Встреча восьмая с Валей Климентьевым

Встреча восьмая с Валей Климентьевым

Эту станцию ты, конечно, много раз проезжал. Исчезнет за склоном горы синее море, прогрохочет поезд в тоннелях и остановится у перрона, еле сдержав свой бег.

Тоннельной называется станция, а поселок — Верхнебаканским. Лежит он у перекрестка дорог. Едут отсюда в Анапу и Керчь, Новороссийск и Геленджик.

Есть возле станции улица Железнодорожная. И дом стоит один, он до войны там был. Жил в нем Валька Климентьев.

Ничем особенно вроде и не знаменита его жизнь.

В Тоннельную Климентьевы переехали из Новороссийска. Купили в поселке дом. Валя ходил в школу, что совсем неподалеку, минут пять, не больше, а если бегом — то и меньше. Школа тоже стоит сейчас, только пристроили к ней новый корпус.

Отец Валентина был хорошим фотографом. К тому же отлично играл на пианино и других музыкальных инструментах. Валя тоже пробовал подбирать кое-что одним пальцем.

По долинам и по взгорьям

Шла дивизия вперед…

Неплохо получалось.

А вообще он мечтал стать летчиком, подражая, наверное, брату Владимиру, который окончил летное училище. И Валька тоже тянулся туда.

Но потом в восьмом классе защеголял в тельняшке. Мечта, наверное, переменилась. В таком возрасте она часто меняется, совсем не удивительно. Сам знаешь.

Перед войной тяжело заболел отец. В больнице пролежал недолго…

С кладбища возвращались вечером. Валентин шел рядом с матерью, слегка поддерживал ее.

— Вот и стал ты единственным мужчиной в доме, — тихо сказала Евдокия Ивановна.

А мужчине шел шестнадцатый.

Только не он один вдруг повзрослел. Война началась…

Грохотали на западе бои, с тревогой вслушивались все в сводки Совинформбюро. Запыленные бойцы проходили через поселок, спешили в Новороссийск. Где-то сражался Валькин брат Володя. Потом письма перестали приходить. Тревогой наполнился Валькин дом. Места не находила мать. Как мог, Валька успокаивал ее:

— Чего ты. Просто не доходит почта.

А сам с беспокойством ждал прихода почтальона.

Каждый день прилетал фашист, бомбил поселок. А по ночам небо на западе так и полыхало. Новороссийск горел…

В школе занятия шли своим чередом, только все больше учителей не появлялось на уроках. Уходили на фронт. Меньше учеников оставалось за партами. Эвакуировались.

Климентьевы никуда не уехали.

— Не дело это — кочевать, — сказала Евдокия Ивановна. — Лучше у дома своего. Как-то спокойнее.

Багровое небо полыхало над поселком. Последние наши эшелоны ушли. Оккупанты в грязно-зеленых мундирах вступили в Тоннельную. По-хозяйски расположились, будто навек. Чужие надписи на табличках улиц, лающая речь.

С болью смотрел Валька на введение «нового-порядка».

Что же делать? Что? Эта мысль не давала покоя.

— Уйду в партизаны! — решил вдруг. — Где-то на хуторах есть отряд.

Да, поговаривали в поселке, что неподалеку партизаны. А кое-кто из соседей и сам собирался махнуть в горы.

Так и ушел Валентин к партизанам.

Если б знали в Тоннельной, что он стал ординарцем самого командира!

Отряд был небольшой — человек тридцать-сорок, но наносил немало вреда фашистам: делал смелые вылазки в тыл врага, помогал проводить разведку, всячески мешал гитлеровцам.

И тогда они выслали карательный отряд, который начал тщательно прочесывать каждую лощину, каждую щель. Гулко разносило эхо трескотню автоматов.

Партизаны решили принять бой. Валентин спрятался за большой, поросший мхом валун, вытащил пистолет «вальтер», подарок командира…

Был март сорок третьего.

Вальку убила случайная пуля. А может, не случайная и целили в него. Он упал головой в зеленую траву, руки беспомощно скользнули по мшистому камню.

Вскоре все стихло.

В поселок каратели вернулись с донесением о полном уничтожении партизанского отряда. Страшную ношу принесли они в Тоннельную.

До сих пор вспоминают старожилы, как пытали враги Евдокию Ивановну перед отрубленной головой сына…

Гнев и скорбь людей стерли с лица земли здание комендатуры. Заросло это поганое место бурьяном.

В школе Верхнебаканского преподает сейчас музыку брат Вальки Володя. Он все-таки вернулся живым, хоть считали его пропавшим без вести, хоть горел не раз и падал с пылающего самолета.

Он много рассказывал мне про брата. Он очень его любил.

Нет, не напрасно Валька ушел тогда в горы…

Никто не знает, где его могила. Ничего он вроде особенного и не совершил.

Но, проезжая через Тоннельную, вспомни о Вальке.

Он был один из многих, семнадцатилетних…