«Когда танцевала, я была счастлива»

«Когда танцевала, я была счастлива»

Театральная площадь

«Когда танцевала, я была счастлива»

ПЕРСОНА

Завершается год 100-летия легендарных дягилевских «Русских сезонов». Сегодня, век спустя, почти не осталось очевидцев, причастных к этому явлению, которое совершило настоящий переворот в искусстве. Одна из тех, чьи свидетельства поистине бесценны, – русская балерина Ксения Триполитова. Судьба свела её со многими знаменитостями ХХ века – Сергеем Кусевицким, Сергеем Лифарем, Марго Фонтейн, Морисом Бежаром и другими. Прожив почти всю жизнь в эмиграции, Ксения ТРИПОЛИТОВА, которой сегодня 94 года, недавно побывала в Москве.

– Ксения Артуровна, то, что для нас легенда, для вас – часть жизни. Какую роль сыграли балеты Дягилева в вашей судьбе?

– Можно сказать, что они определили мою профессию, мои вкусы. В моём детстве и юности имена Дягилева, Фокина, Нижинского, Бакста, Бенуа, Павловой были легендами, гремели по всей Европе. С самого детства я была влюблена в танец, в балет и стремилась подражать своим кумирам. Одна из моих подруг показала мне восточный танец в фокинском стиле, в шароварах и тюрбане «а-ля Бакст», который я выучила. В середине 30-х годов я приехала в Париж заниматься в балетной студии Любови Егоровой, соученицы Анны Павловой и Михаила Фокина. Егорова была ведущей солисткой Мариинского балета, а потом несколько сезонов выступала в труппе Дягилева вместе с Вацлавом Нижинским. Но больше всего она прославилась как педагог. Егорова не только научила меня русскому классическому балету, но и открыла для меня «Русские сезоны». А уже потом, после войны, я танцевала в дягилевских балетах в русской труппе полковника де Базиля. Так что почти вся моя жизнь прошла под знаком Дягилева.

– Среди ваших соучеников в студии Егоровой много знаменитых балерин и танцовщиков ХХ века. Кто из них запомнился вам больше других?

– На балетном классе у Егоровой я не раз видела Марго Фонтейн. Параллельно со мной у неё учились Пьер Лакотт, Давид Лишин, Жорж Скибин, стажировались прославленный танцовщик труппы Дягилева Сергей Лифарь, знаменитая Вера Немчинова, Нина Вырубова, которую я знала с ранней молодости до её кончины.

Но из всех учеников Егоровой самой яркой звездой стал, конечно же, Морис Бежар. Мы занимались вместе несколько лет, и Морис ничем не выделялся как танцовщик, больше того – выглядел довольно слабо. В начале 50-х годов, когда я с мужем выступала в труппе полковника де Базиля, Морис обратился к нам с просьбой устроить ему ангажемент. Мой муж помог Бежару, он был принят в труппу, и нас с Морисом поставили в пару. Но очень скоро, после скоропостижной смерти де Базиля, труппа распалась.

Позже я встречала Бежара за кулисами Дворца конгрессов в Париже, куда он приезжал со своей труппой «Балет ХХ века». Но Морис меня больше не узнавал.

– Помните ли вы самое первое зрительское впечатление от балетов Дягилева?

– Да, конечно! Почти сразу по приезде в Париж, в 1937 году, я увидела «Послеполуденный отдых фавна» на музыку Дебюсси в хореографии Нижинского и костюмах Бакста. Танцевал Сергей Лифарь, который был тогда в самом расцвете. Я была просто поражена – вместо привычных танцев я увидела совсем другой балет, другое искусство. Это впечатление повлияло на всю мою жизнь.

– Расскажите о вашем участии в дягилевских балетах.

– Я и мой муж Николай Триполитов были приняты в труппу полковника де Базиля (его настоящее имя – Василий Григорьевич Воскресенский) в 1947 году. Эта труппа считалась правопреемницей «Русских сезонов», поскольку унаследовала от них не только репертуар, но и костюмы, декорации, оригинальную хореографию, многих танцоров.

Мой муж Николай исполнял сольные партии, я танцевала в кордебалете. Хореографию оригинальных балетов нам передавал Сергей Григорьев, работавший с Дягилевым много лет как репетитор. Он сохранил манеры и стиль общения старой русской интеллигенции. В то время у де Базиля шло много спектаклей «Русских сезонов» – «Сильфиды», «Карнавал», «Половецкие пляски», «Паганини», «Жар-птица», балетные сцены из «Золотого петушка» (всё в хореографии Фокина), «Женщины в хорошем настроении» на музыку Скарлатти с хореографией Мясина и костюмами Бакста и другие постановки. Самым трудным и самым радостным для меня было участие в фокинских «Сильфидах». Я долго упрашивала де Базиля поставить меня в этот спектакль, где очень трудные партии для кордебалета – они требуют идеальной синхронности и отточенной техники. Когда мне удалось станцевать «Сильфиды», это было огромное счастье! Ещё я участвовала в «Карнавале», в «Половецких плясках», где исполняла мои любимые характерные танцы – они мне всегда удавались лучше всего!

– Известно, что ваша семья дружила с выдающимся русским музыкантом Сергеем Кусевицким. Что в его облике вам врезалось в память?

– Это настоящий детектив! Когда наша семья бежала от большевиков в Польшу, мой отец устроился работать лесником в местечке Лунинец на самой советско-польской границе. В 1921 году однажды ночью он встретил на приграничной полосе человека с контрабасом. Это был Кусевицкий, который нелегально перешёл границу. Он умолял моего папу спасти его. Отец устроил его на ночлег, а потом отвёз его к нам домой в город Гнезно. В те же дни Кусевицкий попросил у польских властей политического убежища. Пока решался вопрос, мы часто виделись с ним, а его контрабас стоял в нашем доме. Я называла его «большая гитара». Через некоторое время Сергей Александрович уехал в Варшаву, и мы потеряли с ним связь. Мама написала ему письмо, даже послала подарок к Пасхе, но он не ответил.

– Что для вас танец? Призвание, смысл жизни? Профессия, возможность обеспечить себя, стать знаменитой?

– Наверное, всё вместе – может быть, за исключением стремления стать знаменитой. Когда я танцевала, я была счастлива. Кроме танца, я ничего другого в жизни не умела и не делала. Только этим я зарабатывала всю жизнь. Благодаря урокам танца, которые я давала, выжила после смерти мужа. Годы пролетели очень быстро!

– Практически всю свою жизнь вы прожили за границей. Ощущаете ли вы свои русские корни?

– Несмотря ни на что, всё равно я русская. Я очень сентиментальна, эмоциональна. Я чувствую, что у меня русская душа – то, что французы называют «славянская душа».

– Что вы считаете главным в вашей жизни?

– У меня была очень счастливая жизнь – не в смысле денег и успеха. С самого детства я занималась любимым делом. У меня был замечательный муж, с которым мы прожили очень дружно 35 лет. Знаете, когда-то одна цыганка мне сказала: «Вы никогда не будете богатой, но у вас будет замечательная долгая жизнь». Так и получилось!

Беседу вёл Роман БЕРЧЕНКО

P.S.   22 декабря в 22.30 в эфире телеканала «Культура» – прямая трансляция из Парижа. На сцене знаменитого зала Пале Гарнье звёзды французского балета представят премьеру – четыре балетных шедевра Сергея Дягилева. Этим спектаклем в своём историческом здании Парижская национальная опера отдаёт дань памяти дягилевским «Русским сезонам» – одному из крупнейших явлений мировой культуры за последние 100 лет.