__ ИДЁМ ПОД ВОЛНУ
__ ИДЁМ ПОД ВОЛНУ
ОТКРОВЕННЫЕ МНЕНИЯ САМЫХ КОМПЕТЕНТНЫХ отечественных экономистов о прошлом, настоящем и будущем нашей страны можно было услышать на очередных Львовских чтениях, ежегодно проходящих в Государственном университете управления в конце февраля. Академики РАН и профессора ведущих вузов страны тем самым не только отдают дань памяти Дмитрию Семёновичу Львову (1930-2007), выдающемуся учёному и организатору, который сумел в "лихие девяностые" объединить, казалось бы, несовместимые фигуры и школы, но прежде всего — продолжают его дело, развивают его идеи, заложенные им традиции современной российской экономической науки.
И очень похоже на то, что к четвёртому году своего существования Львовские чтения переросли рамки собственно чтений, что в них и вокруг них уже сформировался своеобразный, пока еще неформальный, Львовский клуб экономистов, участники которого придерживаются взглядов, приниципиально отличных от уже набившего глобальную кризисную оскомину "либерального монетаризма".
Прежде всего это касается самого подхода к экономике. Благодаря внедренному академиком Львовым концепту "многомерной экономики" стало практически невозможным сводить оценку её эффективности исключительно к размеру долларового эквивалента получаемых денежных прибылей, без системного учета иных: ресурсных, инфраструктурных, социальных и т.д., — измерений деятельности хозяйствующих субъектов. "Жить на рынке невозможно", — утверждал Дмитрий Семёнович. Рынок предназначен для другого. Там можно и нужно торговать, но торговля не должна подчинять себе и заменять собой всю полноту жизни человека и общества.
Именно либерально-рыночный менталитет действующей "властной" вертикали привёл к тому, что Россия упускает шанс "оседлать" волну нового технологического цикла и со всё большей долей вероятности может "уйти под воду", такой вывод сделан участниками Львовских чтений 2010 года.
КОНЕЧНО, БОЛЕЕ ЧЕМ ШЕСТИЧАСОВУЮ ПРОГРАММУ докладов и выступлений, каждое из которых было по-своему интересно и значимо, перенести в газетную публикацию невозможно, поэтому придётся остановиться лишь на отдельных узловых моментах, то есть передать читателю не модель, а образ состоявшегося обсуждения.
Академик РАН Олег БОГОМОЛОВ посвятил своё выступление тому, как глобальный финансово-экономический кризис влияет на современное политическое мышление — прежде всего на примере США и Франции. Он отметил, что деятельность администрации Барака Обамы не ограничивается санацией банков и финансовой сферы в целом, но ставит перед собой стратегические задачи в областях, которые, казалось бы, напрямую с экономикой не связаны. В антикризисную программу 44-го президента Соединенных Штатов включены масштабные мероприятия, связанные прежде всего с повышением качества образования, охраны здоровья, повышения социальной и моральной ответственности бизнеса. "Мы дадим нашим гражданам работу на строительстве новых школ, лабораторий, библиотек, чтобы они могли конкурировать с любым работником в мире... Сегодня наука как никогда раньше нужна для нашего благосостояния и безопасности", — эти слова Барака Обамы раскрывают суть его реформ и свидетельствуют о том, что речь идёт не о простом устранении последствий кризиса, а о более далёкой временной перспективе и трансформации всей социально-экономической системы США. Президент Франции Николя Саркози заявил о намерении государства даже прибегнуть к займу у частного бизнеса, чтобы направить на финансирование образования и науки 35 млрд. евро, и мотивировал это необходимостью вывода Франции, её молодого поколения на высшие уровни знания и конкурентоспособности в мире. Он инициировал создание специальной комиссии во главе с нобелевским лауреатом 2001 года Джозефом Стиглицем, в задачи которой входила оценка социально-экономической ситуации и результатов принимаемых правительствами мира антикризисных мер. В итоговом докладе этой комиссии подчеркивалось, что нынешняя система критериев эффективности экономики, основанная прежде всего на размере долларового эквивалента ВВП, не выдерживает критики, "многие важнейшие аспекты жизни общества этот показатель не отражает".
"Нам нужно пересмотреть те показатели, которыми мы сегодня пользуемся. Это, в первую очередь, показатель официальной инфляции, который вызывает вполне обоснованные сомнения, и показатель прожиточного минимума, который вообще не имеет никакого отношения к реальности, но, тем не менее, он положен в основу многих предложений, например, по оплате труда, по пеням и штрафам и т.д.", — отметил Олег Богомолов.
В этой связи интересно, что Джозеф Стиглиц и Пол Кругман, нобелевский лауреат 2008 года, были соавторами двух инициированных Д.С.Львовым обращений российских и зарубежных ученых-экономистов к президентам России: сначала Борису Ельцину, а затем и Владимиру Путину, — где предлагалось пересмотреть экономический курс РФ, и оба раза обращения ученых оставались вообще без ответа.
Этот небольшой пример наглядно показывает разницу в политическом мышлении между ведущими странами мира и Россией, где наука по-прежнему воспринимается как служанка политики, которая должна "знать своё место", получать финансирование по остаточному принципу и не проявлять никаких признаков "строптивости".
Еще одним интересным моментом был сравнительный прогноз докладчика: "Можно предположить, что США в конечном счете предпочтут ограничиться частичной корректировкой существующей системы, тогда как Европа, Китай и Япония продолжат поиск новой парадигмы постиндустриального развития... Наши же "реформаторы", судя по всему, даже не готовы открыто признать несостоятельность либеральной идеологии в экономике".
Важное уточнение к этому тезису сделал академик РАН Владимир МАЕВСКИЙ, посвятивший свое выступление этическим аспектам экономики на примере трудов одного из основателей Чикагской школы Фрэнка Найта, центральным тезисом которых было следующее утверждение: "Эффективность экономики нужно оценивать не по степени удовлетворения потребностей, а по тому, каких людей она формирует". То есть наши "рыночники-монетаристы" оказались, по сути, детьми, которые сели за руль автомобиля, не имея представления о том, как вся эта машина функционирует и на каких принципах построена.
Говоря о перспективах экономического роста России, академик РАН Виктор ИВАНТЕР обратил внимание присутствующих на то, что сегодня разговор об инновационном развитии отечественной экономики не имеет практического смысла: "Инновации не могут массово внедряться на траектории экономического спада или в условиях стагнации". Он также выступил против распространенного представления о том, что "сырьевая экономика" является абсолютным злом для России, справедливо заметив: "Если бы мы экспортировали не газ и нефть, а в сравнимых масштабах автомобили и бытовую технику, последствия кризиса могли быть для нашей страны куда более катастрофическими". По мнению докладчика, "наш кризис принципиально отличался от того, что было на Западе. Наш кризис начался с падения объёма производства в экспортно-ориентированных отраслях, за исключением нефти. Упал экспорт металлов, упал экспорт целлюлозы, упал экспорт минеральных удобрений, и внутренний спрос это падение не перекрыл. Теперь внешний спрос у нас восстановился, а внутренний — нет. Что надо делать? Надо восстановить авиационную промышленность, гражданскую и военную. Восстановить судостроение. Восстановить энергетическое машиностроение. И строить жильё. И будет вам масштабный экономический рост, двузначный. И в этих отраслях возникнет пространство для инноваций — точно так же, как сегодня оно существует в топливно-энергетическом комплексе. А если мы будем заниматься всякой чепухой, наподобие политических реформ с заменой участковых избираемыми шерифами, на деле это приведет только к конкуренции братков, солнцевских с ореховскими, — а никакого роста не будет". Важнейшей проблемой современной России Виктор Ивантер назвал трудосбережение: "Говорят, нам надо заниматься энергосбережением. Я не против, но что, у нас дефицит энергии в стране? У нас совсем другая ситуация — у нас дефицит труда. У нас проблема, кому работать. Нам надо иметь армию свою, милицию свою, учителей своих, врачей своих, чиновников своих. А кто работать, кто производить будет? Проблема трудосбережения — куда более актуальная для нас проблема, чем энергосбережение".
Вспоминая Дмитрия Семёновича Львова, член-корреспондент РАН Руслан ГРИНБЕРГ рассказал о том, как "научная капля точит властный камень": "Когда мы спрашивали у него, зачем нужны все наши исследования и открытия, — ведь власть всё равно к нам не прислушивается и всё делает по-своему, Львов отвечал, что кроме нас никто этого не сделает, что мы должны проводить свою линию. И вспоминал просвещенного прусского монарха Фридриха Великого, который любил повторять о своем "соглашении" с народом: "Они говорят, что хотят, а я делаю, что хочу". В каком-то смысле эта ситуация повторяется во многих современных странах мира, и в нашей стране тоже. Но эволюция властей в нашей стране за последние двадцать лет прошла очень мощная. Тот же вопрос с природной рентой — теперь даже самые ярые либералы не отрицают ее существования и необходимости взимания в пользу государства и всего общества. Или государственный контроль и планирование в области экономики. Еще три года назад многие воспринимали термин "промышленная политика государства" как нечто дикое, теперь тем же людям поручают ее разрабатывать и проводить на практике — и они берутся это делать! Так что говорить о том, что ничего не происходит и никто ничего не делает, нельзя. Если раньше и политика, и риторика были неправильными, то теперь риторика уже правильная, тут одержана важная победа — ведь слова материализуются. Это очень важный для нас опыт".
НЕСОМНЕННЫМ СМЫСЛОВЫМ ЦЕНТРОМ Львовских чтений-2010 стал открывший их программу доклад академика РАН Сергея ГЛАЗЬЕВА "Возможно ли опережающее развитие российской экономики в условиях глобальной депрессии?", в котором автор дал системно-динамическую оценку состояния современной мировой и отечественной экономики, а также прогноз на будущее.
Еще в 80-е годы на базе исследований долгосрочных экономических сдвигов было не только подтверждено существование "длинных волн", открытых Николаем Кондратьевым, но и найдена их объективная материально-техническая основа.
Долгосрочные колебания цен на энергоносители имеют стабильный двухсотлетний цикл. Энергопотребление устойчиво растет на 1-2% в год, максимумы — отклонения от тренда, которые сопровождаются скачками цен на энергоносители. Вслед за этим включается механизм технологических трансформаций, который связан с замещением экономических укладов. Поэтому всякий всплеск цен на энергоносители является сигналом для очередной технологической революции, которая мотивирует хозяйствующих субъектов к внедрению новейших технологий.
Крупные, а тем более — системные — инновации реализуются не тогда, когда они пришли в голову ученого, реализованы в виде опытных образцов или даже появились на рынке. Они реализуются тогда, когда подавляющее большинство хозяйствующих субъектов начинает понимать, что без этих инноваций не обойтись, что без них происходит потеря рентабельности, переход в убыточную зону и полное отсутствие перспектив.
С вызреванием технологического уклада теряется импульс составляющих его технологических траекторий, наступает момент, когда инвестиции в традиционных направлениях не дают отдачи, теряют эффективность, монопольное положение реализуется на рынке путем взвинчивания цен, начинается кризис, после которого происходит переход на новый технологический уклад, на новую длинную кондратьевскую волну экономического роста. Именно эта картина наблюдается и сейчас, в ходе глобального финансово-экономического кризиса.
Как формируется кризис? Хозяйствующие субъекты, не понимая, куда можно вкладывать деньги, приобретают повышенную склонность к финансовым спекуляциям. Инвестиции в традиционные технологические циклы не дают должной отдачи, и капитал перетекает в финансовый сектор, где создается благоприятная почва для спекуляций. Нынешние финансовые пузыри особенно громадны в силу возможностей информационной революции, сегодня они, по разным оценкам, достигают уровня примерно в квадриллион, то есть тысячу триллионов долларов.
При этом, несмотря на кризис, ядро нового технологического уклада, который составляют нано-, био- и информационно-компьютерные технологии, сегодня растет с темпом примерно 35% в год. То есть, несмотря на глобальный экономический кризис, развитие этих технологических траекторий достаточно устойчиво, и через несколько лет, когда удельный вес ядра нового технологического уклада в мировой экономике достигнет хотя бы 5-7 % ВВП, начнется новая длинная волна экономического роста. По мере того, как капитал будет перетекать в эти отрасли, будут формироваться соответствующие технологические траектории и возникать новые локомотивы экономического роста. При этом структура мировой экономики изменится принципиально. Уже сейчас понятно, что самой крупной отраслью экономики становится здравоохранение, на которое будет приходиться не менее 15% ВВП. Резко усилится значение образования, информационных и коммуникационных технологий.
В топливно-сырьевой сфере, которая пока доминирует в отечественной экономике, выход на новый технологический уклад будет означать колоссальный рост эффективности. Рассмотрим только одну из траекторий нового направления, связанную с использованием светодиодов. Их эффективность в десятки раз превосходит традиционные лампы накаливания, а также галогеновые лампы, и почти в пять раз — люминесцентные источники света. То есть широкое внедрение светодиодов будет означать резкое снижение количества электроэнергии, которая тратится на освещение. Уже отсюда понятно, что с новым энергетическим укладом спрос на энергоносители будет снижаться.
Кроме того, внедрение нанотехнологий в солнечную энергетику должно привести к выравниванию стоимостей солнечного и традиционного теплового киловатт-часа. Соответственно, уголь, нефть и газ во всё большей степени будут использоваться как сырьё для химической промышленности. Стоимость готовых изделий из углеводородов в тысячи раз выше, чем стоимость исходных нефтепродуктов. То есть мы наконец-то сможем избавиться от необходимости, по известному выражению Д.И.Менделеева, топить печь ассигнациями.
Пожалуй, самая ценная практическая рекомендация, которую можно вывести из теории долгосрочного экономического развития, связанной с именем Д.С.Львова, заключается в том, что при смене технологических укладов для развивающихся стран, айтсайдеров — возникает новое окно возможностей, возможностей технологического рывка.
В мировой истории можно проследить разные "экономические чудеса" подобного рода, будь то Япония, Южная Корея, нынешний Китай или Российская империя конца XIX века, — всё это как раз примеры более-менее успешного использования подобного "окна возможностей". Когда развитые страны сталкиваются с перенакоплением капитала в устаревшем технологическом укладе, другие, обгоняющие страны, у которых нет проблемы высвобождения капитала из устаревших производств, заблаговременно создавая заделы в ключевых направлениях развития нового технологического уклада, создают площадку для рывка. Они, как серфингисты, летят вперёд на гребне очередной длинной волны экономического роста, пока лидеры предыдущего цикла мучаются с финансовыми кризисами, обесценением основного капитала, свертыванием громадного количества производств — словом, переживают глубокую экономическую депрессию.
Мы имели уникальный шанс оседлать волну нанотехнологического уклада, используя поток нефтедолларов в начале этого столетия. Тем более, что Советский Союз был признанным лидером в лазерных технологиях, атомной энергетике, ракетно-космических разработках, авиационной промышленности. Эти отрасли либо входят в ядро нового технологического уклада, либо составляют его несущее окружение.
КСТАТИ, Д.С.ЛЬВОВ ОЧЕНЬ АКТИВНО РАЗВИВАЛ теорию природной ренты, и с его именем связано целое направление в экономической политике, связанное с установлением госконтроля над сверхприбылями сырьевых монополий. В конце концов до правительства дошло, что сверхприбыли от экспорта нефти и газа нужно направлять в бюджет. Экспортные пошлины были введены в 1992 году, затем их отменили в середине 90-х годов под давлением МВФ, потом правительство Примакова их снова вернуло, в разное время за счет этих пошлин российское государство получало от 15% до 30% своих доходов, в период бурного роста цен на нефть, когда природная рента, уловленная государством, начала расти как на дрожжах, государство наше не нашло ничего лучшего, как направить эти средства на финансирование западных финансовых пирамид, для чего не было никаких серьезных макроэкономических оснований.
К сожалению, вместо этого российские нефтедоллары были пущены на поддержку американской финансовой пирамиды ипотечных бумаг. Россия получила за это копейки в виде очень низких процентов, пожертвовав расходами на развитие. В 2000-е годы у нас была не имеющая мировых аналогов структура расходов госбюджета, в которой удельные расходы на развитие были даже ниже, чем у большинства развивающихся стран, а 8% ВВП составлял экспорт капитала в зарубежные финансовые пирамиды через механизмы Стабилизационного фонда и его "наследников".
В результате отечественная финансовая система понесла значительный ущерб и оказалась не в состоянии обеспечивать рынок долгосрочными кредитами. Вместо этого российские банковские институты перешли на перекредитование за рубежом, и в результате мы полностью открылись для разрушительного воздействия мирового финансового кризиса, поскольку больше половины денежной массы формировалось у нас за счет зарубежных кредитов.
К сожалению, даже в период кризиса, когда сама жизнь доказала правоту теории, наши экономические власти начали эмитировать деньги для рефинансирования российских коммерческих банков, вложили триллионы рублей в спасение банковской системы, но это было сделано таким образом, что деньги не могли дойти до реального сектора экономики и до новых технологий. Банки политикой безграничного госкредитования без каких-либо встречных обязательств подтолкнули к масштабным финансовым спекуляциям с национальной валютой. Вместо того, чтобы вложить полученные деньги в развитие, банковский сектор вложил их в спекуляции против рубля и вывоз капитала. Сколько денег государство напечатало для поддержки банковской системы, столько банки и вывезли за рубеж.
Финансовая система, ориентированная на эмиссию денег под иностранную валюту, не давала экономике возможности получать дешевые кредиты, и единственными отраслями, где уровень рентабельности превосходил ставку по кредитам, были топливно-энергетическая и химико-металлургическая.
Сегодня наше правительство, получив из-за падения цен на энергоносители дефицитный бюджет, пытается осуществлять догоняющую модернизацию. Мы завозим готовые автомобильные заводы, не имея возможности создать собственное научно-техническое ядро автомобилестроения. В других отраслях — например, таких, как авиапромышленность, — вместо того, чтобы развивать свою линейку самолетов, принимается стратегически ошибочное решение построить самолет на базе импортной комплектации и по иностранным проектам. То есть наша экономическая власть, не долго думая, пытается идти по самому легкому сейчас для неё пути догоняющей модернизации.
На эту тему есть уже множество выступлений, заявлений, публикаций и так далее, где догоняющая модернизация преподносится как новое слово в экономической политике. На самом деле — это очередной тупик, в который нас ведут. На путях догоняющей модернизации добиться успеха невозможно, потому что вы платите больше, чем лидеры, за вхождение на технологическую траекторию, а получаете меньше.
Для того, чтобы успешно развиваться, нужна опережающая модернизация. Нужно делать ставку на инвестиции в новейшие технологии. И в этом смысле та безобразная макроэкономическая политика, которая велась в нашей стране и которую критиковал Д.С.Львов, лишила нас шансов использовать окно возможностей, возникающее при замещении технологических укладов.
Дело в том, что по мере созревания технологической траектории инвестиции, необходимые для вступления на неё, резко возрастают, а доходы — снижаются. Рассмотрим эту ситуацию на примере нанотехнологий. Уже сейчас мы должны будем заплатить за строительство нового завода по строительству конкурентоспособных наносхем в три раза больше, чем это было пять лет назад. Не говоря уже о массе упущенной за эти годы прибыли.
Таким образом, по всем выкладкам, наша страна в ближайшей перспективе должна оказаться не на волне, а "под волной" новой технологической трансформации, что грозит новыми потрясениями для нашего государства и общества, вплоть до распада Российской Федерации как единого геополитического субъекта. Незадолго до своей кончины Дмитрий Семенович Львов в одной из бесед высказал мысль, что главная беда России — дураки, которые указывают дорогу. Но есть надежда, что ситуация всё-таки изменится в лучшую сторону, поскольку игнорировать очевидные факты становится почти невозможно. Впрочем, как известно, для России ничего невозможного нет.
Материал подготовил Владимир Винников
1