Александр Лысков УБОЙНЫЙ ШЛЯГЕР
Александр Лысков УБОЙНЫЙ ШЛЯГЕР
Известная эстрадная певица Бишкина решила родить от нового молодого мужа, тоже популярного певца. Беременность протекала сложно. В конце концов даже гормональные препараты не помогли, и Бишкина, которой особенно удавались трагические произведения, отважно пошла на казнь, далеко не сценическую — легла до срока с подвешенными через блок ногами для сохранения плода последней любви.
Было утро. Выйдя из своей спальни в коротком махровом халате, Эдик Барский — ее супруг — игриво спросил у нее:
— Ну как наш сынулечка, козочка моя?
Она заматерилась и разрыдалась на своей никелированной лежанке. Требовала отвязать, просила сигарету, умоляла о глотке коньяка.
— Ласточка, потерпи. Сейчас я тебе скажу, сколько нам еще осталось ждать.
Он подошел к самодельному, раскрашенному фломастерами календарю, наподобие дембельского, и поставил крестик в клеточке.
— Сто пятьдесят шесть деньков осталось, кисанька. Я люблю тебя!
Он поцеловал ее и ушагал к традиционному утреннему йогурту с мороженым — изящный, красивый, переживавший расцвет первой молодости и удачного брака с женщиной в половину старше его.
На эстрадных тусовках злые языки поговаривали, что в прыщавом отрочестве Эдик домогался мамочки. И она, зная о его тайной склонности, устроила этот брак с пожилой и хозяйственной дамой, с которой можно было ему и спать по ночам и становиться капризным обожаемым сыночком днями. Девушки, молодые сильные женщины интересовали его только как носители денег на его концерты и в ларьки за его компакт-дисками. Он сам оглуплял их своими песенками, а потом в батистовой ночной рубашке плакался мамочке про их дурость и приставания.
На кухне, на эстраде с электроплитами, мойкой, кондиционером и непригораемыми кастрюлями исполняла свою партию давняя служанка Бишкиной, пожилая, пьющая тетка, которая запросто обзывала хозяйку старой блудницей.
— Ку-ку, тетя Аня! — войдя в кухню, Эдик Барский скорчил улыбочку. Он знал, что служанка ненавидит его и побаивался.
Получив от презиравшей его тетки фужер и розеточку, Эдик убрался в гостиную. Кожаное кресло колебало и покачивало его, пока он позванивал серебряной ложечкой о хрусталь и о свои знаменитые зубы.
Бархатный белый пинчер лежал у его ног, засунутых в пушистые игривые шлепанцы.
Тишина стояла в квартире умопомрачительная, специально созданная при перепланировке — в контраст с грохотом и визгом репетиций и концертов.
Музыку в этой квартире держали на посылках, ее давно уже не слушали, а лишь прослушивали изредка — от сочинителей, чтобы потом пропеть ее, заработать на этом и опять заткнуть уши ватой.
Квартира представляла государство в государстве, имеющее раскидистую финансовую систему и даже маленькую армию охранников. Двадцать лет потребовалось лохматой матке-гусенице современной эстрады, чтобы отвоевать эту территорию у пошлых людишек. Все свои лучшие годы жизни Бишкина надрывалась, продавалась, скаредничала, распевая и распивая, скандаля и приплясывая. Наверно, такой бы славной разбитной чувихой она и в истории осталась, если бы не этот соблазн — поиметь мальчика в мужьях на старости лет и зачать от него. С этим последним скандалом публика стала отворачиваться от нее...
В то время, когда Эдик Барский пил йогурт в гостиной, а она, скрежеща зубами, поджидала гинеколога, к ней в сопровождении охранника проник один из множества предыдущих мужей, бывший администратор заштатной филармонии с плоским лицом и маленькими пузырьками водянистых, слегка косящих глаз. Он тяжело, с одышкой сел в кресло. Его бывшая любушка даже не потрудилась задернуть шторкой голые до пахов поднятые ноги. Она лишь проворчала:
— Ну чего пялишься? Что за дела?
— “Власта” сегодня обанкротилась.
— Что?! Ты убить меня хочешь? Пошел вон!
— Сама ты пошла, знаешь куда? Звони в прокуратуру. Кто там у тебя на крючке? Поднимай всех. Может, успеем еще свои деньги вытащить. Нужен всего час. Отмена санкции или еще что-нибудь. Обещай любую сумму.
— Издеваешься, гад?! Куда я могу пойти в таком виде? Сволочи! Анька, тащи мышьяк, или что там еще, чтобы — в момент! Все надоело.
И Бишкина зарыдала мужским голосом, закачались гири на отвесах, набатно ударили одна о другую.
Запоздало прибежал на вопли ее очаровательный супруг.
— Гоша, что случилось? — спросил он у бывшего мужа своей жены.
— Мелкая неприятность, Эдик! Всего на миллион баксов. Короче — “Власта” сгорела.
Эдик Барский сложился, как на шарнирах, присел и вывернулся с абрековским визгом.
— Я же говорил! Я предупреждал! Надо было в недвижимость вкладывать!
Он стучал кулаками по своим костлявым бокам, по голове, по стене, потом упал на колени, сложился в комок и затрясся.
Бывший муж брезгливо глядел на него. А Бишкина сама пыталась отстегнуть браслеты на щиколотках, но не могла дотянуться. Звонил телефон. Лаяла собака. На собаку орала из кухни служанка.
— Анька! — кричала ей Бишкина, биясь на медицинской постели, как большая рыба в сетях, — тащи нож! Тебе говорят — давай нож!
— Ты чего, дурища, надумала? — принеся из кухни тесак, но не показывая, пряча его за спину, подозрительно спросила служанка.
— Да не бойся, никого резать не собираюсь. Это вы меня режете без ножа. Давай!
Хромированной мясницкой секирой Бишкина стала кромсать капроновые шнуры. Вот наконец ноги беременной матроны с обрезками веревок перекинулись с постели на пол. Не выпуская ножа из рук, она пошагала по коврам, паласам через все пять комнат прямиком в туалет.
Не прошло и получаса, как она вышла оттуда, покачиваясь, держась за косяк, и уже причесанная.
Служанка первая догадалась обо всем.
— Опять, что ли, скинула?! Ну все! Теперь-то я уж точно уйду от тебя! К Родченке уйду. Или в “Балчуг” на кухню к крестнику. Не могу я больше с тобой.
Подол рубашки хозяйки был в крови. Хватаясь за живот, удерживая себя от болевых корчей, она тихо заговорила:
— Не вибрируй ты, ради Бога.
И, собравшись с силами, гаркнула:
— Эй, мужики, давай сюда! Хрен с ней, с “Властой”. Вызывай Цюрих по срочному! Пускай там сделают перевод на предъявителя. И потом поезжай (сказано было бывшему мужу) в Милан, закупишь шмоток, обуви. А ты (в сторону Эдика Барского) — из дома ни ногой. И по телефону ни слова никому. Раскрутим торговлишку на черный день...
И через два месяца под руку со своим выездным великолепным супругом звезда эстрады Екатерина Бишкина под прицелом телекамер уже перерезала ленточку в собственном магазине на Сретенке.
Сюжет “Убойный шлягер” взят из книги Александра ЛЫСКОВА “НАТКА-ДЕМОКРАТКА”, только что вышедшей в издательстве “Палея”. Художник — Геннадий Животов.
Приобрести книгу можно по пятницам в редакции “Завтра” у автора, а также в киоске Союза писателей России на Комсомольском проспекте, 13 — ежедневно.
Мы собрали отзывы туристов 4 на нашем сайте