельным изданием под названием "Книга Кагала".

Еврейские писатели резко осудили книгу и утверждали, что Брафман воспроизвел кагальные акты в частично искаженном виде, а его переводы во многом были неточными, да и комментарий издателя страдал ошибками и подчас заведомо ложными положениями. Однако русская администрация встретила ее с полным доверием: К.П. Кауфман в беседе с И. Гордоном рассказывал, что несколько десятков экземпляров книги Брафмана были присланы в Туркестан для рассылки в присутственные места, и ее чтение должностными лицами для знакомства с еврейским бытом было обязательным23. Государственные чиновники впоследствии на "Книгу Кагала" ссылались как на свод законов, и она выдержала несколько переизданий.

В 1876 г. Брафман опубликовал статью в полулиберальном "Голосе" с резкими нападками на Общество распространения просвещения между евреями. Особенное место в этих нападках занимала критика деятельности организации Альянс Израэли, которая была представлена в качестве "всесильного и всемирного" органа еврейского самоуправления.

Переиздания "Книги Кагала", дополненные рядом материалов, усиливавших ее антиеврейский пафос, так же как статьи и выступления Брафмана, по признанию всех авторов, писавших о нем, способствовали росту антисемитизма в России (достаточно вспомнить, что Ф.М. Достоевский в 1877 г. выступил с инвективой в "Дневнике писателя" против нахлынувших "всем кагалом" евреев, которые "создали" государство в государстве и "захватили" в свои руки финансовое дело24). Переведенная целиком на французский и польский, а в извлечениях на английский и немецкий, "Книга Кагала" стала подспорьем и для европейских антисемитов.

За заслуги перед правительством, и за участие в Комиссии по всесословной воинской повинности Брафман в 1871 г. был награжден орденом св. Владимира четвертой степени. Он неоднократно получал от правительства "денежные подношения". После смерти Брафмана продолжателем дела "разоблачения еврейской зловредности" стал его сын Александр.

Предисловие к "Книге Кагала" во многом послужило "научной базой" для "ревнителей" из беллетристов (Б. Маркевич, Вс. Крестовский и т.д.) и публицистов (А. Шмаков, С. Нилус и др.). Интересно, что Г. Шварц-Бостунич в 1928 г. отмечал, что "крещеный раввин (у антисемитов всякий выкрест почему-то оказывается обязательно раввином. – С.Д.) Яков Брафман разоблачил часть "жидовских тайн" в знаменитой "Книге Кагала", выпущенной в Петербурге и скупленной жидами"25.

В "Книге Кагала" содержится 285 кагальных актов еврейской общины г. Минска, относящихся к 1794-1803 гг. Многие из них при переводе были существенно искажены, а в комментариях составителя, призванных доказать "независимость кагала", произвольно истолковывалось большинство решений.

В своем предисловии Я. Брафман выдвинул ряд положений, суть которых сводилась к определению "состава преступления" евреев Западного края. Так, например, цитата из акта № 797 в переводе Брафмана ("Решено возобновить царство нашего Государя, морейне, учителя нашего и великого раввина Израиля, чтобы он оставался раввином и председателем бет-дина нашего города еще на десять лет"26) была интерпретирована в том смысле, что "наш Государь" (морейну, раввин, учитель) противопоставлялся "ихнему" Государю, следовательно, община, дескать, была подчинена прежде всего "своему", а затем уже "гойскому" царю. По Брафману, из этого положения следует, что соблюдение общинного правопорядка для евреев предпочтительнее соблюдения государственного27.

Органом управления при "нашем Государе" у евреев выступает кагальный совет, а законодательным – бет-дин, находящийся в подчинении у кагальных начальников. Поэтому кагальные акты за № 155 и № 156 по поводу наказания непослушных, равно как и определения о "тайных преследователях"28, были истолкованы Брафманом в соответствии с общей концепцией еврейского самоуправления.

Ссылаясь на трактат "Сангедрин" (л. 37, б) о "четырех родах казни", Брафман, гиперболизируя всесильность и жестокость кагала, подчеркивал: "Нам желательно было бы умолчать о подобной постыдной черте в древней организации еврейской общины (имеются в виду виды казни: побиение камнями, сожжение, усекновение мечом и удушение. – С.Д.), если бы документы и факты ясно не доказывали, что приведенная зверская система самосуда, при которой правительственные учреждения и власти нередко являются слепым орудием в руках евреев, преследующих антиправительственные цели, – применяется и по сие время в подпольной деятельности еврейских учреждений"29. Поэтому, указывает Брафман, молодые члены еврейской общины готовы выполнить любое постановление бет-дина, даже если оно и противоречит законодательству страны, в которой живут евреи30.

Естественно, что наличие у евреев "своего царя" и своих "карательных", да к тому же еще и "тайных" органов является обоснованием главного вывода Брафмана: евреи представляют особенное и независимое от официальных учреждений России некое "государство", а кагал, подчиняя себе более мелкие "братства", оказывается мощным и хорошо организованным механизмом, чья деятельность направлена не только на регламентацию личной жизни евреев, но и на тех, среди кого они живут. Не имея возможности управлять всеми евреями и неевреями, кагал стремится к "опосредованной власти", орудием которой является частное имущество.

Так, комментируя акт за № 132, Брафман, ссылаясь на талмудический трактат Баба-Батра ("имущество нееврея – что пустыня свободная") и юридические респонсы 1552 г. Иосифа Кулуна ("имущество нееврея – что озеро свободное"), утверждает, что кагал видит "не только в еврейских, но и в христианских жителях" своего района и в их имуществе как бы свою "государственную" или "казенную" собственность, которою он и распоряжается "на своеобразных правовых началах"31.

Еврейская пресса сразу же обратила внимание на недобросовестность автора. "Новое время", "День" и "Деятельность" еще в 1870 г. указывали на то, что Брафман при переводе произвольно урезал тексты и самовольно дополнил их, субъективно интерполируя отдельные фрагменты. Еврейские критики Шершевский, Зейберлинг, Моргулис доказали, что Брафман плохо знал древнееврейский язык.

Вместе с тем публикуя подлинные документы еврейского быта XVIII-XIX вв., Брафман "изобрел" новый принцип "научной" компиляции, который оказался, пожалуй, поистине "гениальным". Строя свой комментарий постановлений религиозно-культовых деятелей XVIII в. на цитатах из талмудических трактатов II-VII вв. и на суждениях еврейских религиозных мыслителей ХII-XVII вв., Брафман доказывал неизменность и вневременность еврейской общины, руководители которой не только сохраняли свою независимость от государственно-социальных учреждений, но и экономически закабаляли своих и чужих.

"Комментарии" выкреста-"раввина" оказались доступными для всех, а его "научный принцип" был настолько прост и достаточен для изобличения "зловредности" евреев, что не воспользоваться "открытиями" Брафмана русская антисемитская беллетристика не могла.

Книга Брафмана заполнила недостающее звено в общей цепи "разоблачений", при этом разоблачалась не какая-либо одна секта (например, саддукеев), а весь еврейский народ, показания против которого дал сам еврей.