Как Обама проиграл Сирию

Как Обама проиграл Сирию

Ольга Власова

Геворг Мирзаян

Президенту США не удалось противостоять нефтяным и военно-промышленным элитам, лоббирующим проведение военной операции в Сирии. Однако еще одна ближневосточная война может привести к перенапряжению ресурсов американского государства и способствовать его внутреннему кризису

Коллаж: Константин Романов

Если бы Бараку Обаме , только вступившему в обязанности президента Соединенных Штатов, сказали, что через пять лет он ничем не будет отличаться от Джорджа Буша- младшего и начнет очередную военную акцию на Ближнем Востоке, он бы не поверил. Уставшая от войны и лицемерия политиков Америка выбирала принципиально нового лидера, свободного от круговой поруки и шкурных интересов традиционного истеблишмента. Однако теперь и Обама стоит на пороге своего собственного Ирака и, кажется, ничего не может с этим поделать.

В его положении есть некоторый трагизм. Ему лучше многих известно, что Башар Асад не применял химического оружия — хотя бы потому, что и без того выиграл гражданскую войну. А единственной серьезной угрозой для его режима теперь может быть только американский воздушный удар. По всей видимости, Обама понимает и то, что будущая операция противоречит интересам США и что он сам поставил ловушку, в которую теперь попал. Порекомендованный его пиарщиками удачный риторический ход — пообещать нанести удар в случае доказанного применения химического оружия (сценарий, казавшийся совершенно невозможным) — сделал его заложником провокации.

Обама стал жертвой серьезного внутриполитического раскола в самих США. Крупные нефтяные компании и военно-промышленный комплекс, поддерживаемые саудитами, не хотят примирения с Ираном, начатого Обамой; удар же по Сирии похоронит саму надежду на его демаргинализацию. Обама оказался слаб и не смог переиграть собственных «ястребов». Теперь он должен сдержать слово и начать военную операцию, если только ему не повезет и Конгресс не проголосует против.

Американская политическая система ставит своего президента в такую ситуацию, когда он вынужден делать то, чего не хочет, и говорить то, чего не думает. По всей видимости, во многом именно этим объясняется стойкое нежелание Барака Обамы встречаться с Владимиром Путиным даже в рамках саммита «большой двадцатки» (под конец двадцатиминутная встреча все-таки состоялась, но стороны остались при своем). Обаме было решительно нечего сказать.

Выстоял

Нынешнее лето начиналось для Башара Асада очень многообещающе: в сирийской гражданской войне наступил перелом. Победа официального Дамаска казалась делом времени, и генералы сирийской армии обещали за лето завершить масштабные боевые действия и разгромить основные группировки боевиков.

Причин для такого оптимизма было несколько. Прежде всего, официальным властям удалось переломить ситуацию на фронтах. Крупная группировка боевиков под Дамаском была разгромлена, и правительственная армия перешла в контрнаступление. При этом сирийские генералы не стали устраивать лобовые атаки и штурмы главных центров боевиков в Сирии — они понимали, что на место каждого убитого боевика придет новый из Туниса или Ливии. Поэтому армия сосредоточила свои усилия на лишении боевиков снабжения, и первой их целью стал городок Кусейр. Взяв его, армия серьезно осложнила снабжение боевиков через ливанскую границу, после чего отправилась брать Алеппо и закрывать таким образом второй путь поставок живой силы и оружия — через Турцию.

В операции по взятию Кусейра активное участие принимали бойцы «Хезболлы» — и это стало второй причиной изменения баланса сил в сирийской гражданской войне. Долгое время внутри движения шла дискуссия, кого поддержать в Сирии, и были опасения, что «Хезболла» в итоге может пойти по пути «Хамаса» (после начала войны в Сирии он продался Катару и перевел свою штаб-квартиру в Доху). Однако в конечном итоге «Хезболла» выступила на стороне Асада. И дело тут не только в верности основному патрону и спонсору — Тегерану, а в том, что у Партии Аллаха и у Башара Асада общие враги. В частности, суннитский блок Саада Харири , который является союзником Саудовской Аравии, контролирует Северный Ливан и обеспечивает снабжение сирийских боевиков, не забывая при этом пополнять собственный карман и копить силы для того, чтобы поставить под свой контроль весь Ливан.

Международная обстановка тоже менялась в пользу Асада. Боевики начали проигрывать информационную войну. С них постепенно спадал флер борцов за свободу, и западные журналисты все чаще писали об их экстремизме и жестокости в отношении местного населения — об убийствах, вымогательстве, рэкете. Наиболее известным случаем стал расстрел четырехсот мирных курдов в одной из деревень на границе с Турцией — месть местных боевиков курдским ополченцам за то, что те воевали на стороне Асада. Стали писать и о том, что среди боевиков очень много лиц, аффилированных с международными террористическими группировками. В частности, речь идет о «Джебхат ан-Нусре» — организации, которая открыто объявила о своей лояльности лидеру «Аль-Каиды» Айману аз- Завахири .

В такой ситуации лидеры европейских стран не рискнули активно выступить на стороне «Аль-Каиды», а тем более давать ее боевикам оружие, поэтому, несмотря на просьбы терпящих поражения боевиков помочь им финансово и материально, Европа помогала лишь морально. С неевропейскими спонсорами у боевиков дело тоже обстояло неважно. Катар сворачивает свои операции в Сирии — в конце июня в эмирате сменилась власть, и новый эмир Тамим решил привести амбиции своего государства в соответствие с его реальными возможностями. Турецкому премьеру Реджепу Эрдогану было не до Сирии — в начале лета в стране бушевали массовые антиправительственные выступления, а потом рухнул режим «Братьев-мусульман» в Египте, на который Эрдоган возлагал большие надежды.

Самым же неприятным моментом для боевиков была пассивная позиция Соединенных Штатов. Барак Обама не хотел активно вмешиваться в сирийский конфликт, потому что это сорвало бы его планы переформатирования Ближнего Востока. Президент отдавал себе отчет в том, что «арабская весна» серьезно обострила обстановку в регионе, дестабилизировала крупнейшие страны (в частности, Египет) и нарушила региональный баланс сил в пользу деструктивных акторов (прежде всего Саудовской Аравии). И, по всей видимости, стабилизировать регион он намеревался единственным возможным способом — за счет заключения пакетной сделки с Ираном, которая вовлекла бы Исламскую Республику в процесс ответственного управления региональными делами и сделала бы ее одним из гарантов региональной стабильности. «Обнуление» иранского имиджа за счет избрания президентом умеренно-консервативного политика Хасана Роухани наверняка поспособствовало ходу американо-иранских переговоров.

Сделка со злом

Однако у этих планов американского президента было крайне много противников — как внутри Соединенных Штатов, так и снаружи.

Прежде всего вариант американо-иранской пакетной сделки не устраивал Саудовскую Аравию. Королевство рассматривает Исламскую Республику как своего регионального архиврага. И дело не только в разнице религий. Иран (как отчасти и «Братья-мусульмане» в Египте) представляет собой вариант относительно успешной исламской демократии, то есть проект, против которого саудовские монархи борются уже десятки лет.

Кроме того, не стоит забывать, что в Саудовской Аравии в ближайшее время уйдут из жизни все дети основателя династии Абдель- Азиза аль- Сауда и королевство ожидает серьезная борьба за власть. В Эр-Рияде считают, что Иран воспользуется этим для того, чтобы поставить под контроль нефтеносные восточные земли королевства (на них проживают шииты, серьезно притесняемые центральными властями страны). В этом плане легитимация Ирана Соединенными Штатами серьезно ограничивает возможности королевства уменьшить влияние Ирана и проводить против него войны на периферии (в Западном Ираке, Ливане или той же Сирии).

Против американо-иранской сделки выступает и часть израильского общества. Очевидно, что элементом этой сделки будет сохранение за Ираном права на ядерную программу (США не смогут заставить Тегеран отказаться от нее и попытаются лишь связать иранцев различными международными соглашениями по контролю за атомом). Между тем для Израиля подобный вариант неприемлем, поскольку оставляет за Ираном возможность уничтожить израильское государство. Израильтяне в данном случае не принимают в расчет возможные изменения поведения Ирана после заключения такой сделки и не верят, что он прекратит угрожать «утопить Израиль в море огня». Для них важно, что Иран продолжит представлять собой экзистенциальную угрозу Государству Израиль — угрозу, которую израильтяне самостоятельно ликвидировать не в состоянии. Именно поэтому Тель-Авив хочет ликвидировать эту угрозу американскими руками, является самым горячим сторонником начала войны между США и Ираном и прекрасно понимает, что в случае пакетной сделки никакой войны не будет.

Наконец, еще один противник подобной сделки — Турция. Для нее Иран — один из основных конкурентов за влияние на Ближнем Востоке и Южном Кавказе. Особенно сейчас, когда Реджеп Эрдоган окончательно отказался от стратегии стать лидером на Ближнем Востоке (в ее рамках тактический среднесрочный союз с Ираном был бы выгоден Турции) в пользу полномасштабной экспансии. В Анкаре рассчитывают, что после выключения из большой политики охваченного внутренним конфликтом Египта и начала борьбы за власть в Саудовской Аравии Турция сможет позиционировать себя перед Западом как безальтернативный региональный стабилизатор и требовать за это определенных уступок. В случае же заключения пакетной сделки Иран станет серьезным конкурентом в борьбе за этот статус.

Несмотря на важность этих стран и серьезные лоббистские возможности в Соединенных Штатах, их возражения не принимались бы в расчет, если бы у американских властей и истеблишмента на Капитолии была готовность проводить четкую, последовательную и, самое главное, эффективную политику в регионе. А ее нет. Значительная часть истеблишмента продолжает настаивать на том, что ключом к стабилизации Ближнего Востока и укреплению американских позиций в регионе являются мертворожденные и бесперспективные палестино-израильские переговоры, и воспринимает в штыки намерение президента пойти на диалог с Тегераном.

Для большей части республиканцев, представителей военно-промышленного комплекса и просто демократических фундаменталистов Иран — абсолютное зло. И дело даже не в его ядерном оружии и не в том, что американцы не верят в рациональность иранцев и их готовность вести себя прилично. Как и в случае с Саудовской Аравией, иранская исламская демократия представляет проект политического развития, альтернативный тому, который Запад предлагает третьему миру. Легитимация Ирана и этого проекта может нанести серьезный удар по идеологическому доминированию Соединенных Штатов.

Подловили на слове

Общей задачей этих групп было сорвать планы Обамы по американо-иранскому сближению. И, по всей видимости, у них это получилось — через вовлечение американского президента в войну в Сирии (даже ограниченная военная операция вызовет гнев Тегерана). Фактически они взяли его «на слабо».

Было очевидно, что, несмотря на все свое нежелание втягиваться в сирийский конфликт, Барак Обама как лидер Соединенных Штатов обязан был реагировать на «зверства» режима Башара Асада. И тогда Обама попытался схитрить — он установил заведомо, по его мнению, невозможную «красную линию». Президент заявил, что США примут все меры в отношении Асада в том случае, если Дамаск применит химическое оружие против своих граждан, — при этом прекрасно понимая, что сирийский лидер на это не пойдет. Однако именно это обещание и было использовано сторонниками войны, устроившими самую настоящую провокацию.

Несколько месяцев назад стало известно об использовании химического оружия в районе Алеппо, где как раз шло наступление правительственных войск, и вина за это была возложена на Башара Асада. Поскольку к ощутимым результатам это не привело (проект поставок оружия боевикам со скрипом проходил через Конгресс, Обама не спешил выполнять обещание, а ООН отправила специальную комиссию, чтобы установить истинного виновника использования оружия массового поражения), грянул новый взрыв — в Гуте, пригороде Дамаска. На сей раз игнорировать его было нельзя — хотя бы потому, что число жертв составило около полутора тысяч человек. В результате Обама оказался в ловушке, и ему пришлось выбирать между интересами Соединенных Штатов и собственной репутацией (которую в данном случае он приравнивает к репутации самих США).

А репутация эта в последнее время серьезно пострадала. С самого начала «арабской весны» Белый дом ведет фактически реактивную политику, реагируя на конъюнктурные изменения конъюнктурными же решениями. Среди них была и сдача Хосни Мубарака , и краткосрочная военная кампания против Ливии, и поддержка «Братьев-мусульман» в Египте. В результате США терпят поражение за поражением. Сдача Мубарака стала шоком для американских союзников во всем мире, ведь президент Египта четко и безоговорочно выполнял все свои обязательства перед США. Свержение Муаммара Каддафи не принесло Америке никаких дивидендов, но лишь финансовые потери и публичное убийство освобожденными ею ливийцами американского посла в Бенгази. А ставка на «Братьев-мусульман» фактически лишила Штаты остатков поддержки со стороны либеральной и светской части египетского общества и осложнила отношения США с египетскими военными (единственными, по сути, гарантами исполнения Египтом Кэмп-Дэвидских соглашений). И если бы сейчас, по мнению Барака Обамы, он не исполнил свое обещание в отношении «красной линии», то Штаты продемонстрировали бы слабость, окончательно потеряли свое влияние на Ближнем Востоке и те же иранцы с ними попросту перестали бы считаться.

Барак Обама не хотел активно вмешиваться в сирийский конфликт, потому что это сорвало бы его планы переформатирования Ближнего Востока

Именно поэтому Обама после недели колебаний между реальными интересами и репутацией выбрал последний вариант и выразил готовность начать войну с Сирией. «Если мы не заставим его (Башара Асада. — “ Эксперт” ) ответить за свои гнусные деяния, это станет сигналом относительно нашей решимости жестко противостоять другим лидерам, которые попирают основные международные нормы. Как в этом случае поведут себя государства, которые встали на путь создания ядерного оружия? Террористы, распространяющие биологическое оружие? Армии, устраивающие геноцид?» — заявил Барак Обама.

Заявление американского президента вызвало прилив энтузиазма в рядах сирийских боевиков, которые уже стали подавать заявки на конкретные цели. Так, командующий «южным фронтом» Сирийской свободной армии генерал Зияд Фахд попросил разбомбить три ракетные батареи и шесть авиабаз в районе Дамаска, после чего его 30 тыс. бойцов атакуют остальные объекты сирийских вооруженных сил, а затем займут столицу. Естественно, он добавил, что после этого они будут защищать сирийское алавитское меньшинство от мести их суннитских сограждан и наказывать бывших официальных лиц режима Асада только в судебном порядке. Однако очень скоро выяснилось, что боевики несколько поспешили. Организовать эту операцию Обаме оказалось крайне непросто.

Нет солидарности

Прежде всего, обнаружилось отсутствие союзников. Нынешний кризис вокруг Сирии еще раз продемонстрировал, что Западного блока как такового больше нет — после окончания холодной войны у европейских держав появились свои интересы, которые не совпадают с американскими.

Именно поэтому абсолютное большинство европейских лидеров заявили, что без мандата Совета Безопасности ООН (его ветировала Россия) и без четких доказательств того, что именно Асад использовал химическое оружие (предоставить их Обама не смог), они в Сирии воевать не будут. Наиболее болезненным для США стал отказ их главного европейского союзника — Великобритании. Премьер-министр Дэвид Кэмерон выставил вопрос на голосование Палаты общин и долго объяснял депутатам, почему они должны поддержать Обаму и облегчить страдания сирийского народа бомбардировками. На вопросы, как бомбы облегчат страдания и зачем Башару Асаду применять химическое оружие (официальная версия, согласно которой сирийский лидер решил просто испытать волю международного сообщества, выглядит нелепо), Кэмерон ответить не смог, и в результате парламентарии проголосовали против интервенции.

Решение палаты не было обязательным для исполнения, скорее рекомендацией, однако британский премьер не рискнул пренебречь волеизъявлением депутатов и заявил о готовности его исполнить, даже в ущерб отношениям с Соединенными Штатами. «Я думаю, что американское общество, американский народ и президент Обама должны нас понять», — заявил он. К слову сказать, Обама не понял: сразу же после голосования американские военные прекратили делиться с британцами разведданными по Сирии. Единственный крупный европейский лидер, поддержавший идею об операции и намеревающийся принять в ней участие, — французский президент Франсуа Олланд (которого британская Guardian уже окрестила за это «новым пуделем Америки»). Находясь на волне собственного успеха в Мали, Олланд заявил, что Франция готова и в одиночку наказать Сирию. Однако французские министры и депутаты более сдержанны в своих оценках — они говорят, что без США Франция никого бомбить не будет.

Замечание имеет смысл: несмотря на позицию Обамы, участие США в операции до сих пор под вопросом. Дело в том, что еще одной — и более важной — проблемой для Обамы стала позиция американского общества. Резкий поворот внешней политики США от войны с «Аль-Каидой» к войне за «Аль-Каиду», которая к тому же потребует немалых денег (одна ракета «Томагавк» стоит 1,5 млн долларов), не встретил понимания электората. Согласно недавнему опросу, проведенному совместно ABC News и газетой The Washington Post, несмотря на масштабную информационную кампанию по демонизации Башара Асада, лишь 36% американцев поддерживают вмешательство в сирийский конфликт, тогда как 59% выступают против. К идее предоставить боевикам оружие американцы относятся еще более скептически: 70% респондентов не поддерживают эту идею и лишь 27% одобряют ее.

В этой ситуации Барак Обама не нашел ничего лучше, как пойти по пути Дэвида Кэмерона и попытаться разделить ответственность за эту операцию с Конгрессом. «Я помню, что я президент страны, которая является старейшей конституционной демократией в мире. Я знаю, что наша сила не только в военной мощи, но и в том примере, который мы подаем как правительство. Поэтому я собираюсь получить санкцию на военные действия в Сирии от представителей народа… Конгресса США», — заявил он.

Поражение при любом исходе

Однако голосование в Конгрессе не сулит Обаме ничего хорошего. Причем вне зависимости от того, каков будет его итог.

Ирония ситуации в том, что намерение Обамы поддержать удар по Сирии одобрили не только спикер Сената Гарри Рейд (однопартиец Обамы), но и республиканский спикер палаты представителей Джон Бонер — ярый противник «коммуниста Обамы», обещавший блокировать любой законопроект, который будет приходить в палату из Белого дома. Поддержка спикера и части его соратников-республиканцев, скорее всего, объясняется желанием организовать Бараку Обаме его собственный Ирак.

Они прекрасно понимают, что операция США в Сирии не будет легкой прогулкой и что каждый сбитый американский самолет — серьезный удар по рейтингу президента. А также то, что после начала операции военные объекты США — корабли, базы — станут легитимной целью для удара сирийской армии. Понятно, как в этом случае поведет себя американское общество: достаточно вспомнить реакцию на уничтожение американских казарм в Ливане. Заявления о том, что война за «Аль-Каиду» привела к гибели американских солдат, могут стать фатальными для Обамы.

Отчасти поэтому комитеты по международным делам Конгресса отвергли проект резолюции, предложенный Белым домом, и разработали свои собственные, серьезно усложняющие победу США в этой кампании. Так, срок операции устанавливается в 60 дней с однократным продлением при одобрении Конгресса еще на 30 дней. Обаме запрещается без позволения Конгресса вести любые политические переговоры с сирийскими силами и поставлять оружие повстанцам. Однако главный пункт резолюции — запрет на любое использование в этой операции сухопутных сил США.

Госсекретарь США Джон Керри попытался оспорить этот пункт, отметив, что при определенных обстоятельствах наземная операция может оказаться необходимой. «Если Сирия, например, распадется или если будет угроза попадания химического оружия в руки боевиков “Аль-Нусры” или иных сил, то в интересах США и наших союзников… предотвратить это. Я не хочу каким-то образом ограничивать возможность президента Соединенных Штатов обезопасить нашу страну», — заявил он во время слушаний на Капитолии, однако конгрессмены остались при своем.

Джон Бонер настолько жаждет провести решение через Конгресс, что готов даже нарушить традиции. На Капитолии есть так называемое негласное «правило Хастерта» — законопроект может быть вынесен на голосование лишь в том случае, если его поддерживает большая часть членов той партии, которая контролирует данную палату Конгресса. А на сегодня большая часть республиканцев в палате представителей выступает против интервенции.

Вообще, шансы законопроекта пройти палату оцениваются крайне невысоко. Если, по данным газеты The Washington Post, 5 сентября за операцию выступало 23 сенатора, в основном демократы, против или скорее против — 24 (демократов среди них лишь пятеро), остальные 53 пока не определились, то в палате ситуация более сложная. За операцию выступает лишь 24 конгрессмена, опять-таки в основном демократы, а против или скорее против — 205 (в основном республиканцы). Еще 142 конгрессмена пока числятся в рядах колеблющихся, а по 64 конгрессменам у издания данных нет. Очевидно, что если Обама срочно не предоставит каких-либо аргументов и не переубедит часть противников интервенции в Сирию, то резолюция может быть провалена. Причина проста: значительная часть конгрессменов-республиканцев не считают возможным добиваться ухода Обамы путем вовлечения США в новый Ирак. «Война в Сирии не имеет никакого отношения к интересам Соединенных Штатов, — заявил сенатор Рэнд Пол . — И победа в конфликте одной из сторон отнюдь не приведет к власти тех, кто могут считаться друзьями США».