Вместо заключения. КАК ПОБЕДИТЬ «ПРОЦЕНТНЫЙ ВИРУС»?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Вместо заключения. КАК ПОБЕДИТЬ «ПРОЦЕНТНЫЙ ВИРУС»?

...в основе организации современного государства лежат деньги... Все может быть плохо, но денежная система хороша, и государство будет процветать. Все хорошо, но денежная система плоха, и государство разорится и попадет в революцию...

Генерал Иванов (главный герой романа С.Ф. Шарапова «Диктатор»)

Битва, которая проходит через века и в которой рано или поздно предстоит сразиться, - это сражение людей против банков.

Лорд Актон, главный судья Англии; 1875

Ранние социалисты: проекты преобразования кредитной системы

На ростовщическую кредитно-денежную систему как основу капиталистического устройства общества и источник его нестроений обращали внимание многие критики капитализма.

В том числе французские социалисты К. Сен-Симон и П. Прудон, Они считали, что преодоление капитализма и переход к более справедливому строю социализма возможен на путях преобразования денежно-кредитной системы.

Так, Сен-Симон, Клод Анри (1760-1825) полагал, что банковское дело при помощи кредита связало вместе все отрасли экономической деятельности и дало им те денежные средства, которыми не располагала никакая другая сила в тогдашней Европе, в том числе и государство[298]. Хотя Сен-Симон считал, что основой общества должна стать система промышленности, которую он называл «индустриализмом» и которую он ассоциировал с с социализмом. Но при этом он признавал огромное организующее значение банков в промышленности и надеялся на их позитивную роль в преобразовании общества. В чем-то Сен-Симон предвосхищал Рудольфа Гильфердинга (1877-1941) с его теорией «организованного капитализма» и «финансового капитала». Напомним, что Гильфердинг констатировал решающее доминирование банков над промышленным и торговым капиталом в условиях «зрелого» капитализма, но рассматривал это как положительное явление. Банки, по его мнению, привносят организующее начало в экономику, преодолевают конкуренцию и анархию, вводят планирование. Происходит мирная трансформация капитализма в организованный капитализм, а далее - в социализм.

Прудон Пьер-Жозеф (1809-1865)- французский социалист, теоретик анархизма, автор ряда работ по философии и политической экономии. Наиболее известные работы: «Что такое собственность?» (1840; рус. пер., СПб., 1907) и «Система экономических противоречий, или Философия нищеты» (1846). Выдвигал план так называемой «социальной ликвидации» государства. Суть этого плана - замена государства договорными отношениями между отдельными людьми, общинами, группами производителей, сотрудничающих между собой на основе эквивалентного обмена. Острой критике подвергал капиталистический кредит как инструмент эксплуатации общества ростовщиками-банкирами. По мнению Прудона, банки грабят не только трудящихся (наемных работников), но также буржуазию, занятую организацией производства. Прудон призывал к преобразованиям, прежде всего, в сфере обмена и обращения, где господствовал неэквивалентный обмен.

В 1849 г. сделал попытку создать для осуществления своих планов Народный банк, который должен был действовать на иных принципах, чем обычные коммерческие банки (беспроцентный кредит), причем вместо обычных денег предполагалось использовать расписки, которые клиенты получали в обмен на поставляемые товары. Банк выступал в роли своеобразной биржи, которая занималась реализацией товаров. Народный банк просуществовал недолго[299]. Прудон негативно относился к идее коммунизма, идее насильственного революционного переворота и другим идеям Карла Маркса, с которым был лично знаком. Карл Маркс, в свою очередь, критиковал Прудона как мелкобуржуазного социалиста и оппортуниста в своей работе «Нищета философии»[300].

Прудон в годы Второй французской империи (диктатура Луи Наполеона, установившаяся в 1851г.) резко критиковал бонапартистский режим за его поддержку крупной буржуазии, банкиров и биржевиков. В своей предсмертной работе «О политических способностях рабочего класса» (1865) Прудон разработал программу так называемого «мютюэлизма» -освобождения пролетариата с помощью производственных, кредитных и потребительских ассоциаций (кооперативов), основанных на принципах взаимопомощи. Призывал всячески развивать обмен на безденежной основе, а также использовать беспроцентные кредиты.

Нечто похожее на Народный (меновый) банк Прудона мы также видим в Англии. Речь идет о проекте «биржи трудового обмена» («трудовой биржи») английского социалиста Роберта Оуэна (1771-1858). Желая уничтожить всякую торговую прибыль и посредничество денег, Оуэн устраивает в Лондоне биржу, куда всякий производитель может доставлять товары, получая за них трудовые билеты, по расчёту шести пенсов за каждый час труда, вложенный в продукт. Первоначально успех биржи был очень велик; в первую неделю сюда было доставлено более чем на 10 000 фунтов стерлингов товара, и трудовые билеты стали приниматься во многих магазинах как деньги; скоро, однако, начались затруднения. Купцы посылали на биржу свои не очень «ликвидные» товары и быстро расхватывали с биржи самые ходовые товары. Через некоторое время биржа оказалась переполненной «неликвидными» товарами. Оценка товаров по часам труда и по шестипенсовой норме постоянно возбуждала недоразумения и споры. С нагромождением на бирже никому не нужных товаров, трудовые билеты потеряли всякую цену, и биржа кончила банкротством.

Появление «Капитала» Маркса на несколько десятилетий захватило умы многих людей, боровшихся за более справедливое устройство общества. Тонкая защита Марксом ростовщиков способствовала тому, что центр внимания борцов с капитализмом на несколько десятилетий был перемещен на «классовую борьбу» между пролетариатом и «капиталистами» в лице собственников производственных предприятий. Проекты перестройки денежно-кредитной системы стали вновь разрабатываться и практически реализовываться лишь после известных событий 1917 года в России.

Упразднение процента: «мягкий» и «жесткий» варианты

Выше мы говорили о «денежной революции». О том, как ростовщики овладели денежной системой, захватили экономическую и политическую власть в обществе, а также о том, к каким плачевным социальным, экономическим и духовным результатам привела «денежная революция». Возникает традиционный вопрос: «Что делать?» Есть несколько вариантов решения проблем, вызванных существованием ссудного процента. Сразу подчеркну, что речь идет не о реформировании денежно-кредитной системы, а о революционном ее преобразовании.

Реформирование (любимое слово в лексиконе «профессиональных экономистов») означает лишь какие-то изменения, которые не посягают на власть имущих. Сегодня власть имущие - ростовщики. Предлагаемые ниже варианты предполагают такое посягательство. А все, что связано со сменой власти, - это уже не реформа, а политическая революция (вслед за которой обычно следуют революции социальная и экономическая). Можно ожидать сильнейшего сопротивления со стороны ростовщиков. Подобно тому, как «денежная революция» была растянута во времени, также и «денежная контрреволюция», или «денежная реставрация» (восстановление первоначальной роли денег как инструмента товарного обмена и платежей) не может произойти в короткий срок. Тут необходимо терпение, упорство, мудрость, знания.

Поскольку ссудный процент порождает кризисы, диспропорции хозяйства, инфляцию и кучу других неприятностей, то логично дать короткий ответ: упразднить процент, Но упразднять можно по-разному.

Начнем с самого простого, но, наш взгляд, имеющего небольшие шансы на успех, варианта. Назовем его «мягким упразднением процента», или «налоговым изъятием процента», Суть его в следующем: сохранить денежно-кредитную систему в частных руках, сохранить право ростовщиков взимать процент по кредитам, но обязать ростовщиков передавать часть полученных процентов в доход государства в виде налогов. При этом постепенно ставки налогов повышать, имея в виду доведение ставки до величин, близких к 100% банковской прибыли, полученной в виде ссудного процента (такое конфискационное налоговое изъятие ссудного процента не должно распространяться на прибыль банков в виде комиссий). Государство будет «вбрасывать» полученные процентные деньги в национальное хозяйство в виде различных бюджетных программ и проектов и таким образом восстанавливать нарушенное равновесие между платежеспособным спросом и предложением товаров.

В настоящее время в целом ряде стран (в том числе России) центральные банки перечисляют в бюджет всю или значительную часть полученной прибыли.

Согласно статье 26 Федерального закона «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» центральный банк обязан перечислять по истечении года в бюджет государства 50% полученной прибыли.

Но такие перечисления проблемы не решают, так как основная часть прибылей банковского сектора приходится на коммерческие банки. Примечательно, что ставки налогообложения прибыли частных банков во многих странах такие же, как у предприятий реального сектора экономики, то есть очень щадящие, а кое-где почти символические.

Так, в начале текущего десятилетия в Российской Федерации налог на прибыль банков была понижена с 45 до 24 процентов, что уравняло банки с предприятиями нефинансового сектора.

Сомневаюсь, что даже если государство повысит ставки налогов на частные банки, то проблема будет решена: государству будет крайне сложно изъять у ростовщиков полученные ими процентные доходы. Мы сегодня видим, что банки успешно уводят свои прибыли от налогообложения, используя для этого многочисленные схемы и офшоры. Нельзя исключать, что государство проиграет банкам в игре под названием «налоговое изъятие процентных доходов».

В этом случае можно прибегнуть к другому варианту. Назовем его «жестким (декретным) упразднением процента». Такой вариант предлагается некоторыми западными специалистами по кредиту. Например, М. Рауботамом (мы достаточно часто цитировали). Для реализации данного варианта принимается закон, запрещающий банкам при кредитных операциях взимать процент. При этом кредитные институты остаются в частных руках. Банкам будет предложено зарабатывать деньги, а не «делать их из воздуха». То есть жить на комиссионные доходы. Подобно тому, как это делают сегодня некоторые кредитные организации, которые принято называть «исламскими банками». Данный вариант отличается от первого не только тактически, но также тем, что он обходится без использования бюджетной системы (перераспределение процента через бюджет).

Не следует путать декретное упразднение процента с периодическими снижениями процентных ставок, осуществляемыми центральными банками отдельных стран в рамках их денежно-кредитной политики. Такие снижения могут быть существенными: с учетом инфляции реальные процентные ставки могут оказываться даже отрицательными. Например, после краха фондового рынка в 2000-2001 гг. ФРС США начала стимулирование экономического роста постепенным снижением учетной ставки (с 6,5 до 1% годовых). На протяжении двух лет в текущем десятилетии реальная ставка представляла собой отрицательную величину. Кстати, политика «дешевых» денег привела к тому, что в стране были подготовлены условия для нового кризиса, который начался в 2007г.

Политика «дешевых» (по сути, «бесплатных») денег уже длительное время проводится в Японии. Японская экономика вошла в состояние спада в начале 1990-х гг. и центральный банк этой страны на протяжении многих лет удерживает процентную ставку на символически низком уровне (0,5 - 0,25 и даже 0,1%).

Однако подобные «упразднения» процента носят конъюнктурный и временный (обратимый) характер, они направлены на сохранение власти ростовщиков, а не на ее подрыв. Вместе с тем, следует признать, что в общем объеме доходов мировых ростовщиков постоянно увеличивается та составляющая, которая связана со спекуляциями на финансовых (прежде всего, фондовых) рынках. Об этом косвенно свидетельствует тенденция увеличения в активах крупных и крупнейших банков доли, приходящейся на инвестиции (покупка различных бумаг) и уменьшение доли кредитов. Во многих банках Уолл-стрит и Сити уже в конце XX века доля кредитов в активах была меньше, чем доля инвестиций.

Имеется «радикальная» модификация варианта декретного упразднения процента. Речь идет о декретном введении даже не нулевого, а отрицательного процента. По мнению авторов этой идеи, реализация «радикального» варианта будет иметь следующие положительные для общества последствия:

а) ускорится обращение денег, что приведет к ускорению обращения товаров и услуг и ускорит развитие реального сектора экономики;

б) деньги утратят свою функцию средства накопления, они будут выполнять изначально возложенную на них функцию средства обращения и средства платежа;

в) утрата деньгами функции средства накопления приведет к постепенному «отмиранию» капитала и капитализма[301].

Полагаем, что введение варианта «отрицательного процента» «сверху», т.е. по инициативе государственных властей мало вероятно (что, кстати, признают авторы данной концепции). Однако реализация такого варианта не исключается «снизу», т.е. по инициативе простых граждан. Речь идет о введении так называемых «местных», или «локальных» денег местными общинами. На сегодняшний день накоплен немалый опыт использования таких «локальных» денег небольшими муниципалитетами и группами граждан во многих странах мира. Особенно потребность в «локальных» деньгах усиливается в годы кризисов, когда возникает дефицит законных платежных средств: «локальные» деньги хотя бы частично компенсируют нехватку банкнот и других законных денежных знаков. Конечно, введение «локальных» денег по инициативе граждан не заменяет перестройку всей национальной денежно-кредитной системы, но при определенных условиях может снижать влияние ростовщиков на общество и, таким образом, облегчать переход к новой денежно-кредитной системе.

Кстати, при упразднении банковского процента становится для ростовщиков в значительной мере теряет смысл существование центрального банка как института эмиссии банкнот. Ведь данный институт изначально создавался для того, чтобы давать деньги правительству и на этом «наваривать» проценты. Беспроцентное кредитование правительства становится неинтересным центральному банку, особенно если он частный (мы имеем в виду, прежде всего, ФРС). При «декретном упразднении процента» может опять стать крайне актуальным вопрос о целесообразности замены центрального банка казначейством в качестве эмитента законных платежных средств. То есть замены эмиссии банкнот казначейскими билетами.

По поводу успешности проведения в жизнь данного варианта имеются некоторые сомнения. Ссудный процент появился на свет и заявил свои права на существование в результате серии «денежных революций». Поэтому «загнать джина в бутылку» можно лишь в результате мощной революции, точнее «денежной контрреволюции»[302]. Вряд ли бывшие ростовщики захотят заниматься бизнесом, который будет основываться на получении лишь жалких комиссий за те или иные финансовые операции (скажем комиссии за подготовку, подписание и сопровождение беспроцентных кредитных сделок). Данный вариант является откровенным посягательством на экономическую и политическую власть ростовщиков.

Вспомним, как яростно в Америке велась борьба между президентами и банкирами по поводу создания центрального банка. Сколько было покушений и убийств, организованных ростовщиками! Самые громкие из этих убийств (мы о них выше говорили) - американских президентов Авраама Линкольна и Джона Кеннеди. Запрещать частным банкирам взимание процентов - примерно то же, что запрещать волкам поедать овец. Еще ни один волк не научился питаться травой или капустой.

У нас мало надежды на то, что волки превратятся в коров или кроликов. Все до сих пор проводившиеся на Западе реформы банковских систем показывают: овцы становятся все более сытыми и откормленными, а вот овцы как погибали, так и продолжают погибать. Выход один: чтобы спасти овец, волков надо убить. Сегодня это звучит не «демократично» и не «политкорректно». Мы, конечно, не призываем к физическому истреблению ростовщиков[303], речь идет о том, чтобы лишить их права заниматься банковской деятельностью. Конкретно: предлагается национализация частных банковских учреждений.

Национализация денежно-кредитной системы

Национализация банковской системы - перевод частных банков и других кредитных организаций в государственную собственность. Как и всякая национализация, национализация банков может осуществляться на условиях полной/частичной компенсации или без компенсации (в зависимость от политической и экономической ситуации, поведения владельцев банков и т.п.). Национализации могут распространяться на предприятия (компании), принадлежащие любым частным лицам (физическим, юридическим) или только те, которые принадлежат резидентам (или, наоборот, - нерезидентам).

Преобразование денежно-кредитной системы можно начинать сразу с национализации. При определенном раскладе национализация может стать продолжением реформы по упразднению банковского процента (в «мягком» или «жестком» варианте).

Впрочем, национализация банков необходима не только исходя из тактических соображений (преодоление сопротивления ростовщиков), но и в силу сомой природы денег и денежной системы. Сегодня эмиссией безналичных (депозитных) денег занимаются коммерческие банки, которые за редчайшими исключениями находятся в частных руках. Центральные банки, которые осуществляют эмиссию наличных денег, кое-где также являются частными учреждениями. Самый главный центральный банк мира - Федеральная резервная система США - частная структура. Она обеспечивает наличными долларами не только Соединенные Штаты, но и многие другие страны (за пределами США обращается больше наличных долларов, чем в Соединенных Штатах).

Это очень серьезный вопрос. Еще Аристотель говорил, что деньги - общественное достояние, они должны принадлежать всему обществу. Государство от имени и по поручению всего общества может и должно заниматься выпуском (эмиссией) денег и следить за тем, чтобы не происходила «приватизация» этого общественного достояния. Как, например, оно следит за тем, чтобы никто не мог без разрешения государства и внесения в бюджет необходимых концессионных платежей заниматься добычей нефти и других природных ресурсов, являющихся общественным достоянием. Или рубить деревья в национальных парках. Или сбрасывать загрязненные воды в реки и озера и т.д. и т.п.

Денежное обращение - это система обращения «крови» в организме, называемом национальное хозяйство. Денежное обращение - это важнейшая отрасль инфраструктуры, а инфраструктура, как написано в любом учебнике, может и должна находиться в руках государства. Лишь в некоторых случаях государство может передавать в управление (эксплуатацию) те или иные объекты инфраструктуры (например, дороги, мосты), не теряя при этом права собственности и контролируя деятельность той частной структуры, которая временно управляет объектом (договор концессии).

Вроде все очевидно. Но «профессиональные экономисты» почему-то «забыли» включить денежное обращение (денежное хозяйство) в состав инфраструктуры. В десятках словарей и учебников дается примерно одно и то же определение инфраструктуры.

Вот одно из них: «Инфраструктура - совокупность отраслей, предприятий и организаций, входящих в эти отрасли, видов их деятельности, призванных обеспечивать, создавать условия для нормального функционирования производства и обращения товаров, а также жизнедеятельности людей. Различают производственную и социальную инфраструктуру. В инфраструктуру включают дороги, связь, транспорт, складское хозяйство, внешнее энергоснабжение, водоснабжение, спортивные сооружения, озеленение, предприятия по обслуживанию населения. Иногда к инфраструктуре относят науку, образование, здравоохранение»[304].

Обратите внимание: в состав инфраструктуры включили даже «спортивные сооружения» и «озеленение», а вот денежное обращение из списка отраслей выпало. Забыли? Думаю, нет. «Профессиональным экономистам» просто запретили. Если денежное обращение окажется в списке отраслей инфраструктуры, у людей сразу же возникнет резонный вопрос: а почем эта отрасль не в руках государства? А это крамольный вопрос. Ростовщики вместе с «профессиональными экономистами» уже более века делают все возможное, чтобы такого вопроса не зародилось в головах студентов, профессоров, политиков, домохозяек и прочих граждан демократического общества.

Денежно-кредитные институты - это не просто важные объекты инфраструктуры, это одновременно стратегически важные пункты управления национальным хозяйством и всей общественной жизнью.

Недаром вождь мирового пролетариата накануне известных событий в октябре 1917 года в списке объектов, которые в первую очередь должны захватить большевики называл не только мосты, почту и телеграф, но также банки. Ульянов-Ленин прекрасно знал, что такое банки.

В первую очередь, конечно, нужна национализация центральных банков (причем национализация не только и не столько де-юре, сколько де-факто, т.е. выведение центральных банков из-под сегодняшнего эффективного контроля ростовщиков). Во вторую очередь - национализация коммерческих банков.

Что касается национализации центральных банков, то кое-где такие национализации были проведены. Прежде всего, это национализации Банка Англии в 1946 г. и Банка Франции в 1945 г. после прихода левых сил к власти после второй мировой войны. Однако это были национализации де-юре, но не де-факто. Контроль банковского монополистического капитала над этими центральными банками сохранялся. Такой контроль удалось сохранить благодаря тому, что принимались различные законодательные акты, которые обеспечивали «независимость» центральных банков от правительств (о чем мы уже говорили выше).

Нельзя не согласиться с тем, что было написано в советском учебнике по поводу национализации ряда центральных банков в Западной Европе[305]:

«Буржуазная национализация центральных банков не является социалистическим мероприятием, как это часто пытаются изобразить буржуазные теоретики. Решающую роль при оценке этого мероприятия играет классовая природа господствующего строя. В Англии, Франции и других странах, где центральный банк был передан в собственность государству, национализация по существу не оказала никакого влияния на буржуазные отношения собственности и, распределения общественного продукта. Основные средства производства остаются в руках капиталистов. Национализация была проведена на условиях, выгодных прежним владельцам центральных банков, которые в большинстве случаев получили огромное вознаграждение в виде государственных ценных бумаг. Национализация лишь зафиксировала юридически те связи, которые сложились между центральными банками и другими государственными органами».

Как следует из приведенного отрывка, национализация центральных банков не была «социалистическим мероприятием», т.е. она не посягала на экономическую и политическую власть ростовщиков, Наоборот, ее можно назвать своеобразным маневром, направленным на сохранение этой власти в кризисные моменты истории. То есть ее можно назвать «тактической национализацией».

Также нередко происходили и происходят национализации коммерческих банков, которые по своему характеру также являются «тактическими».

Сегодня в условиях кризиса происходит, правда, национализация коммерческих банков в Европе и даже в цитадели мирового капитализма - США. Однако эти национализации являются «тактическими» - они направлены на спасение ростовщиков. При первом удобном случае процесс обратится вспять, т.е. будет иметь место восстановление частного статуса банков (приватизация). Это уже было в Западной Европе после второй мировой войны: сначала происходила национализация, а затем приватизация кредитных организаций. В связи с ослаблением текущего кризиса кое-какие банки уже восстановили свой частный статус.

Проходят национализации банков и в ряде стран бывшего СССР. Например, проводится частичная национализация четырех крупных банков в Казахстане. Два из них - БТА и «Альянс» имеют крупную внешнюю задолженность (примерно 2/3 всех обязательств), и государство под давлением западных кредиторов вынуждено идти на поддержку указанных банков. Государство выкупает по 25% акций в банках, но банки имеют опцион (право) на обратный выкуп пакетов акций.

Можно вспомнить также национализацию банков в начале 1990-х гг. в Швеции и Финляндии. Там было национализировано несколько крупных банков, которые получили неофициальное название «плохих банков». «Плохими» их назвали потому, что они стали скупать «плохие» активы частных коммерческих банков, причем по ценам, выгодным для последних. Естественно, что убытки «плохих» банков покрывались за счет государства, а частные коммерческие банки благодаря такой схеме смогли чрез некоторое время стать рентабельными, т.е. «хорошими».

Очевидно, что для радикальной перестройки денежнокредитной системы необходимы национализации, ликвидирующие власть ростовщиков. Их можно назвать «стратегическими национализациями».

Мы говорим в данном случае о «стратегической» национализации, которая преследует цель не спасения ростовщиков, а построения новой денежно-кредитной системы. Такая «стратегическая» национализация банков происходила в нашей стране после революции и гражданской войны. В «Апрельских тезисах» (1917 г.) Ленин сформулировал в качестве неотложной следующую задачу (седьмой тезис): «Слияние немедленное всех банков страны в один общенациональный банк и введение контроля над ним со стороны С. Р. Д. (Советы рабочих депутатов. - В.К.)». Пока еще речь шла о контроле со стороны власти Советов. В работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться», которая появилась летом 1917 года, Ленин еще раз возвращается к вопросу о банках. Появляется важное дополнение к тому, что было сказано в «Апрельских тезисах». В указанной работе Ленин определил пять приоритетных задач в области экономики, которые должны были быть решены в кратчайшие сроки. На первом месте в этом списке стояло: «Объединение всех банков в один и государственный контроль над его операциями или национализация банков». Национализация банков началась буквально через несколько недель после октябрьского переворота. Были при этом, конечно, серьезные издержки. Но время было смутное, да и опыта национализации не было. Не было и четкого представления, какую банковскую систему надо создавать.

Вот что пишет о национализации российских банков в ходе революции С.Кара-Мурза[306].«Очень важным событием была национализация банков по декрету ВЦИК от 14 декабря 1917 г. Банки - главный системообразующий элемент капитализма (рыночная экономика есть особый уклад, при котором в товар превращаются деньги, земля и рабочая сила). Отмена "продажи денег"- принципиальное условие для обобществления хозяйства в масштабе страны. Поэтому вопрос о национализации банков ставился, начиная с Апрельских тезисов Ленина, и вошел в документы VI съезда партии в августе 1917 г.

• В России положение банков было особым, они контролировались иностранным финансовым капиталом. В России было 8 больших частных банков, из них лишь один (Волжско-Вятский) мог считаться русским, но он был блокирован "семеркой" и капитал его рос медленно. Иностранцам принадлежало 34% акционерного капитала банков. Поэтому их национализация была актом и внешней политики государства. Через банки иностранный капитал установил контроль над промышленностью России, поэтому, затронув банки, Советское правительство начинало огромный процесс изменения отношений собственности, к которому в тот момент оно не было готово.

• Во время войны частные банки в России резко разбогатели и усилились (при сильном ослаблении Государственного банка - обеспечение золотом его кредитных билетов упало за годы войны в 10,5 раза). В 1917 г. банки занялись спекуляцией продовольствием, скупили и арендовали склады и взвинчивали цены. Таким образом, они стали большой политической силой.

• В 1917 г. причина национализации банков никак не была связана с теорией, она была сугубо политической и даже конъюнктурной. Банки объявили финансовый бойкот Советской власти, перестали выдавать деньги для выплаты зарплаты (чиновникам госаппарата выдали зарплату за 3 месяца вперед с тем, чтобы те могли бойкотировать новую власть). Кроме того, по негласной договоренности с фабрикантами банки перестали выдавать деньги тем заводам, на которых был установлен рабочий контроль.

• Через три недели саботажа и бесплодных переговоров, 14 ноября вооруженные отряды заняли все основные частные банки в столице. Декретом ВЦИК была объявлена монополия банковского дела, и частные банки влились в Государственный (отныне Народный) банк. Банковские служащие объявили забастовку, и только в середине января банки возобновили работу, уже в системе Народного банка. Поскольку среди служащих банков не было рабочих, не могло быть и речи о рабочем контроле, требовалось примирение с 50 тысячами служащих.

• Крупные вклады были конфискованы. Аннулировались все внешние и внутренние займы, которые заключили как царское, так и Временное правительство. За годы войны только внешние займы составили 6 млрд. руб. (чтобы понять величину этой суммы, скажем, что в лучшие годы весь хлебный экспорт России составлял около 0,5 млрд. руб. в год).

• Дольше всех (до 2 декабря 1918 г) не подвергался национализации московский Народный банк. Причина была в том, что это был центральный банк кооператоров, и правительство хотело избежать конфликта с ними и его вкладчиками-крестьянами. Отделения этого банка были преобразованы в кооперативные отделения Национального банка. 2 декабря 1918 r. на территории РСФСР запоздало были ликвидированы и все иностранные банки. В апреле 1918 г., когда возникли надежды на возможность мягкого переходного этапа ("государственного капитализма"), были начаты переговоры с банкирами о денационализации банков, но этот проект так и не был реализован».

Тотальная национализация банковской системы, подобная той, которая была проведена у нас после революции, не всегда бывает возможна. Прежде всего, по причинам политического характера. В таких случаях происходит национализация выборочная (селективная) или «точечная».

Еще один путь - создание новых кредитных институтов, которые изначально имеют статус государственных учреждений. Этот путь хорошо знаком многим развитым странам, которые столкнулись с тем, что частные коммерческие банки уходят от кредитования долгосрочных капиталоемких проектов, предпочитая выдачу «коротких» кредитов и спекуляции на финансовых рынках. Речь идет о создании государственных кредитных организаций, получивших название «банки развития» (БР). Нередко БР наделяются особым статусом, который выводит их из сферы влияния центрального банка. Частичное или полное формирование пассивов БР за счет бюджетных средств позволяет им выдавать кредиты на длительные сроки и/или под процент, намного более низкий по сравнению с процентными ставками частных банков. Как правило, БР имеют свою «экологическую нишу» и не конкурируют с частными коммерческими банками. Модернизация банковских систем с помощью БР, как правило, не посягает на власть частных ростовщиков. В частности, банкам развития запрещено конкурировать с частными коммерческими банками.

В 2007 году банк развития был создан также в России, когда Государственная дума РФ приняла закон «О Банке Развития». Этот банк создан на базе уже существовавшего Внешэкономбанка (ВЭБ) и получил название Государственная корпорация «Банк развития и внешнеэкономической деятельности (Внешэкономбанк)». Согласно закону, на этот банк возложены функции финансирования национальных инвестиционных проектов и кредитования бизнеса. Причем под низкий или доже нулевой процент. На наш взгляд, принятие закона «О Банке Развития» было связано с попытками правительства и президента Российской Федерации поставить под свой контроль Центральный банк Российской Федерации и заставить его заниматься кредитованием экономики.

Говорят, что В.В. Путин в 2000 году даже пытался национализировать ЦБ через внесение ряда принципиальных поправок в Федеральный закон «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)»[307]. Однако сторонники «независимости» центрального банка страны от правительства имели (и имеют) столь мощное лобби в Государственной думе, что эти попытки не увенчались успехом. «Даже «партия власти» -единороссы не поддержали в этом (попытке национализировать ЦБ. - В .К.) Путина. Вообще никакие партии не поддержали, включая КПРФ. Что заставляет задуматься о природе наших партий»[308].

Последняя попытка В. Путина поставить центральный банк страны под государственный контроль относится к концу 2003 года. Эта попытка была озвучена заместителем Генерального прокурора Владимиром Колесниковым, тесно связанным с президентом В. Путиным (достаточно напомнить, что именно В. Колесников инициировал в 2003 году арест М. Ходорковского). Заместитель Генерального прокурора выступил с публичным призывом сделать центральный банк государственной структурой, подчинив его правительству или президенту страны. В этом же заявлении он предложил запретить взимание ссудного процента (сделать его нулевым). Он обосновал это необходимостью поставить под контроль государства официальные золотовалютные резервы (на тот момент они составляли 65 млрд. долл.), которые правительство могло бы использовать для расплаты по внешним долгам, а также беспроцентного кредитования экономики. Естественно, что российские СМИ и стоящие за ними олигархи встретили подобные предложения в штыки. Правда, государственным властям в это время удалось добиться принятия Государственной думой решения о создании Стабилизационного фонда. В этом фонде предполагалось сосредотачивалась часть экспортных доходов, причем он должен был находиться в ведении правительства.

С учетом новой ситуации правительством был выбран иной вариант - создание банка, который бы действовал независимо от ЦБ и хоть в какой-то мере компенсировал бездействие последнего в сфере кредитной поддержки реального сек-тора[309]. В законе «О Банке Развития» специально оговорено, что новый кредитный институт не подпадает под регулирование и контроль ЦБ. Некоторые эксперты даже рассматривали создаваемый банк в качестве «конкурента» Банка России. В частности, обращалось внимание на то, что если уставной капитал Банка России составлял 3 млрд. руб., то уставной капитал Банка развития был определен в 70 млрд. руб.

Начавшийся в стране в 2008 году кризис не дал возможности Внешэкономбанку выполнять возложенные на него функции банка развития. Он фактически занялся «раздачей» денег из Резервного фонда и федерального бюджета для спасения попавших в сложное положение банков и нефинансовых компаний. В первую очередь, деньги шли тем частным структурам, которые должны были выплачивать крупные суммы по ранее взятым кредитам.

Государственная денежно-кредитная система и ссудный процент

В случае перехода банковской системы в собственность государства за банками возможно сохранение права взимания процентов при выдаче ссуд. Подсудным и безрассудным банковский процент является лишь в том случае, если он попадает в карман частных лиц - ростовщиков. Но он может иметь право на существование в том случае, если он принадлежит всему обществу. В этом случае процент может направляться государством, действующим от имени и по поручению общества на инвестиции, социальные программы, выплаты дополнительной заработной платы бюджетникам, повышение пенсий и т.п. При такой схеме диспропорций в национальном хозяйстве не возникает, т.к. процентные доходы идут на повышение платежеспособного спроса и равновесие между этим спросом и предложением товаров и услуг восстанавливается.

Итак, вопрос об отмене процента может и должен ставиться лишь в том случае, если банковская (денежная) система остается в руках частных структур (ростовщиков). При государственном статусе денежно-кредитных институтов вопрос об отмене процента теряет свою актуальность.

Резюмируя, можно сказать, что наиболее эффективный способ борьбы с «перекосами» в национальном хозяйстве, вызванными ссудным процентом, на наш взгляд, является перевод всей банковской системы в государственную собственность. В этом случае процент по кредитам перестанет быть «вирусом», дестабилизирующим и убивающим хозяйство. Он будет «обезврежен», и его можно будет использовать как эффективный инструмент управления национальным хозяйством.

Вместе с тем, отрадно, что все чаще такие «крамольные» выводы приходят в головы других людей, естественно не относящихся к гильдии «профессиональных экономистов».

Вот что, в частности, пишет в статье «Нужен ли ссудный процент?»[310] Андрей Максон: «...противоречие ссудного процента... приводит к дефициту денежной массы у населения, к росту их долгов перед банками и, в конечном счете, к перераспределению собственности в пользу финансовой олигархии. Это обычный принцип ростовщичества, известный в древности и упоминаемый еще в библии. И, тем не менее, я не выступаю за отмену процента. Почему? Дело в том, что ссудный процент Является регулятором инфляции, регулятором развития экономики. Конечно, он работает как тормоз, но и тормоз бывает необходим. Иногда нужно снижать предложение денег в рыночной экономике и ставка ЦБ может это проделать. Само же противоречие ссудного процента, приводящее к хроническому дефициту денег у населения, может быть разрешено за счет государственных расходов - деньги в экономику может вводить государство. Для этого необходимо просто вернуть государству возможность денежной эмиссии, которая сейчас исключена из-за «независимости» центральных банков».

Единственный комментарий, который хотелось бы сделать по поводу данной цитаты: в ведении государства должна находиться не только денежная эмиссия центрального банка (наличные деньги), но также денежная эмиссия безналичных денег, осуществляемая банками второго уровня. Я их сознательно не называю «коммерческими банками», поскольку получение прибыли в виде ссудного процента не должно рассматриваться целью и критерием оценки работы таких банков. Ссудный процент в их работе - не цель, а средство обеспечения эффективного использования финансовых средств получателями кредитов.

Вывод о допустимости умеренного процента в условиях государственной денежно-кредитной системы не является умозрительным. Мы имеем перед глазами живой опыт Советского Союза, в котором была государственная банковская система. Государственные банки выдавали предприятиям народного хозяйства кредиты, взимая при этом хоть и невысокий, но все-таки процент. Взимание такого процента имело смысл. В частности, он был некоторой «прививкой» для заемщиков, которая предотвращала развитие иждивенческих настроений у предприятий и стимулировала наиболее эффективно использовать полученные средства.

Вот что по поводу платности кредита в условиях социалистической экономики сказано в Большой Советской Энциклопедии[311] (статья «Сущность и функции кредита»): «За пользование заемными средствами государство устанавливает в плановом порядке плату в форме процента. Размеры процентных ставок дифференцированы по отраслям народного хозяйства, по видам ссуд и по срокам их использования. Средняя процентная ставка по всем ссудам Госбанка СССР в 1975 г. - 2,2%».

Сегодня авторы, призывающие обращаться к изучению советского опыта организации и управления в сфере хозяйства и денежного обращения, рискуют прослыть «ретроградами», «отсталыми людьми», «врагами рынка» и т.д. и т.п. Так что мой вывод о необходимости восстановления государственного статуса денежно-кредитной системы страны «профессиональными экономистами» может быть расценен как вызов идеологии mainstream.

Но для обоснования вывода о том, что эффективная экономика возможна при государственной кредитно-денежной системе и использовании умеренного процента в кредитных операциях, можно обойтись без апелляции к опыту Советского Союза. У нас перед глазами имеется живой опыт Китая. Не будем сейчас погружаться в дискуссию по поводу того, что строит Китай (капитализм или социализм). Главное, что Китай имеет банковскую систему, находящуюся преимущественно в руках государства.

Там имеется три очень крупных государственных банка, которые имеют неофициальное название «политических». Это Государственный банк развития, Экспортно-импортный банк Китая, Сельскохозяйственный банк Китая. Они осуществляют кредитование проектов, включенных в государственные программы. Имеется еще несколько крупных специализированных государственных банков, а также множество «обычных» коммерческих банках, в которых государство имеет те или иные доли (паи, акции). Из специализированных банков самым крупным является Торгово-промышленный банк Китая. По показателям активов, депозитов, чистой прибыли в 2008 году он стал крупнейшим банком в мире (хотя во многих западных рейтингах он не присутствует). Другие крупные специализированные банки: Строительный банк Китая, Банк Китая, «Цзяотун», «Чжаошан». 8 целом, по оценкам, 90-95 % всего банковского сектора китайской экономики находится в руках государства. В настоящее время проводится акционирование китайских банков, также ослаблены ограничения для присутствия на китайском рынке иностранных банков. Однако, по оценкам, в ближайшее время доля государства в капитале банковского сектора существенно не понизится.

Ежегодно банки всех уровней в Китае предоставляют кредиты на сотни миллиардов долларов под очень низкий процент или даже под нулевой или отрицательный процент (если брать реальную ставку, учитывающую инфляционный рост цен). Ожидается, что в 2010 году банки предоставят кредитов реальному сектору на сумму более одного триллиона долларов.

В период 1993-1996 гг. страна переживала высокую инфляцию, которая в годовом исчислении составляла 15-20%. Тем не менее, банки выдавали кредиты предприятиям реального сектора под 10-11% годовых, т.е. реальная процентная ставка имела даже отрицательное значение. По депозитам в эти годы банки платили 8-20%. Почему китайская экономика выдержала этот эксперимент («мягкая посадка»)? Потому, что за счет кредитов, которые вызвали убыточность ряда китайских банков, удалось резко повысить производство товаров и увеличить поступление налогов в государственную бюджетную систему. Увеличение товарного предложения сбило инфляцию, а дополнительные бюджетные доходы позволили компенсировать убытки ряда китайских банков, которые в то время все были на 100% государственными. Если в начале текущего десятилетия доля безнадежны

Денежная эмиссия не привязывается к золотовалютным резервам, а привязывается к потребностям реального сектора экономики. То есть кредитование осуществляется для финансирования проектов, обеспечивающих увеличение предложения товаров и услуг. Это означает, что Китай имеет действительно суверенную денежно-кредитную систему. Показатель монетизации китайской экономики (отношение денежного агрегата М2 к ВВП) один из самых высоких в мире-150% (против 40% в России)[312].

При этом никакой особенно заметной инфляции в Китае нет, а темпы роста ВВП на протяжении многих лет подряд -самые высокие в мире. Именно наличие суверенной денежнокредитной системы в Китае позволило этой стране даже в условиях нынешнего кризиса демонстрировать хорошую экономическую динамику.

Конечно, сильная зависимость Китая от экспорта (особенно учитывая, что большая часть экспорта идет на рынок США) создает риски дестабилизации китайской экономики. Думаю, что руководство страны это прекрасно осознает. В условиях начавшегося кризиса в экономической политике страны произошли серьезные подвижки: взят курс на развитие внутреннего рынка. А он, как известно, имеет громадный потенциал, все-таки в стране 1,5 миллиарда жителей!

В марте 2009 года в Китае состоялась очередная, 2-я сессия Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП), на которой была озвучена программа борьбы с кризисом и переориентации экономики на внутренний рынок. Особый упор сделан на расширение совокупного внутреннего спроса за счет: увеличения доли государства в общенациональных расходах; общего повышения уровня жизни населения; увеличения дотаций крестьянам и городскому населению с низкими доходами; обеспечение роста спроса в сфере услуг за счет развития торговой сети и сетей коммунально-бытового обслуживания населения в городских микрорайонах и деревне; продолжения политики автомобилизации и т.п. В целом на борьбу с кризисом и расширение внутреннего потребления правительство Китая запланировало выделение на период 20082010 гг. в целом около 4 трлн. юаней[313]. В пересчете на доллары это примерно столько же, сколько американские власти в 2008 году выделили по «плану Полсона» (700 млрд. долл.). Первоначальные планы китайского правительства по выдаче кредитов уже значительно перевыполнены. В 2009 г. объем выданных кредитов составил 9,59 трлн. юаней (1,45 трлн. долл.), что в два раза превысило уровень предыдущего года. В 2010 г. объем кредитов несколько снизился (7,95 трлн. юаней, или более 1 трлн. долл.), но все равно это очень внушительный показатель на фоне стагнирующего Запада. Мы отметили, что, например, ЕЦБ в конце 2011 - начале 2012 гг. в условиях долгового кризиса в Европейском союзе выдал банкам на аукционах кредитов на сумму около 1 трлн. евро.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.