ЦЕРКОВЬ И ПОЛИТИКА: СУДЬБЫ ВОПРОСЫ РОКОВЫЕ
ЦЕРКОВЬ И ПОЛИТИКА: СУДЬБЫ ВОПРОСЫ РОКОВЫЕ
Константин Душенов
Несмотря на постоянные заявления патриарха Алексия II о том, что «Церковь вне политики», события последних лет недвусмысленно подтверждают вовлеченность РПЦ в политический процесс неуклонно углубляется. Тому есть причины как субъективные на уровне личных контактов высокопоставленных иерархов с государственными чиновниками самого высокого ранга так и объективные, коренящиеся в исторической роли православия на Руси и в потребности общества обрести утерянные в смуте нравственные ориентиры и высшие цели своего бытия.
Как бы то ни было, анализ политической ситуации, складывающейся вокруг Московской Патриархии, становится все более актуальным. Является ли РПЦ надежной преградой на пути разрушения российской государственности, на пути идеологической агрессии западничества и либерализма? Чем определяются политические пристрастия высших московских иерархов? Станет ли Церковь, как это уже не раз бывало в русской истории, духовным лидером нации, способным преодолеть бушующую в России смуту?
Эти и многие другие подобные вопросы волнуют нынче миллионы россиян равно верующих и неверующих. Ответить на них в рамках газетных публикаций, конечно, невозможно. И все же серьезный разговор на эту тему давно назрел. Поэтому в сегодняшнем выпуске «Символа веры» мы начинаем обсуждение темы «Церковь и политика».
Для того, чтобы правильно оценить политические перспективы РПЦ, прежде всего необходимо сказать несколько слов о ее нынешнем состоянии. Русской Церкви необходимо определить свое место в современном мире и место это должно соответствовать ее реальному влиянию на ход вещей и великой ответственности за души миллионов православных христиан, доверивших ей свое спасение… На таком, прямо скажем, тернистом и нелегком пути ее соборный разум должен решить несколько основных задач.
1. Административная консолидация Церкви. На фоне общероссийской смуты в первую очередь необходимо гарантировать целостность церковной организации на канонической территории РПЦ, изжить расколы, ставшие следствием развала Советского Союза и либерального перерождения части епископата, выработать новую, максимально эффективную епархиальную структуру. Отдельной проблемой является воссоединение с Московским Патриархатом зарубежной части Русской Церкви.
Окончательное решение этих задач невозможно без созыва Поместного Собора, но сегодня необходимые условия для его успешного проведения, увы, не созрели. Поместный Собор РПЦ является событием этапным, судьбоносным и его плодотворная работа возможна только на волне одновременно державного, духовного и национального возрождения русского народа.
2. Духовная консолидация Церкви. Церковь болеет теми же болезнями, что и русское общество в целом. В политической области главная разделительная линия пролегает сегодня между патриотами и русофобами, националистами и космополитами, почвенниками и западниками. Именно они, по меткому замечанию Зюганова, составляют сегодня две главные российские партии: «наша страна» и «эта страна».
Примерно по той же границе произошло размежевание и в среде народа церковного. Ярким символом русского духовного сопротивления духовной агрессии богоборческого Запада стала фигура митрополита Иоанна (Снычева). Не менее ярким символом вероотступничества церковных либералов является их приверженность ереси экуменизма, являющейся духовной основой грядущей «религии антихриста», а в политическом плане в виде Всемирного Совета Церквей идеологическим фундаментом масонского мондиалистского проекта Мирового Правительства.
Поэтому восстановление духовного единства Русской Церкви предполагает искоренение вредоносного церковного модернизма и утверждение святоотеческих традиций, Священного Предания в качестве непререкаемых основ внутрицерковного бытия.
3. Становление здоровых и конструктивных церковно-государственных отношений. Главным препятствием на этом пути в последние годы являлся откровенно прозападный, либерально-демократический, русофобский характер государственной власти. С таким режимом Русская Церковь, опирающаяся на двухтысячелетнюю традицию и управляемая на основе сочетания монархического (Патри-арх) и соборного принципов, при всем желании не может иметь общие идеалы и цели.
4. Становление здоровых и конструктивных отношений Церкви и общества. Этому сильно мешает безбрежный «плюрализм» мировоззрений и идеологий, пришедший на смену унылому однообразию «казарменного» социализма. Трагическая разобщенность современного русского самосознания, искусственно поддерживаемая к тому же мощным политическим кланом демократов и «малым народом», контролирующим СМИ, не может быть изжита в мгновение ока. Значит, необходимо научиться разговаривать со всеми уважительно, но честно и твердо это единственная возможность уверенно чувствовать себя в суете бесчисленных партий, группировок и общественных объединений.
5. Обретение Русской Православной Церковью достойного места на международной арене и в системе межцерковных отношений. Особая сложность этой задачи связана с тем, что бесспорным лидером в мировой политике сегодня является Запад, чьи идеалы и ценности откровенно враждебны важнейшим христианским заповедям и святыням. Именно под давлением западного либерализма и масонского мондиализма в православном мире прогрессирует экуменическая сверхересь и религиозный модернизм, все больший размах приобретают отступления от вероучения и традиционной богослужебной практики в ряде Поместных Церквей…
В решении всех перечисленных задач, безусловно, важнейшая роль принадлежит священноначалию и духовенству РПЦ, но было бы величайшим заблуждением полагать, что успех дела возможен без активного участия в нем соборного носителя веры народа церковного.
Правильное, взаимно уважительное и тщательно выверенное распределение ролей между иерархией и паствой, церковной властью и православной общественностью непременное условие духовного возрождения России.
ЦЕРКОВЬ И ДЕМОКРАТЫ
Церковные иерархи, досыта хлебнувшие лиха в эпоху господства «научного атеизма», не могли не приветствовать разрушение советского идеологического монстра. Это вполне устраивало демократов и до тех пор, пока в борьбе против «империи» СССР можно было разыгрывать православную карту, длился «медовый месяц» реформаторов и церковного руководства. Однако, как только обнаружилось, что Церковь не станет приветствовать развал тысячелетней российской государственности, унижение нашего национального достоинства и нравственную деградацию русского общества, взаимная любовь охладела. «Послушайте проповеди высших церковных иерархов, обиделись либералы, там каждое второе слово «патриотизм»; но где, когда, в каком месте Евангелия Христос говорит о патриотизме?» («Известия» за 4 июля 1995 года).
Настоящим «моментом истины» в отношениях Русской Церкви и демократического движения стала попытка Верховного Совета в 1993 году принять поправки к Закону о свободе вероисповеданий, ограничивающие засилье иностранных проповедников и сектантов. Патриарх поддержал инициативу парламента. И тогда на РПЦ и даже лично на Алексия II, до той поры нежно любимого либеральными борзописцами всех мастей, обрушился поток обвинений и насмешек, клеветы и кощунственных оскорблений.
«Утверждены драконовские меры против сектантов и неправославных проповедников, заголосили «плюралистические» кликуши. Резко сокращены права религиозных меньшинств, не желающих входить в какую-либо «традиционную» конфессию!.. Такие меры попирают свободу совести… Запахло средневековой инквизицией… Открыто прозвучали слова о том, что Московский Патриархат есть носитель государственной идеологии, а зарубежные проповедники суть идеологические диверсанты. Неужели правы те, кто говорил о грядущей клерикализации страны? О том, что новый большевизм будет дружить с религией, превращая ее в ярмо для народа?» («Московские Новости» N30, 1993).
«Что же думают православные иерархи, неистовствовала демократическая пресса, если запретить, прекратить миссионерство народ сразу же направится в родную русскую церковь?.. Никто не вправе узурпировать истину от имени Бога… Иисус все-таки в Верховный Совет за помощью не обращался» («Комсомольская правда», 11.08.1993). «Теперь остается ждать только законодательного запрещения русофобии, учреждения духовной цензуры, «возрождения славных русских боевых традиций»… Ставшая уже скандальной статья 15 нового закона запрещает деятельность в России религиозных предприятий со стопроцентным иностранным капиталом, требуя, чтобы контрольный пакет находился в русских руках» («Сегодня», 9.07.1993).
Пропагандистский шквал невиданной интенсивности разразился не только в России. «Критическое отношение к закону высказали представители официальных кругов и общественных организаций 114 государств, персонально Клинтон и Коль, удовлетворенно сообщала «Независимая газета». На Руси не было бы христианства, не принеси его иностранные миссионеры, а в сфере прав человека у русского православия просто нет опыта».
Вскоре (2 сентября 1993 года) по вопросу о том, как следует России понимать «свободу совести», высказался даже один из столпов мировой масонской закулисы Збигнев Бжезинский. «Сможет ли Россия стать нормальным европейским государством или снова поддастся искушению превратиться в транснациональную империю?» таков, на его взгляд, главный вопрос современности. «Русскому народу сейчас особенно важно не дать себя соблазнить, сказал он в интервью той же «Независимой газете». Опасность заключается в том, что на смену коммунизму может прийти некая форма традиционного православия, замешанная на шовинизме и выражающаяся в имперских рефлексах».
«Единственный способ избежать этого, учит Бжезинский, демократия… Но она требует самосовершенствования, изменения самих взглядов на то, что означает быть русским в современном постиндустриальном обществе…»
Продолжать цитирование можно бесконечно…
Закон был отклонен. Внешне отношения церковного священноначалия с верхушкой демократов остались вполне дружелюбными. Однако не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы оценить глубину искренности этого взаимного дружелюбия. «Демократ враг Церкви», за пять последних лет эта нехитрая истина глубоко запечатлелась в умах миллионов православных верующих.
Демократы в ответ зашумели об «опасности христианского фундаментализма в России», о том, что «он еще страшнее исламского фундаментализма». «Христиане вновь обнажили клыки», с потрясающей откровенностью подвел итог демократических переживаний религиозный обозреватель «Московских Новостей» Яков Кротов (МН N31,1995).
Но всех превзошла «Московская правда», переквалифицировавшаяся за годы перестройки из рупора «развитого социализма» в ярую поборницу демократии и прогресса. «По большому счету, заявил один из ее авторов, христианство, возникшее как религия маргиналов, религия быдла, на современном этапе развития общества начинает уже приносить больше вреда, чем пользы… У нас светское государство… Больше попов меня раздражают наши чинуши, допускающие до умов эту черную орду, это тупое поповское шакалье…»
В 1997 году, когда патриотическая оппозиция в Думе предприняла новую попытку скорректировать закон о свободе совести все повторилось вновь. Те же всхлипы демократических «правозащитников», те же кощунства «московских комсомольцев» и причитания либеральной прессы, те же попытки Запада вмешаться во внутренние дела России. Однако на этот раз новая редакция закона после длительных проволочек и президентского «вето» все же была принята. И это, как ни крути зримое свидетельство возросшего политического влияния Русской Православной Церкви.
ЦЕРКОВЬ И КОММУНИСТЫ
Крушение «мировой системы социализма» и идеологическое банкротство коммунистической идеологии многому научили лидеров КПРФ. Партия официально отказалась от «классовой борьбы» и обязательного атеизма. Более того, в поисках идейного обновления Зюганов сделал откровенную ставку на традиционные ценности русской духовности и державности.
«Судя по всему, забеспокоились русофобы, слово «коммунистическая» в названии партии остается лишь словом. На деле КПРФ заявляет о себе как о правом консервативном движении националистического толка… Она отвергает атеизм, стоит за широчайшее сотрудничество с Русской Православной Церковью, считает вероятным, что православие станет государственной религией новой России» («Московские Новости» N 34, 1994).
И действительно, коммунистическая печать постоянно обсуждает церковную тематику и делает это, как правило, с благожелательных позиций. Сам Зюганов в интервью «Православной Москве» в сентябре 1995 года заявил, что «нынешняя власть ничего не делает для того, чтобы защитить страну от заморских проповедников», на РПЦ «ведут страшное по своей силе наступление иноземные конфессии», а Кремль «не препятствует борьбе с Православной Церковью, на которую сейчас нападают с большей яростью, чем в свое время на КПСС»
Забавно, как нервно реагируют на возможность союза между верующими и коммунистами наши записные демократы. «Заигрывание Зюганова с национал-патриотизмом и православием опасно, волнуется Явлинский («НГ»,1.03.1996). Если это получится, то КПРФ превратит Россию в страну фундаменталистскую. Это будет такой режим, который не сдвинешь. Фундаментализм, но не исламский».
Священноначалие РПЦ, видя перемены в лагере левых, считает необходимым поддерживать с нынешними коммунистами достаточно приличные, «рабочие», как принято говорить в таких случаях, отношения. Казалось бы, их конструктивному развитию уже ничто не мешает, но… Политическая практика показывает, что по-прежнему не устранены весьма важные факторы, серьезно препятствующие сближению православных патриотов и коммунистических «державников».
Во-первых, это тяжелейшее историческое наследие, благодаря которому слово «коммунист» у подавляющего большинства верующих вызывает ассоциации с многолетними кровавыми гонениями на Церковь.
Во-вторых, желание занять перспективную идеологическую нишу, с одной стороны, и давление ортодоксальной партийной массы с другой, заставляет лидеров КПРФ часто выступать с весьма противоречивыми заявлениями: то о конструктивности русского патриотического лозунга «Православие, Самодержавие, Народность», то о приверженности идеалам марксизма-ленинизма.
В-третьих, реальная политическая практика КПРФ вовсе не столь благожелательна к нуждам Русской Церкви, как это следует из некоторых заявлений. Именно голосами коммунистов (еще в хасбулатовском Верховном Совете) был провален законопроект о возврате Церкви монастырских земельных угодий (кстати, на общем фоне совершенно незначительных). Именно в «Правде России», официальном органе КПРФ (который редактировал тогда нынешний спикер Госдумы Геннадий Селезнев), была напечатана разгромная статья о «пещерном антикоммунизме» митрополита Иоанна. Да и в партийных наказах своему лидеру накануне президентской гонки в 1996 году коммунисты не сочли нужным упомянуть о нуждах верующих.
Впрочем, эволюция русского коммунизма в постсоветской России только началась. Как говорится, поживем увидим…
ЦЕРКОВЬ И «ПАРТИЯ ВЛАСТИ»
Власть жаждет переизбрания. Жаждет остаться властью и это определяет все ее поступки, все обещания и идеологические кульбиты.
Но сквозь суету привычного вранья и чиновничьей конъюнктурщины проступает нечто гораздо более важное и существенное: очевидный сдвиг общественного мнения в сторону традиционно русских, национально-патриотических ценностей. И игнорировать такое движение власть больше не может.
«Православная вера как правильное и славное отображение роли Христа на земле, исповедуемая на протяжении исторического развития России большинством россиян, связана с глубинным сознанием нашего народа, в основе которого заложены принципы коллективизма… Базовые ценности обновленной модели развития России заложены в православной вере: духовное превосходит материальное, нормальный достаток лучше богатства, для человека важнее правда и справедливость, чем все остальное…»
Эти строки взяты не из проповеди митрополита Иоанна. Нет бестрепетная рука господина Шумейко вывела их и благословила в свет со страниц «Независимой газеты» (17 января 1996 года). И название статьи знаменательное: «Необходимо самообновление президентской политики».
Еще пример, не менее показательный.
«Тремя основными опорами новой возрождающейся России должны быть: демократия, православие, державность.
Демократия (народовластие): выборность всех органов исполнительной и законодательной власти на всех уровнях; равенство всех перед законом. Православие как тысячелетняя историческая государственная религия России основа духовности, нравственности и морали личности и общества. Державность (соборность) объединение всех народов, народностей и национальных групп вокруг русского народа как исторически сложившегося многовекового традиционного станового хребта Российского государства…
Тот, кто может вдохновиться такой программой, довести ее до сознания народа, получить благословение и поддержку Церкви, тот и станет новым президентом и спасителем России».
Это из статьи контр-адмирала Валерия Алексина, главного штурмана ВМФ, кандидата военных наук. Называется она простенько: «Страна ждет нового поколения политиков». И напечатана не в каком-нибудь «черносотенном» листке, а все в той же элитарной «Независимой» (8 февраля 1996 года). А это уже тенденция. Тенденция, отражающая не только стихийную идеологическую эволюцию масс, но и сознательную подвижку элит, составляющих опору режима.
Ярче всего, пожалуй, она проявила себя в декабре 1995 года в момент проведения III Всемирного Русского Собора, организованного церковными структурами с благословения Патриарха. Вся политическая элита страны (даже те ее представители, которые в глубине души православие на дух не переносят) сочла себя вынужденной явиться «пред светлые очи» первоиерарха и засвидетельствовать свое почтение. Недавняя уступчивость Ельцина, вынужденного после косметических поправок все же подписать новую редакцию закона о свободе совести, несмотря на оглушительный гвалт «демократов», подтверждает сказанное. Теперь не замечать очевидного может лишь слепой…
НАЧАЛЬНИК НАЧАЛЬНИКУ
ДРУГ, ТОВАРИЩ И БРАТ…
Священноначалие Московской Патриархии делает все для того, чтобы укрепить дружеские отношения с «партией власти». С одной стороны, в основе этого лежит вполне здравое стремление обеспечить церковному организму в постсоветской России «режим наибольшего благоприятствования». С другой въевшийся в плоть и кровь с советских времен «сергианский» принцип «умиротворения властей», гласящий, что ради сохранения хороших отношений с государством можно и даже нужно идти на самые широкие компромиссы.
В идеале этот принцип не так уж и плох. Плохо то, что некоторые церковные руководители (такие, как митрополиты Кирилл Гундяев, Филарет Вахромеев, Владимир Котляров) распространили его на область, категорически не приемлющую никаких компромиссов область церковного вероучения и православной совести.
В результате в угоду либеральным симпатиям кремлевских обитателей, под давлением мировой закулисы эти иерархи готовы сделать предметом торга «святое святых» Истины Божественного Откровения, неповрежденно соблюдаемые Православной Церковью на протяжении двух тысячелетий. К счастью, события последних лет показывают, что в среде епископата, монашества и священства, а также среди рядовых мирян эти попытки встречают все более жесткое сопротивление.
Немаловажным фактором, в значительной мере определяющим подчеркнутую лояльность московского священноначалия по отношению к Кремлю, является фактор финансовый. При этом очевидно, что, опасаясь критики (или не желая делиться), руководство МП ведет «двойную бухгалтерию» даже в своих отношениях с провинциальными епископами РПЦ. Так, патриарх Алексий II, выступая на последнем Архиерейском Соборе, заявил, что весь церковный бюджет составил в 1995-96 годах - в пересчете на валюту - около двух миллионов долларов. Между тем по данным российской прокуратуры, в 1995 году один только Николо-Угрешский ставропигиальный монастырь (находящийся в прямом подчинении патриарха) получил от реализации алкоголя не менее 350 миллионов долларов. В своей беседе с журналистами 28.06. 1997 года патриарх фактически признал, что под церковной крышей велась широкомасштабная продажа водки, но заявил, что «распространенная до недавнего времени практика ввоза алкаголя и табака по льготным таможенным пошлинам в настоящее время строжайше запрещена».
Впрочем, газеты отмечают, что «потеря этого финансового источника не подорвет благополучие священноначалия Московской Патриархии. У него еще осталось кое-что в запасе. Например, РАО «Международное экономическое сотрудничество», одним из учредителей которого является МП. В 1994-95 годах эта компания экспортировала за рубеж 14,7 миллиона тонн нефти, а в 1996 году ее оборот составил 2 миллиарда долларов! Интересно было бы узнать: какая часть этой астрономической суммы пошла на нужды Церкви? И на какие именно? И есть ли соответствующие документы, по которым это можно проверить?».
Судя по всему, верующие вряд ли смогут получить ответы на эти вопросы в ближайшем будущем.
ЦЕРКОВЬ И ПРАВОСЛАВНО-
ПАТРИОТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ
Опыт показывает: проблемы обновленческой ереси, либерально-экуменического перерождения части русского духовенства и коррупции в среде церковного священноначалия в значительной мере являются следствиями отсутствия в современной России влиятельного православно-патриотического движения. Идут годы, а дееспособного и прочного объединения православных мирян, столь необходимого для защиты наших религиозных святынь и поддержания канонических основ церковного бытия, все не происходит.
Более того, все предыдущие попытки «православной общественности» создать сколь-либо значительное и влиятельное общественное движение оканчивались полным провалом. Тем не менее накопленный за последние годы опыт далеко не бесполезен. Он позволяет определить главные причины неудач православно-патриотического движения и наметить пути их преодоления в будущем.
Такими причинами являются:
Во-первых, противодействие церковного священноначалия любым попыткам православных мирян объединиться в дееспособную и прочную общественно-политическую организацию.
На то есть свой резон. Прежде всего, руководители РПЦ вполне обоснованно опасаются излишней политизации такого движения. Опыт показывает, что к руководству в подобных организациях, как правило, приходят люди весьма радикально настроенные. Учитывая нынешнее засилье русофобов и инородцев во властных структурах России, это вполне объяснимо и понятно, но совершенно неприемлемо для иерархов, стремящихся ни с кем не обострять отношений и потому поставленных перед необходимостью сохранять с антинациональным кланом в российском руководстве бесконфликтные отношения.
Кроме того, целый ряд архиереев как в Москве, так и в провинции весьма удобно «вписался» в нынешнюю ситуацию, резко повысив свой личный уровень благосостояния. Эти люди, будучи вполне довольны своим нынешним положением, вовсе не желают участвовать в какой бы то ни было деятельности, грозящей подорвать основы существующего политического режима.
Далее. Сегодня священноначалие РПЦ имеет практически монопольное право говорить от имени миллионов верующих и представлять их интересы перед государственной властью. Если же в стране сформируется достаточно мощная организация православных мирян, такая монополия будет нарушена, что приведет к существенному падению личного влияния высших церковных иерархов в кремлевских кабинетах.
И наконец, нынешнее руководство РПЦ практически полностью состоит из выдвиженцев митрополита Никодима (Ротова), пришедших к власти в 6070-х годах в результате своего рода «обновленческой революции», совершенной им при помощи и поддержке «компетентных органов» СССР. Для этих иерархов характерны тяготение к либеральным «ценностям», приверженность к экуменизму, восприятие попыток защиты полноты святоотеческого православия как «фанатизма» и пренебрежительное отношение к массе «темных и отсталых» прихожан.
Сегодня, понимая, что такого рода взгляды совершенно чужды не только подавляющему большинству мирян, но большинству священников и даже епископов, «никодимовцы» не могут проводить активной внутрицерковной политики. Тем не менее, как показывают Архиерейские Соборы 1994 и 1997 годов (да и вообще течение церковной жизни последних лет), они делают все, чтобы удержать ситуацию под своим контролем. В этих условиях появление на церковно-политической сцене мощного движения православных мирян, которое, безусловно, будет более консервативно, чем нынешнее священноначалие РПЦ, грозит серьезно нарушить тот хрупкий внутрицерковный баланс сил, который с таким тщанием выстраивают московские иерархи.
КАДРЫ РЕШАЮТ ВСЕ?
Еще одна причина неудач - отсутствие у православных мирян необходимого политического опыта.
Следует смотреть печальной правде в глаза: в стране сегодня просто-напросто нет православных политиков. Политическая элита ельцинской России состоит либо из вчерашней партийной номенклатуры, успевшей вовремя перекраситься из правоверных коммунистов в радикальных демократов, либо из ловких дельцов, сумевших безмерно обогатиться на разграблении государственного имущества в процессе «приватизации».
Что касается номенклатурных перевертышей, то они откровенно циничны и не верят ни в сон, ни в чох, ни в вороний грай. Они готовы красоваться перед телекамерами в церкви, в мечети, в синагоге - где угодно, лишь бы это сулило им практические выгоды. В среде российских нуворишей, в последнее время отвоевывающих себе все большее и большее политическое влияние, непропорционально большую часть составляют инородцы и иноверцы, традиционно оккупировавшие банковский бизнес и сферу средств массовой информации. Излишне говорить, что никакой симпатии к православию эти люди не питают и питать не могут.
Между тем современная политика является чрезвычайно специфической областью человеческой деятельности. Ее основные законы сплошь и рядом вступают в прямое противоречие с православным мировоззрением и нравственным учением Церкви. И, главное, - помимо определенного набора качеств - она требует значительного опыта и основанной на таком опыте интуиции. Радикальное обновление политической элиты происходит лишь во время революций. В остальное время едва ли не единственным путем обретения политического влияния является постепенное «врастание» во власть.
В таких условиях попытки «с нуля» создать православно-патриотическое общественное движение, которое самостоятельно было бы способно эффективно действовать на политической сцене нынешней России, следует признать заведомо неосуществимыми. Наиболее реальной возможностью постепенно «врасти» в политический процесс пока является развитие собственных структур под прикрытием какой-либо мощной политической силы. Эта сила, в свою очередь, должна быть заинтересована в национальном - духовном и нравственно-религиозном - возрождении России и готова в обмен на помощь в этом направлении учесть интересы своих православных партнеров.
Если такое объединение состоится, оно сможет со временем очень серьезно повлиять на весь политический процесс в России. Господи, подай нам терпения и сил, мудрости и последовательности на этом пути! Аминь.