Музон

Музон

Андрей Смирнов

20 февраля 2014 0

Культура

УНДЕРВУД. "Женщины и дети" ("Союз")

Седьмой альбом симпатичной формации, что некогда родилась в Крыму, а ныне успешно олицетворяет (а во многом оправдывает) инди-поп-сцену России. И это третье появление "ундервудов" на страницах "Завтра" - после альбомов "Все, кого ты так сильно любил" и "Бабл-гам".

Пластинка "Бабл-гам", словно отдавая дань названию, была больше открыта публике, ориентирована на медиа-признание. "Женщины и дети" скорее продолжение установок "Все, кого ты так сильно любил" - меньше попса, больше личностного подхода, внутренних мотивов, разнородности и эксперимента по части музыки. Много мужской подоплёки, пришедшей в новую точку своего развития.

"Это альбом - перемещение из возраста в возраст. Из юности во взрослость. Ряд песен посвящены движению, путешествиям, упоминаются известные места на земле. А женщины и дети - это те, от кого далеко не убежишь. В этом парадокс и сила внутреннего измерения взрослого мужчины", - Максим Кучеренко (интервью порталу Muzalbom.ru). А подобное изменение парадигмы - неизбежно влечёт новые интересы, образы, язык

Да,"ундервуды" - по-прежнему солнечные герои-любовники, жизнерадостные путешественники, добродушные клоуны. А "Женщины и дети" - полноценное представление о двенадцати главах, с сюжетом, завязкой, кульминацией и финалом, за которым вдохновенное многоточие. В ходу "фирменные" - страсти, комедия жизни, романтизм, смех, модернистская вольница сказочных, художественных и рок-н-ролльных героев и мест. Жуковский, Сент-Экзюпери, Ницще, "Судьба резидента", Майк Науменко. Какие-то пассажи словно сошли со страниц классических произведений, а из наших современников вполне органичен в мире "ундервудов" Лимонов - и как литературный джентльмен, и как едкий социолог.

И стилистически большое разнообразие. Музыкантам явно интересно выжимать из песенного жанра по максимуму, обращаясь порой к взаимоисключающим формам - от почти русско-роковой поэтики до джаза, от регги до бард-рока, от арт-рока до эстрады. А ироническое здесь вывернуто во все стороны - и самоирония, и серьёзное, очень серьёзное, переданное с неподражаемой обаятельной улыбкой.

 "Америка" своим припевом отсылает к знаменитому перформансу Йозефа Бойса "Я люблю Америку, и Америка любит меня", в рамках которого художник "общался" с диким койотом, противопоставляя "естественную" Америку цивилизации потребления.

"Шевченко, 19" - сложносочинённый девятиминутный номер, несколько неожиданная для "Ундервуда" - арт-роковая эпопея, к которой хорошо подходит прустовское: "единственное путешествие и открытие состоит не в том, чтобы искать новое, а чтобы вспомнить о старом".

С обложки альбома, выставленные женской и детской рукой, глядят на нас архетипические персонажи, друзья-соперники Арлекин и Пьеро. "Женщины - первично серьёзный пол, и мужчины - существа, склонные к легкомыслию - настроены к ним играючи. Достаточно взглянуть на игры маленьких девочек в скакалку, классики и прочее - утомительное, монотонное, настойчивое времяпровождение. Сейчас, в эпоху гинократии и педократии (господства женщин и детей), серьёзность сгустилась полным мраком. Современный мужчина жалок и трагичен, женщина позволяет ему - всякая женщина сейчас мать и воспитательница своего мужа и сына - поиграть в свободное от работы время. Но лучше, в тысячу раз лучше, когда дозволенные игры приносят деньги", - писал Евгений Головин.

Видимо, именно осознание актуального кукольного модуса мужчины и есть первичный акт игры, попытка выстроить собственную систему координат.

Я пробовал всё -

цикуту и небесную манну.

Я твой Древний Рим труба шатал

и твой Вавилон,

И мне - психонавту,

свободы своей капитану, -

Известна судьба всех земных

и небесных племён.

Я в каменном веке

топором себе сделал карьеру,

Я носил серьги во внутреннем ухе

и кольца Сатурна в пупке.

Я пас динозавров, я в джунглях

работал пантерой,

Я с жизнью своею

висел на одном волоске.