Глава 2. Успешные ПД и КП операции

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 2. Успешные ПД и КП операции

По мнению авторов, во время эволюционного периода ПД после 1945 года, армии индустриальных стран, умевших проводить КП операции, не всегда сталкивались с самыми опасными или успешными примерами ПД. Из-за этого, индустриальные страны оказались не готовы к встрече с современной эволюционировавшей формой ПД.

Британское определение ПД подчеркивает три его важнейшие характеристики:

• ПД это отчаянная мера активистов. В начале кампании, они в военном смысле слабее комбинации военных сил и собственного правительства, которое они стремятся свергнуть;

• для захвата власти, эти активисты должны убедить население поддержать их. Эту цель они достигают, используя комбинацию диверсионных действий, пропаганды и военного давления;

• ПД компенсируют свою военную слабость, используя окружающее пространство и ландшафт. Ими могут быть пустыни, перенаселенные города и сложные горные массивы, или же, в сегодняшнюю эру массовых коммуникаций, виртуальные пространства.

Терроризм является важной составляющей тактики повстанцев, но это лишь инструмент. Для долгосрочного эффекта, он должен использоваться как часть политической стратегии вместе с диверсиями, агитацией и пропагандой. Эффективность отдельно взятого терроризма эфемерна. Во время 1970-1980-х годов, политически изолированные группы (к прим. Animal Rights, Red Army Faction) использовали терроризм для пропаганды своих убеждений. Хотя эти атаки были разрушительны и широко освещались СМИ, без народной поддержки эти группы были недолговечны, хоть деятельность их была эффектна. Авторы данной работы согласны с концепцией армии Соединенного Королевства о «повстанческом движении» и «терроризме». В соответствии с ней, терроризм является подчиненным повстанческому движению измерением, и не может быть единственной основой успешной долгосрочной кампании по свержению правительства или же переформатированию общества.

Эволюция ПД

В доиндустриальных обществах, ПД использовали дикую местность для того, чтобы растянуть силы своих противников. Таким образом, они могли победить более многочисленные и сильные войска на собственных условиях. В доиндустриальных обществах незнакомец был исключением, и, таким образом, легко опознавался. В таких обществах, ПД использовали те группы населения, в которые невозможно было внедриться этнически чуждым силам колониального правительства. Позднее технические достижения создали городское общество, в котором незнакомцы стали нормой. Ожидания изменились, и в эти более концентрированные общества вошли новые идеологии, которые теперь и управляли ими. ПД изменились — активисты все менее опирались на использование особенностей местности в военных целях, и все больше опирались на поддержку населения. Они использовали недовольство людей, и противопоставляли непопулярным режимам собственную идеологию и политические лозунги.

Индустриализация распространилась по всем континентам, сведя на нет военную ценность сложных ландшафтов, сконцентрировав население в городах Города расширялись и соединялись, становясь городскими агломерациями. Общины иммигрантов растворялись в них, становясь отдельными сообществами городских джунглей. В 1970-е, методы повстанцев продолжала совершенствоваться. «Городские партизаны» использовали возможности действий в как плохо управляемых и мало контролируемых городах, применяя самые новые типы легких вооружений. В 1990-х, распространение электронных коммуникаций перекрыло коммуникационный эффект изобретения бензинового двигателя. Города продолжали увеличиваться экстенсивно, а связи людей в них росли в геометрической прогрессии. Спутниковое телевидение и интернет создали сообщества единомышленников, которые были разбросаны по всему миру. Человеческое общество перешло в стадию самоорганизации, используя Интернет и другие сети. Для постиндустриальных ПД виртуальное измерение, растущее вместе с распространением коммуникаций, стало новой «местностью» для диверсий и тайных организаций. ПД быстро приспособились к особенностям Интернета, и использовали Сеть для аккумуляции и канализации в своих целях энергии бунта «глокальных» сообществ, объединенных общим недовольством и идеологиями.

Таким образом, ПД зависят от окружающей среды, идеологий и умонастроений населения. Для успеха их образ действий должен постоянно адаптироваться под изменчивую внешнюю среду. Хотя процесс эволюции линеен, успешные «образцы» не упраздняют предыдущих форм. Это значит, что ПД, которое процветает в доиндустриальном обществе и использует его противоречия, может сосуществовать с постиндустриальными формами ПД. Также возможно, что несколько различных форм повстанческого насилия, которые, возможно, представляют различные эволюционные периоды, могут проявляться в одном государстве и даже в одном городе. Это особенно хорошо видно на примере государств, на территории которых США ведет В ПТ.

Эволюция КП действий

В периоде, который важен для данного исследования, с ПД боролись российские, американские, британские, французские, португальские, испанские, индийские и израильские солдаты. По нескольким причинам, в развитии КП действий наблюдается меньшая преемственность, нежели в соответствующем развитии методов действий ПД. Успешные ПД постоянно взаимодействуют с окружающей средой, однако силы национальной безопасности более консервативны и менее адаптивны. Они совершенствуют, модернизируют и реструктурируют себя из-за общедоступной технологии, стандартов военных союзов и конкурентного давления потенциальных стран-противников. Прогрессивная часть военного руководства предугадывает потенциал противника и физические ограничения местности и окружающего мира. Однако эти люди обычно не учитывают изменяющееся общество, которое в будущем вполне может стать эпицентром ПД. Таким образом, КП действия являются реакцией, на которую влияет культура, национальные ценности и уважение к личным свободам. Страны учатся у тех ПД, которым они непосредственно противостоят, и лишь изредка — у доктрин, институционного и боевого опыта, накопленного другими странами. Можно отследить эволюцию ПД и его прямую и логичную связь с изменениями в конкретном обществе. Но сведения о КП действиях представляют собой далекую от гладкости историю, связанную с конкретными кампаниями, в которых участвовала конкретная страна.

Значение британского опыта

Опыт Соединенного Королевства должен быть точно понят, но не переоценен. Казалось бы, с институционной и исторической точек зрения, Великобритания вполне может служить глобальным вместилищем опыта КП действий. Можно было бы сделать вывод, что британская коллективная память, военная структура и долговременный опыт к середине 1990-х годов могли бы обеспечить глубину и разнообразие сведе ний о КП действиях. Однако, как будет рассмотрено ниже, это не так.

В 1825 году, британская армия была реструктурирована в двухбатальонную систему, которая известна как «Локализованная и соединенная батальонная схема» («Localized and Linked Battalion Scheme»). Ее суть в том, что один батальон оставался в Великобритании, а второй, парный, батальон отправлялся в колонии (большинство членов этого батальона имели опыт незначительных конфликтов). Влияние этой системы состояло из двух аспектов. Во-первых, британская армия мыслила батальонным уровнем, а не бригадами или дивизиями (за исключением нечастых мобилизаций к серьезной войне). Во-вторых, из-за институционной преемственности полка опыт действий в какой-то мере оставался в батальонных приказах, инструкциях и преемственности офицерского состава полков. Структуры, предоставившие британскому батальону собственную оперативную интуицию, в какой-то степени живы и по сей день.

Размеры и расширение Великобританской империи заставляли британские полки постоянно противодействовать ПД и использовать КП действия. По мере развития Империи, их задачи изменились. С течением времени им нужно было не столько завоевывать территории, сколько обеспечивать на них законность и порядок. Значимый для нас период начинается после 1945 года, когда каждая колония стала стремительно двигаться к самоуправлению и независимости. Глобальным фоном для этого служит распад Британской империи. С точки зрения местного населения колоний, маоистская концепция «народной войны» предоставляла готовую формулу для победоносного восстания. Во многих странах уже существовала бунтарская энергия, которую Мао считал присущей стратегически оборонительному этапу. Сама же маоистская концепция предоставляла универсальную доктрину, которая могла быть приспособлена к национальным особенностям той или иной страны. Особыми элементами маоистской концепции были политизированность целей и способы мобилизации населения против совместной силы гражданских инициатив правительства и действий его сил безопасности. Стратегия Мао Цзэдуна была схожа с приемами дзюдо (вес и сила оппонента используются для того, чтобы бросить его на землю). Его политической стратегией была мобилизация всего населения. Затем следовало последовательно захватить территорию, заменить институты и чиновников правительства собственными и создать новую эгалитарную систему, которая должна была искоренить тяготы и лишения населения освобожденной от эксплуататоров страны.

Мао был первым из послевоенных революционеров, кто понял, что население является необходимой опорой. Для победы во всех случаях необходимо привлечь людей на свою сторону. Мао системой своих методов преодолел природную пассивность и неорганизованность крестьянских общин и понял неотразимость военной мощи. Вместе с тем, он поставил политическую власть во главу военной мощи. Его концепцией действий было убеждение населения образами возрождающегося национализма и лучшей жизни — более безопасной и сытой. Если эти обещания не действовали, он был готов физически устранить стоявших у него на пути отдельных людей или целые сообщества. Также, на тактическом уровне, он понимал язык партизанских действий.

Британская победа над маоистским ПД в Малайе была весьма значимой с точки зрения доктрины. Эта кампания продемонстрировала, что, несмотря на мрачные предсказания сторонников теории «падающего домино», маоистской формуле народной войны можно противостоять. Малайя не изменила ход истории, но на национальном уровне она дала британцам образы и алгоритмы действий для последующих операций в Северном Борнео, Омане, Северной Ирландии и т. д. Также, Малайя усилила позиции Великобритании среди небольшой группы государств с опытом КП действий.

В начале кампании в Малайе, британцы поддались искушению действовать крупными соединениями для изгнания террористов из каучуковых лесов и джунглей. Это оказалось контрпродуктивным. От поражения колониальные войска спаслись с помощью опытных колониальных чиновников и офицеров, которые пересмотрели политическую стратегию. В итоге, она базировалась на признании важности китайского населения Малайи и использовании противоречия между его стремлением поддержать ПД и с попытками правительства Малайи привлечь его на свою сторону. План заключался в том, чтобы лишить «москитов» «болота» — их среды обитания. Следовало использовать изолированность китайцев и нарушить их связи с повстанцами. Это была длительная кампания. В итоге она лишила ПД поставок еды, тылового обеспечения, информации и связи с семьями.

Все действия основывались на данных разведки, и координировались межведомственными комитетами безопасности, которые ежедневно или еженедельно проводили совещания на всех уровнях правительственной структуры администрации. К примеру, на уровне округов, исполнительный комитет возглавлялся главой администрации округа. Таким образом, он мог напрямую обеспечивать достижение долгосрочных политических целей военных операций. Каждый комитет состоял из представителей ключевых секторов правительства (т. е. полиции, финансов, гражданской администрации, глав общин, разведки и командира местного британского батальона).

Уроки КП опыта Великобритании в Малайе включают:

• методы мобилизации населения на народную войну нельзя противопоставлять лишь военную силу;

• если ПД уже мобилизовано население, то наступает момент, после которого маловероятна победа КП войск, использующих законные методы;

• двумя важнейшими составляющими успеха являются: во-первых, политическая стратегия, цель которой — завоевание поддержки «необходимой» части населения; во-вторых, межведомственные и многофункциональные возможности, находящиеся под гражданским контролем и способные обеспечить комплексную политическую стратегию;

• на тактическом уровне крайне важно качеству младших военных командиров. КП операции в Малайе и Борнео были «войнами командира роты», а в Северной Ирландии — «войной капрала»;

• низкоуровневая тактика и приемы, в принципе, были одинаковы для всех операций. Многие приемы также годились для миротворческих операций 1990-х;

• на низшем уровне, в операциях, проводимых на основе данных разведки, необходимо оценивать патрулирование сквозь призму соотношения риска и выгоды. Это является противоположностью принципа «посылайте пули, а не людей», который используется для контроля территории.

Стоит заметить, что британский успех в Малайе также зависел от совещаний талантливых британских чиновников обладавших солидным опытом в Малайе и знаниями о её культуре, языке и территории. Этот вид политика, имеющий практический низовой опыт и подходящий по квалификации на роль руководителя операции, был следствием колониальной службы, которой уже не существует. Поэтому данную составляющую успеха не так-то легко повторить, во всяком случае, силами МИД Великобритании.

Ценность этого опыта заключается в том, что британцы разработали и с некоторым успехом практиковали ряд принципов, противостоящих маоистскому

ПД. Ограничение этого опыта в том, что Великобритания, как и другие члены НАТО, сталкивались только с монолитным или национальным ПД. Этот опыт можно представить в следующей формуле:

ПД+население > СНБ+правительство.

«ПД» — повстанческое движение, «население» — население страны, «СНБ» — силы национальной безопасности правительства, «правительство» — правительство, противостоящее ПД. Целью маоистов было привлечение населения на свою сторону означенной формулы.

В практике ПД, которым противостояли силы Великобритании, Франции, Испании, Португалии, США и Индии, каждый элемент формулы находился в одной стране, и был с нею связан. Возможно, ПД Вьетнама, Тамил-Илама, Колумбии, Северной Ирландии и страны Басков получали поддержку от международных диаспор и финансовых систем, но их фундаментальной целью было свержение конкретного правительства в конкретном государстве силами населения этого государства.

В контексте более современных, комплексных и многослойных форм повстанчества, такая монолитная версия ПД предоставляет слишком узкую точку фения. Опыт подавления ПД Великобританией, странами НАТО и Британским Содружеством Наций не смог дать этим странам стратегического видения ситуации, которое необходимо для противодействия глобальному ПД. У этих стран отсутствовала концепция борьбы с ПД, чьи члены проживали в разных регионах, и иногда вообще не базировались на какой-то конкретной территории. Но методология, которая позволяла привлечь глобально рассредоточенную базу поддержки, появилась в тот период, во время которого армии Запада столкнулись и научились бороться с чисто национальными ПД.

Значимость палестинского ПД

Похоже, что в контексте глобального джихада западные аналитики не могут увидеть ситуацию с точки зрения культуры, которая нуждается в самообмане В частности, западная переоценка индустриальных ценностей и постоянное сравнение результатов с желаемым исходом затрудняют понимание значимости палестинского ПД против Израиля. С точки зрения Запада, палестинское ПД все ещё является несущественным сборищем противодействующих друг другу фракций, у которых мало шансов на достижение строго определенной национальной цели. Но с таких позиций невозможно разглядеть эволюционную значимость палестинского ПД. Его методы представляют собой развитие и переход повстанчества на новый уровень развития. Авторы данной работы считают, что признание значимости палестинского ПД необходимо для понимания того, каким образом пропаганда действием стала частью глобального джихада. Также это необходимо для понимания того, почему разработчики западной доктрины КП действий не смогли среагировать на это развитие.

В 1960-х, когда армии Запада все ещё боролись с монолитными ПД во Вьетнаме, Северной Африке, Адене и Омане, палестинцы начали приобретать важное значение в истории ПД. Их исход из территорий, ныне входящих в состав Израиля, начался в 1948 год в виде ручейка вытесненных крестьян, перемещавшихся в уже существующие общины в окружающих арабских государствах. После войн 1967 года и израильского захвата западного берега р. Иордан и сектора Газа, ручеек превратился в поток, который инстинктивно направился в ближайшие убежища: Иордан, Сирию и Ливан. В 1970 году, палестинцы были изгнаны из Иордании, и большинство из них переселилось в существующие лагеря беженцев в южном Ливане. 400-тысячная община палестинцев Ливана стала ядром диаспоры. За последующие 40 лет, пока мировые лидеры сражались с националистскими ПД, палестинцы (скорее, инстинктивно, нежели умышленно) разработали собственную версию популярного движения, которая и стала связующим звеном с глобальным ПД.

Во время всего периода палестинского изгнания и воссоединения, среди жителей лагерей беженцев южного Ливана появился костяк лидеров. Их целью было улучшение жизни беженцев и пропаганда их версии событий на международном уровне. В 1964 году была основана Организация Освобождения Палестины (ООП), целью которой было возвращение палестинцев на их бывшие земли в Израиле. Внутри структуры исполнительных комитетов, и под слабым контролем Ясира Арафата, находился ряд боевых групп фидаи-нов, которые должны были использоваться для ударов по интересам Израиля, его территории и населению. Их концепция действий была выражена ретроспективно — подразумевалось, что движущей силой было инстинктивное возмездие, а не формальный стратегический план. Они наносили удары по всему периметру границ Израиля: по системам укрепленных кибуцев, по израильским военным частям и мирному населению. Также были атакованы (более бессистемно) гражданские самолеты, круизные суда, посольства и даже израильские спортивные команды, выступающие за рубежом. Хотя этот список целей и выглядит бессвязно, многие теракты были связаны в очень важном смысле: на своих заключительных этапах, они становились очень заметными, и поощрялось их освещение репортерами, фотографами и съемочными группами. Эти нападения были неотразимыми новостными поводами, поскольку были эффектны, а сами террористы действовали с отчаянной убежденностью. Появление террористов-смертников лишь подчеркивало эту убежденность и мотивы террористов. Отчаянные молодые люди, одетые как пилоты-камикадзе, и готовые убить себя, стали историей внутри истории. На этом фоне участь их израильских жертв поблекла.

Палестинцы намеренно стремились к публичности, чтобы на весь мир заявить о своих (обычно невыполнимых) требованиях. Однако эти требования, зачастую, оказывались менее интересны, нежели ореол известности, окружающий сам террористический акт. Знаменитости, поначалу известные лишь своим участием в теракте, из-за частого упоминания на первых полосах газет, возносились на более высокую ступень. Отдельные угонщики, вроде Лейлы Халед (Laila Khaled), стали фигурами международного масштаба. В дополнение к общеизвестности и дурной славе, СМИ распространяли сообщения о палестинской ситуации. СМИ общались с аудиторией, которую пале сгинские лидеры считали значимой: с палестинцами в разных странах, населением арабских государств, мировым мусульманским сообществом и народами западных стран (некоторые из которых вообще не желали думать о Палестине). В арабском и мусульманском сообществах, ощущение угнетенности и отчаяния затронуло струны арабского и мусульманского национализма и религиозной солидарности. Даже в западных странах тема Палестины стала публичной, и ею вдохновлялись при создании дизайнерских изображений, книг, пьес, фильмов, и даже оперы.

Также это принесло материальные блага самим палестинцам. Симпатизирующие им страны предложили палестинцам деньги, оружие, обучение, тыловое обеспечение, международные лагеря беженцев, а также дипломатическую защиту. ООП начала обретать международное самосознание и стала заметной среди независимых членов в Генеральной Ассамблее ООН. Также ООП стала признанной частью международного клуба террористических групп, что дало ей доступ к соответствующим ресурсам Советского Союза, Китая, Ливии и Северной Кореи.

В контексте мышления 1970-1980-х гг., которое определялось реалиями национальных ПД, палестинцы были террористами. В британской практике тех времен, контртерроризм означал чисто силовой подход, включающий в себя полицию, спецслужбы, дополнительные меры безопасности, дополнительную защиту зданий, усиленную разведку, градацию уровней опасности, а также (в некоторых странах) возможность внесудебного уничтожения «враждебных агентов». Контртерроризм концентрировался на «москитах», а не на «болоте». Политические тяготы, которые в случае с палестинцами однажды могли стать настолько невыносимыми, что смогли воспламенить целый регион (а позднее — весь мусульманский мир), в рамках контртерроризма не воспринимались. Признавая, что ООП успешно пропагандировала свою миссию, Бард О’Нил считал, что «всем, кроме самых предвзятых наблюдателей ясно, что (палестинская) вооруженная борьба в рамках длительной стратегии Популярной Войны была провальной». Израильские контрмеры не позволяли ООП создать теневое государство в оккупированной зоне, а само движение было охвачено разобщенностью, и, таким образом, не могло функционировать в роли государства. В 1980-х, успех ПД традиционно измерялся в контролируемой территории, уничтоженных правительственных войсках и установленных теневых правительствах.

Интересно пересмотреть оценку палестинской кампании сквозь призму современной практики активизма насилия, в которой признано превалирование пропаганды деянием над военным значением самого деяния. В 1970-1980-х, аналитики признали, что ООП смогла успешно ввести себя и палестинскую тему в глобальную повестку дня. Нападения ООП были столь массово поддержаны (арабскими государствами — тайно, а радикальными мусульманскими сообществами — открыто), что к ним нельзя было отнестись как к действиям политически изолированных экстремистов. С другой стороны, многие специалисты не смогли оценить элемент успеха в палестинской стратегии, пусть сколь угодно интуитивной. В то же время, в 1990-е годы, несколько аналитиков установили эффективность вооруженной пропаганды насилия, но западная концепция национальных ПД (основанная на британской опыте) была слишком сильна для изменения господствующей доктрины. Кстати, и по меркам ортодоксального маоизма палестинская кампания провалилась.

Но по сегодняшним стандартам бессистемные нападения успешно активировали у населения интерес к происходящим событиям. То, что миллионы арабов всего региона сами не становились активистами, не имело большого значения. Как и футбольные фанаты, они принимали участие опосредованно. «Голы» ООП становились и их «голами». В их версии, наполненной самообманом, ужасная природа самих терактов и борьба внутри самой ООП не имели значения. Фанатизм и дурная слава выглядели как убежденность и известность; зрители видели то, что хотели увидеть. Фото, репортажи и международный накал драмы стали мобилизующей энергией, поднимая боевой дух арабских обществ и являясь призывом к оружию для молодых людей, стремящихся спастись из бедственной тесноты лагерей беженцев.

При использовании в роли инструмента для мобилизации разбросанной и подавленной нации, методы палестинского ПД были достаточно успешными. «Достижение цели» стало менее важным, нежели воодушевляющее ощущение самого «путешествия».

Идея о том, что виртуальный эффект террористического акта стал более значим для ПД, нежели прямые последствия от самого акта, подвергло сомнению существующие определения ПД. В 2001 г. британская доктрина признала «опасность исламизма» а также (отдельным пунктом) использование повстанцами СМИ, с отдельным упоминанием радио, телевидения и прессы. Однако, на этой стадии, западной доктриной не было признано значение будущего потенциала, что, возможно, является наиболее успешным измерением кампании ООП. Также не была установлена связь между этим успехом и использованием ООП быстро развивающихся технологии массовых коммуникаций. В соответствии с КП доктриной Великобритании 2001 г., некоторые ПД все ещё стремились к «прямому захвату власти», в то время как другие хотели достичь автономии.

Проблема заключалась в том, что если признать, что использование ООП виртуального измерения было целесообразным, это повлекло бы за собой несколько щекотливых последствий. Это значительно изменило бы определение ПД. Более того, ортодоксальная маоистская формула оказалась бы устаревшей. Новая модель должна была показывать следующее.

• ПД. В регионе находились несколько палестинских ячеек, и они не преследовали какую-то общую долгосрочную стратегию.

• Население. В конфликте участвовали не только израильтяне и палестинцы. В «население» были включены арабские страны, мировое мусульманское сообщество, палестинская диаспора и населения многих третьих стран.

• Силы национальной безопасности. Данный элемент все больше устаревал, поскольку силы безопасности, особенно вооруженные силы Израиля все реже и реже становились целью для ООП.

• Правительство. Этот элемент теперь относился, по большей части, к правительствам третьих стран, нежели к противостоянию ООП — Израиль.

Теперь прототип этой формулы был усложнен множеством субъектов и международным масштабом ПД. Палестинская стратегия заключалась в том, чтобы вести опосредованную кампанию против Израиля и израильтян, используя постоянные нападения на интересы Израиля и на США. Нападения стали планироваться таким образом, чтобы обеспечить максимальное освещение СМИ, а не ралли территориальных или военных целей. Инстинктивно, террористы стремились сохранить палестинский вопрос на первых полосах газет. Все больше и больше СМИ занимались пропагандой палестинской проблемы в контексте сенсационных новостей, а не в результате занятия сознательной пропалестинской позиции. Таким образом, палестинцы перестали видеть главную цель в уничтожении израильтян (т. е. теперь не нужно было стать сильнее комбинации правительства и сил национальной безопасности).

Хотя крайне агрессивные карательные контрмеры Израиля заслужили уважение в некоторых кругах США, но они не научили Запад противодействию эволюции повстанчества. Успешная стратегия всегда базируется на долгосрочных политических целях. В их число должны были входить устранение или подавления палестинского ощущения недовольства. В то же время, они должны были быть приемлемыми как для Израиля, так и для арабских стран. На практике достижение обеих целей одновременно, оказалось невозможным. Также, контрстратегия должна была включать совместную кампанию, проводимую множеством различных стран и международных агентств с целью уменьшения господства ПД в виртуальной сфере, и с целью пропаганды политических сил, пытающихся восстановить индивидуальную безопасность населения на передовой линии конфликта. Решение этих задач оказалось недостижимым для Запада, поскольку он не смог эффективно заняться решением палестинского вопроса, или же серьезно отнестись к палестинскому ПД.

Кампания ООП является важной, поскольку она является одновременно и новейшим образцом ПД, и полигоном для отработки новых методов и технологий. Хотя палестинское ПД зародилось 30 лет назад, Запад ничему не научился в ходе палестинского восстания. Израильский ответ был силовым по своему подходу и, зачастую, мотивировался местью. Несмотря на то, что британцы, возможно, обладают наиболее полным знакомством с различными эволюционными стадиями повстанчества, они, как и израильтяне, не смогли понять, как можно бороться с противником, использующим пропаганду действием в палестинских масштабах. Новейшая версия британской доктрины отражает ортодоксальный взгляд как на ПД, так и на КП действия. Несмотря на это, опыт Великобритании предоставляет два неизменных условия успешной КП кампании. Во-первых, это примат стратегического плана, чья долгосрочная цель должна быть связана с «болотом», а не «москитами»; во-вторых, обладание эффективным инструментом для выполнения плана, в данном случае — межведомственным КП аппаратом, который находится под политическим руководством и под полным командованием руководителя кампании.

В эпохе, начавшейся после 11.09.2001, глобальный джихад и американская ВПТ представляют собой два разных конфликта, две несвязанные оперативные концепции, которые стремятся к различным целям. Джихадисты преуспели в усилении своего стратегического центра тяжести, используя пропаганду действием, а также охватывая и воодушевляя широчайшую аудиторию. Сами они стимулированы «путешествием к цели», и не придают значения «прибытию». Их тактические успехи порождают отвращение и печаль, но, вместе с тем, позволяют влиятельному меньшинству сохранить самоуважение, и, на время, спастись из деградирующей жизни в лагере беженцев или в иммигрантском гетто. С другой стороны, Запад, одержимый материальными результатами, похоже, ведет другую войну. Он измеряет успех завоеванной территорией, установленными демократическими режимами и убитыми террористами. Публичный имидж Запада и его информационная политика разнится в зависимости от конкретной страны и её населения. Целевая аудитория Запада, в первую очередь, находится внутри западных стран. В маоистских терминах, Запад руководствуется мышлением проигрывающей стороны (правительство + силы безопасности). Масса и сила этого борца используется против него же, и каждым неповоротливым движением он лишь помогает своему оппоненту. Видеорепортажи Fox News об однодневном рейде силами бригады США воодушевляют американских консерваторов, но те же видеорепортажи, показанные по Аль Джазире, наносит вред сформулированным долгосрочным целям кампании США.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.