БОЛЬШАЯ ЛОЖЬ ХХ СЪЕЗДА КПСС (Окончание. Начало см.: «Аль-Кодс», 1995 г., N 12)

БОЛЬШАЯ ЛОЖЬ ХХ СЪЕЗДА КПСС (Окончание. Начало см.: «Аль-Кодс», 1995 г., N 12)

(Алексей БАЛИЕВ.)

Дорогие читатели!

В адрес нашей редакции поступают многочисленные просьбы о продолжении публикации А. Балиева "Большая ложь XX съезда КПСС", первая часть которой была опубликована в «Аль-Кодсе», N 12, 1995 г. Эти просьбы свидетельствуют, что наша газета воспринимается правильно — как продолжение дела, во имя которого издавалась газета «Аль-Кодс». Да, одна из главных задач нашей редакции — разоблачение фальсификаторов истории России, Советского Союза, фальсификаторов социалистического строительства в нашей стране.

Немногие газеты и журналы, именующие себя «оппозиционными», осмеливаются разоблачать фальсификаторов и лжецов всех мастей, в том числе тех, кто выступали (как, например, Хрущев) и выступают в качестве "коммунистов-реформаторов". Сегодня, когда исполняется 4О лет со времени антисоциалистических и антигосударственных "хрущевских реформ", санкционированных XX съездом КПСС (февраль 1956 г.) и начатых с реабилитации врагов народа и дискредитации И.В.Сталина, мы воочию видим последствия шельмования Сталина и хрущевской политики.

Цель публикации "Большая ложь XX съезда КПСС" — помочь согражданам осознать механизм и последствия антисталинской-антигосударственной провокации, разработанной на Западе и «озвученной» Хрущевым.

По многочисленным просьбам, «Дуэль» публикует окончание этого материала. Надеемся, что читатели уже ознакомились (или ознакомятся) c его первой частью.

В 1955 году всевозможные публикации насчет преодоления ошибок "периода культа личности" и важности "коллективного, ленинского руководства" становились в СССР уже традиционными. Еще в 1954 году были отменены Сталинские премии за укрепление мира и дружбы между народами и в области литературы, искусства и науки. И уже с мая 1953 г. прекратилось издание произведений Сталина…

Приближался 1956 год — ХХ съезд КПСС. Однако, пленумы ЦК КПСС в 1954-55 гг. не рассматривали каких-либо тезисов доклада Хрущева "О культе личности и его последствиях". Более того, как отмечалось в Тезисах ЦК КПСС, посвященных 38-летию Октябрьской революции и, соответственно, в "идеологических передовицах" советской прессы октября-января 1956 г., т. е. в преддверии ХХ съезда КПСС, партия и страна готовятся "достойно встретить ХХ съезд партии следуя по пути, указанному Лениным и Сталиным".

Очевидно, такие призывы явились своего рода дымовой завесой, призванной «успокоить» оппонентов хрущевско-бериевской «десталинизации» как в нашей стране, так и среди других социалистических стран и компартий.

Выходит, о докладе Хрущева насчет "культа личности" знал лишь ограниченный круг его приближенных? В связи с этим примечательна оценка американской "Нью-Йорк таймс" (15.2.1956): "Несмотря на официальную риторику, ХХ съезд советской партии подведет недвусмысленную черту под сталинским периодом и, скорее всего, обозначит официальный отказ от идеологии и практики сталинизма…".

Значит, в США знали о намерениях Хрущева!

То, что хрущевские намерения могли быть неведомы большинству членов ЦК КПСС, подтверждает и "Блокнот агитатора" Главного политуправления Министерства обороны СССР, подписанный к печати в декабре 1955 года и вышедший в свет в январе 1956 года — т. е. за 1 месяц до ХХ съезда. Из 47 страниц этой брошюры первые 12 посвящены 76-летию со дня рождения Сталина — "верного ученика, боевого соратника и продолжателя бессмертного дела Ленина", и который, являя собой "великий пример служения народу, до конца своей жизни непоколебимо шел по ленинскому пути". Там же говорится и о том, что "наша страна достойно встречает ХХ съезд КПСС, следуя по пути, указанному Лениным и Сталиным". Все это наводит на ряд вопросов и, одновременно, ответов.

"Блокнот агитатора" был одобрен в ЦК КПСС накануне ХХ съезда. И вряд ли случайно появление «Блокнота» накануне закрытого хрущевского доклада. Можно представить, какой эффект имел этот доклад в сочетании с данной брошюрой, а также с другими публикациями того периода, прославляющими Сталина. Ну, а с учетом речи того же Хрущева на похоронах "великого учителя, вождя и друга трудящихся всего мира", эффект хрущевских «разоблачений» вообще не поддается описанию…

Да и форма доклада Хрущева "О культе личности" тоже тщательно продумана. «Открытый» — отчетный доклад Хрущева на съезде не содержал каких-либо выпадов против Сталина, если не считать частых упоминаний о перегибах партийно-государственной линии на местах и о нарушениях социалистической законности, практиковавшихся "бандой Берии". Говорится в том докладе и о необходимости соблюдения "ленинских норм партийной жизни", коллективного руководства и т. п. Аналогичными были выступления всех делегатов съезда, в том числе зарубежных: выступающие либо вообще не упоминают Сталина, либо «идентифицируют» его с продолжением дела Ленина или учения Маркса-Энгельса-Ленина.

И через несколько дней — так называемый «закрытый» доклад Хрущева, перечеркивающий не столько хрущевские славословия Сталину, сколько историю партии и страны ЗО-х — начала 5О-х годов. Во время чтения этого доклада у примерно 2О делегатов прямо в зале случился инфаркт, а Чжу Дэ (заместитель Мао Цзэдуна) и Энвер Ходжа направили в секретариат съезда записки с протестом против охаивания Сталина его же "верным учеником". Так было положено начало расколу в мировом коммунистическом движении, который затем намеренно углублялся Хрущевым и его «командой».

В парторганизации страны поступила директива от руководства ЦК с требованием разъяснять коммунистам "пагубные последствия культа личности Сталина" и "необходимость их скорейшего устранения". Но публично никто из советского руководства пока не осуждает Сталина, В то же время рядовые коммунисты уже «обрабатываются» антисталинскими тезисами и кампания эта приобретает общегосударственный характер, распространяется на большинство социалистических стран и зарубежных компартий. Лишь ЗО июня 1956 года ЦК КПСС наконец-то публикует постановление съезда "О культе личности и его последствиях" — антисталиснкая провокация официально легализуется. В руководстве ЦК против этих действий открыто выступили только Молотов, Шепилов и Сабуров…

Один из первых и главных ударов хрущевская ложь нанесла по партии — ее идеологическому единству и, соответственно, по морально-психологическому состоянию рядовых коммунистов. Это не могло не сказаться и на ВЛКСМ, на моральных и политических устоях советской молодежи.

В тот год в редакции многих советских газет и журналов приходили письма от коммунистов, в том числе от бывших фронтовиков, полные отчаяния: "Что же мы теперь скажем своим детям и внукам, комсомольцам, призывникам в армию?!". Аналогичные вопросы задавали и зарубежные коммунисты. Москва же им отвечала: "Внимательно читайте постановление ХХ съезда о культе личности"…

Однако Сталина еще не вынесли из Мавзолея, города и другие объекты, названные его именем не переименовали, памятники Сталину тоже пока не разрушали. Тем не менее, когда в Грузии в марте 1956 г. (в связи с очередной годовщиной со дня кончины Сталина) начались многотысячные демонстрации против шельмования Сталина, Кремль распорядился о беспощадном подавлении "националистических беспорядков": введенные в «мятежные» города республики (в том числе в г. Гори, где родился Сталин) бронетанковые войска «разделались» с демонстрантами. По оценкам организации "Международная амнистия" ООН и посольств Албании и Китая в СССР, погибло не менее 7ОО участников демонстраций, в тюрьмы и лагеря было водворено около 5ОО чел. Количество же искалеченных и пропавших без вести не поддается учету. То же самое повторилось в апреле-мае 1956 года.

Примечательно, что манифестанты обратились с петициями к В.М. Молотову, требуя воспрепятствовать дискредитации Сталина и возглавить руководство ЦК КПСС. Многие зарубежные советологи считают абсурдными утверждения "хрущевских сексотов", что будто бы Молотов лично инспирировал акции в Грузии в защиту Сталина и соответствующие петиции. По их мнению, апелляции к Молотову были «внедрены» специально подготовленными провокаторами с тем, чтобы, во-первых, дискредитировать Молотова как «сталиниста» и внутрипартийного «раскольника», покровительствующего "грузинским националистам". А во-вторых, — чтобы объявить всевозможные протесты против шельмования Сталина «последствиями» его же «культа», сводя эти протесты к "сталинским извращениям ленинской национальной политики" (на что хрущевская пропаганда стала делать главный акцент с 1960 года).

То есть защита Сталина кем-либо и где-либо — это проявление национализма, не более того. Недаром китайское и албанское руководство, открыто (а не посредством «закрытых» докладов…) выступившее в 1960-61 гг. против хрущевского шельмования Сталина и Молотова, было обвинено Хрущевым и его сподручными в "отъявленном национализме" и "пособничестве империалистам" (подробнее о событиях в Грузии весной 1956 г. см.: В. Пономарев, "Общественные волнения в СССР: от ХХ съезда до смерти Л.И. Брежнева", М., 1990, с.4; "Молодая гвардия", 1993, N 7, с.173; "Слова и дела хрущевских ревизионистов", Пекин-Тирана, 1964, с.89).

Так или иначе, политическая судьба Молотова, а также соучастников организованного Берией и Хрущевым убийства Сталина была решена в 1956 году.

Дискредитация Сталина имела целью не только деморализовать партию и советское общество. Раскол в мировом коммунистическом движении — тоже одна из задач ниспровергателей «сталинизма».

В этой связи представляет особенный интерес заключительная часть последней беседы Мао Цзэдуна с Хрущевым, посетившим (вместе с Булганиным) Пекин в августе 1958 года:

"…Решение ХХ съезда относительно культа Сталина вряд ли было обосновано… — начал Мао.

Хрущев отчеканил: Решение это не вызывает сомнений ни в нашей партии, ни в народе.

— Вы, естественно, вправе решать сами ваши внутренние вопросы. Но Сталин, его выдающаяся роль как вождя мирового революционного движения, в том числе китайского — такие проблемы следует решать с учетом международной взаимосвязи, а не односторонне, — продолжил Мао.

_ Сталин и сталинизм — явление, прежде всего национальное. Поэтому мы вправе выносить свое решение. И мы его вынесли, — «парировал» Хрущев.

Мао Цзэдун углублял полемику — Решение вынесли, но одностороннее по существу и самому подходу. Решали так, будто это — явление только местного значения, дело одной партии и страны…

Далее последний диалог Мао с советским руководством развивался следующим образом:

…Именно мы, — заявил Хрущев, — советские коммунисты должны были дать культу Сталина правильную оценку.

— Но не слишком ли поспешно и субъективно были принято решение об осуждении Сталина? Ведь ему принадлежит огромный вклад в коммунистическое движение во многих странах, в великое дело революции, в том числе в Китае. Разве допустимо все это отрицать или преуменьшать?

— …Вы говорите об огромном вкладе Сталина, но забываете его произвол, массовые жертвы, миллионы загубленных жизней…

— Не об этом речь. Кто во всем этом повинен — Сталин или не только он один — Вам лучше знать. Имя Сталина глубоко почитаемо во многих странах, он служил образцом убежденного революционера. Мы верили в него, в его учение, его опыт. И теперь все это перечеркивается. Мы рискуем потерять… авторитет коммунистов, потерять веру.

— Веру? А разве не было это заблуждением, обманом? Мы обязаны были обнажить ложь, раскрыть правду…

— Но Вашим решением осуждаются не только промахи и ошибки — кто от них застрахован? Вы, прежде никогда не возражавшие Сталину, ныне подвергли безоговорочному осуждению все, что связано с именем Сталина.

— Мы сказали правду!

— …Решение ХХ съезда крайне осложняет обстановку. При таком положении дел невозможно рассчитывать на нормальные отношения между нашими партиями!" (Подробнее см.: "Проблемы Дальнего Востока", 1990, N 1, с.124).

Примитивная риторика Хрущева не скрывает его стараний обострить советско-китайские отношения и побудить Китай и СССР к взаимной конфронтации. Впрочем, лицедейство Хрущева по отношению к Сталину проявилось и в том, например, что в 1957 году в докладе о 40-летии Октябрьской революции, в присутствии Мао Цзэдуна и руководителей других компартий, Хрущев говорил о Сталине иначе, чем в Пекине годом позже: "Критикуя неправильные стороны деятельности Сталина, партия будет бороться с теми, кто будет клеветать на Сталина, кто под видом критики культа личности извращенно изображает исторический период деятельности нашей партии, когда во главе Центрального Комитета стоял И.В. Сталин. Как преданный марксист-ленинец и стойкий революционер, Сталин займет должное место в истории".

Лицемерие и авантюризм Хрущева не имеют аналогов в мировой истории! И к такому выводу подводит и то, что говорил "тот же" Хрущев о Сталине накануне ХХII съезда КПСС (1961 г.), на котором хрущевцы разразились остервенелой бранью по адресу Сталина, а также Молотова и албанского лидера Э. Ходжи, отказавшегося, как и руководство КНР, следовать антисталинской истерии Кремля. В беседе с Чжоу Эньлаем, прибывшим на съезд, Хрущев, специально усугубляя раскол в международном революционном движении и между СССР и Китаем, "отзывался о Сталине с грубыми, площадными эпитетами: "Сталин — негодяй", "Сталин — идиот", "… — дурак", "… — палач" и т. п. Складывалось впечатление, что Хрущев ускорял советско-китайский разрыв" ("Новое время", 1993, N 2–3, с.40).

Ну, а повсеместное разрушение памятников Сталину и переименование городов, носящих его имя, «приуроченное» к ХХII съезду КПСС, подтверждают долгосрочные разрушительные цели хрущевской «команды». Китайская "Жэньминь жибао" подчеркивала (13.9.1963): "Борьба против пресловутого "культа личности" — гнусная политическая интрига… Выступая против Сталина, Хрущев фактически выступает против советского строя". А «Хунци», журнал ЦК Компартии Китая, уже после отставки Хрущева отмечал (1964, N 11): "Под предлогом "борьбы против культа личности Сталина" Хрущев самым злостным образом поносил вождя коммунистической партии СССР товарища Сталина. Выступая против Сталина, он выступал против научного коммунизма".

Вышеприведенные оценки в Китае не изменились: как отмечалось на собрании в Институте марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна при ЦК Компартии Китая, посвященном 40-летию со дня кончины Сталина (5.3.1993), "дискредитация Сталина обусловила постепенное перерождение советского государства и ревизионистское разложение КПСС, что впоследствии привело к развалу КПСС и распаду СССР". Кстати, именно это предрекал Мао Цзэдун еще в начале 1960-х годов…

Резкая эскалация шельмования Сталина в СССР (начиная с 1960 г. и вплоть до отставки Хрущева) обозначилась после «триумфального» визита Хрущева в США в сентябре 1959 года. Там проходили многотысячные манифестации в честь Хрущева, ему направили сотни приветственных писем из многих штатов и от промышленных корпораций. По свидетельствам очевидцев, американцы чуть ли не со слезами на глазах пожимали Хрущеву руки и обнимались с ним, а президент Эйзенхауэр назвал гостя "выдающимся реформатором в истории новой России".

Словом, Хрущева принимали в США так, как Горбачева в 1980-х-90-х годах: та же эйфория, те же «слащавые» эпитеты; идентичны и американские оценки их «заслуг» перед Западом. И именно после вояжа по США Хрущев перешел от "борьбы с культом Сталина" к глумлению над личностью Сталина, оскорблениям в его адрес и даже к надругательству над его телом: уже в ходе работы ХХII съезда КПСС гроб с телом Сталина холодной осенней ночью по приказу Хрущева вынесли из Мавзолея… Западная и югославская пресса захлебывалась от восторгов по поводу «решительности» Хрущева.

Возмущенные гнусной акцией Хрущева, Мао Цзэдун и Энвер Ходжа накануне вынесения гроба с телом Сталина потребовали его передачи Китаю или Албании. Согласно архивным источникам, Хрущев был не прочь продать (?!) Пекину или Тиране тело Сталина. Однако хрущевцы воспротивились этой идее своего «патрона» и сделка не состоялась. В своих мемуарах «Хрущевцы» (1980 г., Тирана, рус. яз.) Э. Ходжа отмечает, что "когда мы снова — уже в ходе работы ХХII съезда КПСС обратились к Хрущеву через Чжоу Эньлая, присутствовавшего на съезде, с требованием передать Албании тело товарища Сталина, Хрущев ответил: "Что ж, хотите эту дохлую клячу? — Ну, и берите ее…". Но сподручные Хрущева спохватились и заставили его отказаться от его же слов…".

Как же назвать Хрущева и его камарилью? — Не иначе как политическими рецидивистами!

Нелишне отметить, что «судьбоносный» вояж Хрущева по США состоялся спустя " месяца после резолюции Конгресса США (6 июня 1959 г.) о необходимости расчленения СССР на 20 государств ("Под небом Грузии", Сухуми, 10.7.1992). И в своих многочисленных речах Хрущев ни единым словом не обмолвился об этой резолюции…

Таким образом, "бериевская линия" Запада в отношении СССР и КПСС, имевшая глобальные политические цели и последствия, была продолжена, и после устранения Сталина. А пресловутый доклад Хрущева "О культе личности Сталина" был продолжением этой линии, ускорявшим перерождение, а затем и распад СССР и КПСС.

Но возникает вопрос — как же могли многомиллионная партия и советский народ безоговорочно «одобрить» хрущевские издевательства над Сталиным, фальсификации Хрущевым сталинского периода в истории СССР и КПСС?! Неужели в нашей стране "внезапно забыли" о хрущевских панегириках Сталину и многочисленные публичные проклятия Хрущева по адресу "троцкистов и других врагов народа — Тухачевского, Якира, Косиора, Уборевича и им подобных" — тех, кого "тот же Хрущев после 1955 г. называл "безвинными жертвами сталинских репрессий"?!

Столь опрометчивая «забывчивость» дорого обошлась нашей партии и стране…