Анархизм не утопичен

Анархизм не утопичен

В той степени, в какой анархизм стремится быть конструктивным, он, прежде всего, отвергает обвинение в утопизме. Для того чтобы доказать, что предлагаемое им будущее общество не его собственная выдумка, а результат скрытой от глаз работы предшествующих периодов, анархизм прибегает к методу исторического исследования. Прудон утверждал, что человечество под гнетом неумолимой системы власти, подавлявшей его в течение шестидесяти веков, спасалось лишь «тайной добродетелью»: «Под спудом правительственного аппарата, в тени политических институтов, общество медленно и молчаливо создавало свой собственный организм; оно строило новый порядок, бывший выражением его собственной жизнеспособности и собственной автономии».

Каким бы вредоносным ни было правительство, оно содержит в себе свое собственное отрицание. Оно всегда представляло собой «явление коллективной жизни, внешнее выражение нашего права, проявление социальной стихийности, подготовку человечества к высшему состоянию. То, что человечество ищет в религии и именует богом, есть оно само. То, что гражданин ищет в правительстве, (…) есть также он сам, это — свобода». Французская революция ускорила это неизбежное продвижение в сторону анархии: «В тот день, когда наши отцы (…) возвели в принцип свободное выражение способностей человека и гражданина, с того самого дня власть была отринута небом и землей, а правительство, даже путем делегирования, стало невозможным».

Промышленная революция завершила дело. По ее окончании политика была отодвинута на второй план и подчинена экономике. Государство более не могло избегать прямой конкуренции между производителями и превратилось в нечто, подобное центру согласования интересов. Формирование пролетариата завершило эту эволюцию. Власть, несмотря на то, что она это отрицала, выражала собой отныне только социализм. «Кодекс Наполеона настолько же неспособен служить новому обществу, как и республика Платона: в течение нескольких лет абсолютный закон собственности будет повсеместно заменен относительным, гибким законом промышленного сотрудничества, что приведет к перестройке всего этого картонного домика снизу доверху».

В свою очередь, Бакунин признавал «огромную и неоценимую услугу, оказанную всему человечеству Французской революцией, детьми которой мы все являемся». Принцип власти был навсегда устранен из сознания людей, а порядок, устанавливаемый кем-то свыше, стал теперь невозможен. Остается лишь организовать общество так, чтобы оно могло существовать без правительства. Здесь Бакунин рассчитывал на традиции самого народа. «Несмотря на назойливую и разрушительную опеку государства», массы на протяжении веков «стихийно развивали в лоне своем если и не все еще, то во всяком случае многие основные элементы материального и морального порядка, являющегося основой подлинного единства людей».