«ПРИЛЕТАЙ СКОРОСТЬЮ ЗВУКА»

«ПРИЛЕТАЙ СКОРОСТЬЮ ЗВУКА»

Вскоре после Нового года из Челябинского универмага было похищено золота и денег больше чем на сто тысяч. Работники уголовного розыска сбились с ног в поисках преступника. На помощь челябинским коллегам прилетели прославленные муровцы из Москвы. Никто еще не знал, что ценности уже переправлены в соседний город Копейск, а преступник распивает чаи в одном из купе экспресса «Южный Урал» и путь его лежит через Москву в Тулу.

На первый взгляд могло показаться, что хищение совершили либо матерый вор, либо крупная банда: вскрыты 23 кассовых аппарата и сейф. Преступники не оставили никаких улик. Почему-то не сработала сигнализация. А ушли похитители через окно второго этажа магазина — оттуда свисала веревка.

Экспертиза установила, что контакты сигнала замкнуты проволочной перемычкой, чем и выведены из-под охраны фасад второго этажа, охранная блокировка сейфа, где хранились ювелирные изделия.

Возникла версия: не причастны ли работники универмага к краже? Инженер, он же электромонтер Шуналов, признался, что поставил перемычку, так как была неисправность в сигнализации. Собирался устранить недостаток, а потом забыл…

В то время, когда работники уголовного розыска выясняли все обстоятельства, связанные с кражей, в один из дней на городской телеграф Копейска пришла женщина. В телеграмме, отправленной ею в Семипалатинск, было всего три слова:

«Прилетай скоростью звука».

Сотрудники телеграфа, знавшие женщину, спросили сочувственно: «Не умер ли кто?»

— Любопытные мы нынче стали… С чего бы это? — беззлобно сказала она, кокетливо поправив прическу двумя пальцами, на которых сверкнули дорогие кольца.

Между тем милиция задержала в Туле двух парней по подозрению в бродяжничестве. Паспортов у них не оказалось. Стали «устанавливать личность», попросили назвать адреса родителей. Оказавшись в одной камере с бродягами, парни потребовали, чтобы им оформили явку с повинной. Так появилось признание двадцатилетнего Леонида Зарова:

«С 3 на 4 ноября в Семипалатинске я совершил кражу из ЦУМа. Унес шесть с лишним тысяч рублей и товар, который впоследствии выбросил с правого берега Иртыша.

В ночь на двадцатое января я ограбил кассы и вскрыл сейф в Челябинском универмаге, взяв золота на 130 тысяч. Золото спрятал в подполе дома, где живет моя мать».

Он не знал еще, что переправленное им в Копейск и спрятанное золото уже обнаружили работники уголовного розыска в подвале многонаселенного дома, на первом этаже которого жила его родительница. Не знал, что за два дня до прихода милиции мамаша начала разбазаривать драгоценности налево и направо и что из подвала уже украли золотых колец на пять с половиной тысяч рублей. Не думал, когда принес похищенное к матери и сказал: «Мама, это пахнет вышкой!», что во время очередной попойки она просто подарит незнакомой уборщице два золотых кольца и серьги с дорогими камнями, а та за бесценок попытается продать их.

Не предполагал и того, что мать, решив упрятать золото в Семипалатинске, дала телеграмму своему брату. Тот не заставил себя долго ждать. Прилетел и тут же был задержан работниками уголовного розыска.

…Вначале, когда отец и мать Леньки расходились, они не могли решить — с кем мальчику жить. В конце концов он оказался у бабушки по линии матери, которая увезла его в Копейск. Муж бабушки был артистом кукольного театра, а когда умер, паренька определили в интернат. Но в каком городе — мать на суде никак не могла вспомнить.

За кражи из двух универмагов и другие хищения суд приговорил Леонида к пятнадцати годам лишения свободы. Надо было видеть, как горько плакала в суде мать! Но не она ли виновница того, что ее сын стал вором?! Не она ли помогала прятать похищенные им ценности?

Есть в деле заключение судебно-психиатрической экспертизы Леонида. В заключении подчеркивается, что в условиях ненормальной семейной жизни у мальчика развился комплекс неполноценности. До трех лет не говорил. С трех лет заикается. По характеру общительный, драчливый, вспыльчивый, всегда старался держаться «героем». Нередко от него слышали: «Теперь обо мне узнают все!»

Он всю жизнь хотел самоутвердиться, показать, что не хуже других. Увлекался многим: шахматами, стрельбой, ездой на мотоцикле. Получил права шофера, стал радиолюбителем. Но настоящим человеком так и не стал.

Свидетель из Семипалатинска сказала:

«Строго его надо судить, потому что он не только вор, но и пакостник. Весь город возмущался, когда ребятишки на обмелевшем берегу Иртыша нашли почти семьдесят штук часов. Их выбросил в реку Заров».

Судья спросил Леонида, чем объяснить этот бессмысленный поступок? Не сразу рассказал подсудимый все, как было. Из Семипалатинского ЦУМа он украл денег и ценностей на десять тысяч рублей и принес в дом дяди Толи — двоюродного брата матери. Тот взял 5600 рублей, а часы, чтобы милиция не раскрыла преступления, велел выбросить. Вот его-то, своего родственника, выдавать Леонид боялся: того уже неоднократно судили — могут признать особо опасным рецидивистом. Да и мать на процессе горячо утверждала, что после нее и бабушки двоюродный брат — самый родной сыну человек.

Не хотел Леонид рассказывать и о том, что он и дядюшка в ресторанах деньги пропивали и знакомым девицам часы-браслеты дарили.

Долго выяснял истину следователь Зайцев.

— Вспоминай, Леня, кому еще что давали? Для тебя же стараюсь все найти.

В Копейск ездил сам разыскивать, не запрятано ли в подвале еще что-нибудь. По Челябинскому универмагу не досчитался золотых изделий на 4800 рублей, а по Семипалатинскому ЦУМу — и того больше. Радовался, что удалось вернуть государству золота на 123 тысячи рублей, как будто свое добро нашел. Так и сказал: «Как это не свое, Леня? Можно сказать, кровное, свое. Все государственное — это наше, общее».

— Значит и мое? Так за что же меня будут судить?

Другой бы возмутился, а Зайцев спокойно взял листок бумаги и давай считать. Подсчитал, сколько лет работал Ленька. Сколько за три года трудового стажа мог заработать и сколько у государства взял. Баланс, конечно, сказался не в пользу обвиняемого.

В последнем слове подсудимый сказал:

— Раскаиваюсь я! Простите!

Но простить его суд не мог. Мог только учесть, что признал свою вину и что народное добро в основном возвращено.