Религия и мораль

Религия и мораль

Принято смешивать два совершенно разных понятия: религиозность и нравственность. Однако религиозность никогда не была условием для нравственности. Более того, религиозная этика вступила в противоречие с современным, принятым в цивилизованном мире пониманием нравственности и воспринимается сейчас как апология безнравственности.

Религиозная традиция обосновывает репрессивную сексуальную культуру, авторитарную модель семьи, подчиненное положение женщин. Этим-то религия и интересна многим обывателям. Я знаю не одну семью, где мужья навязывают женам религиозное мировоззрение, чтобы те им безропотно подчинялись, несли основную нагрузку по воспитанию детей и ведению домашнего хозяйства. Все это оправдывается ссылками на «священное писание» и национально-религиозные традиции, типа «жена да убоится мужа своего» и т. д.

Женщина, обслуживая мужа, может делать вид, что подчиняется не социальной необходимости (а у нас в стране большинство женщин материально зависят от своих мужей), а каким-то священным предписаниям. Таким образом, она оправдывает в собственных глазах свое униженное положение. Религия работает как инструмент манипуляции женщиной в интересах мужчины-обывателя.

В странах европейской культуры социальное равноправие женщин и мужчин сделала авторитарную семью вымирающим маргинальным явлением. Религия стала бесполезной для мужчин-обывателей потому, что больше не может помочь им удерживать женщин на положении домашней прислуги. В этом одна из причин резкого сокращения числа верующих в странах Европы (об этом в статье «Религия умирает?».

Верующий не должен сомневаться в правильности освященных церковью норм и традицией. Ему противопоказана неопределенность, сомнения, выбор. Столкновение с открытым нарушением привычных норм опасно для его душевного комфорта. Именно в этом причина ненависти религиозной общественности к «извращенцам».

Верующий обыватель впадает в истерику, когда речь идет об открытых демонстрациях гомосексуальности, типа гей-парадов. Но ненависть к гомосексуалистам у клерикалов избирательна. Скрывающийся, кающийся гей может даже вызывать симпатии верующих. Скрытый гомосексуалист Константин Константинович Романов, член царской семьи, принуждавший социально зависимых от него людей к однополой любви, для представителей нашего православно-патриотического менйстрима, едва ли не святой. Ведь, как пишет директор государственного архива Российской Федерации Сергей Мироненко: «…великий князь пытался бороться с ней (со своей гомосексуальностью), считая ее греховной… Изучая его дневники, я часто задумывался — почему он не уничтожил их, почему сохранил для потомства? Позже я понял — это поступок человека высокого духа. Мне кажется, ему важно было показать нам, потомкам, насколько тяжела внутренняя борьба со страстью…».

В отличие от милого православному сердцу подлого тихушника-растлителя Константина Романова, современный открытый гей, настаивающий на соблюдении своих прав, приводит клерикалов в бешенство. Ведь он ставит под сомнения незыблемость их собственных норм поведения.

Религия диктует обществу определенные стереотипы сексуального поведения, заставляя людей руководствоваться ими, зачастую наперекор собственным чувствам, или ханжески скрывать свое отклонение от директивно установленной нормы.

Религиозное нормотворчество в сфере сексуальной культуры создает мнимые «пороки» типа гомосексуализма или внебрачных сексуальных связей. Но оно же позволяет людям снимать с себя ответственность за подлинные нравственные преступления.

Показательна судьба двух великих русских писателей Чехова и Достоевского. Чехов был человек нерелигиозный, о чем много раз писал:

«Я получил в детстве религиозное образование и такое же воспитание… И что же? Когда я теперь вспоминаю о своем детстве, то оно представляется мне довольно мрачным, религии у меня теперь нет…

Вообще, в так называемом религиозном воспитании не обходится дело без ширмочки, которая недоступна оку постороннего. За ширмочкой истязуют, а по сю сторону улыбаются и умиляются… я давно растерял свою веру и только с недоумением поглядываю на всякого интеллигентного верующего».

Религиозный фанатик отец Чехова, как и положено истово верующему, издевался над женой, мучил детей. Антон Павлович сумел преодолеть эту варварскую школу палочного приобщения к вере и стал скептиком, не просто очень хорошим нравственным человеком, а деятельным праведником. Значительную часть своих сил и достаточно скромных средств он тратил на реальную помощь чужим для него людям.

Тем не менее он был грешником с точки зрения религии. Покупал любовь проституток, спал с женщинами без церковного брака, не участвовал в таинствах.

Достоевский, наоборот, был, как известно, большую часть своей жизни очень религиозным человеком. При этом совершал чудовищные поступки. Проигрывал в рулетку последние гроши, вырученные женой за заложенные вещи, оставляя свою семью, малолетних детей буквально без куска хлеба. Однако он страдал и каялся и тем самым, с точки зрения религиозной этики, искупал свои грехи.

Чехов не позволял себе даже тени нравственной нечистоплотности, ведь он осознавал личную моральную неискупаемую ответственность за свои поступки. Достоевскому было проще грешить, ведь он всегда мог покаяться…

Причисленный РПЦ к лику святых Иоанн Кронштадтский в своих дневниках признавался, что молится о том, чтобы Лев Толстой скорее умер. Этот человек, страстно жаждавший смерти ближнего своего, для православных — святой. А Толстой — проповедник добра и всепрощения — злостный, отлученный от церкви еретик. С точки зрения современных светских представлений о нравственности — это абсурд. Но с точки зрения религиозного мировоззрения — абсолютно естественные оценки. Ведь для церковников любой, идущий против церкви, будь он хоть трижды Лев Толстой — враг, заслуживающий кары.

Современные светские и религиозные представления о нравственности диаметрально противоположны. С точки зрения первых, нравственен Чехов и Толстой, с позиции вторых — Достоевский и Иоанн Кронштадтский.

Совершенно не удивительно, что священнослужители во всем мире часто становятся героями различных грязных скандалов, а церковные власти их всячески оправдывает. Ведь эти попы наверняка вовремя каются в своих грехах и искупают их служением интересам церкви. Для современного светского общества аморальность религиозной этики становится очевидной.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.