Глава X Мейер Лански — «финансовый гений преступного мира»

Глава X

Мейер Лански — «финансовый гений преступного мира»

«Когда в 1911 г. Мейер Лански прибыл на Остров слез из России, из города Гродно, его матери было очень стыдно, ибо она не знала ни дня, ни месяца рождения своего сына, которому было уже 9 лет. Поэтому чиновники иммиграционной службы определили днем его рождения 4 июля. Очевидно, они надеялись, что тем самым исподволь внушат ребенку чувство патриотизма и высокого вдохновения».

Бедные чиновники! Знали бы они, кем вырастет их крестный сын.

Будущий финансовый гений воспринимал очень спокойно еврейские религиозные и бытовые традиции, но при любых обстоятельствах сохранял чувство национального достоинства. Он резко негативно относился к расовой нетерпимости фашистов и их сторонников в США, в угоду сиюминутным интересам никогда не жертвовал своим национальным самолюбием. Когда ему, например, предложили хотя бы на время сменить имя «в интересах дела», он категорически отказался сделать это.

Но он был деловым человеком и когда понял, что фамилия предков Сухомланский не самое удобное для произношения слово, он незамедлительно сменил его на Лански. Авторитет Мейера среди родных был очень высок, и его примеру последовали остальные члены семьи. А в 1928 г., когда Мейер Лански принял американское гражданство, в официальных документах было записано, что величать его надо «Лански», «фамилия, под которой он известен с детских лет».

Впрочем, как принято в преступном мире, у Мейера была добрая полдюжина кличек — «Крошка Мейер», «Клоп Мейер», «Джонни Эггз», «Морис Либерман». Орган деловых кругов США «Уолл-стрит джорнэл» называл его «финансовым гением преступного мира». Газета прекрасно разбирается в проблемах бизнеса и, очевидно, не случайно за Мейером Лански прочно утвердилась эта кличка — «финансовый гений».

Авторы интересного исследования, посвященного истории мафии и роли М. Лански в преступном мире США, пишут о полной необоснованности антисемитски настроенных кругов в США бросить тень на евреев-иммигрантов в связи с деятельностью мафии и активным участием в ней группы М. Лански. С 1880 по 1914 гг. в США прибыло 2 млн. еврейских иммигрантов, пишут авторы этой книги. «Подавляющее большинство из них были трудолюбивыми, уважающими закон членами общества. Несмотря на антисемитизм, особенно в профессиональных школах, в банковской и страховой системах большинство еврейских иммигрантов нашли возможность поддерживать свое существование, находясь в ладах с законом». Было бы типичным расизмом обвинять еврейское население США в особом пристрастии к преступным действиям. Но вместе с тем известно, что самая точная наука — это статистика. Данные этой науки свидетельствуют о том, что «перед первой мировой войной евреи составляли менее 20 % населения Нью-Йорка, но на долю еврейских гангстеров приходилось более 50 % преступлений, совершавшихся в городе».

Семья Сухомланских покинула Россию в период диких еврейских погромов, которые привели к тому, что обезлюдели еврейские поселения России. Массовая еврейская иммиграция из России направлялась главным образом в США. Некоторые из иммигрантов ехали в Палестину. Мнения в семье Сухомланских разделились. Старики, дед и бабка будущего «финансового гения» переехали из Гродно в Палестину, родители Мейера приняли решение ехать в США.

Нью-йоркские трущобы пополнились еще одной нищей еврейской семьей. В районах, населенных еврейской беднотой, процветали многие пороки — бандитизм, проституция, наркомания, ростовщичество, азартные игры. Мейер с детских лет приобщился к последнему и остался верен гемблингу на протяжении всей своей жизни. Он рассказывал, что мог часами наблюдать, как играют ирландцы, итальянцы, евреи. «Я испытывал мощный прилив волнения, когда наблюдал за игрой».

В нищей семье Лански («финансовый гений» отмечал, что и спустя шесть лет после переселения в США они голодали) никогда не было лишнего цента. И будущий игрок США № 1 даже не мог подумать, что трудовой цент можно поставить на кон.

И все же однажды соблазн взял верх. Он положил перед банкометом свой капитал, пять центов, которые мать сэкономила за пойти домой.

Лански, уже будучи в Израиле, вспоминал душераздирающую сцену, когда он все же решился вернуться домой и рассказал матери все как было. «Я считаю, — вспоминал Лански, — что, возможно, это был самый тяжелый день в моей жизни». Видеть слезы и отчаяние матери, которая не имела в доме ни цента, чтобы купить хлеба, было выше его сил. «В тот вечер, перед тем как идти спать, я поклялся себе, что я все равно буду победителем — я сокрушу их всех». Может быть, именно в этот вечер родился лидер мафии, который ради победы был готов пойти на что угодно.

Лански решил, что отныне он не проиграет никому и никогда.

На следующий день после школы он отправился вновь к карточным игрокам и делал это каждый день в течение нескольких недель. Мейер тщательно наблюдал за всеми приемами игроков, но первое, на что он обратил внимание, это то, что все игроки были только пешками. Хорошо оДетые люди время от времени подходили к игрокам, и им отдавали все, что было выиграно.

Мейер понял уже тогда, что такое босс в настоящей игре.

Постоянное общение с игроками давало пищу для размышлений. Однажды Мейер стал свидетелем того, как жесточайше избили банкомета, который утаил часть выигрыша. Спрятавшись за кучей мусора, он видел, как того дважды ударили ножом в лицо, избили до потери создания и бросили бездыханное тело на улице.

Мейер понял в тот вечер, что в любом серьезном деле не должно быть свидетелей. Если бы гангстеры обнаружили его, он тоже был бы убит. Так постигал Мейер законы преступного мира. Наблюдательный мальчишка вскоре понял, что опытные игроки были неплохими психологами. Сначала они давали своей жертве выиграть и раз и другой. А когда он, поверив в свою удачу, ставил на кон все свои деньги, заработанные за неделю, то немедленно все проигрывал. А потом проигравший брал в долг, и здесь начиналось его настоящее падение.

Трущобы Нижнего Ист-Сайда, где жила семья Лански, были хорошей школой. Скоро Мейер усвоил и шулерские приемы профессиональных игроков. И тогда он рискнул вновь попытать счастья в карточной игре. Мейер знал, что он не может, не имеет права проиграть свои пять центов. И он выиграл. «Та победа была для меня большим уроком: если ты все обдумываешь и тщательно планируешь свои решения в любых действиях, ты должен победить». Лански твердо усвоил этот урок. Это стало для него руководством к действию. Он остался игроком на всю жизнь, но играл только тогда, когда был полностью уверен в своей победе. Лански был авторитетнейший эксперт в гемблинге, и с ним нельзя было не согласиться, когда он заявлял, что нет такого понятия «счастливый игрок, есть только победитель и побежденный. Победители те, кто контролирует игру, профессионалы, которые знают, что они делают. Все остальные простаки».

Ряд афоризмов Мейера Лански, крупнейшего эксперта в гемблинге, поражают своей точностью и глубоким знанием дела, которому он отдал всю свою жизнь. «Совет, — говорит Лански, — который я всегда давал моим друзьям, членам семьи, любому, кто хотел меня слушать, был один: никогда не играйте в кости, карты, рулетку, если вы не любите проигрывать. Игра на случай для тех кто жаден. Единственный человек, кто выигрывает — это босс, вне зависимости от того, идет ли речь о мелкой игре крапленными картами на углу улицы или о мультимиллионере в казино. Только хозяин бывает победителем».

Еще будучи мальчишкой, Лански постигал суровые законы гемблинга. Однажды он был свидетелем жесточайшей драки между двумя группами игроков. Спрятавшись за груду корзин из-под овощей, он с ужасом наблюдал, как игроки пустили в ход ножи, а потом раздались выстрелы. Когда появились полицейские^ на мостовой лежали два трупа. Ирландец-полицейский даже не стал искать свидетелей, зная, что таковых все равно не окажется. Полицейские накрыли трупы пальто, которые сняли с убитых, а потом подкатила повозка, на которую тела побросали как мясные туши. Так закончилась очередная потасовка между любителями азартных игр.

На месте побоища Мейер нашел окровавленные игральные кости и подобрал их. Но осторожность взяла верх. Он подумал, что его могут обвинить в соучастии в убийстве. «Я вынул кости из кармана и забросил их так далеко на крышу здания, как только мог. Я вошел в дом и отправился спать. Мне было двенадцать лет».

Законы азартных игр Лански усвоил с самого раннего детства.

И, наверно, впечатления детства были очень сильными, если он помнил все это до малейших деталей, до самых последних дней своей жизни. Страсть Мейера к гемблингу осталась на всю жизнь. Он изучал приемы игры в кости и карты, которые использовали игроки их района. Одновременно Лански постигал и законы преступного мира, внимательно присматриваясь, как ребята постарше сколачивают свои банды, как руководят ими, какие используют приемы в борьбе за выживание.

Это была наука более серьезная, чем общеобразовательные предметы в 34-й школе, где он учился. К слову сказать, учился будущий «финансовый гений» с большим прилежанием, особенно английскому языку. Но, очевидно, Лански был глубоко убежден, что от школы не будет особого проку, и бросил учебу после восьмого класса. Это очень огорчило родителей, которые мечтали дать детям образование и надеялись, что Мейер станет инженером, Но их первенец избрал другие университеты, где он, действительно, был лучшим из лучших учеников. Премудрости преступного мира давались Мейеру очень легко. Учился он здесь с вдохновением, шагал вперед семимильными шагами, быстро усваивал законы и традиции этого сурового мира. И важно отметить, что он никогда не был догматиком. Полученные знания Мейер использовал творчески, искал и находил новые пути и в гемблинге, и в других преступных деяниях. И что очень важно, он умел с детских лет успешно использовать полученные знания на практике.

Лански рано столкнулся с проблемами межнациональных противоречий, столь острыми в Нью-Йорке. Когда он еще мальчишкой сделал первые успешные шаги в гемблинге, постиг основные шулерские приемы профессиональных игроков и начал выигрывать, его гнали прочь, как только он вступал в игру. Однажды верзила-итальянец обозвал его «жиденком» и пообещал искалечить, если тот еще раз появится среди играющих. Лански, которому было тогда 12–13 лет, долго подкарауливал своего обидчика и однажды, внезапно выскочив из-за укрытия, дал ему сильного пинка. Он не мог лишить себя удовольствия, обозвав обидчика «грязным итальяшкой». После этого, конечно, пришлось спасаться бегством и за много кварталов обходить стороной улицу, где он подстерег итальянца. Но Лански был доволен — он сумел проявить характер и защитил свое национальное достоинство.

Игра не только приносила Мейеру большое моральное удовлетворение — он был прирожденным игроком. Не меньшее, если не большее значение имело и то, что только через гемблинг он видел возможность самоутвердиться в жизни. А необходимость в этом была очевидна. Семья Лански, как и подавляющее большинство еврейских иммигрантов, буквально перебивалась с хлеба на воду. Это был классический пример нищеты. «Я запомнил на всю жизнь, — вспоминал Лански, — насколько мы были бедны в те дни. В подавляющем большинстве семей в одной комнате спали три-четыре человека». Матрацы стелили прямо на полу.

Нередко в одной и той же кровати спали по очереди. Жили в старых, полуразвалившихся, плохо проветриваемых домах.

Зловоние общественных туалетов чувствовалось во всех жилищах. Лански говорил, что все это он, конечно, считал тогда обычным явлением и только позднее понял, что это было настоящее социальное дно жизни.

Гемблинг давал возможность подняться с этого дна, получить главное — деньги, которые решали все. Значит надо было целеустремленно, энергично, настойчиво совершенствовать себя в этом деле. А всеми перечисленными качествами Мейер обладал сполна.

Говорят, что впечатления детства самые сильные и надолго запоминающиеся. В трущобах Нью-Йорка, где прошло детство Мейера, таких впечатлений было больше чем достаточно.

На всю жизнь ему врезалась в память жестокая расправа сутенеров с молодой проституткой по имени Рашель. Мейер хорошо знал эту еврейскую девушку и явно симпатизировал ей, если не сказать больше. Рашель нарушила законы преступного мира, и два бандита, приставленные для ее охраны, зверски убили фактически на глазах Мейера его симпатию. Мельчайшие детали этого преступления врезались в память Лански, если, уже после второй мировой войны будучи в Израиле, он в деталях пересказывал все перипетии убийства Рашель.

Очевидно, не без влияния этого трагического события Лански, когда он подрос и теснее приблизился к преступному миру, дал обет, который ни разу не нарушил: никогда, ни в каком виде не иметь дело с проституцией. Впрочем ряд других авторов указывают, что на заре своей преступной юности Лански промышлял не только гемблингом, но занимался и другими преступными делами, в том числе получал капитал и с проституции.

Его коллеги немало потешались над «святостью» Лански, но делали это только за глаза. Их сотоварищ обладал огромным авторитетом и жестким, решительным характером, Лански не позволял шутить над собой, тем более по вопросам, которые он считал далеко немаловажными. Когда Лански подрос, у него было не так уж мало личных увлечений. От них было тем более трудно удержаться, что нередко и кинозвезды Голливуда становились подругами мафиози. Однако Лански всегда соблюдал определенный этикет в интимных отношениях и был хорошим семьянином. Очевидно, он считал, что приличные отношения в семье являются одним из важных качеств настоящего бизнесмена. А Лански очень хотел, чтобы его считали таковым.

Лански никогда не забывал свою первую любовь — азартные игры. Но очень скоро он убедился, что, действуя мелкомасштабно, на ограниченной территории, много не заработаешь. Его энергичная, деятельная натура требовала размаха, беспрерывного расширения сферы преступного бизнеса. Однако бурно плодоносящая нива гемблинга давно уже была занята крупнейшими боссами преступного бизнеса. Лански и Лучано, не рискуя схватиться с ними в открытую, начали действовать очень осторожно, исподволь, входя в контакт с букмекерами, которые уже работали на крупных главарей гемблинга.

Зная, что их деятельность неизбежно привлечет внимание полиции, Лански и Лучано стали регулярно платить полицейским, дежурившим возле злачных мест, и их начальникам, восседавшим в полицейских офисах. Не обходили они своим вниманием и политических деятелей, которым с помощью подарков, вина, сигар покупали голоса избирателей.

И как во всяком бизнесе, Лански и Лучано столкнулись с жесточайшей конкуренцией. Вскоре последовало и первое серьезное предупреждение. В 1919 г. в игорный притон, которым владел Лански, ворвались шестеро вооруженных людей. Они крушили налево и направо все, что было в комнате, изувечили игроков, хозяев игорного заведения, охранников. Главарь нападавших заявил по-итальянски: «Это предупреждение. В следующий раз мы вас прикончим». Так Лански познакомился с людьми Джо Массериа. Их дороги в будущем не раз пересекутся.

Введение «сухого закона» открыло перед Лански и К° необозримые горизонты. В период «сухого закона» в Нью-Йорке действовала «банда Багси и Мейера». Ее возглавляли Бенджамин («Багси») Сигел и Мейер Лански. Они арендовали быстроходные машины и грузовики для подпольной перевозки виски и нанимали вооруженных людей, чтобы охранять эти машины от «диких» гангстеров, пытавшихся паразитировать на бутлегерстве.

Участие Лански в новом подпольном бизнесе было огромно и очень прибыльно. Он искренне удивлялся позднее, на основании чего его обвиняли в незаконных действиях в период «сухого закона». «Почему меня считают сегодня преступником, ведь я был только одним из участников бизнеса бутлегерства? Почему «гангстером» считают Лански, а не семьи Бронфманов и Розенстилов (Bronfman, Rosenstiel)? Мы занимались одним и тем же в 20-х годах, хотя они не хотят сейчас говорить об этом и меняют тему разговора, когда упоминают мое имя».

Лански действительно был оскорблен в своих лучших чувствах. Он был глубоко убежден в том, что являлся только бизнесменом и совсем не рядовым. Когда для Лански наступили тяжелые времена и ему предъявили обвинения в различных преступных деяниях, он утверждал, что никогда не занимался ничем, кроме азартных игр. А это «увлечение» он не считал, да и не только он, нарушением законов.

Показания сообщников Лански полностью опровергают подобные заявления. В 1959 г. федеральные власти начали разматывать клубок преступных связей мафиози. Многие, привлеченные по этому делу, дали показания против М. Лански. Один из находившихся под следствием Яша Катценберг (Yasha Katzenberg) заявил, что М. Лански и Б. Сигел финансировали его с целью «привоза в США морем алкогольных напитков и наркотиков». Один из агентов ФБР показал тогда, что Яша Катценберг, который в 30-х годах обвинялся в нарушении законов о наркотиках, совместно с Бухгалтером (Buchalter) и 28 другими лицами, сообщил, что «руководителем централизованного синдиката рэкета со штабом в Нью-Йорке и отделениями по всей стране был Мейер Лански». Членами преступной организации были Эбнер Цвилман (Abner Zwillman), Кадди Катлау (Cuddy Cutlow), Джо Адонис и другие. Катценберг сообщил, что этот синдикат тайно владел импортной фирмой в Нью-Йорке и другими предприятиями законного бизнеса, в частности, компаниями по использованию грузовых машин в Бостоне и в Калифорнии, Он информировал власти и о том, что Лански контролировал профессиональный гемблинг в масштабах всей страны.

По внешнему виду Лански разительно отличался от описания гангстеров, данных Эдвардом Робинсоном в его книге «Маленький кайзер» или Родом Стайгером (Rod Steiger) в его «Аль Капоне». В 70-летнем возрасте Лански был седовлас, худощав, даже аскетичен. Одевался он в неброские, в консервативном стиле пошитые костюмы, жил до 1969 г. в достаточно скромном доме типа ранчо с тремя спальнями в Халандале, пригороде Майами, штат Флорида. Ездил Лански на взятом в аренду «Шевроле», выгуливал домашнюю собаку, каждую ночь проводил дома, что не очень было принято среди гангстеров. Души не чаял во внуках, ежегодно отдыхал с женой, тщательно оберегал ее от встреч со своими друзьями-мафиози. В тех немногих случаях, когда обстоятельства вынуждали его появляться на публике, он производил впечатление сугубо положительного человека с большим чувством юмора.

В 1969 г., опасаясь, что его могут похитить, как это произошло в 1968 г. с рядом вышедших в отставку нью-йоркских гангстеров, он продал свой дом и перебрался в Майами-Бич, в дом 5001 на Коллинс-авеню.

Лански был неплохим мистификатором. Он умело распустил слухи, что неизлечимо болен раком, и в 20-х годах полиция Нью-Йорка вполне серьезно заявляла, что нет необходимости беспокоиться о его преступной деятельности, так как проживет он не больше года. Между тем здоровье у Лански было отменное, и в 70 лет он выглядел на 10 лет моложе своего возраста.

«Он, наверное, проживет 100 лет», — говорил о Лански его друг и бывший рэкетир.

Как благообразный бизнесмен, он любил делать пожертвования. Но, поддерживая свой имидж небогатого бизнесмена, Лански делал не очень большие пожертвования, от 2500 до 5000 долл.

Лански на склоне лет занялся небольшим бизнесом и очень тщательно следил, чтобы все его бумаги, касающиеся доходов и налогов, были в полном порядке, а приобретая какое-либо имущество, устраивал «заем» у друзей.

Свою карьеру рэкетира он начинал с такими мафиози, как Джо Адонис, Фрэнк Костелло, Льюис Лепке, Лаки Лучано, Датч Шульц, Багси Сигел. «Все они любили показать свои деньги, и все они были казнены, убиты, депортированы, посажены в тюрьму или лишены власти», Лански сделал необходимые выводы из их судьбы и всю жизнь умело разыгрывал роль бизнесмена средней руки, с небольшими доходами, бережливого и расчетливого.

Лански, очевидно, опасался за свою жизнь. Человек общительный по натуре, он стремился как можно меньше появляться в общественных местах. Посещал он только те рестораны и клубы в Майами, где мог встречаться со старыми друзьями-рэкетирами, столик в ресторане обычно заказывал в самом дальнем и темном углу.

Главной сферой деятельности Мейера Лански, безусловно, был гемблинг. Лански не был бы «финансовым гением», если бы он не постиг главный закон делового мира — только монопольное владение отраслью дает монопольную прибыль. Лански старался взять под контроль все виды гемблинга и везде. Винсент Тереза, мафиози, начавший давать показания, заявлял, что Мейер Лански в компании с другими мафиози контролировал гемблинг в Лондоне, «а также на острове Парадайз (Paradize) на Багамах».

На склоне лет Лански, попавший под пристальное внимание правоохранительных органов, заявлял, что никогда и ничем он не занимался, кроме гемблинга. Эту версию усиленно разрабатывают и авторы апологетических работ, посвященных жизни и деятельности «финансового гения».

В уголовной биографии Лански были свои кровавые страницы. Например, в 1926 г. на одной из улиц Нью-Йорка подобрали едва дышавшего человека с несколькими огнестрельными ранами. Придя в себя в госпитале, раненый по имени Джон Барретт (Barrett) сообщил, что в него стрелял, а потом выбросил из машины Мейер Лански: они не поделили добычу после ограбления склада. Барретт решил дать показания против Лански, и его взяли под усиленную полицейскую охрану. Но очень скоро Барретт убедился, насколько длинные руки у мафии. Несмотря на охрану, он почувствовал запах мышьяка в еде, которую ему принесли с госпитальной кухни. Барретт отказался подписывать показания против Лански и купил этим себе жизнь. Таковы были приемы, которыми пользовался Лански, чтобы доказать свое алиби во время пяти арестов, которым он подвергался в возрасте до 27 лет.

В то время Лански познакомился с Бенджамином Сигелем. Невзрачный, с остреньким ястребиным лицом, низкорослый (5 футов, 4 дюйма) Мейер Лански был очарован высоким, стройным, по-мужски красивым Сигелем. Он был просто влюблен в него и одно время даже взял себе в качестве прозвища его имя и стал называться «Багс Мейер». Они создали банду, которая охраняла нелегально перевозившееся спиртное JOT налетов различных банд, действовавших в штатах Нью-Йорк и Нью-Джерси.

Лански проявил незаурядные способности и начал быстро делать карьеру по линии бутлегерства.

В 30-е годы Лански и другие мафиози промышляли, как и все гангстеры, чем придется — наркотики, проституция, гемблинг и т. п. Часть людей из группы, в которой был Лански, вошла в знаменитую «Корпорацию убийц». На ее совести было 800 убийств, прежде чем она была разгромлена прокурором Нью-Йорка Томасом Дьюи.

Багси Сигел подался в Голливуд, где оказался в своей стихии и прославился многочисленными романами с кинозвездами. Несмотря на столь беспутный образ жизни, Багси пользовался влиянием среди кинематографической братии. Его позиции в Голливуде были настолько прочны, что знаменитая Джин Харлоу стала крестной матерью двух его детей.

Лански тоже нередко наведывался в Голливуд, Флориду, но постоянное место жительства сохранял в Нью-Йорке, где он прожил до 1953 г.

В 1936 г. Томас Дьюи, как уже говорилось, добился осуждения Лаки Лучано, который получил 50 лет тюремного заключения за создание целой системы «белого рабства», массовой проституции. Сумел Дьюи прибрать к рукам и нескольких других мафиози. Тем самым он вольно или невольно способствовал превращению мафии в подлинно национальный институт. В связи с репрессиями прокурора Нью-Йорка многие мафиози покинули город, обосновались в других частях страны и создали таким путем подлинно национальный преступный синдикат.

Лански в это время формировал мощную преступную империю на юге США, во Флориде и в Карибском бассейне. Он взял на вооружение многое из практики кливлендской группы, влиятельной банды гангстеров, действовавшей в Кливленде, но усовершенствовал ее опыт целым рядом нововведений. Лански в огромных масштабах и очень успешно подкупал полицию, представителей различных властей. Комитет Кефовера в 1953 г. вскрыл потрясающие факты, касающиеся этой стороны деятельности Лански. Например, на слушаниях комитета Уолтер Кларк, шериф округа Брауард, Флорида, в 1933–1952 гг., показал, что он не только создал «специальный полицейский режим» для группы Лански, работавшей в сфере гемблинга, но и выделял для Лански вооруженных полицейских и бронированные машины, чтобы перевозить выручку из казино в банки.

Респектабельность является необходимым условием для успешной деятельности любого крупного бизнесмена. Лански и Лучано прекрасно понимали это, и к 1924 г. они обзавелись постоянным шикарным офисом, находившемся в элегантном отеле «Клеридж» (Claridge Hotel). Их деятельность достигла пика в своем развитии, и их поставщики знали об этом. Это была хорошая деловая основа для дальнейшего быстрого развития операций по поставке в США из Европы все новых и все более крупных партий спиртного.

Бурные успехи нового гангстерского объединения, руководимого Лански и Лучано, коренным образом меняли всю расстановку сил в преступном мире. Сицилийцы, руководимые В. Дженовезе, не без оснований увидели в успешной деятельности этого нового объединения прямое покушение на их права, их многолетнее господство в целых направлениях преступной деятельности.

Конкуренты должны быть уничтожены — это закон делового мира. Сходство между мафией и бизнесом проявляется и в том, что в мафии также уничтожают конкурентов, только более радикальными средствами. Каждый новый успех Лански-Лучано и К° неумолимо приближал начало новой резни в преступном мире. Вскоре она началась.

Укрывшись в 1971 г. в Израиле от неприятностей, связанных с тем, что в США начали раскапывать историю его преступной жизни, Лански на досуге решил заняться воспоминаниями. Человек он был деловой и никогда ничего не делал без особой на то необходимости. И если Лански начал давать интервью журналистам, то в этом не было стремления к паблисити. Он не страдал мелочным честолюбием. Тучи продолжали сгущаться над его головой, и Лански понимал, что главные неприятности еще впереди. В этих условиях он стремился пустить в оборот свою версию событий в гангстерском мире, чтобы показать в нужном ему виде роль Лански-Лучано и К° в истории мафии.

М. Лански был поэт своего дела. Стоя в Иерусалиме на противоположной от отеля «Интерконтиненталь» стороне и глядя на Гору олив и на стены Иерусалима, он философствовал: «Когда видишь такой старый город, как Иерусалим, его руины, древние раскопки… стремишься оценивать события в историческом плане». Лански дал свою интерпретацию Кастеломарской войне конца 20-х-начала 30-х годов. Название этой войне, рассказывал Лански, дал город, в котором родился Сальваторе Маранзано. В Нью-Йорке и в других городах были убиты сотни гангстеров. Судя по газетным сообщениям, американцы восприняли эту войну как очередную резню внутри мафии и в принципе не имели ничего против этого, считая, что таким путем улицы американских городов будут очищены от мафиози. Гангстеры убивали друг друга дома и на улицах, их тела вылавливали в реках и в океанах. «Никто, — говорил Лански. — не знает точно, сколько людей было убито. По официальным данным, сотни».

Лански считал, что если это не «был исторически важный момент в жизни Америки, то, несомненно, это был поворотный пункт в истории преступности».

Лански был прирожденный бизнесмен. Он прекрасно понимал законы делового мира и со знанием дела применял их в своей преступной деятельности. Когда «усатые», старая гвардия мафии, ополчились на Лански и Лучано, у Лански не было двух мнений: в мафии, как и в бизнесе — или ты победишь, или победят тебя. Никакого компромисса, никакого мирного сосуществования между конкурирующими группировками мафии. Массериа потребовал, чтобы Лучано признал его верховенство. Лански после этого поучал своего старого друга и сотоварища: «Если ты примешь это предложение, то окажешься под его полным контролем… Каждый из этих парней хочет создать свою собственную империю и сохранить свою жизнь за счет другого. Ты пешка в их игре. Но это не игра. Наши жизни поставлены на кон».

Вся последующая преступная карьера Лански и Лучано показала, что Мейер Лански был глубоко прав: в мафии действовали только волчьи законы преступного мира. Тот, кто этого не понимал и не научился использовать эти законы в своих интересах, был обречен на уничтожение.

Б. Сигел и другие деятели из группы Лански-Лучано требовали немедленно дать бой старым мафиози. Иная была точка зрения у Лански и Лучано. Они считали, что фрукт еще не созрел, время для настоящего сражения за верховную власть в мафии не пришло. Лански и Лучано активизировали борьбу за создание своей собственной мощной организации и резко усилили кампанию за поиск новых рекрутов среди гангстеров как итальянского, так и еврейского происхождения. Этот поиск охватил не только Нью-Йорк, но и другие города. В конечном счете эта деятельность дала свои результаты, и М. Лански с полным основанием заявлял, что главари мафии могущественней, чем «Юнайтед стил компани».

И на практике, и в своих заявлениях Лански пытался действовать, как настоящий бизнесмен. «Мы занимались бизнесом наподобие «Форд мотор К°», — говорил он. — Стрельба и убийства — безрезультатное средство делать бизнес. Продавцы Форда не стреляют в продавцов Шевроле. Они пытаются перебивать цену друг у друга. Мы давно решили следовать этому принципу.

Использовать огнестрельное оружие и насилие как можно реже, а лучше всего совсем не использовать их. Наши друзья, которые работали с нами, наши ребята получили строжайший приказ вести себя соответствующим образом».

Старый картежник явно передергивал карты. Когда надо было идти на крайние меры, Лански не останавливался ни перед насилием, ни перед убийством. Ряд документальных данных подтверждает, что он шел на физическое уничтожение даже своих друзей еврейского происхождения. Самое убедительное подтверждение этого — санкция М. Лански на уничтожение своего друга юности и соучастника многих преступных дел Б. Сигеля, который нарушил законы мафии.

Лански и Сигеля связывало очень многое. Они еще в юношеские годы вместе создавали еврейскую банду в трущобах Нью-Йорка. Мейера и Багси связывала многолетняя совместная деятельность в сфере алкогольного бизнеса в годы «сухого закона». В середине 30-х годов Лански предложил Б. Сигелю двинуться в поход на завоевание гемблинга на Западном побережье.

Сигел был влюблен в этот район, особенно в Голливуд, где высокий, представительный, красивый и любвеобильный гангстер имел немало романов с кинозвездами. Определяя стратегическое направление деятельности одного из своих крупнейших партнеров, Лански учитывал не только то, что в Лос-Анджелесе и в других крупных городах Запада все еще оставались огромные неиспользованные возможности для гемблинга. Он принимал во внимание также и то, что в том регионе находился невозделанный штат Невада. Лански с вожделением устремил уже тогда свой взор на этот штат, ему виделся новый мощный центр гемблинга в этой пустыне.

Б. Сигел не заглядывал так далеко. Человек легкомысленный, он в первую очередь думал о своих любовных утехах в Голливуде. Брат Сигеля Морис (Maurice) и три его сестры резко отрицательно относились к преступной деятельности Бенджамина. Иной была позиция жены Сигеля. Эстер (Esther) не видела ничего предосудительного в бизнесе своего супруга и с большим удовлетворением восприняла его информацию о том, что климат Калифорнии будет очень полезен для двух их дочерей.

Дав новое поручение Сигелю, Лански с улыбкой посоветовал ему поменьше увлекаться актрисами Голливуда. В каждой шутке всегда, действительно, есть доля правды. Легкомысленный характер Сигеля в конце концов привел его к печальному концу.

Запутавшись в любовных успехах, нарушив в Лас-Вегасе свои финансовые обязательства перед коллегами по мафии, он заплатил за все это жизнью. Предупреждение Лански и на этот раз оказалось пророческим.

Личная трагедия Сигеля произошла много позднее, а пока он с огромным удовольствием принял предложение Мейера переориентироваться на Калифорнию. А вспоминая тот разговор с Лански, Сигел позднее говорил: «Мейер не очень часто улыбался. Я удивлялся его поведению. Но я часто приходил к выводу, что Мейер знал меня лучше, чем я сам себя»".

Лански и Сигел были связаны между собой более тесно, чем родные братья. И дело было не только в многолетнем опыте совместной преступной деятельности. Сигел неоднократно спасал жизнь Мейеру Лански. Однажды Уэкси Горден, выяснив, что Лански навел на его брата Джека полицию и упрятал того в тюрьму, принял по законам мафии решение прикончить «финансового гения». На Гранд-Стрит, в Нью-Йорке, в дом, где часто встречались Лански и Сигел, была брошена бомба. Сигел обладал недюжинной физической силой и блестящей реакцией, он успел выбросить бомбу в окно, но она разорвалась рядом с ним.

Сигел был ранен, но открыл огонь по нападавшим. Позднее Сигел выследил в Бруклине Тони Фабраццо, который покушался на них, и убил его.

Это был только один из случаев, когда Бенджамин Сигел спас жизнь своего патрона. И, наверное, Лански было очень нелегко дать позднее санкцию на уничтожение Сигеля. Впрочем, Лански всегда это категорически отрицал. Он после второй мировой войны встретился с дочерью Сигеля, о которой всегда проявлял заботу, и изложил ей свою версию гибели ее отца.

Попытки Мейера Лански изобразить себя скромным картежником-интеллектуалом, всю жизнь специализировавшемся только на гемблинге, ни в коей мере не соответствовали действительности. Мафиози есть мафиози. И когда возникала необходимость, Лански действовал так, как того требовали законы мафии. В частности, в вопросах междоусобной борьбы Лански ничем не отличался от других главарей мафии, которые в такой ситуации знали только один аргумент — смерть. Когда Лаки Лучано предпринял попытку подняться на вершину преступной пирамиды, Лански оказывал ему в этом всемерное содействие.

Именно он направил людей, которые реализовали контракт на уничтожение одного из главных конкурентов Лучано Сальваторе Маранзано. Лански, наверное, выполнил это поручение с тем большим удовольствием, что Маранзано не скрывал своих антисемитских воззрений и решительно выступал против сотрудничества мафиози итальянского происхождения с группой Лански-Сигел.

Многолетнее сотрудничество Лански-Лучано было скреплено кровью: еще в юношеские годы, действуя в классических традициях мафии, они никогда не останавливались перед уничтожением тех, кто становился на их пути. Соответствующая практика была расширена в зрелые годы их преступной деятельности.

Джо Валачи показал в своих выступлениях, что Лански и Лучано несли прямую ответственность за убийство главаря мафии Маранзано. Стремясь к установлению своей личной диктатуры, Маранзано дал команду ликвидировать Лучано и Дженовезе.

Но Лучано обладал стремительной реакцией. Получив соответствующую информацию, «он вошел в контакт со своими многолетними союзниками Багси Сигелем и Мейером Лански. Они предоставили в его распоряжение Сэма («Красного») Левине (Sam Levine) и трех других квалифицированных экспертов из своей банды». Реализация контракта на убийство Маранзано была теперь только делом техники.

Лучано оказался прилежным учеником Лански. Все чаще и со все большим успехом он пропагандировал перед мафиози идеи М. Лански о необходимости прекратить поножовщину, коренным образом перестроить всю структуру мафии, превратить ее в специфическую и процветающую отрасль американского бизнеса.

Один из мафиози, слышавший выступление Лучано перед сообщниками, рассказывал: «Он заявил, что необходимы новые методы, чтобы «зарабатывать на приличную жизнь». Именно так он поставил вопрос. Его речь вызвала бурю аплодисментов.

«Мы все должны работать друг для друга, — продолжал Лучано, — но каждый делает свое собственное дело. Все мы нуждаемся друг в друге. Достаточно убийств».

Большинство главарей мафии, очевидно, чувствуя непрочность своего положения, стремились взять от жизни как можно больше. Показная роскошь, бравада были присущи многим коллегам Мейера Лански по преступному бизнесу.

Поведение «финансового гения» резко контрастировало с традициями мафиози.

Умеренность была характерна для Лански во всем. Он предпочитал простую еду, выпивал не больше одной-двух рюмок перед едой. После еды выкуривал сигару, в перерыве между приемами пищи курил сигареты. Лански заботился о здоровье, знал, какой вред приносит табак, но никак не мог бросить курить.

Его отличали простые привычки. Мейер получал удовольствие от путешествий, пеших прогулок, любил загорать. Лански частенько можно было видеть в кресле возле бассейна принадлежавших ему отелей, принимающим солнечные ванны. Он настолько любил пешие прогулки, что нередко, находясь в Майами, прерывал официальные заседания и отправлялся на прогулки по пляжу.

Как и многие другие миллионеры, сами сделавшие свое богатство, Лански придерживался четко выраженных правых политических взглядов. Например, в отношении Вьетнама «он считал, что мы должны ворваться туда и разнести Ханой на куски».

Отношение к войне во Вьетнаме являлось важнейшим критерием для определения политической ориентации, взглядов любого деятеля США. Ястреб во время вьетнамской войны, Лански придерживался столь же враждебной позиции в отношении «движения протеста против этой войны».

Лански никогда не упускал случая подчеркнуть свой патриотизм, приверженность принципам американизма. Это был тот типичный случай, когда о ком-либо говорят, что он стремится быть католиком больше папы римского.

Патриотизм Лански видели в том, что в 1949 г. он сделал все возможное, чтобы его сын Пол поступил в Вест-Пойнт. Помощь в решении этого вопроса оказал ему конгрессмен Артур Клейн, в прошлом член Верховного суда штата Нью-Йорк. Лански очень гордился, что его сын стал кадетом Вест-Пойнта и очень переживал, что в стенах этого старейшего и самого престижного в стране военного училища. Пол подвергался грубым антисемитским оскорблениям. Сын Лански окончил училище, стал офицером, позднее переквалифицировался в военного летчика, воевал в Корее и во Вьетнаме, дослужился до звания капитана ВВС, в 1963 г. вышел в отставку и начал карьеру инженера на Западном побережье. Пол поселился в штате Вашингтон с женой и детьми и быстро завоевал положение уважаемого члена общества. Предусмотрительный Мейер Лански, чтобы не создавать сыну проблем, распустил слухи, что они порвали все отношения и в течение многих лет не имеют ничего общего. Но это была не больше чем маскировка. Лански вел с сыном бесконечные разговоры по телефону. Он гордился им и любил говорить об этом со своими друзьями.

Первенец Бернард, или как звали его дома Бадди, родился с физическими недостатками. Лански был очень привязан и к этому сыну. В Майами Бадди жил рядом с домом отца, в фешенебельном особняке. Его часто можно было видеть в отелях, в которых Лански имел свои финансовые интересы.

Дочь Лански Сандра была дважды замужем и имела в молодые годы репутацию довольно легкомысленной особы. Ее бесчисленные склоки стоили отцу не одной бессонной ночи. Однажды Сандра создала для Лански серьезные проблемы в мире мафиози, которые удалось уладить только благодаря его высокому положению в этом мире.

Лански прослыл самым осторожным и скрытным деятелем преступного мира. Во-первых, он имел наиболее длинный послужной список в преступном мире. За 50 лет своей преступной деятельности он провел всего три месяца в тюрьме. Во-вторых, все, кто входил в контакт с Лански, обладали большими деньгами.

Чтобы сохранить их, надо было быть предельно осторожным.

«В-третьих, и это самое главное, Лански имел самую светлую голову во всем подпольном мире».

Лански умел сочетать отдых и работу. Каждый год в сопровождении жены он летал в Европу. В апартаменты, которые он занимал в отелях, к нему приходили с отчетами его европейские компаньоны. Лански никогда не представлял их жене и никогда не вел деловых разговоров в ее присутствии.

Жена была твердо убеждена, что Лански не имеет никакого отношения к преступному миру. А когда она получила соответствующие данные через средства массовой информации, она восприняла их как инсинуации. Однажды энергичный корреспондент пожелал узнать мнение госпожи Лански о деятельности ее мужа. Она не открыла ему дверь и заявила корреспонденту через замочную скважину, что «пресса и ФБР оболгали мужа».

Катастрофически затягивалась «Великая депрессия», многие миллионы людей были без работы, голодали в буквальном смысле этого слова, тысячи из них кончали жизнь самоубийством.

А Лански и К° процветали, бизнес шел в гору, и в личном отношении все было прекрасно. В 1932 г. у М. Лански появился второй сын. Когда он узнал, что на этот раз ребенок родился физически здоровым и умственно полноценным, Лански пришел в отличное расположение духа. Как только ребенок появился на свет, Мейер решил, что он его воспитает сообразно идеалам американизма, а служить определит по военному ведомству.

Гемблинг срабатывал прекрасно. И Лански в это же время предпринял первые шаги, чтобы распространить свою империю азартных игр на Флориду и Кубу. Он проявил инициативу и познакомился с бывшим сержантом Фульхенсио Батистой (Fulgencio Batista), будущим диктатором Кубы.

Флорида и Куба не случайно были избраны новым направлением экспансии гемблинга. Это были традиционные районы туризма и отдыха для состоятельных американцев. Здесь можно было хорошо поживиться, а чутье никогда не обманывало Лански.

Любой бизнесмен, прочно став на ноги, начинает пробовать свои силы в политике. Объясняется это не тем, что вместе с ростом числа долларов растут и политические амбиции. Объяснение этому явлению чисто деловое: бизнес должен иметь политическую подстраховку. Надо помочь прийти к власти тем людям, которые поддержат твой бизнес и обеспечат новые перспективы для его развития.

В самом начале своей деятельности Лански и Лучано получили возможность убедиться, что нет ничего проще, как купить местного политического лидера и полицейского. По мере расширения их бизнеса все более зрела мысль о том, как говорилось выше, что пришло время попробовать замахнуться на Таммани-холл. «Взятка, а не пули продолжали оставаться их паролем».

И на этот раз все шло прекрасно. Был взят еще один важный барьер на пути к действительной власти и богатству. Утвердившись в Таммани-холл, Лански и Лучано создали мощное предмостное укрепление, чтобы развернуть наступление в сфере бизнеса в масштабах всей страны.

Лански вышел на большую политическую орбиту и уже в 1932 г. он и его коллеги прибыли на конгресс демократической партии, которому предстояло избрать кандидата партии в президенты страны. Политика не была ни страстью, ни даже хобби Лански. Он ее использовал только как инструмент для решения деловых вопросов. На конгрессе Лански и его сообщники встретились с Мое Далитцем (Мое Dalitz) и другими своими коллегами из штатов Среднего Запада для обсуждения вопроса, как продвинуть гемблинг во все уголки страны. Были установлены контакты с Хью Лонгом, губернатором Луизианы. Лонг обещал Лански предоставить в его распоряжение целый штат, в первую очередь Новый Орлеан для установки игральных автоматов и создания шикарных казино, где приезжие со всех концов страны могли бы играть по крупным ставкам. Как мы уже видели, очередной прорыв Лански в сферу большого гемблинга принес ему и его сообщникам новый успех и новые миллионы доходов.

Открытие знаменитой голубой комнаты в «Рузвельт Отеле» и клуба «Беверли Кантри» (Beverly) в Новом Орлеане «ознаменовало начало развития казино в национальном масштабе». Отсюда Лански и его сообщники шагнули в Хот-Спрингс, Арканзас, где лояльный к ним Оуни Маден (Owney Madden), по прозвищу «Убийца», был взят в долю. Здесь был создан игорный центр, которому предстояло сыграть исключительно важную роль в индустрии азартных игр.

В Хот-Спрингсе отношение к мафиози было настолько внимательным и заботливым, что, когда кто-либо из них заболевал или получал ранение в междоусобных потасовках, он мог быть уверен, что власти штата обеспечат ему самое высококвалифицированное лечение, заботу и внимание. «Убийца» заправлял здесь всеми казино при самой активной поддержке Карлоса Марселло (Carlos Marcello). К слову сказать, он не был ни итальянцем, ни евреем. Этот тунисец стал одним из крупных деятелей гемблинга. Лишний факт, подтверждавший, что Лански был выше расовых и национальных предрассудков. В бизнесе его интересовали только деловые качества партнера.

Из Арканзаса Лански обратил свои взоры на Ковингтон (Covington) и Ньюпорт (Newport) в Кентукки. Однако все больше и больше он начинал думать о Флориде, чтобы именно на этом месте сконцентрировать свое главное внимание. Помимо того, что сюда съезжались для отдыха и развлечения многие состоятельные американцы, Лански еще со времен «сухого закона» имел во Флориде прочные связи, так как через Майами пролегал путь для контрабандного спиртного, которое Лански получал из стран Карибского бассейна.

Но трудность заключалась в том, что в Майами давно и прочно обосновался «маленький» Ауги Карфано (Augie Carfano).

Лански действовал методически, но осторожно. Он скупил отели и клубы рядом с Майами, в округах Брайард (Broward) и Дейд (Dade). С помощью своего друга Мозеса Анненберга (Moses Annenberg) он взял под контроль игру на скачках в этом регионе.