Сияй, Россия!

Сияй, Россия!

Марина Алексинская

23 октября 2014 0

Культура

Большой театр, «Лебединое озеро»

19 сентября Большой театр в честь открытия сезона 2014/2015 дал балет "Лебединое озеро". Перефразируя Чайковского, можно смело сказать: достаточно "Лебединого озера", чтобы "русский человек стыдливо не склонял головы, когда перед ним высчитывают всё великое, что дала человечеству Европа".

Если Россию взять в кольцо из россыпи драгоценностей её величайшего искусства, то бриллиантом, "Полярной звездой" окажется "Лебединое озеро", балет. Абсолютизация культурных ценностей, замкнутость чувства в огранке прекрасных форм, универсальность отвлеченных категорий казалось бы, "Лебединое озеро" - абсолютно далёк, отчуждён от повседневной жизни. Но почему в минуты роковые на сцене истории России - "Лебединое озеро"? Но почему "Лебединое озеро" - визитная карточка русского балета? Но почему рассказ иностранца, родом из Мюнхена, о поездке в Нью-Йорк: "Одно запомнил: гастроли Большого театра, балет "Лебединое озеро" со Светланой Захаровой".

Почему?

Сезон 2014/2015 Большой театр открыл балетом "Лебединое озеро" со Светланой Захаровой. Балериной, дарование которой взывает со старинных дагерротипов череду див - создательниц романтических грёз: Павлова-Спесивцева-Уланова, балериной, в грёзах которой, как в сиянии Севера, - чистота и блеск 42, 28-каратного бриллианта "Полярная звезда". И вот когда проливается полярная ночь, материализуются грёзы в потоках лунного, не без инфернальности, света Большой театр открывает занавес.

Воздух сцены сине-серого цвета. Как зеркало, гладь воды. В дыхании красок декораций свежесть ряски, терпкость лилий, метущееся ощущение тревоги. Арпеджио арфы надрывает струны души, и вот на озеро - обитель покоя - слетается стая девушек-лебедей. Ошеломив публику друг на друга похожестью, они выстраиваются в две шеренги, открывая выход Одетте. И та, пробежав между ними вперед, сорвав воздух трепетом, замирает в канонической позе, чуть заслонив лицо рукой. Это её прозрел однажды Врубель и снегом прочертил на холсте. И публика погружается в какое-то волшебное, взволнованное состояние счастья.

Едва речь заходит о дивах русского балета, правило хорошего тона - упомянуть о недостатке техники. Мол, ни Павлова, ни Уланова далеко не Пьерина Леньяни, виртуозностью не блещут, но в чем бездны тайны тогда? Светлана Захарова - случай особый. Она как будто из класса Чекетти. Пригвоздив себя стальным носком к планшету сцены, способна - есть такое подозрение - вскружить воображение всеми 64-я фуэте. Публика падка на трюки. Экспрессия, броскость pas , и публика в каком-то экстатическом, несдержанно-азиатском восторге криками "браво!" заглушает оркестр.

Одетта-Одиллия. Эта партия "Лебединого озера" - своего рода "русская рулетка" для балерины. Труднейшие вариации, на грани выдоха и вдоха - адажио. Одетта-Одиллия либо возносит балерину на трон в чертогах мифов и легенд, либо

Одетта Светланы Захаровой - в чертогах мифов и легенд, среди рос и цветов райской кущи. Тогда как Одиллия - дьявольский соблазн. Пьянит, околдовывает как клубы паров зелья в мастерской алхимика. Что ж, "Всё, что погибелью грозит/ Для сердца смертного таит/ Неизъяснимое блаженство" Вот и Зигфрид не сдержал искушения. Поцелуй руки Одиллии - и путь ко спасению Одетты закрыт. Но как странно Говоря о порфироносной Одиллии Захаровой, желание - снова и снова вернуться к Одетте, девушке-недотроге в оперениях нежности. К наваждению, что окутало сознание принца и перевернуло всю его жизнь. Задумчив и печален ре-минорный раздел вальса, оттенок жалобы в гобое: Одетта раскрывает Зигфриду лирическую драму, рассказывает о гении зла Ротбарте, о том, что только верная любовь могла бы разбить чары и обернуть лебедя в девушку. В нервном изломе локтя балерины, чуть вздернутом плече, повороте шеи, корпуса, взмахе ресниц - страдание. Светлана Захарова танцует - страданием. Из реминисценций неизъяснимых творит кисею плена, узоры горечи, надежд, одиночества души. Надмирность и меланхолия - Одетта Светланы Захаровой Ремарка Чайковского: "Одетта спрашивает (Зигфрида. - М.А.) - почему ты преследуешь меня?"

Почему?

Утонченность - симптом исчерпанности, умирания культуры. XIX век, 70-е годы. Не случись этой истории в жизни, её следовало бы придумать. Чайковский намеренно иль провиденциально едет в Баварию, в небольшое королевство, где правит Людвиг. Король-романтик, безумный Людвиг. В амальгаме зеркала среди интерьеров в неоготическом стиле он видит себя Лоренцо Медичи. Но мир далек от Возрождения. Прошли века, мир изменился, обуржуазился, мир ускользает из-под ног, подобно тому, как ускользает вода в Гроте Венеры из-под ладьи под громоподобные раскаты "Тристана" Они встретились, Чайковский и Людвиг. Композитор во власти горестно-драматических всплесков темы Одетты, грустных нот раскаяния Зигфрида. Людвиг - в очарованности "Зигфридом" Вагнера. Зигфрид-идиллия. Тогда как Бисмарк железной рукой уже корежит границы земель, создает пан-Германию. Конец высокомерию эстетизма, удалению от обычной жизни человека.

Романтическая мечта и жестокая реальность.

Они здесь, на пороге. Каплей упали в интродукцию. Плещутся в лейтмотиве мелодии, подобно перу на гребне волн. Вся - грусть, вся - тоска, вся - прощание с эпохой, "Когда возвышенные чувства,/ Свобода, слава и любовь/ И вдохновенные искусства/ Так сильно волновали кровь". Лебединая тема балета - тема Одетты - это дивное пение любви из глубины веков. К финалу балета тема драматизируется crescendo, сливается с гневом разбушевавшейся стихии. Частокол молний в решето превращает воды. Озеро выплёскивается, разливается из береговИ будто бы эхо доносится: голосов, шныряния лодок среди зарослей камыша в поисках ли тела короля Людвига? тела ли принца Зигфрида? Клекот лебедей, шум распростёртых крыльев заглушают ночь Блеск перламутра искрится над озером.

"Лебединое озеро" - шедевр Петипа-Чайковского. Петипа - вершитель русского Императорского балета, с ума сводящая роскошь которого являла эмблему России. Чувства тонкие, но уставшие, культ возвышенного ничегонеделания взращивались, воспитывались в том числе в ложах Императорского Мариинского театра где воздух сине-серого цвета, как воздух в сцене "лебедей". Есть в созерцании его какая-то неустойчивость, призрачность мраморных статуй Летнего сада, полубредовость состояния белых ночей. И можно только догадываться, умозрительно воссоздавать картину, как однажды лебеди в ночи вдруг разом взметнулись с озер Петербурга и заметались, ломая крылья о стекло пред окнами Царскосельского дворца. Понадобились годы. "Лебединое озеро", гимн неге и гедонизму, готовый вот-вот рассыпаться в крошку, вновь заявил о себе во всем парадном блеске могущества и красоты Империи. И если Петипа внес в балет "белой" Империи изящество и шарм, то Григорович, вершитель балета "красной" Империи мерцания божественности Петипа-Чайковского скрепил Духом. Стальным, как русский ХХ век.

В этом мире абсолюта Духа "Лебединое озеро" - не сказка в орнаменте из мишуры о дивной девушке печальной. Но - рождение романтика, посвящение в рыцаря Духа. Из принца, баловня судьбы - в героя, в Зигфрида. Из сытости, довольства, праздничности дворца - на дикое, пустынное озеро. Звучание музыки к балету, полной контрастов, пронзительности до истерики, Григорович выводит к высотам Шестой симфонии, к исповедальности.

"Классический танец". Всякой другой форме он сознательно предпочитает искусственную форму танца, довольно странную на вид. На кончиках пальцев, с выворотными ногами, в коротких лифах, с туго затянутыми в корсет фигурами и со строго установленной системой движения, жестов, поз. Григорович "классический танец" сознательно переводит на язык "классической кантилены". В хореографии "Лебединого озера" маэстро отказывается от жанровых, бытовых, пантомимных сцен, пусть милых, но виньеток пасторали. Ибо на фоне великого в трагичности своей постижения Духа сентиментальность чувств - какая-то пародия. Дух больше души. Страдание Одетты, возведенные в культ красоты, есть постижение Бога. Влечение Зигфрида к Одетте - путь к духовности. Изнеженность, ахи-вздохи жалостливости, чувственность "Данаи" - весь этот декаданс Григорович отвергает, как недостойные духа человека. И возвращает балет в поэтику романтизма, где от разреженности воздуха перехватывает дыхание. "Я верю в таинственную силу, - словно повторяет маэстро вслед за Людвигом, - которая значительно больше, чем индивид".

Одетта гибнет в пучинах вод. Зигфрид взывает к небесам

"К Богу восходит лишь та часть души, - сказал бы в эти трагические минуты философ, - что не нашла себе наслаждения и успокоения в земном отправлении, лишь та, что не изжилась в слишком человеческих удовлетворениях, что не радовалась им, а страдала".

Занавес.

Медленно, как будто бы тоже оттаивает, в зал Большого театра, этот заледеневший пурпурно-золотой дворец, подается свет. Публика в оцепенении. Нет возможности двигаться, паралич воли. Вдруг стены театра сотрясает ярость оваций, топот ногами, свист. Высвобождение от переизбытка духа? красоты?

О красоте, как "философском камне" балета, принято говорить с опаской. Одни боятся отождествить красоту с пустым формотворчеством. Другие - с заменой реальных вещей их эстетической фикцией. И разве что красота "Лебединого озера" - безапелляционна. Эталон меры. Аллегория России, в бриллианте которой, "Полярной заезде", - сияние Вечности. Не мудрено, что как только Дух покидает Россию, презрение к Вечности охватывает уверившие в себя души, так стрелы мщения летят в "Лебединое озеро".

Рафинированный мир балета и мир прогрессивных варваров.

Балет едва не сдержал страну от участи Атлантиды в 91-м. Но вместе со страной и сам провалился. В каком-то дурмане Владимир Васильев сбросил с "корабля современности" редакцию "Лебединого озера" Григоровича, дал извращенную, свою, варварам на потеху. Агрессию "Лебединого озера" от Мэтью Боурна ("в балете танцуют только мужчины, но делают это так, что именно их спектакль на музыку Чайковского признан выдающимся достижением мировой сцены" - НТВ) на сцену Большого театра остановили как фашиста на подступах к Сталинграду И вдруг, как это бывает в России, - чудо! о котором заговорили как о чуде "Лебединого озера". В день референдума в Крыму в бухту Омега под Севастополем слетелось неслыханное количество лебедей. Прекрасные, как артисты кордебалета Большого театра, они выстраивали мизансцены из гипнотически завораживающих линий И было слышно, как на воды Черного моря проливается тремоло высоких смычковых. Звуки Такие грустно-мечтательные, такие восхитительно-щемящие, что до сих пор пробирают льдом Арктики по коже

Светлана Захарова на сцене Большого театра - редкость. "Лебединое озеро" со Светланой Захаровой в редакции Григоровича на сцене Большого театра уже назвали откровением "Если когда-нибудь скажут, что вот он, последний балет Григоровича, - произнесла моя дочь, - то это будет концом России".

Мы стояли, еще на полувздохе адажио, у подъезда Большого театра. Мимо, по Петровке, неслись автомобили, отбрасывая на черный асфальт круги. Желтые, как луна в небе, в серо-синей дымке которого еще продолжалась мистерия неземной любви, метафизика русского Императорского балета. Лебяжий пух. Крепость России.

На фото: 2008 год. Владимир Путин поздравляет балерину Светлану Захарову с присвоением звания Народной артистки России