Шесть миллиардов на интернет

Шесть миллиардов на интернет

Виталий Сараев

Начал работу новый крупный фонд по поддержке российских интернет-стартапов

Кирилл Варламов готов вырастить сотни интернет-проектов

Фото: Олег Сердечников

Фонд развития интернет-инициатив объявил о приеме заявок. В его распоряжении 6 млрд рублей, которые планируется потратить за три года. В выстроенной системе институтов развития (РВК, Роснано, Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, бизнес-инкубаторы и технопарки) место ФРИИ пока не совсем понятно, в том числе из-за отсутствия четкой программы действий. Скорее всего, фонд частично перекроет зоны ответственности сразу нескольких институтов развития с уклоном в интернет-проекты. Одновременно с началом приема заявок ФРИИ объявил об открытии своего онлайн-университета.

Кирилл Варламов , возглавивший фонд, до этого преуспел в развитии собственной компании — Naumen, став лауреатом в номинации IT проводимого E&Y конкурса «Предприниматель года-2012». Теперь Варламов обещает довести до успеха других.

— Каковы ваши задачи?

— Основная цель созданного по инициативе Владимира Путина фонда — формирование и улучшение условий для предпринимателей, желающих реализовать в России проекты в области интернета.

Здесь можно выделить три задачи. Первая — инфраструктурная. Начнем с того, что сегодня не хватает акселераторных программ. Это такой формат обучения и экспертная поддержка, помощь менторов проектам на самых ранних, так называемых предпосевных, стадиях. Только-только сформированные команды нужно посадить в акселераторы, отдельные какие-то офисы, где им, как я уже сказал, окажут экспертную поддержку, будут учить определенным предметам: маркетингу, финансам, основам ведения проектов. Отдельно готовы бросить усилия в развитие краудинвестинга — коллективного соинвестирования. Планируем открыть площадку для соинвестиций, где можно было бы, имея относительно небольшие деньги, участвовать в покупке долей проекта. Мы также намерены создать и развить движение бизнес-ангелов.

Вторая задача — дофинансировать те стадии, которым сейчас недостаточно денег на рынке: предпосевную и посевную. По официальной статистике, на российском рынке больше 120 венчурных фондов. Но они все предпочитают стадии следующего раунда: от 1,5–2 миллионов долларов в проект.

Мы будем давать проектам на предпосевной стадии около полумиллиона рублей, на посевной стадии — от 6 до 15 миллионов рублей. И те и другие команды до получения финансирования будут попадать в акселераторы, что повысит шансы на успешное развитие данных проектов, а также увеличит их инвестиционную привлекательность для других игроков рынка, ведь наша задача не завалить рынок деньгами, а предложить инвесторам большое число качественных проектов с низкими рисками для инвестирования. Кроме этого мы готовы к совместным инвестициям, чтобы еще больше снизить риски инвесторов.

И третья задача, которая стоит перед фондом — мне она представляется достаточно объемной, — это создание системы поддержки стартапов с выстраиванием мостиков между различными институтами развития, формирование единого глоссария и формата оформления проектов. Мы будем участвовать в обучении различных инкубаторов, фондов, с тем чтобы достичь определенного уровня грамотности, поднять их на рынок.

— Сажать акселерирующихся собираетесь в свою недвижимость?

— В России больше сотни различных технопарков и инкубаторов, которые имеют физические площадки и потенциально пригодны для того, чтобы на их базе создать акселераторные программы. Конкретные площадки еще не выбраны.

— Какими вам представляются пропорции финансирования между названными задачами?

— Конечно, основные деньги уйдут на финансирование проектов.

— А деньги бюджетные?

— Фонд — это не бюджетные деньги. Поэтому мы на рынке себя будем вести как обычный частный фонд. То есть каких-то дополнительных сложностей, отчетностей с получением госфинансирования не будет. Нормальная работа, коммерческие деньги. С другой стороны, мы отличаемся от коммерческих фондов — у нас есть бюджет и мандат, чтобы решить инфраструктурные задачи. Мы можем тратить деньги и силы на то, чтобы свои или чужие проекты поддерживать на самых ранних стадиях.

— И кто же уже готов тратить частные деньги на благо общества?

— Это крупные корпорации, которые я не могу раскрывать по условиям договора финансирования.

— Госкорпорации?

— Честно говоря, я не знаю структуру акционерного капитала этих компаний.

— Вы не создадите очередей за проектами? Вот, например, РВК уже запустила Фонд посевных инвестиций.

— Я не вижу конкуренции. У нас стоит задача профинансировать 400 проектов за три года. Мы будем выращивать свою воронку проектов за счет ранних стадий. Основная масса проектов, которые получат финансирование, это все-таки стартапы на самых ранних стадиях, а им обычно от других фондов денег не достается.

У нас в планах есть создание коворкингов, где люди будут работать до акселератора, и предакселераторной программы в онлайне, где можно будет проходить первичный этап обучения, учиться оформлять свои проекты, формировать команду. И задача — именно создать новый поток проектов на рынок. Поэтому мы скорее, наоборот, будем стремиться не конкурировать, а поднять с нуля проекты и ими поделиться с рынком.

— Копируете Америку?

— В чистом виде нет. Если брать Силиконовую долину, там существует все, что мы сейчас будем создавать. Но нам надо взять те элементы экосистемы, которых у нас не хватает: это и фонд, и акселератор, и площадка соинвестиций, и ангельское движение. Например, в Америке из 70 тысяч стартапов, которые ежегодно финансируются, 69 тысяч финансируются ангелами, и только тысяча — фондами. У нас, к сожалению, такого масштаба ангельского движения нет пока.

Да, мы смотрели аналоги и намерены те или иные их кусочки воспроизводить. Но наш акселератор будет все же иметь уклон в маркетинг, продвижение, чуть-чуть больше мы станем погружаться в экспертизу: как делать проект, как формировать команду. В США считается, что эта часть покрывается другим образованием, у нас зачастую его у команд нет.

— Складывается впечатление, что ключевая проблема выстраиваемого в России с оглядкой на США « инновационного лифта» — дефицит тех, кто хочет на нем подниматься. Не боитесь, что столкнетесь с нехваткой желающих « инкубироваться»?

— Действительно, это самый серьезный риск, который есть в проекте. Но после первых дней, прошедших после начала регистрации, могу сказать, что, скорее всего, опасения наши напрасны — интерес огромен.

— Какие еще серьезные риски вы видите?

— Вы хотите, чтобы я все наши риски выложил?

— А разве вы бы дали деньги стартапам, которые не видят никаких угроз своему развитию?

— Хорошо вы меня поддели. Основное внимание следует уделять акселераторной и предакселераторной программам. Они должны быть действительно очень хороши. Мы вводим элементы геймификации, постоянное отслеживание рейтинга проекта, его прогресса, чтобы ребята постоянно находились в конкурентной ситуации. Также серьезные усилия мы тратим на создание образовательного контента, формирование экспертной и менторской сети, поиск партнеров.

Кроме того, существует большой риск в формировании клуба бизнес-ангелов, которые должны приходить и инвестировать свои деньги, вытаскивать проект на рынок, знакомить с первыми клиентами.

Отдельная задача — формирование изменений в законодательстве, касающихся коллективного финансирования проекта, потому что нынешнее российское законодательство слишком тяжеловесно для такого формата работы.

— В чем ваш личный интерес? Вы — директор успешной компании, зачем вам возиться с развитием рынка?

— За державу обидно. Хочется развить в целом индустрию. Также хочется поделиться собственным опытом по созданию компаний и команды с нуля.

— Если посмотреть с державной точки зрения — почему именно IT? Ведь это, пожалуй, единственная сфера, где у нас активно и успешно работает частный венчурный капитал.

— Насколько хорошо? Если сравнивать с чуть более отсталыми IT-державами, чем Россия, то, конечно, хорошо. А если сравнивать с лидерами, то не очень. Я считаю, что на уровне государственной политики надо выделять те отрасли, где действительно есть хороший потенциал, и их поддерживать. И IT — одна из этих отраслей.

— Но ведь IT- рынок в России и так достаточно перегрет — программисты в дефиците?

— Если сравнивать с Украиной или Белоруссией — да, в два раза дороже. А если сравнивать с Америкой, то сильно дешевле. И тем не менее в Силиконовой долине все в порядке, их это не сильно расстраивает и не тормозит в развитии.

— Насколько велика ваша команда?

— Команда порядка 40–45 человек, пока она сформирована наполовину.

— Есть ли у вас какие- либо предпочтения по тематике проектов?

— Не готов еще их назвать. Думаю, что прежде всего это все проекты, связанные с интернетом. У нас будут отдельные обсуждения по приоритетам, но пока ограничений нет.

— Если я решу стать предпринимателем в IT- сфере, по каким критериям вы будете оценивать, стоит ли в меня инвестировать?

— В первую очередь нужны люди, способные обеспечить результат: те, кто умеет последовательно выполнять работу и достигать поставленных им самим целей. В IT-бизнесе, особенно на ранних стадиях, у вас бизнес-идея может измениться трижды за месяц. Но это не проблема. Проблема, когда люди не выполняют даже краткосрочных целей. Если была задача за неделю обзвонить 20 клиентов, а команда обзвонила только трех — это никуда не годится. Мы хотим найти те команды, которые будут готовы последовательно работать и достигать поставленных целей. Это — ключевой критерий.

Сейчас на рынке разброд и шатание. Нет единого вокабуляра, единых форм подачи анкет, единых требований. Я бы хотел донести простую и очень важную мысль: из непонятной деятельности мы хотим сделать нормальную индустрию с ясными рисками, инструментами по их снижению и прозрачными способами инвестиций в нее.          

Схема

Направления деятельности ФРИИ