Империя и степь

Империя и степь

Михаил Кильдяшов

5 декабря 2013 0

Общество

Имперское пространство многоландшафтно: здесь по непостижимым для холодного рассудка метафизическим законам происходит синергия дерева и камня, воды и вечной мерзлоты, колоса и ковыля. Движимые силой созидания, идеей мессианства, религией русского чуда, наши предки породили русский лес, русское поле, русское море и русские горы - спаяли воедино все земное, породнили его с небесным и образовали сокровенный русский космос, вне социальных формаций и геополитических конструкций. И теперь в этом космосе нет ни одного лишнего элемента, и, если утратится любая его составляющая, все рухнет, воцарится хаос.

Так, степь стала самой загадочной частицей в мозаике русского имперского пространства. Степь живет в трех временах - археологическом, мифологическом и историческом. Эти времена, идущие хронологически друг за другом, в периоды, когда русский космос оказывался под угрозой уничтожения, переплетались, сливались в имперский гетерофонизм - природа, миф и история аккумулировали свои силы, стремясь сохранить равновесие русского мира.

Археологическое время

Археологическое время не знает ни старости, ни ветхости. Оно текло, когда еще не было ни часов, ни календарей. В срок, за который сменяются сотни поколений, истлевают творения рук человеческих, в неживой природе не происходит ни одной тектонической подвижки.

Но в степи нет неживой природы, ее почва дышит, как сказочная рыба-кит. Потревоженная техносферой, степь все равно хранит свою загадочную первозданность, цельность, секрет которой недоступен человеческому уму.

Опаленная зноем, она сберегла в себе запахи, звуки и движения древнего моря, которое когда-то лежало на ее теле. Вот почему очертания рыб, встречающиеся на степных камнях, - это не фантазия, а действительность. Вот почему степной ветер всегда пахнет морской солью. Вот почему степные травы кажутся иссохшими водорослями. Вот почему колышущийся ковыль издалека похож на пенную волну. И если в тихий жаркий день припасть ухом к телу степи, можно услышать "гад морских подводный ход".

Это изнуренное жаждой пространство впитает в себя любой потоп, укротит любой буран и, если пожелает остаться нетронутым, не примет в себя никакого плуга. Но именно оно гасило разрушительную силу бедствий и преумножало силу созидания, которые были порождены мифологическим и историческим временем.

Мифологическое время

Мифологическое время циклично, оно не знает линии, не имеет начала и конца. Это замкнутый круг, золотой скифское кольцо - и покуда оно не распаяно, жизнь будет длиться вечно.

Но кочевник степи даже не был прикреплен к земле, его временной цикл не связывался с пахотой, посевом и жатвой, а определялся жизнью и смертью. Степной кочевник не оставил домов и городов, он носил свой дом в себе, врастая в седло, слившись с животным в единое целое. Потому в скифо-сарматском зверином стиле, человеческого ровно столько же, сколько и животного, и пугает в нем не звериный оскал, а именно единство зверя и человека - животное в человеке и человеческое в животном.

Степной кочевник не оставил письменности и лишь в далеких отголосках передал свой язык потомкам. Но его "гробницы, мумии и кости" не молчат, а вопиют. Археологи раскапывают погребальные курганы с таким же страхом, с каким когда-то вскрывали могилу Тамерлана. И видят они в чреве кургана скелет, усыпанный золотыми монетами, оставшимися от истлевших одежд. И видят они гнев в пустых глазницах, и видят костяную руку, сжимающую меч. И кажется, что грозное оружие, своей древностью более страшное, чем автомат и граната, направлено на потомков, так дерзко потревоживших мифологический сон предка.

Так сталкиваются мифологическое и историческое время, порождая детонацию имперских сил.

Историческое время

Историческое время переменчиво. Оно не имеет постоянной скорости движения: то замедляется, то набирает ход, являет периоды то смутного, то золотого времени. Историческое время меняет календари и летоисчисления, превращает былые праздники в будни и раскрашивает в красный цвет новые даты.

Но степь для исторического времени стала мистическим хронотопом - пересечением времени и места действия. Со степью связана и русская смута, и русское чудо: здесь империя оказывалась на краю бездны и сияла многогранным кристаллом. В степи, как в русском сердце, не раз боролись Бог и дьявол. В степи одни души просветлялись созиданием, а другие - искушались разрушением. Неслучайно в России кто-то умирает от нехватки пространства, а кто-то - от его избытка, потому степная ширь всегда колыхала империю.

Так, неуемную бунташную силу Емельяна Пугачева уловили два русских гения, прозрели в ней демоническую мощь разрушения. И осталось нам пушкинское: "Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный" и есенинское: "Там в ковыльных просторах ревет гроза, от которой дрожит вся империя".

Так, в хивинском и кокандском походах оренбургский губернатор граф Перовский явил и силу русского смирения, и силу русского усмирения, скрепил оружие и науку единой целью процветания империи.

Так, грандиозный имперский проект освоения степной целины стал великой консолидацией имперских мощностей, проявлением философии общего дела.

В своем историческом времени русская степь обуздала энергии русского духа, всеми силами отделяя ее мирные атомы от враждебных, созидая из дикого поля еще один имперский дом, где всем народам хватало места, где у каждого была своя задача, единая дорога, ведущая к "городу Всеобщего Благоденствия".

***

Но вот наступило безвременье. Степь оказалась заброшена и обездолена. Она, за многие века так привыкшая к русским рукам, теперь похожа на одомашненного зверя, вновь оказавшегося в неволе. Степь зовет на помощь биолога и географа, археолога и этнографа, человека труда и мысли. Степь показывает свои раны, умоляет мессианский народ вновь объединится в имперском порыве, активизировать свой ген созидания, не подвергшийся никаким адским мутациям.

Древнее степное море, питающее полынные травы, скифы и сарматы, спящие в своих курганах, солдаты, погинувшие в хивинском походе, заряжают своей археологической, мифологической и исторической энергией новый аккумулятор Империи.