По дороге домой

По дороге домой

Николай Чеботарев

15 августа 2013 0

Общество

Записки писателя

Автобус "Касимов-Рязань" почти пуст. Насчитываю девять человек, спрашиваю водителя о причинах малого количества пассажиров и сажусь на первое сиденье у входа, чтобы лучше видеть дорогу.

- День такой, - отвечает светловолосый паренек-шофер с серебряной цепочкой на руке. - Сюда полный шёл.

Понятно: завтра, в воскресенье, будет наоборот.

Автобус медленно ползет по улицам города, на федеральной трассе набирает скорость. Плывет навстречу майская зелень березовых лесов, небо, сеявшее дождь последние три дня, полнится пасхальной синевой. Справа набегает примыкание асфальтовой ленты на Сынтул.

Там, в Сынтуле, живет и трудится писатель Борис Михайлович Шишаев. Мы с ним ровесники, наши матери из одного села неподалеку отсюда. Неделю назад был у него, Боря сетовал на сердце. Держись, друг, ты многим дорог

Вообще, мне по жизни везло на хороших людей. В любом уголке страны память находит несущих тепло душе. Все они мне близки и дороги, как и земля, на которой живем, названием Россия, которую объял с высоты от края до края за годы летной работы.

И сразу тревога, давно грызущая сердце. Кто оборонит родные просторы? Наша "реформируемая" миллионная армия? В крохотной Северной Корее тоже миллионная. А в Китае - 5-миллионная. Десятки миллионов в мире "под штыком". Зачем? Лично для себя составил "оборонплан".

Заканчивается березняк. Впереди пустынная болотистая равнина. Памятное место. Однажды проезжали с другом здесь ночью на Москву. Вдруг друг говорит: "Что-то мне не по себе". - "Может, устал? - отзываюсь. - Может, мне сесть за руль?" - "Да нет"

Метров через двести под колеса бросается женщина, возникшая, как привидение, ниоткуда. Костя успевает увести "Мазду" влево и избежать столкновения. Не разрешив остановиться (время было "лихое"), отдаю должное отменной реакции товарища.

Унылая пустошь всё не кончается, да и дорога - заплата на заплате. Поневоле приходит на ум общая картина высокой аварийности на дорогах. Главный "гаишник" всерьёз утверждает, что причина этого явления - в малых штрафах за нарушение ПДД. Хитёр лис. И злонамерен, умалчивая о массовой выдаче прав лицам, не имеющим качеств водителя (психопатам, наркоманам, алкоголикам), плодящей, фактически, губителей человеческих душ, клятвопреступников, мздоимцев.

Стоянка в Туме пять минут. Выхожу размять ноги. Вижу нечто несусветное. Убивает не вид молодого мужчины с лицом из багровой кирзы, сидящего среди множества людей на одной из скамей, - убивает его поведение. Багровая рожа, не меняя позы, начинает мочиться сквозь штаны. Как символ мерзости мира, под скамьей ширится лужа, охальник сдвигает котомку с торчащим горлом бутылки и валится набок - спать.

Увиденное надолго ввергает в мрачные раздумья. Где ты, родная Советская власть? Что бы ни говорили, с мерзостью ты боролась. Что власть сейчас? В сущности - длинная скамья? Рядом с опустившимся мужиком сидит множество типов того же порядка, без чести, достоинства, понятий добра: выжиги-олигархи, казнокрады-чиновники, преступники в погонах и без погон - вся продажная, не помнящая о высоком предназначении человека, нечисть, питающаяся из одного похабного котла - людских страданий и горя.

Седьмой десяток живу на свете. Никак не могу понять прелестей "мышиного" бытия: послаще, потеплее, побольше - любой ценой. Жив в груди огонь, что горел в нас - двенадцатилетних, когда шли мы с другом по зимней дороге, распахнув навстречу буре ветхие пальтишки, и орали во всё горло: "и снег, и ветер, и звёзд ночной полёт меня моё сердце в тревожную даль зовёт".

Позади Спас-Клепики. Сто лет назад в Спас-Клепиковской церковно-учительской школе учился Есенин. Путаный человек был, труженик, гений:

Если крикнет рать святая:

"Кинь ты Русь, живи в раю!"

Я скажу: "Не надо рая,

Дайте родину мою".

Памятен недавний лакейский переполох в либеральной прессе по поводу "государствообразующей" идеи. Заказчиком являлся президент России, тот, который не дурак был выпить. Задача для раболепствующей братии оказалась архисложной - "роют" до сих пор. И не мудрено: "копают", где угодно, а Пушкина, Есенина, Гоголя будто и не было.

Как-то насчет отношения к России спросил Костю. "Служить, не принося вреда", - ответил он.

В плацкартном вагоне поезда "Москва- Грозный" жарко и душно. Лейла, соседка, молодая чеченка с двумя детьми: серьезной семилетней Мадиной и трехлетней проказницей Марьям, - оказывается интересной собеседницей. Окончила МГУ, связанная заботами о детях, пока не работает. Едет на лето к родителям в Грозный, муж остался в Москве.

Постепенно в разговор втягиваются соседи с боковых мест: Юсуп и Ахмед. Юсуп подчеркивает, что он кумык, но дед у него чеченец. Незаметно перевожу беседу на предмет, который не до конца понят многими гражданами России, чеченцами в том числе: недавние кавказские войны. Лица окружающих мрачнеют, люди замыкаются в себе.

Молчат. Доказываю, что, провозгласив в ноябре 1990-го свою независимость, Чечня своевольно преступила Основной Закон - Конституцию СССР. В отличие от союзных республик, автономия не обладала правом на суверенитет. Но суверенность сулила "безмерные" доходы от продажи "собственной" нефти; во-вторых, надежную лежку для "погулявших" по просторам России соплеменников; иудины сребреники и преференции от лукавой Америки за измену общероссийскому единству, в-третьих.

Не учли, правда, горячие головы, что нефти добывается в автономии 4 млн.т. в год, а нефтеперерабатывающие заводы получают большую часть сырья из других регионов России. Четыре тонны на душу населения - маловато, не проживешь. Не взяли в расчет русскую ментальность, в которой, несмотря ни на что, единая и неделимая Россия - краеугольный камень бытия. Касательно американских и "конфессиональных" взносов - тоже просчет: "расход" велик, а удовлетворения никакого.

Чувствую, что попутчики обижены. Чёрной ненавистью горят глаза молодой женщины за боковым столом в другом отсеке. Тем не менее, продолжаю "чудить".

- За что нам должно быть стыдно? За то, что на наши головы посыпались бомбы и снаряды? - взрывается Ахмед.

Отвечаю сурой из Корана: "Что постигло тебя из хорошего, то - от Аллаха, а что постигло из дурного, то от самого себя". И поясняю: должно быть предначертал Аллах кару за работорговлю, что возродилась в Чечне в конце ХХ века, за избиение соотечественников, в результате чего республика стала единственным моноэтническим субъектом Российской Федерации, и вероломство.

- Вы разрушили наши дома, - не "слышит" меня Ахмед.

Мои предки по отцовской линии - казаки. По свидетельству деда, в моих жилах есть доля кавказской крови, поэтому "вспыльчивость" Ахмеда понимаю. Снижаю градус "обмена мнениями".

Историю чеченского народа - "нохчи", попутчики слушают, затаив дыхание, будто впервые. Лейла говорит комплимент: "У вас, должно быть, есть второе образование?"

Близится конец пути. За стеклом тамбура - кубанские поля. Думаю о многом: о доме, о людях о Вселенной. Наверняка в безмерной реальности Космоса существует иерархия мысли, и человеческий умишко находится, видимо, на низших ступенях этой иерархической лестницы, в соответствии с малостью земного мирка. В самом деле: вечные войны, неустроенность Перед Галактиками, по-шутим на потеху публике, стыдно.

Тридцать часов в дороге. Собственно, бесполезных и пустых. Впрочем, не совсем: успел же подхватить непоседу Марьям, когда та, прыгая на постели, оступилась и полетела вниз.

И снова прежняя боль: падающая в бездну Россия - четверть века погрома под прикрытием иезуитской болтовни, потеря самосознания. В недавнем прошлом есть примеры того, что можно создать за четверть века. Но тогда у власти стоял титан, вождь.

Стою на переходе у железнодорожных путей. Поезд "Москва-Грозный" трогается. Мимо проносится "мой" вагон. Проводница-чеченка приветливо машет рукой