ЛАТВИЙСКИЙ «НАЕЗД» ( Россия и ближнее зарубежье ) В. Сорокина

ЛАТВИЙСКИЙ «НАЕЗД» ( Россия и ближнее зарубежье ) В. Сорокина

1 августа — Латвия ввела акцизный налог на оптовые закупки, импорт-экспорт и коммерческое хранение горючего. Лицензионная политика принесла за месяц более 300 тыс. долларов.

Сентябрь — Закон “О свободном Вентспилском порте” получил одобрение в правительстве Латвии. Он вступит в силу в начале 1997 года. Более 97 процентов грузов, проходящих через порты Латвии, имеют нелатвийское происхождение и попадают в графу “транзит”.

24 сентября — Министр обороны США У.Перри заявил, что страны Балтии не будут в ближайшее время приняты в НАТО.

2 октября — Российско-латвийские переговоры о границе выявили ужесточение позиции Латвии.

Прежде всего обратим внимание на то, что Запад не воспринимает каждую в отдельности прибалтийскую республику как значимый политический субъект. Для него три государства существуют только в связке как некий обобщенный “балтийский пояс”, и только в таком виде они могут стать для Запада значимым элементом в его антироссийской политике. Именно так сформулировал свое “пожелание” Г.Коль: “Запад в экономическом отношении может интересовать лишь интегрированный балтийский рынок и его позитивная роль между Востоком и Западом”.

Однако отсутствие самостоятельности каждой отдельной страны в глазах Запада не исключает того, что одна из них должна представлять интересы всех трех “звеньев” балтийского пояса. В тройке балтийских республик лидером-координатором в проведении антироссийской политики первоначально была Эстония. Но целый ряд обстоятельств привели к тому, что Эстония далее не желает брать на себя подобную роль. Это связано и с преимущественной ориентацией Эстонии на Скандинавию и США, которые в данной ситуации не хотят ссориться с Россией. Это связано с любовью эстонцев к комфорту и пониманием ими того, что этот комфорт зависит от российско-эстонских экономических отношений. Перечисление причин можно было бы и продолжить, включив в их число, например, стремление Эстонии контролировать так называемые “угро-финские” российские земли, что предполагает мягкое, без силовых грубостей воздействие Эстонии на целостность Российской Федерации.

Ряд экспертов считает, что на это намерение Эстонии повлияло и желание иметь в стране относительно либеральный режим, и наличие компактных территорий проживания русскоязычного населения. Причем речь идет о территориях, контролирующих энергоснабжение Эстонии. Как бы там ни было, факт остается фактом. Эстония выходит из жесткой антироссийской игры. Вместо нее в эту игру входит Латвия. И это вхождение начинается с поиска союзников по подобной игре. В роли такового Латвия выбирает, как ни странно…, Турцию.

Но так ли это странно? Во многом это представляется вполне закономерным. Именно Турция, по мнению Латвии, должна, осознав всю значимость латвийских антироссийских инициатив, первой из членов НАТО поддержать требования Латвии о своем ускоренном вхождении в этот военно-политический блок. И вряд ли следует считать пустопорожним умствованием сопоставление такого антироссийского союзничества Турции и Латвии с предельной прогерманскостью обоих этих государств. Турция, учитывая традиционные интересы Германии в Балтии и будучи сама прогерманским государством с антироссийской направленностью, готова идти на альянс с Латвией. И смысл этого альянса, увы, достаточно очевиден. Добавим к сказанному, что строительство этого альянса идет на фоне ослабления влияния США в НАТО, что автоматически предполагает усиление роли Германии. По заявлению германского министерства обороны, “обновленная структура НАТО даст возможность ее европейским членам действовать более независимо”. И, добавим мы от себя, все более антироссийски.

Знаменательно также, что поворот Латвии к антироссийскому Югу (конкретно — к Турции) вписывается и в ее давнюю политику поддержки антироссийских сепаратистов в Чечне. Это известные факты контрабанды чеченцами нефти и незаконная торговля оружием через Латвию, связи министров внутренних дел Чечни и Латвии, которыми еще с 1992 г. была достигнута договоренность о взаимодействии и обмене информацией об “общем неприятеле”, создание в октябре 1994 года при латвийском сейме депутатской группы поддержки Чечни и т.д. Несомненно также, что утверждение 22 августа латвийским сеймом “Декларации об оккупации” впрямую следует из поражения России в Чечне. Прочеченская истерия несколько утихла лишь тогда, когда Россия пригрозила разорвать дипломатические отношения с Литвой, Эстонией и Латвией, если те признают Чечню как суверенное государство.

Между тем, Россия, наблюдая за антироссийской игрой Латвии, как бы не замечает, что у нее в руках полный набор ответных и крайне сильных антилатвийских карт. Оставим в стороне вопрос о большой политике. Рассмотрим хотя бы простейший, экономический аспект этой проблемы.

Латвия, играя антироссийскую игру, прекрасно понимает, что решить вопрос о своем вхождении в структуры Запада она может лишь при согласии России на продолжение транзита российской нефти через латвийскую территорию.

Таким образом, узел, в который завязываются и экономическое положение Латвии, и обсуждаемый ею сейчас бездефицитный бюджет, и стабильность внутри “балтийского пояса”, и вступление в НАТО и ЕС — напрямую связан с транзитом нефти и газа из России на Запад. На несостоявшейся из-за принятия декларации об оккупации встрече премьеров Латвии и России латвийская сторона хотела рассмотреть вопрос о строительстве нефтепровода, который бы соединил Тимано-Печорский регион нефтедобычи с портом Вентспилс, о развитии и использовании крупнейшего в бывшем СССР терминала Вентспилского порта, к которому подходят два трубопровода для перекачки сибирской нефти и нефтеродуктов с российских перерабатывающих заводов. Этой теме посвящены последние (явно заказные) публикации в российской печати, носящие пролатвийский характер и говорящие о безальтернативности для России именно такого нефтяного транзита.

Между тем никакой безальтернативности нет. И это понимают и Латвия, и Россия. Да, пока Россия гонит нефть и другое сырье через Вентспилский порт, который более чем на 80 процентов загружен этими транзитными перевозками. Но надолго ли? РФ совместно со скандинавскими странами подготовила два проекта строительства нового порта — или под С.-Петербургом, или под Калининградом. И хотя независимые эксперты утверждают, что реконструкция порта обойдется вдвое дешевле, Россия может пойти и на более дорогой, но независимый от прибалтийских амбиций вариант, если Рига будет наращивать свою антироссийскость теми же темпами. А Рига занята именно этим!

Ссылаясь на “Декларацию об оккупации”, она требует от России признать факт оккупации в 1940 году и вернуть ей спорные земли: “незаконно присоединенные в 1944 году к территории России часть Абренского уезда площадью около 2 тыс. кв. км” (ныне часть Пыталовского района Псковской области). Россия в ответ жестко заявила, что может в одностороннем порядке обозначить границу с Латвией, если латвийская сторона будет затягивать переговоры по границе.

Но если бы речь шла просто об ужесточении позиций в нерешаемом территориальном вопросе! Латвийские политики в своем раже пошли гораздо дальше! Они во весь голос заговорили о материальных претензиях к России, которая, по их мнению, задолжала Латвии за невыполнение правительством большевиков обязательств по мирному договору 1920 года, за национализированные и вывезенные в Россию перед войной материальные ценности и т.п. около 30 млрд. долл. На возражение, что в годы советской власти в Латвии промышленность находилась на достаточно высоком уровне, заготовлено дополнительное требование: о компенсации за потери вследствие навязанной коммунистами неэффективной модели хозяйствования — “еще 50 миллиардов долларов”. В случае выплаты компенсации Латвия стала бы одной из самых богатых стран мира.

Одновременно латвийский парламент в очередной раз подтвердил свою позицию в вопросе избирательных прав для “неграждан” Латвии, отвергнув предложение группы депутатов предоставить право участвовать в выборах местных органов власти постоянным жителям, не имеющим латвийского гражданства. “Нельзя предоставлять избирательное право негражданам, чтобы руководство крупнейших городов Латвии, в том числе ее столицы (в Риге 30 процентов латышей), не стало “славянским”, — заявили парламентарии. Более того, генсек партии “Движение за национальную независимость Латвии” депутат Ю.Добелис недвусмысленно высказался насчет этих “русскоязычных”: “Снова вобьем в головы, дубинами вобьем тем гражданам Латвии, которые не владеют латышским языком, а затем и негражданам простую истину, что здесь Латвия и здесь есть один хозяин — это латышский народ. Каждого, кто не владеет латышским языком, надо гнать вон из Латвии. Это необходимо один раз понять!”.

Итак, сегодня Латвия всерьез и, по-видимому, не без благословения Германии, берет на себя роль балтийского “координатора антироссийскости”. Однако, исполняя эту роль, она оказывается между молотом интересов желанного Запада и ненавистной, но жизненно важной наковальней экономической связи с Россией. Латвия надеется, что слабость России будет возрастать, что корпоративные интересы нефтяного лобби России возобладают над национальными интересами страны, что Запад будет диктовать свои условия компрадорской власти в России, что российская национальная политика не востребует имеющиеся у России возможности для отпора латвийским антироссийским демаршам.

А если этот расчет не оправдается? Если Россия сумеет противопоставить хотя бы 10 процентов своих возможностей латвийскому штурму и натиску? И если при этом НАТО не оценит в должной степени латвийскую антироссийскость? Если штурм Ригой ворот, ведущих к ее вступлению в цитадель Европы, НАТО, окажется неудачным? Что ж, тогда Латвия снизит градус антироссийскости. А лидером в антироссийском “балтизме” станет не Рига, а Вильнюс, где только что победила на выборах крайне антироссийская партия Ландсбергиса.

И так будет происходить до тех пор, пока Россия не начнет проводить сразу во всей Балтии политику, ставящую точки над “и”. Тогда станет ясно, готов ли прибалтийский бюргер, подобно когда-то его немецкому собрату, предпочесть пушки маслу. Готов ли он отказаться от российского скрытого донорства, продолжающегося в Балтии вопреки здравому смыслу и национальным интересам России, и составляющего единственный действительный источник сильно истощавшего после объявления независимости Балтии в 1991 году прибалтийского благополучия.

Теоретический спор по поводу подобной готовности или неготовности представляется немного абстрактным. Снять эту абстрактность может только конкретный политический эксперимент. И вряд ли целесообразно затягивать его проведение.

В. СОРОКИНА