Кузнецов Матвей Сидорович

Кузнецов Матвей Сидорович

(род. в 1846 г. — ум. в 1911 г.)

Русский фабрикант, «фарфоровый король», владевший практически всей фарфорово-фаянсовой промышленностью России. Основатель и глава «Товарищества Кузнецовых», крупнейшего на мировомрынке поставщика керамических изделий.

На базе кузнецовских предприятий в СССР были организованы аналогичные производства — Дулевский, Конаковский, Дмитровский, Рижский, Первомайский и другие заводы.

Сейчас, в начале XXI века, мы не можем, к сожалению, попробовать «абрикосовские» кондитерские изделия или ощутить качество тканей «прохоровской» Трехгорной мануфактуры. А вот продукцию Матвея Кузнецова, жившего в одно время со знаменитыми кондитером и ткачом, можно увидеть не только в музеях, но и в некоторых домах, где ее хранят на почетном месте как реликвию. Можно выпить кофе из миниатюрной «кузнецовской» чашечки, полюбоваться на изящные статуэтки, изысканные тарелки, которые достались хозяевам от бабушек. Их с особой гордостью продемонстрируют вам счастливые обладатели, ведь сегодня фарфор с маркой «Товарищества М. С. Кузнецова» является антиквариатом. Хотя совсем недавно, еще в начале XX столетия, он был обыкновенным предметом домашнего обихода…

Матвей Сидорович Кузнецов — талантливый, предприимчивый промышленник — поставлял фарфор по всей России. Он не просто продолжил дело своего отца и деда, а вывел его на качественно новый уровень. Матвей Сидорович значительно увеличил мощности старых заводов, приобрел новые, расширил ассортимент выпускаемой продукции, освоил новые рынки сбыта. Русский фарфор с клеймом знаменитого заводчика успешно конкурировал на европейских и восточных рынках.

Родоначальником фамильного дела Кузнецовы считали старообрядца Якова Васильева. Он владел кузней и постоялым двором с торговым заведением на дороге между деревнями Речица и Новохаритоново Бронницкого уезда Московской губернии, неподалеку от знаменитого села Гжель. О происхождении его богатства ходили разные слухи, поговаривали, что оно было добыто разбоем. Будто бы ограбил он богатого купца и на те деньги в 1810 г. организовал небольшой кустарный завод на берегу реки Дорки.

Окрестности Гжели издавна славились своей белой глиной (каолином), именно поэтому Яков Васильев решил заняться изготовлением посуды. Он взял себе фамилию Кузнецов и вместе с сыновьями Терентием и Анисимом стал налаживать производство. Были приглашены лучшие местные мастера и начат выпуск типичной для того времени посуды. Это были чашки с блюдцами, тарелки «с бусом» по краю, полоскательницы и мелкая жанровая скульптура. Уже тогда хозяин ориентировался на массовое производство недорогой, пользующейся спросом продукции. Эта черта и определила будущее увеличение масштабов производства и рынка сбыта. В 1812 г. предприятие по наследству перешло к Терентию Кузнецову.

Молодой хозяин решил расширить отцовское производство и стал подыскивать подходящее место для нового завода. Нужно было найти район недалеко от Москвы, где была бы дешевая рабочая сила и большие лесные массивы. Таким местом оказалась Дулевская пустошь у деревни Ликино Покровского уезда Владимирской губернии, принадлежавшая обедневшему помещику Сарычеву. Терентий купил ее, и в 1832 г. Дулевский завод Кузнецова выдал первую продукцию. Новое предприятие было оборудовано по последнему слову техники — там имелся сортировочный цех, склад и живописная мастерская. Художники Гжели традиционно расписывали посуду кобальтом, украшая ее крупным «розаном», реже — мелкими цветочками. Эту манеру росписи переняли и дулевские мастера, но их «розан» был розово-пурпурным. В середине 40-х гг. XIX в. на заводе появилось много мастериц, занимавшихся росписью. Поскольку имя Агафья было самым распространенным среди них, то «агашками» стали называть и их рисунки — трогательные, наивные, но очень живые и яркие, сразу бросающиеся в глаза. Позднее в Дулево появилась новая разновидность этого стиля — «трактирный», тоже яркий, броский, но более декоративный, напоминавший красивую игрушку.

На этом Терентий Яковлевич не успокоился: в 1851 г. он взял в аренду отлично налаженное фарфоровое производство А. Г. Сафронова, расположенное в деревне Короткой Богородского уезда. Дела пошли хорошо, и через два года Кузнецов выкупил завод и стал полноправным его владельцем. Вместе с этим предприятием в дело вошли готовые специалисты, которые владели уникальной технологией приготовления ярких керамических красок и фарфоровой массы.

Сын Терентия — Сидор, приняв от отца бразды правления, закрыл производство в Короткой, а талантливых мастеров перевел на свою, отлично оборудованную фабрику в Дулево. До этого, еще в 1843 г., он основал фарфорово-фаянсовый завод в Риге, на котором выпускал столовую и чайную посуду, а также телеграфные изоляторы и другие полуфаянсовые изделия. Опытных мастеров Сидор привез с собой из Гжели, и на окраине Риги, недалеко от Западной Двины, появилась целая русская деревня. С каждым годом фарфоровое производство росло, принося немалые доходы.

В 1846 г. у Сидора Терентьевича родился сын, которого назвали Матвеем. Будущего «фарфорового короля России» с раннего детства готовили к тому, что со временем он возглавит семейный бизнес. Отец старался привить ему деловые качества, воспитывал в нем твердость характера, терпение, упорство в достижении цели.

До 15 лет мальчик обучался на дому, а затем был отправлен «на учебу» в Ригу. Там наследник Кузнецовых окончил коммерческое училище и даже принимал участие в правительственной программе по разработке тарифов для железнодорожного транспорта и таможенных пошлин. Главным же занятием для него было ежедневное посещение отцовского завода и знакомство с технологией изготовления фарфора. На фабрике смышленый юноша присматривался не только к работе мастеров, но и к управляющему, учась у него тому, каким должен быть хозяин производства.

В 1864 г., после смерти отца, 18-летний Матвей стал единоличным владельцем всех заводов семьи Кузнецовых. Но до достижения совершеннолетия он должен был еще три года находиться под опекой мужей своих старших сестер. Это обстоятельство не помешало ему в 1865 г. жениться на купеческой дочке Надежде Викуловне Митюшкиной и стать примерным семьянином. В счастливом браке родилось восемь наследников — семеро сыновей и дочь.

Возглавив отцовский бизнес, Матвей Кузнецов поставил себе единственную цель, к которой и шел затем всю свою жизнь, — он хотел стать монополистом фарфорового производства в России. Первым делом он решил во что бы то ни стало приобрести одно из лучших в стране керамических предприятий — завод А. Я. Ауэрбаха, находившийся в Тверской губернии, в селе Кузнецово (ныне районный центр Конаково), где было занято около 150 рабочих. Его основал аптекарь из Богемии Фридрих Брюннер, а бывший лифляндский провизор Андрей Ауэрбах купил у него готовое предприятие в 1812 г. Здесь в течение полувека создавался фарфор уникальной красоты. Особенно славились столовые приборы, отделанные растительным орнаментом: откроешь крышку супницы — и на дне заколышутся гирлянды цветов и листьев. О качестве этого производства можно судить по тому факту, что его специалистам было поручено изготовить огромный парадный сервиз для императорского Путевого дворца в Твери. Изделия завода были отмечены тремя золотыми медалями различных выставок, а также имели клеймо с двойным изображением Государственного герба, что считалось высшей наградой.

В 1870 г. Матвей Кузнецов купил завод Ауэрбаха, но на этом не остановился. Для того чтобы идти в ногу со временем, он провел техническую реконструкцию предприятия, установил три паровых котла, паровые машины, почти вдвое увеличил число рабочих. Имея такую производственную базу и прекрасных специалистов, завод выпускал майолику, фарфор, фаянс, полуфаянс высшего качества, неизменно получая награды на выставках и заказы от частных лиц.

Следующим шагом стало открытие нового завода на Слобожанщине. В 1887 г. на месте винокурни сельского помещика Котляра начала работу Ново-Харьковская фабрика Кузнецова в селе Буды. Работало здесь 2,1 тыс. человек, причем все ответственные должности занимали рабочие, которых хозяин привез с собой. Выпускаемая продукция отличалась разнообразием и предназначалась для разных слоев населения, от крестьян до горожан. Сначала на Будянской фабрике делали полуфаянсовые изделия, потом — фаянсовые, а в период 1894–1904 гг. — даже фарфоровые, причем сырье использовалось только отечественное — из Херсонской и Екатеринославской губерний. На этом предприятии впервые в русской керамике была использована технология нанесения рисунка при помощи трафарета в сочетании с ручной допиской.

В 1889 г. было учреждено «Товарищество производства фарфоровых и фаянсовых изделий М. С. Кузнецова» с центральной конторой в Москве. Но Матвею Сидоровичу этого было мало. В этот раз он «замахнулся» на знаменитый завод Гарднера, открытый еще в середине 50-х гг. ХУТІІ столетия в селе Вербилки Дмитровского уезда. Частный завод английского купца Фрэнсиса Яковлевича Гарднера имел устойчивую репутацию первого и лучшего фарфорового предприятия России. Правда, основатель был лесопромышленником, а не специалистом в керамическом деле, и технологической частью у него, вероятно, руководил кто-то из местных мастеров. Существует мнение, что Гарднер смог приписать себе лавры организатора производства и присвоить звание «первопроходца» не вполне заслуженно. Как бы там ни было, но через 15 лет после открытия завода его фарфор мало уступал по качеству иностранному. За эталон в Европе и в России принимали саксонский фарфор, и предприимчивый англичанин без стеснения маркировал свою продукцию клеймом Мейссенской мануфактуры — скрещенными мечами.

В конце XIX в. завод Гарднера вдруг стал испытывать финансовые трудности. В деловых кругах ходили слухи, что разориться предприятию «помог» Кузнецов. Другого объяснения тому, что завод с мировой славой, не знавший кризисов, неожиданно оказался в столь плачевном положении, просто нельзя было найти. Так или иначе, в апреле 1891 г. последняя владелица завода, Елизавета Николаевна Гарднер, уступила семейное предприятие Кузнецову за 238 тыс. рублей. Вместе с ним Матвей Сидорович стал владельцем и 300 десятин земли. Отдельно за 5 тыс. рублей были куплены все фабричные модели, формы, рисунки и образцы. Особый договор подтверждал право нового хозяина на товарный знак завода «Гарднер», его награды и медали, полученные на выставках. Отныне громкая слава Гарднера полностью принадлежала Кузнецову, ставшему, в конце концов, монополистом в частном секторе производства керамики.

Но и на этом «фарфоровый король» не остановился. Он попытался вступить в соревнование с государственным Императорским фарфоровым заводом, для чего перекупил немалое число его специалистов. Но привезенные в Дулево петербургские мастера не смогли объединить свой классический стиль росписи с традициями народных умельцев. Каждая художественная школа была хороша по-своему и продолжала развиваться самостоятельно.

К концу XIX столетия М. С. Кузнецов стал крупнейшим поставщиком керамических изделий на мировом рынке. Его владения включали в себя 18 предприятий, в число которых, помимо вышеупомянутых, входили заводы: Никитина в Велковском уезде (1871), Рыбинский в Ярославской губернии (1894), Славянский в Черниговской губернии (1895) и Песочненский в Калужской губернии (1898). Кроме того, к империи Кузнецова относились заводы, основанные в 80-е гг. XIX в. его двоюродным братом, Иваном Емельяновичем: Волховский, Бронницкий и Грузиновский. Матвей Кузнецов имел 15 постоянных торговых центров в Петербурге, Москве, Одессе, Харькове, Варшаве и других городах. Торговал на двенадцати российских ярмарках, а также в Персии, Турции и на Балканах.

Газета «Варшавский дневник» в 1886 г. по случаю открытия очередного магазина Кузнецова писала: «Чем же объясняется такое широкое развитие фарфоро-гончарного производства, которому высокопочтенный Матвей Сидорович посвятил всю свою энергию и деятельность?.. Тем, прежде всего, что светлый самородный практический ум Матвея Сидоровича понял и оценил, какого высокого знания заслуживает эта отрасль промышленности, в которой ремесло соединяется с искусством и в которой нельзя уйти вперед и отличиться, если при совершенном знании технической части нет изящного вкуса, свойственного артистам». В 1898 г. в Москве открылся знаменитый на всю Россию магазин Кузнецова по продаже изделий из фарфора и фаянса на Мясницкой улице, для которого архитектор Ф. О. Шехтель построил специальное здание.

На рубеже веков кузнецовские фабрики вырабатывали продукции на 2 млн рублей, а вся фарфоро-фаянсовая отрасль России (47 заводов) — на 4,5 миллиона. За все время существования его бизнеса не было ни одного конкурса, где бы Кузнецов не принимал участия, лишний раз демонстрируя свое лидирующее положение на фоне конкурентов. В 1870 г. на Всероссийской мануфактурной выставке его изделия удостоились золотой медали «за отличный, по крепости и белизне массы и глазури, фаянс и очень хороший, как белый, так и рисованный, фарфор при дешивизне цен и обширном производстве». Спустя два года после участия в Московской политехнической выставке и в промышленной выставке в Нижнем Новгороде он получил право ставить на своих изделиях Государственный герб Российской империи. А затем заслужил звание Поставщика двора Его Императорского Величества. Не меньшим успехом пользовалась продукция кузнецовских мастеров и за рубежом: на Всемирных выставках в Париже в 1889 и 1900 гг. она была удостоена золотых медалей, а на выставке в Реймсе в 1903 г. и Льеже в 1905 г. — получила «Гран-при».

За заслуги перед Отечеством и обществом М. С. Кузнецов был награжден орденами св. Станислава и св. Владимира двух степеней, св. Анны, а также орденом Бухарской звезды и французским орденом Почетного легиона. Он состоял членом многих благотворительных учреждений, был гласным московской Городской думы и выборным московского Биржевого общества.

«Товарищество М. С. Кузнецова» процветало во многом благодаря коммерческому таланту Матвея Сидоровича, его предприимчивости и изобретательности в решении деловых вопросов. Большим успехом пользовались не только отменный кузнецовский фарфор, фаянс, опаловая столовая и чайная посуда, но и терракотовые фигурки, вазы, великолепные изразцы для печей, расписанные со строгим соблюдением стиля древнерусского лубка. Печи, украшенные такими изразцами, превращались в подлинные произведения искусства и становились украшением дома. Особенностью кузнецовской продукции была не только массовость, но и постоянная ориентация на вкусы потребителей. Диапазон стилей выпускаемых изделий был очень широк — от западно-европейского до китайского.

Специальные агенты Товарищества тщательно изучали характер изделий зарубежной керамической промышленности, вкусы и потребности потенциальных покупателей. Например, на восточном рынке с успехом продавался обычный для России ассортимент посуды — чайники, чашки с рисунком, сделанным по мотивам местных орнаментов, а также специфичные предметы — пиалы, блюда для плова, кальяны и многое другое. Освоенная на заводах «Товарищества М. С. Кузнецова» «кашгарская печать» вытеснила с рынков Персии, Афганистана, Монголии и других азиатских стран французский, немецкий и английский фарфор.

С приходом XX столетия в изобразительном искусстве стал моден так называемый русский модерн. Это обстоятельство было использовано Матвеем Сидоровичем для создания оригинального декоративного блюда. Эскизный рисунок в стиле модерн был заказан Михаилу Врубелю и В. С. Серовой (матери художника Валентина Серова). Когда работа было закончена, Кузнецов приказал растиражировать изделия, тем самым нарушив договор с авторами. Врубель попытался возражать, но его не стали слушать. Переговоры с администрацией, которые пытался вести Серов, тоже не имели успеха. Однако, после того как он вызвал фабриканта на дуэль, Кузнецов перед всеми извинился, но деловых отношений с художественной богемой больше никогда не имел.

К началу XX в. среди предприятий М. С. Кузнецова крупнейшим оставался Дулевский завод. На нем работало более 2,3 тыс. человек, действовало 8 печей для обжига посуды, 3 паровые машины мощностью 530 лошадиных сил, 20 муфельных печей. Когда неподалеку от завода проложили Нижегородскую железную дорогу (до станции Дрезна было всего 8 верст), производство получило дополнительное преимущество. Дулевская продукция считалась одной из лучших в Европе во многом благодаря использованию сырья высшего качества и его специальной обработке: глину в течение года выдерживали в подвалах, что придавало ей необходимую пластичность. Существенным было и применение лишь сухого, выдержанного топлива: использовался местный торф, добытый до середины лета. Но главным, что делало изделия «Товарищества М. С. Кузнецова» столь великолепными, — была высочайшая квалификация мастеров его заводов — их талант и золотые руки.

Кузнецов постоянно отслеживал новинки мирового рынка фарфора и тут же внедрял на своих заводах все последние достижения в этой области. Ему стало известно, что в Западной Европе найдена технология украшения фарфора переводными рисунками, полностью имитирующими ручную роспись. Подобная многоцветная печать успешно заменяла трудоемкий труд живописца. В 1900-е гг. дулевские специалисты наладили производство собственных переводных рисунков, имевших около тысячи разновидностей. Однако краски на изделии казались недостаточно яркими и многоцветная наклейка дорабатывалась вручную. В 1910 г. французская фирма «Фор» выпустила автоматы для формовки чашек с толстыми небьющимися стенками. Кузнецов тут же купил эти машины и установил в Дулево, а затем и в Гжели.

Кроме того, Матвей Сидорович всегда учитывал психологию покупателей и лично участвовал в выработке маркетинговой концепции создания новых моделей продукции. Для крестьян и простых горожан была предназначена посуда, расписанная в народных гжельских традициях, для солидных купцов роспись была богато украшена золотыми завитками, модели для аристократов были более изысканны и стоили значительно дороже. Разнообразие ассортимента изделий удовлетворяло вкусы покупателей всех социальных групп.

В дореволюционных каталогах Товарищества было представлено 329 видов одних только чашек. В особую группу выделялись подарочные чашки с надписями: «Чай пей» — примерно на 250 мл, «Пей другую» — на пол-литра и «Довольно и одной» — на огромной литровой. Чайников было не меньше — «круглый», «трактирный», «дулькой», «репкой», «каской» и т. д. В производстве находилось 112 чайных сервизов разных «фасонов» и 20 кофейных наборов. Хозяйки в то время любили подавать к чайному столу свежее масло в кузнецовских масленках, на которых мастера росписи демонстрировали свое мастерство и фантазию. Существовало множество форм и расцветок масленок: «дыня», «тыква», «курица», «огурец», «гроздь винограда», «калач», «орех», «ананас» и др. Предлагалась даже масленка в виде стопки блинов или масленка-бант. Такая вещь служила настоящим украшением стола.

Несмотря на то что на многих изделиях Товарищества ставились клейма бывших владельцев фабрик: Гарднера, Попова, Ауэрбаха и др., именно они сейчас чаще всего называются «кузнецовскими». Множество образцов этой хрупкой продукции сохранилось до наших дней, пережив две войны и революцию. Это и супницы на поддонах, и длинные рыбные блюда, и чашки с блюдцами, но больше всего обыкновенных столовых тарелок, которые с осторожностью и гордостью переворачивают владельцы, демонстрируя гостям характерную голубую или зеленую марку с орлом. Из поколения в поколение передаются рассказы о том, как в старые времена было принято дарить на свадьбу солидный столовый, а на рождение ребенка — тонкий чайный сервиз. На именины устраивали парадное чаепитие, старались заварить какой-то особенный душистый чай.

В 1911 г. основатель «фарфоровой империи» Матвей Сидорович Кузнецов умер. Уже после его смерти, к 100-летию победы России в войне с Наполеоном, заводы «Товарищества М. С. Кузнецова» выпустили тарелки, сервизы, чашки, блюда с изображением сцен из истории Отечественной войны, богато украшенные золотым штампованным орнаментом, переводные картинки для которых были сделаны в Германии. К началу Первой мировой войны на главном заводе Товарищества в Дулево работало более 3 тыс. человек, которые выпускали почти 20 тыс. изделий на сумму около 1,75 млн рублей.

В памяти людей Кузнецов остался человеком, который заботился не только о технической стороне дела, но и о рабочих, занятых на купленных или построенных фабриках. Так, например, рядом с Будянским заводом были возведены дома для рабочих, которые стоят там и по сей день. Для дальнейшего благоустройства села Буды был построен кирпичный завод, смонтирована телефонная станция, разбит прекрасный фруктовый сад, выкопан пруд. Примерно в то же время здесь появилась баня и больница на 14 коек, школа на 100 ребятишек, а также начальное училище. Фабричная библиотека, считавшаяся образцовой в Харьковской губернии, с собственной театральной труппой и заводская футбольная команда, одна из первых в Украине, — все это ответы на вопрос о предпринимательском успехе. При Кузнецове, выходце из старообрядческой семьи, в Будах появился первый каменный храм — Николаевский.

Сейчас от церкви осталась только сторожка звонаря. Саму церковь разобрали в 50-е гг. XX в., а на ее фундаменте через 40 лет решили построить школу, но дальше дело не пошло. Осколок бывшей фарфоро-фаянсовой империи Кузнецовых — Будянский завод — сейчас работает на четверть своей мощности и объявлен банкротом. Но как символ надежды на будущее висит в кабинете директора завода портрет Матвея Сидоровича, да во многих местных семьях хранятся как реликвии фотографии М. С. Кузнецова, подаренные рабочим завода в 1911 г., в день смерти российского «фарфорового короля».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.