Вл. Нилов АПОЛОГИЯ ВОЖДЯ
Вл. Нилов АПОЛОГИЯ ВОЖДЯ
ИСТОРИКИ УЖЕ ДАВНО пришли к заключению, что современникам не дано познать смысл событий их времени: он открывается много позднее только потомкам, которые взирают на них с далекого расстояния.
Для современников 30-летнее правление Сталина вспоминается как время лишений, насильственной коллективизации, беззакония и террора, всепроникающего страха, ежового 37-го года, московских сфабрикованных процессов, 5-10-летнее заключение в концлагерях за антисоветский анекдот или критическое замечание о советской власти.
Правитель должен делать для страны то, что требуется временем и обстоятельствами, каких бы жертв и напряжения сил это ни потребовало от народа. В нем, как в фокусе, сосредоточивается история его страны, он, как физический закон природы, подобно закону всемирного притяжения, которому невозможно не подчиниться. Его первой заботой и попечением есть обороноспособность страны и неприкосновенность границ, которым подчиненно все остальное. Только в свете этой мысли становятся понятней и объяснимей все эксцессы его правления. Кстати, западные историки уже давно пришли к заключению, что если какая-то мера принесет пользу и выгоду в будущем, то любые меры, как бы жестоки они ни были, оправданы.
Ныне не может быть сомнений, что царская Россия, разваленная февральским думско-генеральским заговором, была восстановлена большевиками. И это, как писал русофоб профессор истории Ричард Пайпс, есть единственный случай в мировой истории. Мы как-то забываем об этом, но об этом необходимо помнить, чтобы не потерять перспективу. Советский режим, открыто провозгласивший капиталистическую “демократию”, засидевшейся на исторической сцене всемирным паразитом, снабдил Запад удобным предлогом и дымовой завесой для подготовки нового нападения на Россию с той же вечной целью покончить с ней как независимой от Запада политической величиной. Интервенция 14 держав Европы в гражданскую войну, включая страны Антанты, бывших союзников России, была не только попыткой удушить советскую власть в колыбели, но и расчленить Россию, сочетая, так сказать, приятное с полезным.
Сталин ясно отдавал себе отчет, что “интернациональная солидарность” не спасет Россию, но только ее собственная мощь. Вот почему был взят курс на “социализм в одной стране” (вопреки марксистской теории), который требовал ускоренной индустриализации, чтобы выдержать неизбежный натиск Запада.
Только к 1927 году страной был достигнут уровень промышленного производства последнего довоенного, 1913 года. В 1926-27 гг. начались перебои с хлебозаготовками. Они были вызваны двумя причинами. Если в 1913 году в России было 13 млн. крестьянских хозяйств, то в 1925-26 гг. их стало 25 миллионов. Товарность русского сельского хозяйства и до революции была невелика: 25 процентов хозяйств, в основном помещичьих и кулацких, поставляли 75 процентов зерна для внутреннего рынка и на вывоз, а 75 процентов давали всего 25 процентов. В 1926 году положение стало еще хуже, ибо товарность крестьянских хозяйств стала еще меньше. Вторая причина трудностей — т. н. “ножницы”: цены на промышленные изделия были завышены, а на сельскохозяйственные занижены. Деревня забастовала. Сталин принял решение о коллективизации, чтобы отнять у крестьян способность “регульнуть”, как он сказал, советскую власть, и как источник средств для индустриализации. Два поколения народа были принесены в жертву, чтобы сделать Россию мощной промышленной державой, сменить соху на трактор и посадить армию на танки, самолеты и грузовики отечественного производства, чтобы не повторилась унизительная зависимость России от военных поставок союзниками в Первую мировую войну.
Только железная воля Сталина позволила пережить катастрофические первые два года войны с противником у предместьев Москвы и Ленинграда, на Северном Кавказе, у Сталинграда на Волге. Россия стояла на грани поражения, и т. н. союзники тянули со Вторым фронтом, предпочитая видеть Германию и Россию истекающими кровью. Россия фактически вела войну с Германией один на один, и заслуга победы принадлежит ей одной. Хваленая немецкая армия была разбита армией русской, Иван оказался в Берлине, а не Фритц в Москве. “Союзники” вступили в Европу, имея перед собою противника с переломанным Советской Армией хребтом, не столько воевать с ним, сколько предупредить марш Советской Армии до Ла-Манша.
Наша прозападная “интеллигенция”, она же “демократическая” и “антикоммунистическая”, в войне видит только потери, промахи, жестокость, ужасы и скулит, что цена победы была достигнута слишком большой ценой. В переводе на понятный язык это означает, что лучше было проиграть войну и позволить немцам уничтожить государственность России и обратить народ в рабов немецких господ, чем победить.
Война спасла независимость России как непременное условие государственного существования. Создание пояса стран “народной демократии” под контролем России было не распространением коммунизма, а мерой укрепления безопасности страны: этим исключалось как их использование Западом против России, так и отдаляло Запад от границ России. Как только Россия, как это мы видим ныне, потеряла контроль над ними, они тотчас были включены Западом в свою сферу влияния с целью использования их как плацдарма против нашей страны.
Советский период русской истории был апофеозом и “вершиной русской государственности”, как сказал Александр Зиновьев. Сталин оставил в наследство великое государство, вторую мировую сверхдержаву; Запад ненавидел Россию, но боялся. Сталин в своем рвении оградить страну от пятой колонны потенциальных предателей переусердствовал. Сажали не по индивидуально доказанной вине, а по принадлежности к тому слою общества, который в тот момент считался неблагонадежным и в потенции предательским.
Хотя только далеким потомкам открываются смысл и значение происходившего, но мы, отстоящие всего на полтора поколения от дня смерти Сталина и всего 6 лет со дня конца советской власти, находимся в уникальной ситуации, которая позволяет сделать выводы, по крайней мере предварительные, о его правлении. Нынешний, т. н. демократический, режим, есть не прорыв в будущее, а возврат к восьмидесятилетнему прошлому — к февралю 17-го года, с его свержением исторической монархии, либерально-демократическими лозунгами и анархией, развалом Империи и армии, подчинением Западу. Все это, как в дурном сне, повторилось в многократно ухудшенном виде в наши дни. Мы отброшены в прошлое, из которого советский период русской истории смотрится как будущее, как земля обетованная.
Переоценка советского режима и роли Сталина настоятельно диктуется жутким настоящим: потерей статуса второй сверхдержавы мира, развалом тысячелетней империи, развалом экономики, умирающей наукой, многомиллионной безработицей, вытравлением национального сознания из народа, разваленной и голодающей армией, на которую отпускают из бюджета мизерные средства, Россию можно взять голыми руками, как сказал генерал Рохлин, страна превращена в колонию Запада.
Послужной список Советской власти и Сталина заслуживает самой высокой оценки: СССР был на службе России. Страна в две с половиной пятилетки встала вровень с индустриальной Европой; она создала промышленность, без которой она бы не выиграла войну, и современную армию, разбившую величайшую военную машину победителей Европы. Она — и это самое главное — отстояла свою независимость и государственное существование и стала второй сверхдержавой Мира.
Сталин был последним в ряду собирателей Руси: при нем последние русские земли, захваченные враждебными соседями в далекие и недавние времена, — Бессарабия, Западная Белоруссия и Галич, оккупированные румынами и поляками в гражданскую войну, Закарпатская Русь, которая была тысячу лет под венграми, Сахалин и Курильская гряда — вновь стали частью России.
Иван Грозный, которого при жизни называли “мучителем”, делал то, что требовалось тем временем: упразднением удельного деления страны и созданием единого, нераздельного, централизованного государства. Удельные князья, которые считали великого князя московского лишь первым среди равных, были и мытьем и катаньем приучены к мысли, что их время прошло. Иван, подобно Сталину, казнил, ссылая в монастыри, отписывал поместья на себя часто без личной вины, просто за принадлежность к княжескому роду, носителей идей удельного устройства Руси. Но в памяти народа он остался “Грозным” “более в похвалу, чем укоризну”.
Петр обошелся Россия никак не дешевле Сталина. По вычислениям профессора Милюкова, к концу его царствования население России сократилось на 20 процентов, в стране не утихали свои Кронштадтские и Тамбовские восстания. Но Петр делал то, что требовалось временем: строил мануфактуры, реформировал армию, чтобы выстоять в войне с европейской агрессией.
ТОЛЬКО СЕЙЧАС, на фоне того, во что Россия превращена, становится ясным, что совершила страна во главе со Сталиным, только сейчас мы можем оценить в полной мере подвиг, совершенный им. Он, по словам французского историка Гизо о великих людях, возложил “власть ужасную и часто тираническую, которая совершает тысячи преступлений и тысячи ошибок, потому что человеческие слабости сопровождают их. Но власть эта, тем не менее, славная и благотворная, так как дает человечеству, рукою человека, энергичный толчок вперед”. Сталин, в сравнении с Ельциным и его кремлевским шалманом, представляется ангелом-хранителем России.
Поэт Борис Примеров в своей “Молитве” писал: “Властью тиранов Тобою венчанных Русь возвеличилась в подвигах бранных… Боже, помилуй нас в горькие дни, Боже, Советский Союз нам верни, Боже, империю нам сохрани”.
Сталин оставил в наследство социальный строй, в котором общее благо, благо всех поставлено выше частного как более высокий принцип, как основа благополучия нации, ибо принцип индивидуализма, “звериный индивидуализм”, это социал-дарвинизм, который ведет к социальному неравенству, к делению общества на богатых, сверхбогатых, коих меньшинство, и бедных, коих большинство, до 90 процентов; по сути, громадное большинство народа обрекается на существование для обслуги богачей. Наемный труд у собственников есть рабство наемного труда. И в этом заключается суть пресловутой западной свободы, и никакая болтовня о выборах, плюрализме и правах человека не в состоянии отменить этот факт.
Сталин оставил в наследство противостояние Западу как непременное условие самостоятельности и независимости, хотя оно было ошибочно представлено как борьба с капитализмом, ибо только в борьбе с Западом Россия может обрести свое собственное лицо. (Кстати, эту мысль впервые высказал Н. Данилевский в “России и Европе” 130 лет тому назад.)
Нападки на Сталина, как это должно было бы стать ясным каждому, были нападками на государственность России, то есть на ее независимое от Запада существование, которое Запад рассматривает как вызов и угрозу своему бесконтрольному владычеству над всем миром. Вот почему камень, брошенный в Сталина Хрущевым на ХХ съезде КПСС, повлек за собой лавину, которая погребла под собой страну. Черчилль правильно оценил значение речи Хрущева, сказав, что разоблачение Сталина будет концом советской власти.
“Даже плохой царь, с точки зрения “правого” миросозерцания, есть “царь”, и плевание на икону, которой еще вчера поклонялись, есть плевание себе самому — как человеку или нации — в физиономию. Если бы в России теперь произошел переворот, то, оставаясь последовательным, я должен был бы применить это рассуждение и к Сталину”. Николай Реймерс, философ, которому принадлежит эта мысль, высказал ее в 30-х годах, когда разгул террора в СССР достиг неслыханного размаха. Суждение Н. Реймерса тем более ценно, что он, будучи сам из белой эмиграции, не поддался антисоветскому (читай русофобскому) психозу эмигрантской массы, которая в своей ненависти к “Совдепии” готова была пожертвовать самим существованием России. “Сменовеховец” Устрялов был первым, кто в конце гражданской войны пришел к мысли, что поскольку судьба вручила судьбы России большевикам, то выступать против новой власти — это выступать против России и стать на сторону ее врагов.
Суровое до свирепости правление Сталина имело рациональные основания. Он возложил на народ задачу достичь в одно десятилетие то, что в Европе требовало столетий. Это потребовало от народа такого напряжения сил и лишений, что он бы его не выдержал и взорвался, если бы его не держали под контролем страхом суровой кары. Сталин спас русскую историю, ибо он спас русскую независимость от посягательств на нее мировых разбойников с Запада. Но историю народов нельзя сводить к статистике жертв правителя и по ним судить государственного деятеля. Горбачев мухи не обидел, из принципа отказался употреблять силу, но этот “добряк” обошелся России в десятки раз дороже Сталина — и погубил Россию. Сейчас можно только пожалеть, что на политическом небосклоне России не видно лидера со всеми качествами Сталина, чтобы вызволить Россию из беды.
Настало время реабилитации Сталина. Народ, выходя на демонстрации с его портретами, это уже сделал. Наиболее интеллектуально честные и дальновидные из образованного слоя уяснили себе, что Сталин был “богоданным” вождем страны, памятуя, что его грехи и темные деяния “бледнеют перед жестокостью демократии”.
Я знаю, сказал Сталин, что на мою могилу нанесут много сора, но ветер истории развеет его. Первые дуновения этого ветра уже надувают паруса истории.