Владимир Бондаренко ЗАМЕТКИ ЗОИЛА

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Владимир Бондаренко ЗАМЕТКИ ЗОИЛА

О Младомире Джорджевиче, всемирно известном сербском кинорежиссере, учителе Эмира Кустурицы, я знал давно, помню его фильмы, ставшие классикой "новой волны" балканского кинематографа: "Утро", "Мечта"… И вдруг в свои 84 года кинорежиссер обращается к прозе, пишет и выпускает под именем Пуриша Джорджевич дебютный роман "Косовский одуванчик", который и сюжетом, и энергетикой своей, скорее можно отнести к прозе молодых. Роман заметили, перевели на многие языки, дошла очередь и до русского издания — в издательстве "Лимбус-пресс". Вышло уже и несколько рецензий в нашей либеральной прессе. Роман все хвалят, но как? Карнавальный сумбур, яркая красочность, любовная история, сентиментальность… Почитаешь ту же "Афишу" — и не понять, о чем речь. О том, кого предпочтет сербская красавица Мария Лепич во время бомбежек и оккупации Косово натовскими войсками: капитана-англичанина из лихих "красных беретов" Гарольда Кина, немца майора Шустера или американского сержанта Джона? Роман о неразборчивой девице, подкладывающей себя под оккупантов? О политике и позиции автора молчат.

Но если роман таков, как описывают его либеральные рецензенты, почему сам автор, бывший партизан и узник нацистского концлагеря, приговоренный немцами к смертной казни, считает, что "из-за романа "Косовский одуванчик" я опять предстану перед "чрезвычайным трибуналом"? И далее: "Но мне плевать, осудит ли чрезвычайный трибунал Европейского сообщества мои фильмы… А от романа "Косовский одуванчик" я не могу отказаться, что бы о нём ни говорили и ни писали, как не могу отказаться от Косово и своего деда…"

За сентиментальные любовные треугольники под европейский трибунал не отдают. Это еще заслужить надо, как заслужил Радован Караджич, или как старается заслужить кинорежиссер и писатель Пуриша Джорджевич. Конечно, в своем романе косовский серб и патриот не мог обойтись без прямой политики. Пусть её и не заметили либеральные рецензенты, рассматривающие слона под микроскопом и считающие его волосинки.

Его героиня, загадочная и обаятельная Мария, умеющая прыгать с парашютом, знающая еще и европейские языки, и многое другое, за что и была уволена с должности переводчика генералом Кларком, ибо "слишком красивая для переводчицы, и к тому же сербка". Кто она на самом деле, так и остается загадкой: то ли сербская разведчица, то ли мистический летописец истории своего народа, уносящая летопись прямо на небо вместе с английским капитаном, по уши в неё влюбленным Гарольдом Кином? Почему она не уезжает из родного Косово вместе с потоком сербских беженцев? Мария говорит, что ищет пропавших родителей, но американский сержант Джон легко установил, что её родители давно уже живут в Белграде. Оккупационные друзья Марии тоже где-то за кадром занимаются чем-то иным: они связаны то ли со своими разведками, то ли с бизнесом, то ли с политикой. При этом все как-то легко и весело общаются между собой, но каждый отстаивает свои взгляды и принципы.

Сам стиль романа, о чем бы там ни повествовалось абсолютно неполиткорректный. Наполнен клубком различных национализмов. Англичане по-прежнему не любят немцев, и капитан Гарольд Кин отказывается подчиняться немецкому генералу. Евреи по-прежнему отчуждены от всех, и прежде всего от албанцев. Остается загадкой не только в романе, но и в жизни, как антисемитски настроенные косовары получили независимость прямо из рук либерального западного мира. Или для разрушения славянских держав, России ли, Югославии, все средства хороши? Сербы, как всегда, всечеловечны, и Мария является олицетворением сербского характера. С одной стороны, всё готова отдать за родину, не стесняется в лицо говорить пришельцам о том, как "девятнадцать демократических государств начали бомбить Югославию… Вы победили, не так ли? И с помощью ваших самолетов и танков, вместе с вами победили и албанцы — вернулись в Косово, и теперь вы гаранты того, что они отмстят нам…"

С другой стороны, нет в ней особой вражды и к оккупантам. Она не то что увлекается ими, она за ними присматривает.

На первый план и на самом деле у писателя выходит гротескно-карнавальная линия, любовно-лирическая, приперченная сербским юмором. И все герои для автора вполне вроде бы приемлемы. Что из того, что новый албанский владелец кафе назвал его "Гитлер"? Это тоже карнавал. И зачем Марию и Гарольда, решивших перебраться всё-таки в Сербию, на вертолете отслеживают Скендер и сержант Джон? Хотят убедиться, что те подорвались на минах? В результате весь грустный карнавал прочитывается , как сербская национальная особенность — смеяться в самые трудные минуты. И при этом не лгать. Герои так и не добежали до Сербии, перепрыгнули через одуванчик и унеслись вместе с взорвавшимися минами на небо, чтобы и там защищать Сербию. На поле остался сербский косовский одуванчик, как победитель.

Косовские сербы до сих пор верят: у того, кто растопчет одуванчик, мать умрёт.