V.

V.

Вечером после нашего разговора с Зоей по грозненскому телевидению показывали передачу про наркотики - что-то вроде ток-шоу. Ведущий-чеченец разговаривал с гостем из Москвы, каким-то профессором, членом-корреспондентом Академии медицинских наук. Передача была посвящена открытию в Грозном наркологического диспансера, и московский нарколог, как мне показалось, слишком откровенно стелился перед принимающей стороной - говорил о природной скромности чеченцев, которая не позволила им назвать этот дворец науки, как он того заслуживает - национальным научным центром или еще как-то в этом роде. «Диспансеры, - говорил профессор, - это у нас в Москве. Такая заплеванная, загаженная избушка, к которой и подойти страшно. А у вас - дворец, научный центр!» Ведущий вежливо кивал, мне же казалось, что он - и вполне заслуженно - презирает своего гостя, потому что, по-моему, гость все-таки зашел слишком далеко в своем воспевании Грозного посредством унижения Москвы. Наверное, если бы эту передачу показали российским зрителям, профессор потом долго объяснял бы, что его не так поняли, и вообще это монтаж. Так я, по крайней мере, думал, а потом стал представлять, что сам сказал бы о чеченцах и Чечне, если бы меня пригласили на местное ток-шоу.

И я не без ужаса понял, что сказал бы чеченцам что-нибудь еще более комплиментарное, чем наркологический профессор. Я, наверное, сказал бы, что чеченцы - это народ-герой, народ-мученик, и что не нужно думать, что величие народа определяется его численностью или размерами занимаемой территории; чеченцы же - действительно великий народ. Но если бы я это сказал, то я сам же на себя первым и разозлился бы, потому что, во-первых, ничего такого я произносить не хочу, и, во-вторых, - совершенно не представляю, какими словами вообще было бы правильно говорить о Чечне и о чеченцах.