Вредный легион

Вредный легион

На площади и улицы явился целый легион новых памятников, числом своим совершенно забив старые.

Близ Каменноостровского проспекта встала мощная статуя Тараса Шевченко канадской работы - по-своему добротная, на уровне успевающего выпускника среднего художественного учебного заведения.

Посреди Сенной площади поднялась "Башня мира", нечто стеклянновертикальное, исписанное словом "мир" на всех языках; будто бы дар Франции, но официальные французы деликатно отстранились от вопросов, их ли это дар, и тайна башни осталась нераскрытой. Осталась и башня, несмотря на все протесты.

А еще - акын Джамбул. И Тургенев, выражением лица и креслом, в которое посажен, напоминающий Ивана Грозного работы Антокольского. И аллегорическая статуя городового, если бы не мундир, удивительно похожая на Н. С. Михалкова. И еще сотни.

Это скульптурное нашествие взорвало стереотипы: ясно стало, что Северная Пальмира открылась для новаций любого вида и вкуса.

Золотой эпохой таких новаций стали двухтысячные годы, когда Петербург начал и сам богатеть, да еще и получать щедрые субсидии из центра; когда местные и столичные организации, фирмы и просто преуспевающие частные лица начали себя здесь обустраивать.

У нового процветания был явственный феодальный привкус. Все, кто обладали влиянием, могли организовать свой быт и бизнес, не оглядываясь на генпланы, нормы застройки, да и вообще на интересы людей, населяющих взятые ими в пользование куски города.

Вторжение этой стихии в регулярный, исторически устоявшийся, гордый своим обликом мегаполис как раз и создало тот неповторимый сегодняшний Петербург, который такими разными лицами обращен к своим обитателям.