Немного магии Дмитрий Ларченко

Немного магии

Дмитрий Ларченко

Дмитрий Ларченко – редактор, веб-продюсер; работал в «Ленте. ру» с перерывами с 2003-го по 2012-й – новостным редактором, шеф-редактором, руководителем отдела спецпроектов и приложения «Мотор»

Простите, я начну с конца. Сначала расскажу идею: для меня «Лента. ру», пожалуй, всегда была местом силы, где ты можешь раскрыть свои возможности, в том числе те, о которых даже не подозревал. И поэтому мой рассказ будет немного эгоцентричным – что-то вроде того, как я любил «себя в искусстве». Но вроде как формат позволяет…

* * *

Это было 11 февраля 2003-го. Мне тогда было 22 года, и перед этим я относительно неудачно съездил в Америку по программе Work and Travel – точнее, съездил вполне удачно, но несколько задержался, и заместитель декана на ФФМ МГУ, где я тогда учился, заставил уйти в академ за пропуск 19 учебных дней сверх меры. Всю осень и почти всю зиму я пытался (неудачно) устраиваться в фармкомпании, писал и пел песни, выступая по клубам; при этом, собственно говоря, очень хотелось какого-то осмысленного, важного дела.

Совершенно не ожидал, что таким важным делом окажется «Лента». По рекомендации девушки, которая устраивала нашей группе концерты, я пришел туда писать медицинские новости. Меня как-то сразу взяли и посадили за компьютер: мол, начинай. Я спросил: сколько новостей нужно в день? Мне ответили: восемь. Поскольку до ухода всех моих «наставников» я написал лишь четыре, то попросил оставить меня с ночной сменой, чтобы таки выполнить задачу. На следующий день я, по совету Жени Паперного, подошел к Тимченко и представился (я спрашивал: «Как называть, на ты, на вы, или, ну в общем, как у вас принято?») ровно как научили: «Здравствуй, Тимченко. Я Ларченко».

И как-то понеслось все очень быстро. Оказалось, в первый день своей работы я совершенно случайно написал первую в России новость про эпидемию SARS (помните была такая атипичная пневмония?), заголовок был что-то вроде: «От неизвестной болезни скончались пять китайцев». Уже через месяц это стало главной темой новостей в мире. А значит, мои тексты стали регулярно появляться в «семерке новостей» и на морде «Ленты» – для этого пришлось довольно быстро научиться хорошо их писать (у меня с выражением мыслей на бумаге всегда были проблемы), а на «Медновости», бывшие тогда приложением «Ленты», полился благородный новостной трафик.

В общем, попал в струю, заразился азартом, и сейчас уже понимаю, почему: я всегда боялся, что я, как и свои родители, буду всю жизнь ходить на работу и заниматься одним и тем же. А тут внезапно вроде и деньги платят, и в то же время вроде бы дают тебе учиться. Хочешь писать лонгриды – пожалуйста. Хочешь искать китайцев-медиков по ICQ (социальных сетей тогда не было, и вообще Интернет немного отличался от нынешнего) и выпытывать у них, что на самом деле происходит с эпидемией – на здоровье. Я быстро освоился со всеми существовавшими тогда форматами (писал не только в «Медновости», но и что-то общечеловеческое в «Ленту») и просто ловил кайф оттого, что все время движешься вперед.

* * *

Еще в «Ленте. ру» для меня была магия. Где-то за год до прихода туда я в ЖЖ написал о своих главных мечтах – штук 50 их, что ли, было. И главной из них почему-то оказалась такая – попасть на концерт Пола Маккартни. Человека, с которого, наверное, началось мое серьезное увлечение музыкой. Почему-то я верил, что он умрет скорее, чем приедет в Москву.

Тут вижу – афиша. 2003 год, концерт в Кремле, и на нем волшебное слово – аккредитация. Я знал, что некоторые коллеги иногда аккредитовывались на «Ночь пожирателей рекламы». Поэтому я, конечно, сразу попросился от редакции на Маккартни (а тогда интернет-изданиям пиарщики довольно часто отказывали в близости), написал анонс концерта и получил заветный бейджик.

Это было круто. Внезапно осуществилась моя главная мечта: я стоял на концерте в первом ряду, а перед этим даже попал на пресс-конференцию (которая была очень короткой и неудобной) и задал Маккартни аж три вопроса. В это время у меня так дрожали коленки и микрофон, что страшно вспомнить.

Под впечатлением я всю ночь обсуждал с Женей Арабкиным (он потом стал первым регулярно писать в «Ленте» о музыке) каждый выхваченный нами из концерта момент. Закончили в четыре часа утра на улице Гиляровского. Там, видимо, из-за проходившего в тот же день «последнего звонка», скопилась огромнейшая пробка из очень дорогих машин, владельцы которых ехали в клуб «Цеппелин». И в одном кабриолете очень громко играла песня «Я не забуду никогда твои глаза, твою улыбку».

– Как это можно, так громко такую музыку в такое время? И вообще, кто это все поет? – спрашивает Женя Арабкин.

– Наверное, Дима Билан, – отвечаю я. – Он сейчас все у нас поет.

– А кто это?

И тут из кустов за этим «Мерседесом» вылезает Дима Билан с каким-то молодым человеком. С непроницаемым выражением лица я показал на него рукой и сказал:

– Да вот же он.

За одни сутки я осуществил свою мечту номер один и вызвал из кустов Диму Билана. Неплохо.

И это, конечно, было удивительное и, к сожалению, довольно нераспространенное у нас ощущение, когда идет время, а твоя работа и коллеги нравятся тебе все больше и больше.

* * *

«Лента» до редизайна 2004 года состояла практически только из новостей. Было приложение vip.lenta.ru, которое Антон Борисович создал для «дешевой аналитики, в том числе методом копипейста», но копипейстить как-то было не принято, а на регулярные авторские материалы не хватало ресурсов. «Лента» никогда не шиковала, и многие новые или нестандартные вещи мы делали в свое удовольствие, можно сказать, во внерабочее время.

Например, расскажу байку, как я сделал первый «светский репортаж» для «Ленты». Событие было довольно спорное – десятилетие «Серебряного дождя». В то время эта радиостанция – как я понимаю, благодаря талантам Натальи Синдеевой – смогла спозиционировать себя на рынке как «очень премиальную» (кстати, у них и после этого было немало хороших маркетинговых ходов, одни белые ленточки чего стоят). Десятилетие станции было праздником для рекламодателей и московского бомонда. Простым смертным в эфире про праздник постоянно напоминали, но приговаривали: «Если у вас до сих пор нет пригласительного – значит, мы вас не позвали».

Мои резоны были очень простыми: во всех анонсах рассказывали, что на празднике «Дождя» выступит группа Earth, Wind and Fire, а у моего отца – их давнего поклонника – как раз подступал день рождения. Поэтому я сходил в «Пурпурный легион», купил «родной» диск и маркер для надписей на дисках – и приехал в Нахабино.

Сидим на пресс-конференции, ждем. Тут входят какие-то люди, садятся, пресс-конференция начинается. И я, немало удивившись, первым задаю вопрос:

– А кто вы, собственно говоря, такие? Где Вердин Уайт, где Филип Бейли? Где вообще Earth, Wind and Fire?

– Они, – отвечают мне, – в группе Earth, Wind and Fire. А мы называемся The Earth, Wind & Fire Experience featuring The Al McKay Allstars. Среди нас – гитарист первого состава, и мы можем исполнять написанные им хиты…

То есть, как я понимаю, организаторы даже не предполагали, что на пресс-конференции вдруг может оказаться журналист, который знает, как выглядят настоящие EWF.

После этого репортажа «Серебряный дождь» к нам немножечко охладел, но где-то через год сам вышел на связь. Они предлагали нам искать и писать для них «интересные новости» – без пошлятины, без желтухи, но интересные. И я по ночам их искал. Часто тупо ради этого лазил в африканские и новозеландские газеты и нашел одну охренительную новость: в Африке сгорело население целой деревни – возле них сошел с рельсов состав с бензином, и они пошли его воровать – с факелами.

* * *

Deutsche Welle, а точнее – Боря Банчевский (который сделал в свое время Ntv.ru вместе с Носиком и Леной Березницкой) предложил «Ленте» совместный проект. Онлайн-репортаж с выставки. Выставка проводилась в Германии и называлась CeBIT, происходило это все в 2005-м. Тогда у «Ленты» не было никаких ресурсов для технической организации блога с выставки. Программная часть работала на движке Мошкова 1999 года, чуть-чуть переделанного под редизайн 2004 года. В общем, была данность – нужно было как-то встроить в «Ленту» репортажи с этой выставки, а еще – вести какой-то блог на «Блогхост. ком» или на какой-то еще странной платформе.

Именно тогда впервые возник вопрос анонсирования собственных спецпроектов на платформе, которая была целиком заточена под новости. Каким-то образом мы его решили (даже не помню, как) и поехали в этот Ганновер на этот CeBIT. Со стороны DW был Боря Банчевский, а со стороны «Ленты» – я.

Поскольку все это было за свои деньги (в 2005-м, напомню, никто даже близко не рассматривал интернет-СМИ в качестве реципиентов представительских расходов), мы экономили. Полетел я в какой-то аэропорт, довольно далеко от Ганновера, а дальше мы с Борей ехали по автобанам – и он меня «угощал» платными туалетами, так как никаких наличных у меня не было.

На «Цебите» я узнал многое. Узнал, например, в чем заключается партнерство Sony и Ericsson, чем отличаются одни wi-fi-модули от других… Но мой инсайт случился на стойке компании Philips. Как по мне, так это была самая крутая компания в мире электроники, которая пережила всех. Grundig, Thomson, Aiwa… Я подошел и спрашиваю: а почему у вас нет павильона? А, говорят они, на фига? Мы давно научились экономить ресурсы. Это выставка для гиков, которая совершенно неинтересна для конечных потребителей. Поэтому мы здесь для одной цели – нанять хороших специалистов. А показать свои продукты мы и так знаем где.

Я был впечатлен. Прямо очень. И стал думать, какая выставка самая интересная для конечного потребителя. Залез в статистику «Ленты» по рубрикам – и понял, что самые главные, просто-таки отъявленные др*черы сидят в рубрике «Авто». И я сидел среди них. Каждую фоточку новой машины с выставки смотрят по два раза (а значит – нужны фотогалереи), в поисковых запросах – максимальная скорость и что-то еще… То есть нужно ехать не на «Цебит», а на крутой международный автосалон. И потом делать автомобильное приложение. Да и нравились мне, конечно, машины. Очень нравились.

В «Ленте» в тот момент у меня как-то заканчивался период счастья. Я не знаю, почему, и нет уже времени и желания анализировать. Я чувствовал, что наступил предел, надо куда-то валить. А еще вскоре после «Цебита» у меня заболела бабушка, я ушел, чтобы ухаживать за ней в больнице, потом она умерла, а потом я решил уехать в деревню и просто тупить.

Через месяц мне позвонили Слава с Галей. Говорят: мол, как живешь? Ну, плохо мне было. А они отвечают: дело есть. Сначала на автосалон поедешь во Франкфурт, а потом сделаем автомобильное приложение. И снова «Лента» тебе предлагает осуществить твою мечту. Неплохо. Я очень быстро приехал.

* * *

Миша Цымбал – очень крутой чувак. Он писал автомобильные новости в Рунете, когда вообще не было никаких автомобильных новостей. Был у него в 2000-м какой-то сайт в Саратове, он захотел трафика (хотя тогда такого слова даже не знали). Написал Носику письмо: а давайте вы будете в «Ленте. ру» копипастить мои автомобильные новости, а внизу будете ставить ссылку на мой сайт.

Через какое-то время ему ответил не Носик, а [в тот момент заместитель генерального директора «Ленты. ру» Юлия] Миндер: Миша, а давай ты будешь то же самое делать не на свой сайтик, а сразу к нам и за деньги? Миша офигел от счастья и согласился. Стал внештатным автомобильным редактором «Ленты» и писал странные, на мой взгляд, новости со словом «подумывает» в заголовке. Мы все пытались выбить из него это «подумывает». Но даже сейчас, если вы откроете «Мотор», то узнаете, что Bentley «подумывает» о пневмоподвеске стопятьсотпятого поколения.

Короче, Миша Цымбал был единственным потенциальным партнером для того, чтобы поехать на этот автосалон. Но Мишу было очень сложно на что-либо сорвать из Саратова. Он был самым крутым тамошним веб-дизайнером, один раз в год приезжал на московский автосалон – и тогда же получал зарплату. Однажды в связи с этим я увидел его и подумал: какой красивый юноша.

Как-то мы в итоге убедили Мишу, что надо ехать, и одновременно со Славой Варваниным сверстали спецпроект «Франкфуртский автосалон-2005». Это был глобальный синий п*здец, сделанный за ночь до отлета – самый постыдный, наверное, сайт, к которому я имел прямое отношение. Из-за всей этой катавасии я опоздал на рейс, но не совсем: самолет из-за меня задержали, и в его салоне я таки окончательно подружился с Цымбалом. Он до сих пор в красках может рассказать эпизод, как он волновался, а я ему внушил, что могу «решать вопросы».

Дальше было очень круто. Ехали мы во Франкфурт за свои (ленточные) деньги и селились в самом дешевом отеле, который нам именно по этим параметрам подобрал Банчевский. Отель был в 40 километрах от Франкфурта, и вроде бы все хорошо – в аэропорту взяли машину, купили карту. Но, как оказалось потом, зря сэкономили на GPS-навигаторе. Потому что надо ехать по немецкой карте и немецким дорожным указателям. Ну вот, смотрите, на указателе какой-нибудь karlmarxstadtstrassenbahn. Ты не успеваешь его прочитать, и проезжаешь мимо.

* * *

Спецпроект «Франкфуртский автосалон» выстрелил. Фотки новых машин – пускай они были сделаны на хрен знает какие мыльницы – смотрели больше миллиона человек. А это уже аудитория, которую ты можешь продавать. Кроме того, нам написала письмо пиар-директор компании Mazda Маша Магуайр. Написала, что готова дружить, что готова давать машины на тест-драйв, звать на всякие события. И мы с Цымбалом ох*ели.

Конечно, первой машиной, которую мы взяли, была Mazda RX-8 – спорткар с роторным двигателем. Ради этого тест-драйва Миша приехал из Саратова, взял самую лучшую фотокамеру, что у него была, и мы несколько дней плясали над этой «Маздой». Потом Миша уехал, а я остался в «Ленте» с новой обязанностью – делать тест-драйвы. Это было сложно. Потому что все в «Ленте» в то время писали новости. То есть приходили к началу смены и уходили. При плане, как я писал выше, в восемь новостей – ну, чтобы не стыдно было перед коллегами. Тачки я брал в пятницу вечером, отдавал в понедельник рано утром. Бензин и мойка, фотоаппараты, друзья-фотографы. Все за свои. Маша Магуайр из «Мазды» познакомила меня с коллегами, поэтому на тест-драйвах появились «Форды», «Ситроены», «Ягуары». Всякое, в общем, появилось. И тут я первый раз столкнулся с тем, что я говно. Мы тут, мол, въеб*ваем, а он на крутых тачках катается. Это было очень странно. А тем более очень странно, потому что во внерабочее время и за свои деньги.

В то же время мы запускали auto.lenta.ru. А Миша Цымбал из Саратова наблюдал и думал, кем он хочет быть: величайшим веб-дизайнером или таки московским автожурналистом. И как-то взял и решился. И приехал. И auto.lenta.ru мы сделали.

* * *

Самый страшный вопрос для меня: а кем ты, Дима, работаешь? Мне на самом деле по фигу, кем работать. Главное, чтобы быть в команде. И чтобы куда-то двигаться. Кажется, у меня в то время была визитка шеф-редактора «Ленты. ру». Но тогда, наверное (это был 2008 год), я впервые столкнулся с тем, что я не могу объяснить никому, что именно я делаю в «Ленте. ру». Я был просто Ларченко.

Вполне себе существовала auto.lenta. Цымбал уже был в Москве, осуществив свой сложный выбор, а мне хотелось сделать больше-больше-больше… Смысл этой главы в том, что «Лента» начала превращаться из семейной лавочки в корпорацию.

[В ту пору уже гендиректора «Ленты. ру» Юлию] Миндер стали звать на всякие тусовки великих рекламщиков. Варванин, Тимченко и я придумывали ей всякие выступления и презентации, чтобы показать рекламодателям, какие мы крутые. Тогда же я стал делать всякие презентации для агентств-селлеров, тогда же мы стали высчитывать, как работает внутреннее анонсирование. Серьезный пошел базар.

А я очень хотел, чтобы развивалось приложение «Авто». Мы с Цымбалом чуть ли не каждую неделю защищали его дизайн, но ничего не происходило. И однажды, когда я был на какой-то встрече главных редакторов автомобильных СМИ, меня схантили. То есть не схантили. Я позвонил Варванину и спросил: что же мне делать? Он говорил: уходи. Пока уходи. Если что, еще вернешься. И я ушел. И увел с собой Цымбала. И как выяснилось, обезглавил приложение «Авто», которое приносило дох*я бабла.

* * *

Вернулся я в «Ленту» в очередной раз в конце 2009 года. Галя со Славой меня туда позвали, но предложили что-то вроде исправительного срока. Я пошел работать простым новостным редактором – сначала дневным, а потом ночным. И был в подчинении у тех людей, которых сам в свое время принимал на работу. Ну, я много что понял. И это как-то совпало с кризисом среднего возраста. Нет, дико сложно. Не будет подробностей. Но все это было очень неприятно.

А потом как обычно. Уволился наш рекламный директор Ян Рейзин, а я – как проверенный и прошедший карантин боец – получил его кабинет. Уже в другой должности: начальник отдела спецпроектов. А дальше фактически, до объединения с «Афишей», я был и за рекламу, и за продакт-девеломпент, и за презентации перед инвесторами…

И самое главное, конечно, что в этот период мы перезапустили-таки «Авто». Теперь это Motor.ru. Как мы покупали этот домен, как мы разрабатывали этот дизайн, как мы все вместе росли в своих компетенциях, потому что к нам присоединилась «Афиша»… Я не хочу про это писать в деталях, потому что, начиная с этого момента, уже было многих других людей, которые напишут лучше.

Примерно в этот момент из «Ленты» ушел Слава Варванин, который сделал очень многое. То есть до этого момента не существовало Тимченко без Славы и Славы без Тимченко. Были Слава и Галя – и Миндер где-то на тыловом обеспечении.

Так к чему я это все. Перед тем как вып*здили Славу, я сам много раз кричал, что готов ввязываться в проект, где не будет вас всех. Где будет инвестор, и я типа издатель. И если мы перезапускаем «Авто», то я не хочу верить в ленточную разработку, а хочу нормальную бизнес-модель, которую, на мой тогдашний взгляд, смогли сделать люди в «Рамблере» и не смогли Слава и [технический директор «Ленты. ру»] Заур [Абасмирзоев].

Я всех убедил, что нет ничего страшного в том, чтобы иметь стороннюю разработку. И мы ее поимели – и получили «Мотор» в то время и в том виде, в каком хотели. И это, мне кажется, было ключевым моментом превращения «Ленты» из семейной конторы в корпорацию. Потому что в контенте все более-менее понимали. А тут выяснилось, что все структуры, которые держат нас за яйца, заменяемы на внешние. То есть управление компанией куда проще, чем оно могло бы быть.

* * *

Дальше все было странно. Я дождался того момента, когда я ответственный за все. Я в роли продакт-менеджера «Ленты» ходил на совещания в «Афишу-Рамблер» защищать наш продуктовый план (хотя никакого продуктового плана не было; я просто ходил и хвастался трафиком, рассказывал про его качество и обоснованный рост, и что-то еще плел, чтобы от нас отъеб*лись).

Рисовал всякие инвестстратегии и ходил с Галей и Юлей в «Афишу» к [гендиректору холдинга Николаю] Молибогу, [директору по продуктам Дмитрию] Степанову и [исполнительному директору Екатерине] Кругловой их защищать, очень тогда парился по поводу каналов распространения (2010 год). Говорил, мол, что сайт, пускай с органическим трафиком, – хорошо, но в далеком будущем его могут заблокировать, а в недалеком будущем нужно ориентироваться на смартфоны и социальные сети.

Удалось мне продать один спецпроект. Итоги 2010 года, только не в нудной форме «статья о том, что случилось самого важного в моей рубрике», а чтобы пошутить. Вот прям с Джигурдой. С Лазаревым, с Вадимом Казаченко. У меня был друг, который теперь лучший, как мне кажется, светский репортер в РФ – Сережа Ашарин, – он работал для всяких телеканалов и очень нам помог. Нашел всех этих Джигурдей.

Однако главное не это. Главное, что в какой-то презентации я смог впарить клиенту, что каждый анонс этого спецпроекта будет в официальном твиттере «Ленты. ру». А не было никакого официального твиттера. Его пришлось создать за 15 минут до запуска спецпроекта ny2011.lenta.ru (как жаль, что по этому адресу ничего больше не увидишь). Тимченко позвала [Игоря] Белкина (мы тогда с Галей сидели в одном кабинете, потому что мою каморку приспособили для интервью) и сказала – жги. Белкин спрашивает: «Lentaru занята, что делать?» – «Lentaruofficial», – говорю я.

Ну а чо, дальше было круто. Белкин начал жечь от имени «Ленты», и через несколько дней, насколько я помню, свалил в Штаты. Дальше его эстафету днем подхватили Паша Борисов и Кирилл Головастиков, которого я считаю самым великим эсэмэмщиком всех времен и народов. Именно он придумал тот тонкий юмор, которым был славен твиттер «Ленты».

Потом пошла тыловая работа. Нужно было мотивировать ночных писать в твиттер. Я потратил на это месяц. Рассказывал, что ты, мол, Вася Логинов, или ты, Олеся Самборская, выбираете эти новости и регулярно обучаете стажеров. Кто-то из этих стажеров – ваши друзья. Просто объясните вашим друзьям, зачем вы именно эту новость сделали сейчас главной. Человеческим языком и с юмором, если это возможно.

Ну и заебл*сь.

* * *

Где-то в середине 2011 года я окончательно понял, что «Лента» превращается из семейной компании в корпорацию с важной общественной целью. Также я понял, что туда не вписываюсь, потому что я хаотичен, я строю всю свою историю на отношениях, нежели на разделении прав и обязанностей, и вообще нет такой должности «хороший умный парень».

Я, конечно, пытался влиться в новую инфраструктуру. А инфраструктура была действительно новой. «Лента» уже не была закрытым проектом, мы взаимодействовали с Ирой Меглинской, Ирой Волошиной, Юрой Сапрыкиным и многими людьми из «Афиши», а также с [дизайнером] Сашей Гладких, который научил нас совершенно иначе воспринимать создание новых проектов.

Мы с Сашей Суворовой, по сути, перепридумали «Страну, которой нет», пригласили в ресторан Галю и убедили ее, что проект должен быть именно таким. Чтобы воспитать в «Ленте» школу репортажной журналистики, чтобы жить три месяца и при условии коммерческой продажи обеспечить весь нужный трафик спонсору.

Мы все вместе придумали, что «Страну, которой нет» можно предварить «Днями затмения». И это, мне кажется, до сих пор самый крутой проект «Ленты. ру». Очень дешевый по деньгам, но очень крутой по имиджу и смыслу. И мы с Сашей [Гладких], Темой [Ефимовым], Андреем (верстальщиком Саши Гладких) и Зауром сидели над этим ночами. И закончили ровно в мой день рождения – 19 августа.

А дальше как бы и все. Почему-то похерились отношения, почему-то похерились рабочие связи, я вдруг стал не нужен и не очень понимал, как это вообще возможно. Потому что я всегда воспринимал «Ленту» как свой проект. Не то что ты находишься у кого-то в подчинении – просто это был проект, который давал тебе свободу. А больше не давал.

Там было много разных разговоров про то, куда идем, зачем идем… Я, например, был сторонником того варианта, что все специальные репортажи нам нужно выносить на отдельный домен, ибо все это – политические риски. Пускай они похерят лонгриды, но у людей останутся новости. Я даже с этой телегой в «Афишу» ходил перед увольнением, что было расценено как предательство.

Потом я уволился, было очень неприятно и непонятно, почему я с моей главной школой потерял контакт…

Как-то мы до утра проработали с Ирой Меглинской по делам фонда «Выход», который помогает аутистам. Часа в два дня я проснулся, открыл ноутбук и обновил «Ленту. ру». Что я еще мог читать? А там на морде Тимченко, которую уволили. Я, конечно, ох*ел. А потом подумал: Галя, ну не идет тебе такая прическа, хоть и фотка хорошая. И мои самые близкие люди на протяжении последних десяти лет оказались в странной ситуации. В плохой. Ну – и вот он я.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.