КОММУНИСТЫ

КОММУНИСТЫ

- Всегда в первой шеренге -

«У морского берега под осенним солнцем синеет тихое озеро. Над ним пикируют белокрылые чайки. Резвятся, будто прощаются с этим укромным местечком. Ведь весной тут уже не будет ни песчаной косы, ни морского залива. Засыпят их камнем, песком, возведут бетонированную площадку. Но это еще впереди. А пока по пояс в холодной воде, выкачивая и вычерпывая ил, стоят рабочие Марченко, Денисов, Журкин, Мамонин, Нестеренко. Старший в группе — коммунист Пушкарев. Прекрасный человек, стахановец. На стройку пришел он по направлению горкома. Отказался от приличной руководящей должности и стал к… бетономешалке».

Эти строки взяты из хроники тридцатых годов. Хоть и скупа она на имена и факты, но все же кое-что из жизни партийной организации тех лет нам расскажет. «Партийная организация при судоверфи существует с 16 июля 1937 года, то есть с момента разукрупнения парторганизации «Камчатскстроя», в связи с вступлением в эксплуатацию СРВ». И далее: «…на учете состоит 29 человек, из коих членов партии — 17, кандидатов — 12, сочувствующих — 10, комсомольцев — 68». Первым парторгом значится А. Андреев.

Свою деятельность заводская парторганизация начинала в нелегких условиях. Коллектив только что становился на ноги, энтузиазм людей хоть и был большим, но порой он гас из-за нехватки самого необходимого: материалов, спецодежды, обуви. Удручал и быт. Нытики и маловеры нет-нет да и пустят слушок, сплетню совью, душу растравят. Ясно, трудности временные, но они требовали толкового и убедительного объяснения. В такой обстановке партийное слово играло, конечно, огромную роль. К коммунистам прислушивались, их ждали на трибунах, на сходках, в них верили. И они своим личным примером и агитацией закрывали все лазейки для нытиков и смутьянов. Работали самозабвенно, бросались в самое пекло, шли на самые трудные участки. Та же хроника свидетельствует: «К пирсам завода ночью подходит пароход «Чавыча». От его разгрузки зависели сроки монтажа первых цехов. Коммунисты единодушно решили: «На разгрузку». Вся парторганизация встала на вахту. Проработали всю ночь, утром их снова увидели на своих участках».

Но стройка разрасталась, увеличивался коллектив, а партийная организация по-прежнему оставалась малочисленной. Поэтому Петропавловский горком регулярно направляет сюда инициативных и хорошо подготовленных коммунистов. Первая группа, в которую вошли Н. Е. Косиченко, Г. И. Кочадыков, К. Д. Демчук, М. Е. Кусенко и другие, прибыла на стройку к тридцать пятому году. Секретарем, вместо отозванного в обком Андреева, был тогда избран Захар Певзнер. В состав бюро входили Рябов, Косычев, Кириллов, Березкин. Сам парторг, бывший до этого инструктором горкома, проявлял немало инициативы, был требователен, настойчив. Этого парня в косоворотке и с газетой в руке встречали всюду: на объекте, в палатке, в бригаде. До всего у него было дело.

Кроме производства, важное внимание коммунисты уделяли ликвидации безграмотности. В созданных школах грамоте тогда обучалось около трехсот рабочих. Действовал и кружок по изучению истории партии. В палаточный городок нередко наведывались чтецы-беседники и культуполномоченные.

Словом, парторганизация понемногу подрастала и крепла. В апреле 1938 года, когда на заводе состоялось отчетно-выборное собрание, коммунистов уже насчитывалось более 40. В новый состав партбюро вошли Каминский, Бородин, Хочетуров, Березкин. А возглавил его Мочалкин. История верфи сохранила имена многих талантливых партийных вожаков и активных коммунистов, чьи заслуги по праву отмечены на ее страницах. Судоремонтники и по сей день добрым словом вспоминают парторга ЦК Кобылянского, работавшего на верфи в военные годы, секретарей парткома М. Руденко, П. Грибова, П. Зиновьева, Я. Малютина, В. Шилохвоста и других. Каждый из них внес свою лепту в общий успех, немало потрудился над тем, чтобы спаять коллектив, создать в нем хорошую рабочую обстановку. В этом же направлении строит свою деятельность и нынешний партком, который возглавляет молодой коммунист А. Бунтин. До этого он работал инженером в отделе глазного механика, был заместителем секретаря первичной парторганизации, затем стал инструктором горкома. Снова вернулся на родной завод. Лучшие качества старых партийных вожаков унаследовал, например, Виктор Павлович Гончар. Он руководил партийной организацией литейного участка. Это прекрасный работник и организатор. В отделе главного механика работает А. П. Сазонов. Это тоже активный коммунист, секретарем партийной организации его выбирают уже в пятый раз.

Конечно, было бы несправедливо выделять имена одних, а других оставлять в тени. Должное, видимо, надо отдать всем секретарям и партгрупоргам. И не только им, а и тем коммунистам, которые добросовестно выполняют постоянные и разовые партийные поручения. Касаются они и вопросов производства, шефства, работы общественных организаций, комсомола. Словом, до всего есть дело заводским коммунистам. И стремятся они сделать его на самом высшем уровне.

Они тесно связаны со своим партийным комитетом, который, образно говоря, является их оперативным штабом. Его комнаты никогда не пустуют. То и дело сюда приходят люди: одни за советом, другие с просьбой, у третьих дела общественные. Вот вошли двое ребят. Черные костюмы, белые воротнички, галстуки. Они только что из горкома. Секретарь протягивает руку и говорит:

— Поздравляю, товарищи! Отныне вы члены ленинской партии. Честно и добросовестно служите ей.

Агитатор А. Н. Селезнева заглянула в партком, чтобы уточнить, на каком избирательном участке ей надо провести очередную беседу. А этот слесарь пришел с жалобой: с мастером не ладит. Одна посетительница просит помочь с детским садиком.

В приемной постукивает машинка, звонят телефоны. Словом, обычный рабочий день заводского парткома. Отсюда, словно с пульта управления, осуществляется каждодневная связь с коммунистами, которые несут свою трудовую и общественную вахту на всех производственных участках. Дважды в месяц здесь проходят заседания парткома, где обсуждаются наиболее важные вопросы. Касаются они многих сторон жизни коллектива. Тут и производственная дисциплина, и культура производства, внедрение новой техники, работа агитколлективов, деятельность цеховых парторганизаций. Принимаемые по ним решения, как правило, действенны и эффективны. В подготовке важнейших вопросов, которые выносятся на обсуждение, принимают участие члены парткома, партийные активисты, пропагандисты, члены комиссий.

В своих добрых начинаниях заводские коммунисты всегда ощущали поддержку и со стороны горкома и обкома партии. На их бюро регулярно обсуждаются вопросы, касающиеся улучшения работы коллектива, своевременную помощь оказывают заводу опытные партийные работники.

Ныне партийная организация верфи — одна из крупнейших на Камчатке. В ней состоит более 400 членов и кандидатов партии. Они объединены в 22 партийных организации цехов и отделов. На тех участках, которые по своей производственной структуре выделяются из парторганизации, создано 8 партгрупп. Главную свою задачу коммунисты верфи прежде всего видят в том, чтобы на должном уровне поддерживать политическое и моральное состояние коллектива судоремонтников, воспитывать людей, создавать на заводе хороший психологический климат. Это им, несомненно, удается, о чем свидетельствуют результаты производственной и общественной деятельности. Большую помощь оказывает парткому многочисленный отряд агитаторов, лекторов, политинформаторов, пропагандистов. Страстным партийным словом и личным примером они дают хороший заряд всем остальным работникам. Сейчас на заводе 74 пропагандиста политической и экономической учебы, 47 политинформаторов, 170 агитаторов и докладчиков, 70 лекторов-общественников. Формы их деятельности современны и разнообразны. Беседа на участке, лекция в цехе, тематический вечер, дежурство на избирательном участке, работа по месту жительства. В аудиториях, где держат слово эти активисты, всегда многолюдно и интересно. На высоком уровне проводят занятия и беседы пропагандисты В. М. Потапов, В. В. Бирюков, Ю. Ф. Кучерявенко, Г. Т. Кюрджиев, В. С. Свекатун, А. С. Петров; содержательны беседы политинформаторов Е. Н. Васильева, Ю. В. Ермилова, А. Н. Селезневой, Ю. И. Колмакова и многих других.

Словом, история заводской партийной организации неотделима от истории судоверфи.

- Увлеченность -

Компрессорная производит приятное впечатление. В зале чисто, опрятно. Цветы. Красиво оформлены стенды. На одном из них коротенькое, в несколько слов, объявление: «Сегодня политинформация. Проводит Самойлов». Дай и я, думаю, поприсутствую, о чем и как тут пойдет речь.

Комнатка небольшая. Расселись по стульям, кое-кто стоит: Оживленно, шумно. Но вот из-за стола приподнялся невысокий мужчина. Начал негромко, неторопливо: «Тема сегодняшней беседы, товарищи, — визит Леонида Ильича Брежнева во Францию».

Голос его стал громче, как бы окреп. Слова образные, яркие. Сначала сделал небольшой экскурс в историю Франции. Сжато, лаконично.

Смотрю, у соседей моих явно неподдельный интерес. Захватил их рассказ. Посыпались вопросы. Одни заинтересовались, как на этот визит реагирует ФРГ, другие — торговлей, третьи справлялись, что по этому говорят в Вашингтоне. Словом, как мне показалось, аудитория оказалась неплохо осведомленной в международных делах. А в такой ситуации не просто ведь строить ответы, чтобы слушатель произнес приятные для политинформатора слова: «Хорошо, ясно». Но Самойлов с успехом выполнил эту задачу. Сумел не только подыскать яркие факты, но и убедительно подать их.

…Двадцать минут беседы пролетели незаметно. Люди расходились довольные, и лица их как бы свидетельствовали: «Разговор был полезный, нужный. Молодец, политинформатор». Ну, а как сам Владимир Григорьевич? Он не торопясь собрал свои наглядные пособия, аккуратно сложил их. Лицо у него тоже было довольное, глаза поблескивали.

Тут мы и познакомились. Разговорились.

— Знаете, по-моему, политинформация — это искусство. И добиться в ней совершенства далеко не просто. Вот тот же, скажем, лектор-международник. Не смог заинтересовать в начале, наверстает в середине. Ему час, а то и полтора отведут. Наш же брат стиснут временем. Пятнадцать-двадцать минут — и весь запас. А требование, собственно, одно. Слушателей надо привлечь, пополнить их политический багаж.

Слушал и думал, каким же образом Самойлову удается в совершенстве владеть этим искусством. Из его слов понял — два фактора определяют успех его бесед: во-первых, актуальность темы и тщательная подготовка, во-вторых, уменье пользоваться словом. Сейчас основная тема выступлений Самойлова — внешняя политика ЦК КПСС и претворение в жизнь Программы мира. Это, конечно, объемный и обширный материал. Тут важно не распылиться, а отобрать действительно актуальное, злободневное.

Владимир Григорьевич показывал мне общую тетрадь, страницы которой испещрены его размашистым почерком. В ней немало любопытных записей, пометок, интересных выдержек, цитат. Есть у него и несколько папок с вырезками из газет, где собраны материалы по интересующим его проблемам. Самойлов, можно сказать, — разносторонний пропагандист. Он и агитатор, и политинформатор, и лектор. Он любит беседовать с людьми, делится своими мыслями, идеями, соображениями. И тут в поле зрения его не только вопросы международные, но и сугубо производственные, насущные дела коллектива. История завода, традиции судоремонтников, социалистическое соревнование — обо всем этом можно получить ясное представление, побывав на беседах Самойлова. Факты по данным темам он черпает из жизни, осмысливает их, обобщает, а уже потом преподносит слушателям. Агитация его конкретна, доходчива.

— Ну, иначе и быть не может, — увлеченно рассудил Самойлов. — Человек ведь идет на занятия или на политинформацию не ради праздного любопытства, верно? А чтобы узнать что-то новое, сверить, что ли, свои мысли, свои предположения. И вот представьте, являюсь я на беседу поверхностно подготовленным. Об одном расскажу плохо, о другом неполно, на третьем запнусь. А итог? Слушателя отпугну. Ведь как неприятно слышать: «А, ничего интересного он не рассказал. Пустая беседа». Потому и готовлюсь так.

О Самойлове, как о пропагандисте, политинформаторе и агитаторе, слышал я немало добрых слов. И от сослуживцев, и от коллег по общественной работе. Но лишь теперь, когда встреча с ним осталась позади, стало ясно, почему так сосредоточены были на той беседе его слушатели, почему каждое слово воспринималось ими с должным вниманием. Ведь привлечь аудиторию, заставить людей поверить в то, о чем говоришь, — это действительно искусство. А овладеть им, значит, пройти через творческие поиски, раздумья, сомнения, пройти через годы.

Признаюсь, вести разговор с Самойловым было приятно. И не только потому, что перед тобой сидел эрудированный, знающий человек. Подкупало в нем другое: неподдельная, я бы сказал, беззаветная увлеченность той общественной работой, которую кое-кто именует просто «нагрузкой». А Самойлов, если образное сравнение употребить, эту самую «нагрузку» сумел превратить в творчество. Оно приносит ему, как и труд по его основной профессии, большое удовлетворение, радость в жизни.

- Секретарь партбюро -

— Нет, нет. В цехе у нас разговора не получится. Дел, во сколько!

Туркин сделал символический жест и, продолжая подписывать рабочие наряды, заключил:

— Сами понимаете, месяц на исходе. Производственная горячка. Впрочем, может, после работы? Да нет, не пойдет. В 16 сегодня партбюро, в 17 совещание. А завтра, Бунтин вот звонил, — партком. Так что, кроме субботы окна не вижу…

В субботу, однако, увиделись мы только под вечер. День у Туркина тоже оказался загруженным. С утра были проводы в армию, секретарю тут пришлось задержаться. Да и других дел, видимо, немало накопилось.

— В понедельник отчетно-выборное собрание, готовлюсь вот. — Этими словами встретил меня хозяин, вставая из-за стола. И добавил не без гордости:

— Уже в пятый раз.

В своем синем спортивном костюме он выглядел сейчас настоящим атлетом: широкоплечий, с налитыми мускулами рук. Поинтересовался:

— Штангой, наверное, увлекаетесь?

— Увлекался. Это еще в армии. И самбо тоже немного. А сейчас в основном утренняя гимнастика да гантельки.

— Значит, в понедельник отчет предстоит? День-то по приметам тяжелый.

— Пожалуй, да. Это уже пятое собрание будет. К первому я не готовился: пришел — выбрали в партбюро. Против, кажется, не было. На последнем три «шарика» дали. Из сорока голосов, конечно, три не так много. Но не скрою, подумывал после: кому же ты, Туркин, насолил? Чем не угодил? Мысленно анализировал отношения: не ошибался ли? Может, несправедлив с кем-то был? Да нет, вроде все правильно делал.

Туркин раздумывает. Потом снова повторяет:

— Вот, скажем, проходил у нас обмен партийных документов. Как секретарю, с каждым коммунистом приходилось беседовать, и не один раз. Вызываю, а сам-то знаю: пассивен товарищ, на собрании молчком, в цехе тише воды, в общем, примерно так получалось: «На тебе, Туркин, взносы, а меня не трогай». А я трогал. И на собраниях, и так — в разговорах. Понятно, кое-кому это не нравилось.

В корпусном Туркин секретарствует уже шестой год. К каждому отчетному собранию готовится он, конечно, скрупулезно и с волнением. Но когда дело доходит до обсуждения его кандидатуры, все в один голос: «Знаем!». Биографию рассказывать не требуется и программной речи произносить тоже. А знают они о Туркине, собственно, все, ибо жизнь его давно связана с цехом.

После армии работал судосборщиком и одновременно в ШРМ учился. А когда получил аттестат, поступил в школу мастеров. И ее успешно закончил. Стал мастером, потом старшим, был начальником бюро комплектации. Теперь — старший мастер по ремонту БМРТ. Но это, так сказать, производственная биография Туркина, к которой секретарь парткома Бунтин, между прочим, прибавил:

— Специалист он отличный, беспокойный. На участке всегда порядок. И как у секретаря тоже. Вот я такой пример приведу. Есть у нас на заводе один секретарь, долгое время мы его к лучшим относили. Активен, собрания на уровне проводит. А проверили недавно: осадок горький остался. Партийное хозяйство запущено, протоколы, как следует, не оформляются, задержка со взносами. У Валерия Федоровича иное дело, тут я спокоен.

Туркин — секретарь неосвобожденный. В цех он приходит к 7.30. Приходит как мастер и как секретарь. Тут просто трудно разграничить, когда в нем начинается первый и кончается второй. Все переплетается, без перекоса в ту или иную сторону. Производство остается производством, план планом. Никаких поблажек. В партийных делах тоже. К примеру, смена в цехе кончается в семнадцать. Люди переодеваются — и к проходной. Отношения у них с заводом на сегодня завершены. А у секретаря они продолжаются. На семнадцать у него непременно что-то назначено: партбюро, местком, совещание, разговор с человеком. Глянет порой на часы, а стрелки уже к девятнадцати приблизились. Скорее домой. Жена, двое ребят.

— Понятно, трудновато, — рассуждает Туркин. — Но, знаете, назвался груздем — полезай в кузов… В смысле общественном я ведь с детдома закален. Потом хорошую комсомольскую практику в школе прошел, в армии. Всякие поручения выполнял. Поэтому так вам скажу: мне не сама секретарская должность нравится. А то, что дает она, — общение с людьми.

А разговоров, надо сказать, у секретаря всяких хватает, И по делам производства, и так, по личным вопросам. Вот подходит как-то к Туркину молодой рабочий и, несколько стесняясь, говорит: «Валерий Федорович, к вам можно по личному?» «Ясно, можно, — отвечает секретарь. — Приходи в партбюро после работы. Потолкуем».

И вот он слушает. История действительно совсем личная, семейная. В двухкомнатной квартире — три семьи. Хоть и свои, близкие здесь живут, но ладу нет. Ссоры, споры. А сам-то парень не так давно женился. Конечно, в такой семейной ситуации личный совет или опыт не всегда к месту придется. Но дорого ведь понимание, сочувствие. «Ты вот что, наставлял его Туркин, — ссоры постарайся сам сгладить, а я тут по своей линии. Потом сообщу». Сходил секретарь к начальнику, в парткоме поговорил. Согласились: помочь как-то надо.

Собственно, это лишь штрих, деталь, которых, между прочим, в повседневных секретарских буднях набегает немало. Припоминая и рассказывая о них, Туркин подводил меня к следующему.

— Вот скажите, вы много радости испытываете? Ну, от работы, скажем? У меня тоже они есть. И как у мастера, и как у человека. А спросите меня, как у секретаря есть радости? Да! — отвечу. Потому, что не смог бы я выполнять эту работу, не испытывая чувства удовлетворения. Вот беседовал я на днях с одним коммунистом. Хороший, доброжелательный разговор был, потому он рабочий отличный, сознательный. Ударник коммунистического труда.

— А как с партийным поручением? — интересуюсь. — Вы ведь политинформатор?

Смотрю, что-то замялся собеседник. Потом признался:

— Давно уже не выступал. Работа, план. Подготовиться некогда.

Читать урок я, конечно, ему не стал. Не маленький, сам понял, что к чему. Но на собрании, которое называлось «Активность коммуниста», фамилию его назвал. Не знаю, обиделся или нет, а беседы стал регулярно проводить.

Я обратил внимание на голос Туркина: тихий он. Слушал его с некоторым напряжением. Да и вообще показался он мне немного медлительным в движениях, флегматичным, что ли.

— Ну, да. Тихий, — заулыбался начальник цеха, когда я поделился с ним о Туркине. — По голосу, может, и тихоня.

А столкнись с делом — с места не сдвинешь, если прав. Помню, слушали на партсобрании мой отчет. Вроде цех нормально шел, показатели в то время неплохие были. А этот тихоня встал и дополнил: «Начальник цеха совсем упустил из виду нашу молодежь. А ее половина в коллективе. Кое-кто дисциплину нарушает, опаздывает. Цифры-то неплохие приведены, а как же с воспитанием молодежи?» Приятна ли было слушать такое? Но опять-таки прав он был. Собрали мы потом собрание, всех активистов пригласили. По душам поговорили о нашей молодежи. Или вот, такая ситуация.

Начальник цеха снова оживился.

— Подводили мы как-то итоги соревнования. Цех первое место занял. Премии стали распределять. Мне, как руководителю, виднее, кто что заслужил. А смотрю, Туркин напротив одной фамилии галочку ставит, стало быть, не согласен. «Почему?» — спрашиваю. — «А разве не помнишь, как он задание чуть не сорвал». — «Так не сорвал же, обидится». — «Обижать, конечно, нам не надо, а потакать тем более. Я ему сам и скажу». Словом, умеет он быть по-настоящему принципиальным. И эта принципиальность, по-моему, у него от высокого сознания партийного долга.

В корпусном сорок коммунистов. Не так много. Но дел у секретаря тут немало. И за всех он чувствует себя лично ответственным. Соревнование, рационализация, улучшение условий труда. Да мало ли забот? Конечно, болеет за них не один Туркин. Есть тут члены партбюро, агитаторы, инженеры. Все это так. Но тем не менее он считает, что главное для него, секретаря цеховой партийной организации, — зто всегда «начинать с себя», как коммуниста.

- Доверие -

В. ГОНЧАР, плавильщик

В шесть часов Виктор Дмитриевич Завьялов уже на ногах. Выкурит по старой фронтовой привычке папиросу. Зайдет в комнату, с нежностью посмотрит на сладко спящую дочь и заспешит на работу.

Стоит ему выйти за порог — думы уже полны заботами о бригаде. Предусмотреть надо все: с каким настроением придут сегодня люди в цех, не может ли возникнуть где-нибудь срыва.

В диспетчерской, куда он обычно первым заходит за ключами от цеха, поинтересуется заводскими делами, какие суда поставили на ремонт, как выполняется цехом план. Любую неоперативность, задержку демонтажа траловых лебедок принимает как нарушение ритма работы его бригады, даже если и делать-то ее придется не им. И тогда виновному не уйти от справедливого гнева бригадира. Все знают: прав Завьялов. В его возмущении — забота не только о заработке рабочих, забота о правильном, рациональном использовании рабочего времени.

Вот эта неуспокоенность, нежелание мириться с производственными недостатками, постоянная жажда поиска и отличает бригадира Завьялова. В каждом деле он старается найти наилучший, кратчайший путь к его решению.

Раньше его бригада ремонтировала различные палубные механизмы, а сейчас специализируется только на ремонте траловых лебедок. Для чего же рабочие сознательно сузили рамки своего труда? Казалось бы, лишь однообразнее стала работа. «Наоборот, — говорит Завьялов, — появилось больше возможностей для творчества, конкретнее стало дело. Повысилась квалификация каждого члена бригады, да и люди не распыляются».

Ремонт одного определенного механизма позволил применять различные приспособления, придуманные и сделанные руками завьяловцев. Такая организация повысила значимость труда каждого, заставила рабочих искать дополнительные возможности успеха. Долгое время в кладовой лежал старый испорченный гидравлический пресс. Кто за него ни брался, не мог отремонтировать. Собрались было отправить пресс на металлолом, да попался он на глаза кому-то из завьяловцев. Забрали они его и отремонтировали. Использование введенного в строй механизма значительно ускорило темпы их труда.

Новинки в бригаде рождаются часто — на это невольно толкает слесарей желание работать производительнее, более качественно, добротно. И если уж поставила траловую лебедку на судно бригада Завьялова, за ее четкую непрерывную работу можно быть уверенным. Ни разу на отремонтированный механизм бригада не получала ни нареканий, ни рекламаций. Поэтому самые сложные, самые важные задания дают именно Виктору Дмитриевичу Завьялову.

Рабочие бригады Завьялова первыми в механомонтажном цехе предложили выполнить пятилетку в четыре с половиной года. Но в январе, пересмотрев свои же обязательства, обещали завершить ее ко Дню Победы, сделать своеобразный подарок бригадиру, участнику Великой Отечественной войны.

Как-то вечером к Виктору Дмитриевичу пришли необычные гости — школьницы. Смущаясь, объяснили причину визита. Оказывается, они в школе оформляют стенд об участниках Великой Отечественной войны, узнали, что он фронтовик.

— Алексеевна! Принимай молодежь! — позвал он жену. Вскоре на столе появилось варенье, домашние сладости, ароматный чай.

Маленьких следопытов интересовало все: где воевал, какие награды имеет, встречается ли сейчас с бывшими однополчанами? Бережно листали альбом со старыми, пожелтевшими фотографиями.

— А вот это Хворостянников, — Виктор Дмитриевич осторожно подает притихшим пионерам маленький снимок друга. — В одном из боев под Ханчумом в Манчжурии он спас мне жизнь, вынес раненого из-под огня японских батарей. Двенадцать осколков извлекли тогда фронтовые хирурги. Тринадцатый так и не вытащили.

— На память всегда при себе храню, — грустно пошутил Завьялов. — Эх, вы, стрекозы. В какое счастливое время вы живете! Нам же, у кого остались такие «болячки» от войны на теле или в сердце, никогда не забыть, какой дорогой ценой достался мир. Хочу, чтобы и вы это поняли и никогда не забывали.

…Школьники скоро ушли, но долго еще не мог уснуть Виктор Дмитриевич. Вспоминалась послевоенная служба на дальневосточных границах страны, работа слесарем-наладчиком, механиком на судоремонтных заводах Камчатки. Трудные, горячие годы. Работа буквально кипела в крепких, молодых руках. К боевым наградам прибавились орден «Знак Почета», юбилейная медаль. Товарищи оказали Виктору Дмитриевичу Завьялову высокое доверие — избрали членом городского комитета партии.

Людям часто нужна его прямота, добрый совет, принципиальность. И он отдает им все, что может. К этому его обязывает память о погибших друзьях, высокое звание коммуниста.

Шагай вперед, комсомольское племя!

У заводской комсомольской организации интересная история и богатые традиции. Истоки их уводят нас к тем годам, когда судоверфь только что рождалась. Точнее, к 1935 году. На тогдашней стройке подобралась группа ребят, человек в пятнадцать, которая и стала ядром будущей комсомольской организации. Возглавил ее Григорий Обухов. А первым молодым рабочим, которого тут приняли в комсомол, был Александр Новичков.

В народе метко подмечено: «Мал золотник, да дорог». Их, комсомольцев, тоже было тогда немного. Но дела они делали большие.

В песне Александра Безыменского «Молодая гвардия», ставшей гимном комсомольцев и молодежи, недаром же поется:

И, обливаясь потом, 

У горнов став своих,

Творили мы работой

Богатство для других.

И этот труд в конце концов

Из нас же выковал бойцов,

Нас — молодую гвардию

Рабочих и крестьян.

- Помогала дружба -

А. А. МОРОЗ, бывший комсорг корпусного цеха

Мне, например, такое запомнилось. Однажды наш комсорг Андрей Долгов собрал собрание и говорит: «Ребята! Посмотрите на заводскую территорию, какая она неблагоустроенная! Замусорена, дорог мало-мальских нет, подъездных путей. Давайте возьмемся за это дело». Андрея все поддержали.

И вот после работы у корпусного цеха собралась вся заводская комсомольская гвардия. Парни и девчата. Кто с лопатой в руке, кто с тачкой. И с песней. Вывозили мусор, перетаскивали бревна, на механическом обшивку старую обдирали. Работали действительно с огоньком, с комсомольским задором. И так в каждый выходной в течение нескольких месяцев. Никто не пищал и на занятость не ссылался. Надо так надо.

А в сороковом мы за стадион уже взялись. Тогда комсоргом был на заводе Николай Хромов. Тяга к спорту у молодежи была большая, а условия для занятий спортом отсутствовали. Клич такой бросили: «Даешь стадион!». Смена заканчивается — сразу за косогор. Транспорт — тачка, оружие — лопата. Нынешнее-то поле тогда ведь не ровным было, с наклоном градусов в пятнадцать. Срезать, сравнять надо было. А пней уйма, всякий кустарник. Но работал каждый на совесть, не отлынивал. Глядя на нас, молодых, старшие тоже присоединились.

А ведь нас, комсомольцев, было тогда на заводе немного, человек шестьдесят.

- «Молодцом, ребята!» -

С. А. ЖМАК, кавалер ордена Ленина, ветеран

В сорок третьем я был еще молод. В моей бригаде работало немало комсомольцев, прекрасных парней, чьим трудолюбием и упорством мы всегда восхищались. Помню такой эпизод. На плавающей мине в океане подорвался пароход типа «Либерти», в трюмах которого находились продовольственные товары. Их доставляли с американского континента. Судно кое-как довели до нашей бухты. Подмоченные продукты выгрузили и раздали рабочим. А перед нами такую задачу поставили: «Отремонтировать «Либерти» за три недели». Я возглавил тогда специальную бригаду, которую мы сколотили из рабочих разных цехов. В основном оказались здесь комсомольцы — молодые сварщики, трубопроводчики, корпусники. Я не постесняюсь употребить высокое слово: настоящий патриотизм они проявили. Работали почти круглосуточно, зло, напористо. Сам иногда подойдешь и скажешь: «Ты бы, хлопец, передохнул малость». Помню, не раз наведывался к нам и сам Папанин, он тогда был начальником «Главсевморпути». Заглянет на палубу, в трюмы и подбодрит: «Молодцом, ребята. Поднажмите, поднажмите еще».

За двадцать дней мы отремонтировали судно. Причем, прекрасно отремонтировали. В память об этом у меня осталось кожаное пальто, которое подарил мне сам Папанин. И молодого сварщика Лебедева таким же премировали.

- Мой университет -

А. ПАРОХИН, первый секретарь Камчатского обкома комсомола

Все, что мне удается в жизни, чего я достиг в ней — прежде всего обязан комсомолу. Мне хорошо помнится, как из отдела кадров пришел я в транспортный цех к начальнику. Спрашивает: «Слушай, парень, а опыт работы с людьми у тебя есть?» Ну, что тут было отвечать. В мореходке, говорю, в комсомольском активе был, на судах плавал, тоже ведь не на изолированном пространстве. «Ну, ладно, я это к тому, — успокаивал начальник, — что с людьми тебе дело иметь придется. А к ним подход, сам знаешь, какой нужен». Теперь я, конечно, знаю, что работа с людьми — это большое дело. Ответственное. Серьезное. Без опыта, без желания тут многого не добьешься. Полюбить это дело нужно.

Несколько лет заводской жизни стали для меня настоящим университетом. Они оставили глубокий след. И не только как у специалиста, но и как у комсомольца, коммуниста. Помню, вызывает однажды секретарь парткома Шилохвост и говорит: «Решили мы тебя старшим в группе назначить. Поедете в совхоз «Октябрьский», подшефным нашим поможете сено убрать, картофель выкопать». Собственно, это было первым серьезным поручением, когда требовались организаторские навыки, что ли, умение правильно построить взаимоотношения с людьми. В какой-то степени это мне удалось. Результаты нашей работы были неплохие, возможно, они-то и послужили толчком к более активной комсомольской работе. Потом я был избран секретарем комитета ВЛКСМ.

Как правило, впервые избранные комсомольские вожаки не имеют должного опыта в работе с молодежью, но у них есть одна присущая всем черта: стремление научиться этому, укрепить свою организацию, опираться в работе на славные традиции трудового коллектива. История судоверфи многое давала нам, комсомольцам. Мы знали и первых «тысячников», и стахановцев, многостаночников. Знали, что завод первым на Камчатке удостоился почетного звания коллектива коммунистического труда, что здесь в цехах трудятся прекрасные ветераны, которых тоже когда-то «водила молодость». Все это мы взяли в свой арсенал, стремились строить всю работу именно на традициях верфи, на примере старших товарищей. Организовали мы, например, штаб по досрочному ремонту комсомольско-молодежных судов. Включили в него инициативных, настойчивых парней. Они работали с полной отдачей, проявляли немало беспокойства, организованности. Вот итог: многие суда вышли из ремонта досрочно, с хорошим качеством. А сколько общественно-полезных дел на счету комсомольцев? Массовые соревнования по спорту, восхождения на вулканы, спортивно-технические конкурсы: «А ну-ка, парни!», «Веселый биатлон», которые привлекали не только молодежь, но и людей пожилого возраста.

Грозой всех хулиганов и пьянил стал заводской комсомольско-оперативный штаб. Это был первый помощник заводской дружины в поддержании общественного порядка. На базе его на верфи получил широкое развитие и популярность такой вид спорта, как самбо. Секция эта и по сей день работает на заводе, а члены отряда Владимир Ким и Владимир Троценко, например, выполнили уже второй спортивный разряд. Нашлось у нас много любителей заняться фотоделом. Мы организовали специальный фотоклуб, члены которого выпускали стенд «Дзержинец». Вывешивали его возле кинотеатра «Мир», где рассказывали о работе и делах наших «оперативников».

Комитет комсомола, вся заводская организация всегда чувствовали близкий локоть тех, кто стоял у истоков наших славных традиций: А. Мороза. Е. Пономарева, Ф. Пащенко, В. Тиллера, А. Новичкова, А. Чкиря, Мамонтова, С. Жмака, А. Панкишина и многих других судоремонтников. Но основным наставником нашего комсомольского комитета был Владимир Павлович Шилохвост. Он прошел школу комсомола на большом заводе, имел опыт и знания, которые нам всегда оказывались кстати. Работать с ним было интересно и легко.

Сегодня судоверфи сорок лет. Такой же возраст и у ее комсомольской организации. Отрадно, что заводская молодежь бережно хранит все то лучшее, что было сделано ее предшественниками. И не только хранит, но и развивает дальше, углубляет эти традиции.

Вот передо мной рапорт комсомольцев судоверфи. Всего три странички. Но в них как бы спрессовано все то, чем богата сегодняшняя жизнь заводского комсомола.

«1. На судоверфи 330 комсомольцев, 90 процентов из которых занято в сфере основного производства.

2. Комсомольско-молодежных бригад 21. Соревнование их проходит под девизом: продукции больше, лучшего качества, с наименьшими затратами.

3. 9 коллективов годовой план выполнили досрочно. Первое место присуждено бригаде Е. Кабзистова, которая выполнила годовое задание на 122 процента, внесла 20 рацпредложений, приняла в комсомол 4 молодых рабочих.

4. Оказана шефская помощь совхозу «Октябрьский». При плане 500 тонн молодыми судоремонтниками заготовлено 550 тонн силоса.

5. В подшефной школе с. Паратунка оборудован стенд, для мастерских изготовлены инструменты, дан концерт и проведена лекция, учащиеся совершили экскурсию на завод.

6. Молодыми рационализаторами подано 108 предложений, внедрение которых дало 80 тысяч рублей экономического эффекта.

7. Собрано 50 тонн металлолома.

8. За достигнутые успехи в социалистическом соревновании и в честь 50-летия комсомола Камчатки комсомольская организация судоверфи награждена Почетной грамотой обкома партии, переходящим Красным знаменем обкома ВЛКСМ и переходящим Красным знаменем горкома комсомола.

Таковы были дела комсомольцев судоверфи в решающем году пятилетки. Таковы они и сейчас, в завершающем году, когда вместе со всей молодежью судоремонтники работают под девизом: «Родине, партии — ударный труд, высокое качество работ, отличную учебу!»