На всех парах к наживе

На всех парах к наживе

Экономический кризис 1873 г. на несколько лет приостановил экспансию «Немецкого банка». Германская империя очутилась во власти депрессии. Впрочем, мотор банковского механизма, смазанный капиталом клиентуры, лишь замедлил обороты. В этот период «Дойче банк» устанавливал первые контакты с промышленными магнатами Германии, выявлял возможности создания новых филиалов за счёт поглощения других немецких банков.

В. И. Ленин отмечал, что к моменту своего возникновения «Немецкий банк» был ещё новичком с капиталом всего 15 млн талеров[1]. Впрочем, у новичка были повадки матёрого хищника. В уставе «Немецкого банка» можно было встретить проникнутые экспансионистскими устремлениями статьи. Так, например, в статье 2 речь шла о том, что банк ставит своей целью, помимо всего прочего,

«содействие в установлении и облегчении коммерческих связей Германии с другими европейскими странами и, в первую очередь, с заокеанскими рынками».

«Дойче банк» – первый германский кредитный институт, включивший в свой статус участие в зарубежных финансовых операциях.

К 1880 году – году нового экономического подъёма – капиталы и резервы «Немецкого банка» возросли до 54 млн марок. Существенно пополнились сейфы и других крупных банков. За три десятилетия – с 1870 по 1900 год – банковское дело в Германии достигло гигантской концентрации. Десятки банков лишились своей самостоятельности, став добычей немногих крупных коммерческих банков – «Немецкого», «Дрезденского», «Коммерческого» и др.

Сращивание банковского и промышленного капитала привело к образованию финансового капитала. Всё большее значение приобретали зарубежные финансовые операции. В тот период «Немецкий банк» проглотил семь других банков, создал опорные пункты в Нью-Йорке и Париже, открыл новые филиалы во Франкфурте-на-Майне и Мюнхене. В 1890 г. капиталы банка составили уже 103 млн марок. Молодой хищник прибрал к рукам германо-бельгийский «Ла-Плата банк», что позволило ему закрепиться в Аргентине и Уругвае.

Германский империализм вырос из детских штанишек. Внутренний рынок уже стал для него тесен. Кайзеровская держава приступает к колониальным захватам. В 1884–1886 гг. Германии удалось захватить Юго-Западную Африку, Того, Камерун, восточную и северо-восточную часть Новой Гвинеи, Соломоновы и Маршалловы острова. Для немецких банков и концернов открылись новые источники сырья, рынки сбыта, новые сферы приложения капитала. «Дойче банк» не упускает случая распространить своё влияние. В 1886 г. он основывает «Дойче юберзееше банк» («Германский заморский банк»). В функции этого банка входили страховка экспортного и импортного финансирования и компенсация валютных колебаний при международных сделках, а также учреждение в Латинской Америке крупной сети филиалов. Это был ощутимый удар по конкурентам, которые также рвались на южноамериканский рынок.

И, наконец, в 1888 г. для «Немецкого банка» бьёт звёздный час: он получает концессию на строительство железных дорог в Оттоманской империи. Этот выгоднейший заказ банк вырвал в ожесточённой конкурентной схватке с другими мощными банковскими группами благодаря тому, что обеспечил непосредственное представительство своих интересов в кайзеровском правительстве. В те годы германский капитал весьма активно участвовал в сооружении железных дорог внутри страны и за рубежом. Железнодорожные ценные бумаги высоко котировались на берлинской бирже. Кроме того, как отмечал В. И. Ленин,

«быстрее всего развитие железных дорог шло… в колониях и в самостоятельных (и полусамостоятельных) государствах Азии и Америки… Финансовый капитал 4–5 крупнейших капиталистических государств царит и правит здесь всецело»[2].

Инвестиции в строительство железных дорог в колониях и отсталых странах, каковой являлась тогдашняя Турция, были в те времена особо выгодны. Чтобы расположить к себе султана, «Немецкий банк» в том же 1888 г. предоставил Оттоманской империи пятипроцентный заём в 30 млн марок, подлежавший погашению в течение 25 лет. В последующие годы «Дойче банк» неоднократно предоставлял турецкому правительству займы на закупку германского оружия и боеприпасов. Это подрывало экономику Турции, но зато усиливало позиции банка в Малой Азии.

Успешная экономическая экспансия «Немецкого банка» побудила финансовые круги в Берлине к созданию крупного банка, который взял на себя проведение всех операций в Азии. В 1889 г. «Дойче банк» совместно с другими банками учреждает так называемый «Дойч-Азиатише банк» («Немецко-Азиатский банк»). В то время орган германских колониальных кругов «Алльдойче блэттер» писал:

«Итак, на всех парах вперёд, к Тигру и Евфрату, к Персидскому заливу, чтобы передать сухопутный путь в Индию в те руки, которые одни лишь призваны владеть им, – в воинственные и трудолюбивые немецкие руки».

Такие призывы приятно ласкали слух руководителей «Дойче банк», ибо они сами зарились на сокровища Азии. Особенно «Немецкий банк» был заинтересован в Турции. Почти все международные финансовые операции проходили там с его участием.

В 1889 г. кайзер Вильгельм II впервые посетил Константинополь. Этот визит ещё больше упрочил позиции торгово-финансовых фирм Германии на Ближнем Востоке. В планах ближневосточной экспансии Берлина главенствующую роль стало играть строительство Багдадской железной дороги. Постройка её началась ещё в 1871 г., но затем была прервана.

В 1888 г. концессия на постройку этой линии, как уже отмечалось, была получена «Немецким банком». Его директор Георг Сименс выступил в рейхстаге с воинственной речью.

«Те времена, когда германский капитал был лишь участником английских и французских предприятий в Турции, прошли»,

– заявил он. Сименс заверил депутатов рейхстага, что «Немецкий банк» настолько окреп, что готов в интересах развития экономики рейха выступить в Оттоманской империи самостоятельно. Речь директора «Немецкого банка» произвела на присутствовавших глубокое впечатление, ибо совпадала с их собственными мыслями. Бисмарк охотно согласился помочь «Немецкому банку», и Сименс приступил к операции.

В ней, как в зеркале, отразились новые черты империалистической внешней политики Германии: стремление к захвату источников сырья, рынков сбыта, сфер приложения капитала, создание опорных баз для схватки с другими великими державами за колонии, за передел мира. Не случайно, когда в 1898 г. речь зашла о получении концессии на строительство главной трассы Багдадской железной дороги – от Коньи через Багдад до Басры, банки и банковские объединения главных капиталистических государств вцепились друг другу в горло. На стороне англичан и французов был богатый колониальный опыт, но зато немцы имели то преимущество, что появились на турецкой сцене последними и могли слыть «освободителями магометан от европейского империализма». Британия справедливо опасалась, что захват немцами Багдадской дороги поставит под угрозу Индию и Суэцкий канал, а также английский экспорт в Турцию. Что касается султана Оттоманской империи, то он рассчитывал при помощи строительства дороги не только укрепить в экономическом и военном отношении свою империю, но и лично нажиться. Султан скупил в Мосульском вилайете большие земельные участки, чтобы затем перепродать их по спекулятивной цене.

Между тем неугомонный Вильгельм II снова пустился в вояж по Ближнему Востоку. Его сопровождал не кто иной, как директор «Немецкого банка» Георг Сименс. С 13 октября по 24 ноября 1898 г. кайзер побывал в Константинополе, затем посетил Палестину и Сирию. В Дамаске он выступил с речью, наделавшей много шума в дипломатических кругах Европы. Касаясь строительства Багдадской дороги, Вильгельм сказал:

«Пусть его величество султан и 300 миллионов магометан, рассеянных по всему миру и почитающих его как своего халифа, будут уверены в том, что германский император будет их другом на вечные времена».

Красноречивая демагогия Вильгельма, интриги германских банкиров, в первую очередь руководителей «Немецкого банка», плюс колоссальная энергия, приложенная послом Германии в Турции, выполнявшим по совместительству функции эмиссара финансовых магнатов рейха, увенчались полным успехом. Георг Сименс поставил свою подпись под предварительным соглашением.

«Перед германской промышленностью и торговлей, – писал в те дни статс-секретарь Бюлов, – открылись широкие горизонты. Влияние императорской поездки распространится вплоть до берегов Евфрата».

Действительно, «Немецкий банк» стал играть в жизни Турции столь значительную роль, что в финансовых кругах его прозвали «банкиром султанов». Самые значительные транспортные предприятия «Дойче банк» размещались на турецкой территории, что позволяло ему активно участвовать в финансовых гешефтах Оттоманской империи. Например, «Немецкий банк» семь раз осуществлял эмиссию турецких займов. В самом министерстве финансов Турции банк имел доверенного человека, немца Раффауфа. Раффауф, внештатный консультант министерства, занимал одновременно важную должность в кайзеровском посольстве в Константинополе. Видный советский германист Б. М. Туполев, долгое время работавший над материалами архивов внешней политики Германии и России, писал:

«Ни одно важное решение не принималось министерством (финансов. – Авт.) без рекомендации германского советника, который имел право направлять свои предложения непосредственно в султанский дворец».

Словом, влияние «Немецкого банка» в Турции было столь значительным, что о сколько-нибудь серьёзной конкуренции со стороны других германских кредитных институтов не могло быть и речи. «Дойче банк» контролировал 2500 км действовавших или строившихся турецких железных дорог в Малой Азии и на Балканах. Таким образом, экспорт капитала в виде займов и инвестиций на строительство железных дорог стал на вооружение германской ближневосточной экспансии, а Багдадская дорога – орудием закабаления Турции. Считая войну в Европе неизбежной, германский генералитет рассматривал Оттоманскую империю как будущего союзника. По этой причине турецкие железные дороги приобретали для Берлина не только экономический, но и военно-стратегический интерес.

27 ноября 1899 г. султан Абдул-Хамид издал ирадэ (указ), гласивший, что «Немецкому банку» выдаётся концессия на постройку в течение восьми лет дороги от Коньи через Багдад до Басры. 5 марта 1903 г. «Общество Оттоманской и Анатолийской железной дороги», созданное «Немецким банком» совместно с другими германскими банками, получило вожделенные концессии. Помимо эксплуатации дороги германским банкам предоставлялось право грабить недра турецкой земли в 20-километровой полосе по обе стороны полотна, а также бесплатно пользоваться определёнными участками государственных земель. Экономическую агрессию «Немецкого банка» вынужден был оплачивать народ Турции.

«По мере развития банкового дела и концентрации его в немногих учреждениях, банки перерастают из скромной роли посредников во всесильных монополистов, распоряжающихся почти всем денежным капиталом всей совокупности капиталистов и мелких хозяев, а также большею частью средств производства и источников сырья в данной стране и в целом ряде стран»[3],

– отмечал В. И. Ленин, анализируя роль банков в кайзеровской Германии. «Немецкий банк» также перерастал в монополию. Разразившийся в 1900 г. экономический кризис чрезвычайно убыстрил процесс концентрации капитала и производства в Германии. В 1907 г. в кайзеровской империи насчитывалось 30 588 крупных предприятий (0,9% общего числа предприятий), на которых трудилось 39,4% всех рабочих. На крупных предприятиях было сосредоточено 75,3% паровой и 77,2% электрической энергии.

«Десятки тысяч крупнейших предприятий – всё; миллионы мелких – ничто»[4],

– писал В. И. Ленин.

В экономике капиталистических стран господствующее положение заняли монополии. Капитализм перерос в свою высшую стадию – империализм.

«Наши представления о действительной силе и значении современных монополий, – подчёркивал В. И. Ленин, – были бы крайне недостаточны, неполны, преуменьшены, если бы мы не приняли во внимание роли банков»[5].

Прежде всего, гигантски увеличились масштабы их деятельности. Всё большее количество денег из безработных сокровищ превращались в капиталы, которые оставалось лишь выгодно поместить.

Депозиты германских кредитных банков выросли с 1883 по 1913 г. в 13 раз. Резко увеличилось число филиалов и депозитных касс гроссбанков. Если в 1900 г. их было 39, то в 1913 г. – уже 600! «Дойче банк» начал свою карьеру, имея 15 млн талеров акционерного капитала, 60 владельцев счетов и вкладов на 200 тыс. талеров. В 1914 г. капитал банка вырос до 250 млн марок. Число служащих «Дойче банк» приблизилось к 5 тыс. (в 1895 г. в 66 германских банках было 7802 служащих). Соответственно выросли и обороты банка. Если в год основания – в 1870 г. они составляли 239 млн марок, то к 1911 г. они достигли 112,1 млрд марок!

Концентрация капитала, колоссальный рост операций банков обусловили коренное изменение их роли, превратив их из скромных посредников в платежах в союз горстки монополистов, распоряжающихся торгово-промышленными операциями всего капиталистического общества.

В «Тетрадях по империализму» Ленин писал:

«Один „Дейче банк“… связан с группой в 12 банков, располагает капиталом в 1 миллиард марок – капитал этой группы и „дружественных“ банков, – поглотил 52 банка, имеет 116 отделений, касс и т. п. в Германии, – имеет места в наблюдательных советах 120 торгово-промышленных обществ и т. д.»[6].

Неудивительно, что сфера влияния «Немецкого банка» скоро охватила целые отрасли промышленности. И везде банк чувствует себя полновластным хозяином.