свершилось «милости хочу, а не жертвы» [241]
13. «Читающий да разумеет» [240]:
свершилось «милости хочу, а не жертвы» [241]
Обратимся к описанию событий, предшествовавших взятию Христа под стражу в Гефсиманском саду:
«36. Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там. 37. И, взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых [242], начал скорбеть и тосковать. 38. Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною. 39. И, отойдя немного, пал на лице Своё, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты. 40. И приходит к ученикам и находит их спящими, и говорит Петру: так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною? 41. бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна. 42. Ещё, отойдя в другой раз, молился, говоря: Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить её, да будет воля Твоя. 43. И, придя, находит их опять спящими, ибо у них глаза отяжелели. 44. И, оставив их, отошёл опять и помолился в третий раз, сказав то же слово. 45. Тогда приходит к ученикам Своим и говорит им: вы всё ещё спите и почиваете? вот, приблизился час, и Сын Человеческий предаётся в руки грешников; 46. встаньте, пойдём: вот, приблизился предающий Меня.
47. И, когда ещё говорил Он, вот Иуда, один из двенадцати, пришёл, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и старейшин народных» (Матфей, гл. 26).
Описание этого же эпизода у Марка, гл. 14:33 — 43, содержит все эти же значимые особенности, сообщаемые Матфеем, смысл которых — в нашем миропонимании — мы поясним далее.
Этот же эпизод в описании Луки, который сам не принадлежал к числу учеников Христа, но изложил письменно, как он понял, смысл того, во что уверовал с чужих слов, отличается от описываемого Матфеем и Марком, помимо чрезвычайной эмоциональной напряжённости (пот Христа был «как капли крови, падающие на землю»), весьма значимой деталью — появлением в сюжете «Ангела с небес»:
«39. И, выйдя, пошёл по обыкновению на гору Елеонскую, за Ним последовали и ученики Его. 40. Придя же на место, сказал им: молитесь, чтобы не впасть в искушение. 41. И Сам отошёл от них на вержение камня, и, преклонив колени, молился, 42. говоря: Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет. 43. Явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его. 44. И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю. 45. Встав от молитвы, Он пришёл к ученикам, и нашёл их спящими от печали 46. и сказал им: что вы спите? встаньте и молитесь, чтобы не впасть в искушение.
47. Когда Он ещё говорил это, появился народ, а впереди его шёл один из двенадцати, называемый Иуда, и он подошёл к Иисусу, чтобы поцеловать Его. Ибо он такой им дал знак: Кого я поцелую, Тот и есть. 48. Иисус же сказал ему: Иуда! целованием ли предаёшь Сына Человеческого?» (Лука, гл. 22).
Теперь обратимся к самому эпизоду. Осмыслим два обстоятельства.
Первое: Матфей, Марк, Лука передают, хотя и несколько разными словами один и тот же смысл: Иисус, призывая к молитве, предупредил избранных им апостолов о том, что, не молясь совместно с ним, они неизбежно впадут в искушение:
«Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна» (Марк, 14:38).
Но и после этого прямого и не двусмысленного предостережения, после двукратной просьбы хотя бы бодрствовать в то время, как сам он молится, возвращаясь к ним, Иисус застал апостолов спящими. После этого он, по сообщению Матфея, оставил их — по существу в сонных грёзах, в полудрёме [243] — и отошёл в сторону, чтобы помолиться в третий раз.
Соответственно словам самого Христа, сохранённым авторами трёх новонаветных “евангелий”, апостолы Пётр, Иаков, Иоанн, с чьих слов описания событий в Гефсиманском саду попали в канонические тексты Нового Завета, после взятия Христа под стражу пали жертвой искушения как и все прочие “очевидцы” потому, что уклонились от предложенной им молитвы. Уклонившись от молитвы, к которой были призваны, они на какой-то период времени выпали из религии .
Не участвуя в молитве, избранные Христом апостолы, не перешли совместно с ним некий рубеж, который в молитве перешёл он; они остались по своему мировоззрению частью общества, в котором выросли, отстав от Христа на его пути и потеряв его.
Их свидетельства о казни и воскресении Христа невозможно было бы оспорить единственно в том случае, если бы они соучаствовали в молитве Христа, когда он их к ней призвал.
Принятие их свидетельства, после того как они уклонились от молитвы с Христом, означало бы, что Христос, призывая их к молитве, предупредив, что в противном случае они впадут в искушение, пустословил и лгал. Засвидетельствованный в каноне Нового Завета факт неучастия призванных к совместной со Христом молитве апостолов не позволяет объявить заведомой ложью либо не относящимся ко Христу предвозвещённое в пророчестве Соломона (Премудрость Соломона, гл. 2); не позволяет отвергнуть как ложное и прямое и однозначное кораническое сообщение (сура 4:156, 157) о вознесении Христа, упредившем его распятие.
Если бы апостолы участвовали в молитве, к которой призвал их Христос, то они пребывали бы в ином настрое психики и органов чувств, вследствие чего увидели бы мир другими глазами, а их свидетельство о последующих событиях было бы содержательно иным, отличным от известного нам по текстам канона Нового Завета.
Если кто-то из верующих новонаветным церквям настаивает, что не имеет ни малейшего значения для отношения к свидетельствам апостолов о событиях после взятия Христа под стражу, молились они совместно со Христом, либо же не молились, — пусть утрудится объяснить: зачем он молится сам? ощущает ли он в себе какую-нибудь разницу настроений и дел, во-первых, после совершения несуетной искренней молитвы и, во-вторых, когда он по забывчивости, лени или иным причинам уклонился от молитвы или суетливо исполнил ритуал? А если с его точки зрения нет никакой разницы для течения жизни человека молиться либо нет, то в чём тогда неправы откровенные атеисты, прямо отрицающие необходимость для человека молитвенного обращения к Богу для того, чтобы в жизни всякого индивида и общества в целом всё было бы по Правде-Истине? И почему для апостолов необходимо сделать исключение, и настаивать, что их немолитва осталась без каких-либо последствий, что они не впали в искушение, вследствие чего их свидетельства истинны так же, как если бы они молились?
Кроме того, при согласии со свидетельствам апостолов о событиях после взятия Христа под стражу следует признать, что призыв Христом апостолов к молитве и его предостережения их от искушения были заведомой ложью или пустыми словами. При таком отношении к молитве и немолитве новонаветно-воцерковленные по существу по умолчанию почитают Христа неверующим Богу лицемером и свидетельствуют о своём неверии Богу, отрицая по умолчанию истинность обетования Божиего, переданного через Христа людям:
«23. Имейте веру Божию, ибо истинно говорю вам, если кто скажет горе сей: поднимись и ввергнись в море, и не усомнится в сердце своём, но поверит, что сбудется по словам его, — будет ему, что ни скажет. 24. Потому говорю вам: всё, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, — и будет вам» (Марк, гл. 11).
Второе обстоятельство прямо связано со смыслом молитвы Христа, который передан Матфеем, Марком, Лукой в основном однозначно, хотя есть и оттенки смысла, в передаче каждого из них, к чему мы вернёмся позднее:
«Авва Отче! всё возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу „пусть будет: добавлено нами при цитировании для пояснения общего контекста“, а чего Ты» (Марк, 14:36).
Из этих слов можно понять, что:
· Иисус нисколько не сомневался, что Всевышнему, Всеблагому Творцу и Вседержителю — , всё возможно осуществить праведно в сотворённом Им по Его благому Предопределению Мироздании;
· Иисус был готов искренне исполнить принятую им на себя миссию в Промысле Божием, каковы бы ни были сопутствующие и возникающие вследствие её исполнения обстоятельства, и не пытался уклониться своеволием от исполнения Промысла; и у него не было в намерениях отказаться от христианской этики и действовать по способностям (намного превосходящим самые буйные фантазии любого военно-силового ведомства) в пределах Божиего попущения в отношении своих оппонентов. По существу он, как всегда(и этого не достаёт подавляющему большинству из людей), был и в Гефсиманском саду в ладу с Богом и верил Ему, хотя всеми чувствами своими и сверхчувственно ощущал: алгоритмика коллективной психики общества, в которое он пришёл, уже работает на пресечение его миссии, что в этом обществе в своём прежнем качестве — праведника во всей полноте достоинства человека — он — не жилец.
По отношению к этим двум однозначно выраженным в каноне Нового Завета фактам не имеет значения, какое из воззрений на личность Христа истинно: ипостась ли он «триединого Бога», что прямо провозглашают никейские церкви в своём символе [244] веры; «Божий Сын», смысл каких слов никто из смертных в этом мире понять не может просто потому, что категории «сын» и «отец» свойственны нынешнему человечеству и несут прежде всего смысл преемственности смертных поколений в жизни общества, что не уместно по отношению к жизни мира бессмертных; человек ли Иисус, не являющийся ни Богом, ни «Божиим Сыном», как о Христе сообщает, в частности, кораническое Откровение, с каким воззрением согласны также и многие, не относящие себя к исторически реальному исламу [245].
Это так потому, что при любом из этих мнений Иисус и Всевышний Бог, которого церкви, признающие догмат о «святой Троице», именуют «Богом Отцом», — разные личности, обладающие своеобразием, отличающим каждую из них ото всех прочих; обладающие свободой выбора линии поведения и свободой воли в употреблении свойственной каждой из них власти. Иными словами, вопреки всем сложившимся обстоятельствам ничто не мешало Богу («Богу Отцу») ответить на молитву Христа («Бога Сына») в соответствии с её смыслом. Возражающим против этого любителям ссылаться на Божье Предопределение следует опамятоваться, поскольку Предопределение во всей его полноте и детальности известно только самому Предопределившему: всем остальным ведомы только его фрагменты, к тому же у многих смешанные с заведомой ложью, к которой они безразличны.
И это приводит к вопросу: а дано ли знание о том, чего в действительности хочет Всевышний — всеобъемлющая личность во всей Своей полноте и совершенстве? Однозначный ответ на этот вопрос известен, как минимум, бессознательно, каждому, кто прочитал Новый Завет хотя бы раз:
«Если бы вы знали, что значит: милости хочу, а не жертвы, то не осудили бы невиновных (Матфей, 12:7). „Пойдите, научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы“ (Матфей, 9:13).
Вопреки этому, однозначно доведённому до сведения всех из уст самого Христа, новонаветные церкви имени его, настаивают, что Бог избрал Себе «жертву умилостивления» [246], осудил в Своём Предопределении бытия Мироздания невиновного праведника на казнь в угоду неправоумствующим, порешившим искушать , позволив всем грешным искупить свои грехи кровью праведника [247] вместо того, чтобы взрастить праведность в себе. И после этой напраслины церкви поучают людей, что Бог есть Любовь.
Если Бог Всевышний есть Любовь, то Он — Любовь и к Иисусу. И нет в Мироздании ничего и никого, что не позволило бы Всевышнему , любовно ответить на молитву Христа в Гефсиманском саду в полном соответствии с её общеизвестным смыслом, не лишив при этом человечество спасения в истинном смысле этого слова. И ничто в мире не свидетельствует о том, что Всевышний поступил иначе, поддержав Своим Промыслом неправоумствующих, посягнувших на искушение Бога и жизнь Христа.
Но о факте ответа Всевышнего на обращённую к Нему молитву Христа, верующего Ему беззаветно, засвидетельствовать было некому потому, что: те апостолы, которые могли бы это сделать; которые были призваны к молитве для того, чтобы это сделать, — вместо того, чтобы бодрствовать и молиться, пребывали в сонных грёзах. И потому они — как и все прочие “очевидцы” — бессовестно пали жертвой своего неверия непосредственно , пали жертвой искушения своей верой в ветхонаветные писания и в учение об истинности пророчества Исаии; Соломон для них был только «премудрый царь», но не учитель от , не посланник от Него ко всем людям; и будучи толпарями, они считали себя в праве не задумываться над смыслом слов его поучений, не допущенных в канон писания их пастухами.
И потому красноречивый в своём лукавстве “евангелист” Иоанн — ставленник «мировой закулисы», один из опекунов Христа в первое пришествие — обходит молчанием эпизод молитвы Христа и немолитвы апостолов в Гефсиманском саду. Иоанн обходит этот эпизод молчанием потому, что он своим однозначным смыслом и предложением беззаветной веры , развеиваетвсё злонамеренно сконструированное вероучение новонаветных культов в миропонимании каждого, кто верует по совести непосредственно Богу, а не отгораживается от Бога, порождённым людьми писанием, заглушая голос совести. Иоанн не слабоумен, чтобы не понимать жизненного смысла событий в Гефсиманском саду, но он лукав и потому пишет:
«1… Иисус вышел с учениками Своими за поток Кедрон, где был сад, в который вошёл Сам и ученики Его.
2. Знал же это место и Иуда, предатель Его, потому что Иисус часто собирался там с учениками Своими. 3. Итак Иуда, взяв отряд воинов и служителей от первосвященников и фарисеев, приходит туда с фонарями и светильниками и оружием. 4. Иисус же, зная всё, что с Ним будет, вышел и сказал им: кого ищете?» (Иоанн, гл. 18).
По Иоанну получается так: была тайная вечеря, на которой Иисус дал последние наставления своим ученикам; потом он пошёл с избранными учениками за поток Кедрон в место, где был сад; но, что там происходило — читателю (с точки зрения Иоанна, якобы любимого ученика Христа) знать не положено; и к тому месту Иуда, в которого вошёл сатана [248], привёл “группу захвата”, которая и взяла Христа под стражу, после чего он был осуждён, якобы казнён (чтобы «сбылись Писания пророков» [249]: в частности, Исаии) и якобы воскрес.
Для подтверждения именно этой версии течения событий в изначально изустное вероучение, зафиксированное письменно в последствии Лукой, который сам не был очевидцем эпизода в Гефсиманском саду и последующих событий, в сюжет был введён «Ангел с небес», который «укреплял» Христа, чтобы у доверившихся не вставало вопроса: ответил ли Всевышний на молитву Христа и если ответил, то как? — Веруйте: ответил, послал ангела с небес, но чашу страданий, заготовленную неправоумствующими не пронёс стороной.
Эта особенность текста Луки говорит о том, что творцы устной редакции вероучения, которую Лука зафиксировал письменно, а также и первохристиане, если и не видели и не понимали последствий молитвы Христа, то всё же глубоко чувствовали разницу между молитвой и немолитвой. Чтобы “неуместных” вопросов не возникало, авторитетные авторы-распространители устной традиции представили пастве дело так, будто , в этом эпизоде не просто попустительствовал злодеям, а был заедино со злодеями, исполнившими Его Предопределение. Это навет на .
Показанные выше разночтения в повествованиях о событиях в Гефсиманском саду Матфея и Марка — с одной стороны, и Луки и Иоанна — с другой стороны, во-первых, означают, что Иоанн (один из сыновей Зеведеевых) скрывал обличающую его Правду-Истину, пытаясь представить себя в качестве того, кем он в действительности не был; и во-вторых, означают, что Лука честно записал распространяемую в обществе злоумышленно искажённую версию событий.
Но есть нравственно-этически значимые разночтения и между Матфеем и Марком (по крайней мере, в переводах их текстов на современный русский язык), в которых выразилось нравственно обусловленное различие их веры. Смысл гефсиманской молитвы Христа Матфей передаёт в словах:
«Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Матфей, 26:39).
Смысл той же самой молитвы Марк передаёт в иных словах:
«Авва Отче! всё возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу „пусть будет: добавлено нами при цитировании для пояснения общего контекста“, а чего Ты» (Марк, 14:36).
В передаче Матфея слова «если возможно» несут смысл, сомнения во всемогуществе Всевышнего Бога в действиях Его в Мироздании, поскольку при употреблении оборота «если возможно» всегда подразумевается, что не исключено, что и невозможно. В передаче Марка (он был секретарём апостола Петра и писал по его рассказам) слова «всё возможно Тебе» исключают какие-либо сомнения во всемогуществе Бога.
Вторая часть фразы в передаче Матфея: «впрочем не как Я хочу, но как Ты», отрицает сомнения во всемогуществе Божием, так как подразумевает, что Бог знает, как спасти праведника из убийственной ситуации, сложившейся вокруг него при исполнении Промысла Божиего, способами, выходящими за пределы вообразимого людьми, поскольку Бог не может хотеть и предопределить несправедливости. Вторая же часть фразы в передаче Марка: «но не чего Я хочу, а чего Ты», — среди всего, чего хочет и может хотеть Бог, допускает и возможность желательности для Него казни праведника. В подразумеваемых умолчаниях и провозглашении неограниченного всемогущества тонет то обстоятельство, что действительно есть действия для Бога невозможные по нравственно-этическим причинам, поскольку в противном случае Бог был бы нравственно-этически неотличим от демона, стоящего на принципе ничем не ограниченной вседозволенности, но только превосходил бы каждого из демонов и всех их вместе взятых своими властными возможностями. На это обстоятельство прямо указано в Коране:
Это всё, на наш взгляд, говорит о том, что более соответствуют друг другу начало фразы в передаче Марка и её завершение в передаче Матфея:
«Авва Отче! всё возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня» (в передаче Марка); «впрочем не как Я хочу, но как Ты» (в передаче Матфея).
Понятно, что в молитве Христос выразил смысл наилучшим словоупотреблением, но имея дело с передачей его слов в текстах Матфея и Марка, каждый читатель должен сам решить, кто из них и в чём именно ближе к Правде-Истине, поскольку каждый из них, имея свои нравственно обусловленные представления о Боге и Его отношениях с тварным Мирозданием и обитающими в нём субъектами, выражал своими словами образные представления своего внутреннего мира о происшедших событиях, очевидцами которых, как явствует из текста Нового Завета, ни Матфей, ни Марк не были: Христос не призывал их к молитве в Гефсиманском саду.
Однако это всё не хитросплетение разрозненных случаев. «Мировая закулиса» — старше нынешней глобальной цивилизации, поскольку выжила в катастрофе прошлой глобальной цивилизации, предшествующей нашей. Она — одна из тех сил, которые по завершении той катастрофы приняли на себя миссию цивилизовать впавшее в дикость человечество. Глобальный исторический процесс нынешней цивилизации изначально был управляемым, т.е. в цивилизаторской миссии «мировой закулисы» преследовались вполне определённые цели: возобновить милый ей образ жизни прежней глобальной цивилизации с жёстким разделением населения людей планеты на господ и рабов на кланово-расовой основе.
На протяжении всей истории нынешней цивилизации «мировая закулиса» управляла обществами на основе дозированного распространения в его социальных слоях знаний и субкультур, позволяющих освоить те или иные (с точки зрения толпы) сверхвозможности человека. Вследствие этого менее знающие и малоумеющие оказывались в зависимости от знающих и умеющих больше чем они, а те злоупотребляли этой разницей.
На протяжении тысячелетий для распространения и поддержания такого порядка «мировая закулиса» выстраивала проникающие во все сферы жизни общества системы посвящений, опираясь на которые она собирала и распространяла в обществе различную информацию, и тем самым осуществляла управление обществом. Эта глобальная система управления дожила до наших дней, и наши соотечественники видят её обнажённую и для многих привлекательную часть в виде системы учёных степеней и званий (бакалавры, магистры, кандидаты и доктора наук, членкоры и академики), творческих союзов, политических партий, церковных иерархий и т.п. внутриобщественных корпораций, в которых есть множество рядовых членов, многие из которых желают из рядовых подняться по иерархической лестнице посвящений. А кроме того есть и системы посвящений, о которых общества мало что знают, поскольку они заняты таимой от общества деятельностью, вследствие чего как минимум не афишируют свою деятельность, а как максимум — распространяют о ней заведомую ложь.
Во всех такого рода корпорациях, культивируемых «мировой закулисой», высшие иерархи становятся между всяким человеком и Богом, поскольку требование соблюдения корпоративной этики и дисциплины (далеко не во всех случаях праведной), требует от человека заглушить голос совести, отказаться от свободы выбора, подчинить свою волю вышестоящим иерархам, а не собственному искреннему пониманию путей и дел праведности.
Поэтому все религиозные и светские иерархии без исключения в культуре человечества творят не Божие дело. Действуют они не Божией милостью, а в пределах Божиего попущения.
Закулисные заправилы и хозяева иерархий это всегда знали, поэтому такое историческое и религиозное событие как издавна ожидаемое пришествие Мессии — освободителя человечества от их гнёта — они не могли пустить на самотёк, а по существу — предоставить воле Божией, осуществлению которой на Земле они противостоят [250]. Как показывает анализ жизни Кумранской общины (II век до н.э.), о жизни которой известно по рукописям, найденным в пещерах вблизи Мёртвого моря в 1949 г., она представляла собой «полигонные учения» на тему “Отражение “вторжения” посланника Всевышнего в дела «мировой закулисы» и мероприятия по компенсации нанесённого Ими ей ущерба”. Это был целенаправленно поставленный социальный эксперимент, моделирующий функционирование нового эгрегориального культа — системы социальной магии — в условиях, которые должны были возникнуть:
· после того, как общество — под водительством иерархий «мировой закулисы» — отвергнет Христа-Мессию и не освоит передаваемого им вероучения;
· после того, как «мировая закулиса», извратив оставленное Христом учение [251], развернёт его культ и тем самым воспрепятствует освоению оставленной Христом-Мессией Правды-Истины в последующих поколениях.
На протяжении всей истории «мировая закулиса» культивировала разнородные йоги и магию как средство власти над толпой и обеспечения превосходства её представителей над простыми людьми. Но кроме того, она сталкивалась в своей деятельности и с самочинными пророками и магами, которые в силу разных причин обладали знаниями и навыками употребления сверхвозможностей человека, в ряде случаев превосходя в этом легитимных посвящённых иерархов. Антисистемная — с точки зрения «мировой закулисы» — деятельность таких «народных умельцев» вынуждала её разрабатывать практики обуздания самочинных пророков и магов для употребления их самих и их способностей в своих целях.
Вне зависимости от того, как к этому относились самочинные милостью Божией пророки, литература «мировой закулисы», доступная в наши дни широкой читательской аудитории, утверждает что все истинные пророки, включая и Христа, сотрудничали с иерархиями посвящения, были им лояльны, а если кто из них и пал жертвой, то только в результате буйства “стихии” толпы или какой-то нелегитимной «чёрной ложи», противящейся Божиему Промыслу, но никак не в результате деятельности легитимных систем посвящения: в частности, масонства в библейской цивилизации.
Но Иисус отверг предложение принять административную власть над всеми царствами земными, предложенную ему дьяволом [252]. Вследствие этого легитимное сотрудничество оказалось невозможным, и поэтому «мировой закулисе» оставалось либо избавиться от него, либо постараться употребить в своих целях вопреки его намерениям и воле. В действительности заправилы «мировой закулисы» не стремились к тому, чтобы убить Христа. Убить неугодного самочинного пророка — с точки зрения «мировой закулисы» — всегда успеется в полностью контролируемом ею обществе, а вот употребить в своих целях вопреки его намерениям и воле — это может дать куда больший гешефт. Но для этого надо не только владеть ситуацией и развитой культурой управления толпой административными средствами и средствами социальной магии, но кроме того иметь и демоническую фантазию, необходимую для разработки соответствующего сценария, позволяющего скрытно осуществить его руками самой же пасомой толпы.
Был сценарий «мировой закулисы» и по обузданию Христа и вовлечению его в осуществление планов «мировой закулисы» в отношении глобальной цивилизации. Целью было не предание Христа смерти, как это представляют толпе библейские повествования, а посягательство на употребление его жизни в своих интересах, для чего «мировой закулисе» желательно было преобразить Христа в Антихриста, постаравшись превратить его по возможности в подчинённого себе биоробота-зомби (такого рода процедуры известны издревле и не только в культе Вуду).
Для этого было решено показать толпе очевидную якобы казнь Мессии: т.е. было решено вынести в толпу из храма одну из практик посвящения — мистерию «гибели — воскресения бога», известную, в частности, в практике посвящений культа Осириса в Египте. “Воскреснув” после якобы казни, Христос должен был бы обрести в восприятии толпы неповторимо чудесную репутацию воскресшего богочеловека. Толпу, завороженную “чудом”, легко можно завести на что угодно, после чего она сама понесёт данного ей в цари-священники Мессию «богочеловека» к назначенным «мировой закулисой» для неё целям. И в этой алгоритмике раскрутки стихийных процессов в толпе Христу было уготовано принять на себя роль вождя, царя земного, т.е. по существу Антихриста [253], возможно управляемого биоробота-зомби.
О посягательстве дьявола на производство зомби на основе тел праведников есть один намёк в Новом Завете:
«Михаил Архангел, когда говорил с диаволом, споря о Моисеевом теле, не смел произнести укоризненного суда, но сказал: “Да запретит тебе Господь”» (Послание апостола Иуды, 1:9).
Зачем потребовалось тело покойного Моисея? — наиболее эффективное его употребление в сатанизме — дать команду в магической формуле: «Исполнись волею моей, и обходя моря и земли делай моё дело в образе своём». В описываемом апостолом Иудой случае авторитет Моисея в обществе сложился при жизни; жизненные навыки, память во многом записаны в структурах тела, сохранились какие-то связи с эгрегорами человечества, но нет души, отлетевшей к Богу с её нравственными мерилами, свободой выбора и волей. Соответственно, завладев телом, открывается возможность подпитывать его энергией и возобновить в нём какую-то “физиологию”, после чего употреблять его по своему усмотрению. Но Михаил Архангел изрёк: «Да не позволит тебе Господь», — пришлось отказаться от намерения употребить тело Моисея и готовиться к пленению обстоятельствами и зомбированию Христа.
Но для гарантии успеха этого сценария планируемая якобы казнь должна была быть заведомо не убийственной. Для этого «мировой закулисе» и её инструменту — первосвященнической верхушке — и потребовалось уйти от предусмотренной иудейским законом казни побитием камнями, которое оставляет после себя размозженный, обезображенный труп, вернуть который к жизни, тем более в полном здравии, средствами медицины и магии весьма проблематично. Для осуществления имитации смертной казни более подходило распятие, не оставляющее тяжких телесных повреждений, особенно если казнимого не прибивали к кресту гвоздями, а привязывали верёвками.
Гвозди при распятии употреблялись как один из видов “милости” к казнимому, сокращающей срок мучений, поскольку потеря и общее заражение крови от наносимых гвоздями ран быстрее вводило казнимого в бессознательность и ускоряло смерть; привязанные же казнимые мучились долго, умирая от обезвоживания организма и тепловых ударов на солнцепёке, всё это время пребывая в противоестественной для человеческого тела позе, в которой его мускулатура понапрасну теряла силы, своими бесполезными конвульсиями доставляя дополнительные страдания. Кроме того железо в те времена было относительно дорого, а распятие в Римской империи было массовым видом казни: соответственно железу можно было найти более полезное употребление. Поэтому обычно при распятии употреблялись верёвки, а не гвозди, вопреки тому, как это изображает церковная традиция: тело, с пронзёнными гвоздями ладонями и ступнями, невесомо и прислонено к кресту [254].
Распятие посредством верёвок не оставляет тяжких телесных повреждений, и потому представляет собой наиболее предпочтительный вид казни для осуществления имитации «смерти — воскресения бога». При оказании медицинской помощи своевременно снятый с креста распятый и якобы умерший гарантировано остаётся жив.
Такая возможность подтверждается свидетельством Иосифа Флавия. Он в “Иудейской войне” сообщает, что, после подавления иудейского восстания (начало в 65 г. н.э.), многие его участники были преданы реальному — убийственному — распятию. Обходя казнённых, Иосиф Флавий, уже прижившийся при подавлявшем восстание римском военачальнике Веспасиане Флавии [255], опознал на крестах трёх своих прежних знакомых. По его просьбе они были помилованы: их, уже провисевших на убийственных крестах длительное время, сняли с крестов, после чего им была оказана квалифицированная медицинская помощь и предоставлен хороший уход; хотя двое умерли, но третий выжил. Тем более шансы выжить в не-убийственной имитации казни распятием — близки к 100 %. Эффект воздействия распятия на психику толпы и психику якобы казнимого, на употребление дальнейшей жизни которого в своих целях посягают, может быть усилен за счёт применения снадобий-дурманов, функционально аналогичных тем, что употребляются при превращении неугодных в зомби в обществах, где поддерживается культ Вуду.
Но распятие было римской казнью, и для его осуществления необходимо было вовлечь в сценарий римского прокуратора Иудеи, а для этого необходимо было обвинять Христа не в отступничестве от традиционного вероучения (поскольку Римская империя расширяла свои границы на основе веротерпимости), а в подрыве её государственных основ.
Изменение состава преступления при предъявлении обвинения зафиксировано и в каноническом тексте Нового Завета: в синедрионе — “богохульство” (Матфей, 26:65; Марк, 14:64; Лука, 22:71); «Царь Иудейский», т.е. противник римского цезаря — перед римским прокуратором (Матфей, 27:11; Марк, 15:2; Лука, 23:1 — 3; Иоанн [256], 18:33). Кроме того вовлечение римской власти в дело придало бы показанной толпе инсценировке «казни — воскресения бога» общеимперскую значимость, что в последствии и подтвердилось в реальности распространением исторически реального христианства. Отсюда проистекает настырность синедриона по вовлечению в дело римского прокуратора и требование именно распятия, что известно по текстам Нового Завета. И, особенно, это бросается в глаза в неканоническом повествовании “Евангелия от Никодима”.
“Евангелие от Никодима” — апокриф, не принятый церквями в библейский канон и дошедший до нас в редакции, датируемой не ранее, чем концом IV в. В нём обстоятельно описывается рассмотрение дела у римского прокуратора. Его авторы приводят диалог представителей синедриона и римского прокуратора.
Прокуратор, услышав, что Иисус обвиняется в хуле на Бога, выслушав объяснение Иисуса: «Моисей и пророки писали об этом страдании и воскресении Моём», — дважды предлагает иудеям: «Если эти слова хула, возьмите Его и по закону вашему судите». После первого римского предложения судить по их закону, иудеи объясняют Пилату: «Того, кто хулит Бога, побивают камнями», — но намёк не принят, и вторичный отказ римской власти принять дело о “богохульстве” к рассмотрению, приводит к тому, что кто-то из иудеев проболтался: «Мы хотим распять Его на кресте» (“Евангелие от Никодима” цитировано по сборнику “Апокрифы древних христиан”. СПб, «Общество Ведической культуры», 1994 г., стр. 50).
Дошли ли эти слова из каких-то текстов на основе воспоминаний очевидцев, либо же они — позднейший плод умозрительной реконструкции прошлой исторической реальности авторами “Евангелия от Никодима”, но они говорят, что, несмотря ни на какое промывание мозгов, у многих людей на протяжении последних двух тысячелетий было ясное ощущение злоумышленного втягивания Рима в дело, в котором надиудейская оккультная верхушка исходила из некой, ей известной целесообразности, соответственно которой побитие Иисуса камнями было для неё просто неприемлемо.
Так или иначе, историческая правда (или ощущение истинной подоплёки дела, но без её понимания) в “Евангелии от Никодима” выражена, и она не сгинула в веках: хозяева и заправилы синедриона желали определённо распятия и подстрекали толпу требовать распятия Иисуса от Рима. Забить камнями в обстановке политической нестабильности тех лет иудейская сторона могла кого угодно, не опасаясь римских репрессий, что видно из канонических текстов Нового Завета: неоднократные посягательства на то, чтобы забить камнями Христа (Иоанн, 7:32; 8:59; 10:31), предложение Христу дать санкцию на побитие камнями женщины, взятой в прелюбодеянии (Иоанн, гл. 8), побитие камнями христианского первомученика Стефана (Деяния апостолов, 7:54 — 60) в присутствии будущего апостола Павла (при этом возбуждённая толпа выволокла Стефана из города через ворота, при которых всегда была стража) — всё это не беспокоило римскую оккупационную власть. Но такая казнь гарантировано сорвала бы осуществление сценария по обузданию Мессии и преобразованию Христа в Антихриста, искусственным созданием вокруг него специфических обстоятельств и возможно применением в отношении него какой-то из уже существовавших в те времена технологии зомбирования.
Отсюда и возникло изменение состава преступления в обвинении Христа перед Пилатом. Обвинение в «богохульстве» снято и выдвигается новое: «Царь Иудейский» — обвинение в посягательстве на разрушение территориальной целостности Римской империи и подрыв её государственности, автоматически вовлекавшее Рим в сценарий закулисной глобальной политики, далеко выходившей (и выходящей поныне) за пределы представлений большинства.
Косвенный признак наличия некоего скрытого сценария и хорошо налаженной системы его осуществления в отношении Христа нашёл своё выражение и в Библии. Но чтобы его увидеть, — надо быть внимательным к Жизни; ощущать внутрисоциальное управление, не согласное с совестью, в глобальном историческом процессе; знать литературу, порождённую масонской системой «public relations». Тогда в библейских сообщениях откроется странность: как только где-либо в Библии заходит речь о жречестве Египта или священнической верхушке Иудеи, то все их участники предстают как самостоятельные в своих действиях лица — члены «гражданского общества», в то время как все они в действительности — члены корпораций, действуют в русле объединяющей их социальной доктрины и связаны жесточайшей партийной дисциплиной иерархической системы посвящений (в том числе и тайных). В силу этого обстоятельства между ними не возникают противоречия, а то, что воспринимается сторонними наблюдателями в качестве противоречий и разногласий, — представляет собой либо разные ветви одного и того же процесса, либо маскирует что-то ещё в их действиях, что остаётся в умолчаниях.
Сказанное касается и синедриона, возглавляемого Каиафой, который осудил Христа. В данном случае Библия выпячивает на показ патологическую ненависть священнической верхушки к Христу. Да, была искренняя тупая и недалёкая ненависть ко Христу вследствие обеспокоенности за судьбу традиции и её приверженцев. Но это был процесс предназначенный для демонстрации, который должен был сокрыть куда более изощрённый и далеко идущий сценарий вынесенной в толпу храмовой мистерии «убийства — воскресения бога».
Если бы эту имитацию «убийства — воскресения бога» удалось осуществить, то Христос, даже сохрани он психическое здоровье и не превратись в зомби, оказался бы помимо своей воли запятнанным ложью организаторов этой инсценировки. И это — как казалось разработчикам сценария — открывало бы возможности к шантажу его и употреблению его личности и его авторитета в своих целях. Окажись он повязанным с «мировой закулисой» невольным соучастием во лжи имитации казни и последующего своего якобы воскресения, Христос должен был бы служить вождём в походе «мировой закулисы» за установление безраздельного мирового господства в соответствии с доктриной Второзакония-Исаии [257].
Разработчики этого сценария прекрасно знали, что мировоззрение толпы исключает возможность оправдаться в невольном соучастии в чём-либо [258]. Кроме того, в случае попыток оправдаться в такого рода невольном соучастии, обнажилось бы бессилие Христа-Мессии противостоять этому сценарию, что обесценило бы в глазах толпы и самого Иисуса, и ранее явленную людям Христом Правду-Истину, посеяло бы веру в бессилие Бога [259]; либо посеяло бы веру в то, что легитимные иерархии в обществе полномочно осуществляют Божий Промысел, а не действуют в пределах границ Божиего попущения, служа демонической «мировой закулисе» [260].
Сценарий был запущен в действие. Христос был взят под стражу, осуждён и предан на казнь. Все воочию видели, что казнь свершилась, и сын человеческий умер на кресте. Он был погребён в специально предназначенной для него пещере-склепе, но… когда наступило утро, выяснилось, что тела в склепе нет, “воскресать” — некому; быть вождём-богочеловеком и царём-Антихриистом — некому. Для посвящённых обнажился крах сценария, возникла необходимость, делать умное лицо, оказавшись в дураках… Все забегали, засуетились.
Соответственно открывшейся крайне малочисленной группе особо доверенных “товарищей” Правде-Истине пришлось на скорую руку, в темпе самопроизвольного развития ситуации, лепить миф о воскресении и вознесении Христа, подкрепляя его чередой экстрасенсорных и эгрегориальных наваждений «явлений воскресшего Христа» среди опекаемых его учеников.
И надо признать, что этот миф, став культовым мифом глобального действия, на многие века сокрыл правду о том, как Христа намеревались пленить созданными вокруг него обстоятельствами, запятнать невольным соучастием во лжи, дабы обратить его в царя-Антихриста, а возможно и в управляемого биоробота-зомби. Но культовый миф исторически реального христианства только повторяет в своих основных чертах культовый миф Кумранской общины, в которой разрабатывалось будущее вероучение о казни и предстоящем втором пришествии «учителя справедливости», убитого злобным жрецом [261].
Поскольку ученики веровали в Писание, в пророчества Исаии, а , непосредственно по совести они не веровали [262], то они становились жертвами наваждений и искренне — по вере своей, обусловленной их нравственными мерилами, — свидетельствовали о наваждениях.
Самое яркое и сильное, наиболее тягостное и значимое по своим последствиям наваждение пережил Савл по дороге в Дамаск:
«1. Савл же, ещё дыша угрозами и убийством на учеников Господа, пришёл к первосвященнику 2. и выпросил у него письма в Дамаск к синагогам, чтобы, кого найдёт последующих сему учению, и мужчин и женщин, связав, приводить в Иерусалим. 3. Когда же он шёл и приближался к Дамаску, внезапно осиял его свет с неба. 4. Он упал на землю и услышал голос, говорящий ему: Савл, Савл! что ты гонишь Меня? 5. Он сказал: кто Ты, Господи? Господь же сказал: Я Иисус, Которого ты гонишь. Трудно тебе идти против рожна. 6. Он в трепете и ужасе сказал: Господи! что повелишь мне делать? и Господь сказал ему: встань и иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно делать. 7. Люди же, шедшие с ним, стояли в оцепенении, слыша голос, а никого не видя. 8. Савл встал с земли, и с открытыми глазами никого не видел. И повели его за руки, и привели в Дамаск. 9. И три дня он не видел, и не ел, и не пил.
10. В Дамаске был один ученик, именем Анания; и Господь в видении сказал ему: Анания! Он сказал: я, Господи. 11. Господь же сказал ему: встань и пойди на улицу, так называемую Прямую, и спроси в Иудином доме Тарсянина, по имени Савла; он теперь молится, 12. и видел в видении мужа, именем Ананию, пришедшего к нему и возложившего на него руку, чтобы он прозрел. 13. Анания отвечал: Господи! я слышал от многих о сем человеке, сколько зла сделал он святым Твоим в Иерусалиме; 14. и здесь имеет от первосвященников власть вязать всех, призывающих имя Твоё. 15. Но Господь сказал ему: иди, ибо он есть Мой избранный сосуд, чтобы возвещать имя Моё перед народами и царями и сынами Израилевыми. 16. И Я покажу ему, сколько он должен пострадать за имя Моё. 17. Анания пошёл и вошёл в дом и, возложив на него руки, сказал: брат Савл! Господь Иисус, явившийся тебе на пути, которым ты шёл, послал меня, чтобы ты прозрел и исполнился Святого Духа. 18. И тотчас как бы чешуя отпала от глаз его, и вдруг он прозрел; и, встав, крестился, 19. и, приняв пищи, укрепился. И был Савл несколько дней с учениками в Дамаске. 20. И тотчас стал проповедывать в синагогах об Иисусе, что Он есть Сын Божий. 21. И все слышавшие дивились и говорили: не тот ли это самый, который гнал в Иерусалиме призывающих имя сие? да и сюда за тем пришёл, чтобы вязать их и вести к первосвященникам. 22. А Савл более и более укреплялся и приводил в замешательство Иудеев, живущих в Дамаске, доказывая, что Сей есть Христос» (Деяния апостолов, гл. 9).
Так Савл стал апостолом Павлом. А его вклад в становление исторически реального христианства столь велик, что многие исследователи вопроса приходили к тому, чтобы исторически реальное христианство называть паулианством (от латинского «Paul» — «Павел»). И далеко не все они оценивали вклад Павла в становление исторически реального христианства как положительный:
«Знаю, что то, что я имею высказать теперь, именно то, что та церковная вера, которую веками исповедуют миллионы людей под именем христианства, есть не что иное как очень грубая еврейская секта, не имеющая ничего общего с истинным христианством, — покажется людям, исповедующим на словах учение этой секты, не только невероятным, но верхом ужаснейшего кощунства.
Но я не могу не сказать этого. Не могу не сказать этого потому, что для того, чтобы люди могли воспользоваться великим благом, которое даёт нам истинное христианское учение, нам необходимо прежде всего освободиться от того бессвязного, ложного и, главное, глубокобезнравственного учения, которое скрыло от нас истинное христианское учение. Учение это, скрывшее от нас учение Христа, есть то учение Павла, изложенное в его посланиях и ставшее в основу церковного учения. Учение это не только не есть учение Христа, но есть учение прямо противоположное ему» (Л.Н.Толстой. “Почему христианские народы вообще и в особенности русский находятся теперь в бедственном положении”) [263]
* * *
Данный текст является ознакомительным фрагментом.