Не пришёл дед с фронта
Не пришёл дед с фронта
Они сражались за Родину
Не пришёл дед с фронта
ПАМЯТЬ
Часто вспоминаю апрельский день 1965 года. Я служил тогда в армии, и меня, как всех других офицеров части, направили в трудовые коллективы – побеседовать о нашей Победе. В рабочем цехе ткацкой фабрики во время обеденного перерыва за общий длинный стол сели пожилые женщины, достали какую-то скромную снедь, бутылки молока, хлеб… Рассказывать им о Сталинградской и Курской битвах, о 10?сталинских ударах? Не хватило духа. И я сказал: давайте вспомним, что вы делали в день Победы 1945 года. Вдруг они перестали есть. Сначала одна, а потом все остальные стали плакать. Горько, не сдерживая слез, рыдать… Такой вот была их память о Победе.
Вспомнил я этих женщин, и когда мой друг Анатолий Алексеев рассказал историю своего деда, который погиб в бою 1 мая 1945 года, не дожив до Великой Победы всего одну неделю…
Внуки и правнуки тех, кто погиб в последние месяцы Великой Отечественной на полях Европы, в большинстве своём давно свыклись с мыслью, что никогда не узнать им, где похоронены их деды и прадеды, никогда не прийти к их далёким могилам. Конечно, много есть на то причин… Но ведь полегло-то наших солдат и офицеров только в одной Чехии, не самой тяжкой по числу наших потерь стране, десятки тысяч человек.
Но смирились с забвением не все. Четыре раза ездил в чешский город Брно и его окрестности Анатолий Алексеев. Немало положил сил и средств, но нашёл могилу своего деда. Побывал на поле боя, где он погиб смертью храбрых, отражая вместе с однополчанами яростную эсэсовскую атаку. И поставил он на том поле деду и его боевым товарищам памятник.
Деда его звали Мартынов Максим Никанорович, 1902 года рождения, рядовой стрелок пехоты, ушёл на фронт 12 августа 1941 года, был контужен в 1942-м, ранен 22 декабря 1944-го, числился пропавшим без вести…
Был Максим Никанорович, по воспоминаниям односельчан, мощным и сильным, человеком добрейшей души, с большим чувством юмора, с любовью к народной песне. Из старейшего на Ставрополье села – Сухая Буйвола, которое было построено вольными казаками и беглыми крестьянами во времена Екатерины Великой. Земля здесь красивая и плодородная, семьи многодетные и дружные.
В августе 1941-го прискакал на поле вестовой, подозвал Максима Никаноровича, он был в колхозе бригадиром, вручил повестку…
Погиб солдат на чужой земле, и семья не знала, где его могила. Запомнилось из похоронки только название места его гибели – «Охоз, в Чехословакии». Его редкие письма не сохранились, осталась одна фотография, где он снят с товарищем. Этот снимок Максим Никанорович прислал с фронта.
На запросы в Центральный архив Министерства обороны СССР ответа не пришло. Но сами селяне, как во многих местах нашей необъятной Родины, в центре села поставили памятник воинам-односельчанам, погибшим на войне. Ведь из ушедших на фронт 1210 мужчин 740 не вернулись. Высечено на памятнике среди других имён и имя Максима Никаноровича Мартынова…
И вот внук его, Анатолий Алексеев, решил могилу деда найти. Обращался во все мыслимые инстанции. В сентябре 2007 года получил результат поисков в архивных документах. Из них следовало, что рядовой Мартынов М.Н. 21 апреля 1945-го из госпиталя прибыл в запасную часть, а 28 апреля зачислен в 767-й стрелковый Сегедский полк 228-й стрелковой Вознесенской дивизии.
В полковом журнале боевых действий зафиксирована боевая обстановка тех дней.
«28.04.45 г. противник прочно удерживает прежний огневой рубеж, активен в живой силе. С направления села Охоз в 17.00 – контратака до 80 пехотинцев. По грейдеру от отметки 471 курсируют до просек четыре немецких танка, ведут огонь. Артиллерия противника вела методический огонь по боевым порядкам. Контратака отбита.
01.05.45 г. В 7.30 противник, поддержанный 3 танками и до 250 чел. пехоты, предпринял контратаку. Контратака отбита. Подразделения полка вели огневой бой с противником с ранее достигнутого рубежа. Взято в плен 9 солдат и офицеров противника. Наши потери:15 убито; 37 чел. ранено».
В этом бою и погиб 43-летний рядовой Максим Мартынов и был похоронен на кладбище села Охоз под Брно, что в 9 километрах от города.
Теперь Анатолий знал точное название села, где похоронен дед. И ещё у него была «Схема расположения братских могил», подписанная 8 мая 1945 года начштаба полка майором Лукиным.
Документация, надо сказать, тогда велась чётко. Ведь война требовала точного учёта не только боеприпасов, но и продаттестатов на каждый «живой штык», других видов довольствия, снятия с довольствия поимённо раненых и отправленных в госпиталь лиц и техники, попавших в графу «безвозвратные потери». Знаменитая фраза «Никто не забыт» не на пустом месте родилась.
Анатолию, казалось бы, оставалось только приехать под Брно, побывать на кладбище, положить деду цветы и горсть земли с могилы бабушки в родном селе на могилу деда… Потом рассказать обо всём маме, другим родственникам… Но, как говорится, скоро сказка сказывается….
В октябре 2007 года, захватив из Центрального архива МО РФ копии архивных документов, он отправился в Чехию. Добрался до села Охоз, где был любезно принят старостой. Но тот, увы, сообщил, что на сельском кладбище нет братских могил советских солдат. Обошли с ним всё кладбище – нет братской могилы! Есть одиночная могила нашего офицера, а братской солдатской – нет. Правда, на месте, указанном на схеме, оставалось чистое ровное пространство, явно великоватое для одиночного захоронения. Кругом могилки, а это место – пусто…
Тогда Анатолий поехал в соседние села Обце и Канице, где были огневые рубежи полка. На окраине их, согласно архивной схеме, братские солдатские могилы… Но их тоже не было!
Обида была страшная. Как же так! Доброжелательность и сочувствие чехов, с которыми довелось пообщаться, несколько облегчали душу. По совету старосты поехал он к компетентному специалисту магистрата Брно господину Адольфу Дочкалу. Но и здесь напрасно крутил в руках архивную полковую схему. Ничего в ней не нашёл.
Однако возникла надежда: пан Дочкал не исключал возможности перезахоронения останков солдат на одно из специально оборудованных гарнизонных кладбищ или на Центральное кладбище города Брно. Но так ли это было? А если так, то на какое кладбище?
Возвратившись в Москву, Анатолий обратился в архив за разъяснениями. И выяснилось, что в последнем своём бою дед был смертельно ранен и умер в полевом лазарете в здании школы… А в это время в Чехии судебные эксперты Властимил Шильдбергер и полковник доктор Алёш Копка при участии Адольфа Дочкала определили точное место и обстоятельства гибели солдата Мартынова М.Н. Он погиб на оборонительном огневом рубеже батальона, в 300–400 метрах севернее окраины села. Похоронили его в ночь на 2?мая. О похоронах советских солдат рассказал свидетель Алоис Кнехт, которому было тогда 17?лет. Он и показал место захоронения останков рядового Мартынова и его однополчан.
И снова отправился Анатолий в Чехию. Побывал на месте того боя, своими глазами увидел то, что видел его дед в последний миг своей жизни…
В ходе своих поисков он установил, что с декабря 1945 по апрель 1946 года 170 могил советских солдат в окрестностях Брно были перенесены на Центральное кладбище города. Сюда же перенесли и захоронение из села Охоз. Ранним декабрьским утром русские офицеры и солдаты и под музыку военного оркестра выкопали останки бойцов и увезли в Брно.
Здесь, на Центральном кладбище, на гранях пьедестала 10-метрового памятника советскому солдату-освободителю высечено четверостишие на русском и чешском языках:
Годы пройдут за годами,
И праха не будет следа,
Но слава о русском солдате
Будет памятна миру всегда!
Вот только имени деда на мемориале не было…
Казалось бы, Анатолию осталось только смириться – такова, видно, солдатская судьба деда Максима. Но отступать он не собирался. Тем более что при освобождении Брно погибли 3611?наших воинов, а на памятнике на Центральном кладбище было указано всего около 100?имён.
И решил Анатолий поставить памятник своему деду и его однополчанам. Поставить здесь, на месте их подвига.
На Центральном кладбище Брно это оказалось сделать практически невозможно. Процедура прохождения разрешительных бумаг могла затянуть вопрос на годы.
Решил ставить гранитный памятник на месте прежней братской могилы в селе Охоз, добавив в текст на памятной плите слова: «Здесь БЫЛИ похоронены…» И против истины не погрешить, и оставить для потомков имена деда Максима и его боевых товарищей.
Долго тянулись различные согласования, получение разрешительной документации, потом разработка архитектурного проекта памятника, эскизов, текста, выбор гранита, изготовление бетонной основы, гравирование текста на плите, шлифовка, доставка, установка и постоянный контроль за всем этим… Сил и терпения потребовалось немало. Да и средств тоже.
Памятник получился такой: на вертикальной чёрной гранитной плите – золотой силуэт православного креста. На горизонтальной плите из редкой породы серо-голубого гранита написано золотыми буквами по-чешски: «Здесь были похоронены бойцы Красной армии 2-го Украинского фронта, 53-й армии, 228-й дивизии, 767-го стрелкового полка. Пали в боях с фашистскими захватчиками в сёлах Охоз, Канице, Бабице 1–5 мая 1945 г. Вечная слава героям, павшим за свободу Чехословакии».
Потом на русском – имена, даты рождения и гибели. И в самом низу на чешском:
«Моему деду Максиму Мартынову и его боевым товарищам от внука Анатолия Алексеева. Москва–Россия–2008. НИКТО НЕ ЗАБЫТ!»
Памятник был открыт морозным утром 15 января 2009 года. Отец Иосиф, священник Брненского православного храма, отслужил панихиду по погибшим. Отец Иосиф и Адольф Дочкал, посетившие 9 мая могилу, написали Анатолию, что плита с русскими именами утопала в цветах…
Вот такая история. Простая. Что сказать ещё? Не все мы – Иваны, не помнящие родства. Только подтверждать это надо делами.
Евгений АНДРЮЩЕНКО
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии: