Черный креп и коричневая рубашка, или О том, почему немцы так любили военную форму и что значит череп на рукаве

Черный креп и коричневая рубашка, или О том, почему немцы так любили военную форму и что значит череп на рукаве

И то слева, то справа на штатских плечах

Проступают погоны, погоны, погоны…

Михаил Щербаков. «По осенним годам…»

В общем представлении СС настолько связана с национал-социалистической партией, что, если пытаться разобраться в истории Третьего рейха на основании популярной литературы или многочисленных фильмов, складывается ощущение, что организация эта была выдумана Адольфом Гитлером чуть ли не одновременно с самой НСДАП. Уж больно красиво вписываются в общепринятую картинку черные мундиры с серебром дубовых листьев на петлицах. Но на самом деле появилась она несколько позже, а уж в том виде, в каком мы знаем ее по кино, – и вовсе почти полтора десятилетия спустя.

В первые годы существования партии черных мундиров в ней не было. На ту пору главным партийным цветом был не черный, а коричневый. Цвет списанной армейской рубашки колониального образца, ставшей униформой боевых подразделений НСДАП – штурмовых отрядов.

Впрочем, скажем сразу: кто только не носил на ту пору списанную армейскую униформу! С одной стороны, это было своеобразным шиком, пощечиной общественному мнению и вкусу, всей той декадентско-демократической (или, если угодно, демократическо-декадентской) культуре, что обязана была своим рождением Веймарской республике. По условиям Версальского мира Германия имела права лишь на жалкое подобие армии. Между тем армия была для немцев явлением едва ли не культовым, тем стержнем, несущим элементом, на который опиралась «Германия герра профессора». Так было испокон века: целостность государства, будь то Священная Римская империя, Баварское королевство или Пруссия, его политическое благополучие обеспечивали люди в военных мундирах, и только за их спинами могли спокойно работать, совершая открытия мирового значения, люди в профессорских мантиях. Поэтому каждый немец, имеющий хоть какое-то отношение к армии и уж тем более к Первой мировой войне, если только он не был тяжко контужен вседозволенностью первых мирных лет, считал ношение униформы – или даже отдельных ее элементов – признаком правильного взгляда на мир, проявлением патриотизма. Поэтому в пресловутые коричневые списанные армейские рубашки наряжались не только национал-социалисты, но и многие подданные Веймарской республики, не имевшие ни малейшего отношения к созданной Антоном Дрекслером и подхваченной Адольфом Гитлером политической партии. Другое дело, что именно национал-социалистам первым пришло в голову придать списанной униформе статус… униформы. Точнее, превратить вышедшую из употребления униформу армейскую в актуальную и наполненную дополнительным символическим значением униформу партийную.

А с другой стороны – заметим ради справедливости – многим насильственно уволенным в запас по условиям Версальского мира ветеранам мировой войны, некоторые из которых едва разменяли третий десяток, было просто нечего надеть из «цивильной» одежды. Списанная униформа была хорошим выходом из ситуации, когда надеть нечего, а достойно и опрятно выглядеть хочется. Между тем на складах ее накопилось достаточно, и приобрести те же самые колониальные рубашки, никому не нужные теперь, когда Германия лишилась колоний, можно было совершенно законно и за сущие копейки. Да и другую военную форму тоже распродавали весьма активно, не запрашивая за нее лишнего. Что ей, в самом деле, пылиться на складах, коли размеры армии сократилась до комических? Кто теперь будет ее носить?!

Носить, как оказалось, было кому: членам штурмовых отрядов – весьма многочисленных и одиозных подразделений НСДАП, на силу которых партия опиралась в первые годы своего существования. Гитлер, может быть, и хотел бы найти себе опору получше – не такую своевольную, не такую опасную, не такую компрометирующую его политику. Но замены СА на ту пору не было.

Эти полубандитские-полувоенные, чересчур самостоятельные подразделения, формально являвшиеся частью партии, но весьма часто предпринимавшие действия, нисколько не согласующиеся с партийной политикой (руководители отдельных подразделений СА вели подчас собственную политическую борьбу, преследовали неугодных и даже содержали, без согласования с партийным руководством, личные концентрационные лагеря для противников и неугодных), были, с одной стороны, незаменимы для выполнения множества задач – от самых щекотливых (политические убийства) до требующих грубой силы (охрана митингов), а с другой – опасны для самого руководителя НСДАП, поверни они штыки против него.

Собственно говоря, своим рождением СС как раз и обязана конфликту, разгоревшемуся в НСДАП вскоре после того, как партия начала набирать силу. Конфликту нешуточному – между политической и силовой частями партии. Силовая часть партии была сформирована Эрнстом Ремом из сил «черного рейхсвера», воинских союзов, военизированных ветеранских организаций.

Рем Эрнст (1887–1934) – руководитель национал-социалистических штурмовых отрядов – СА. Родился в Мюнхене, сделал военную карьеру, воевал в Первую мировую, вышел в отставку в чине капитана. После войны вступил в Добровольческий корпус Франца Ксавье Риттера фон Эппа, где и сблизился с активистами национал-социалистической партии. Был одним из ближайших друзей Адольфа Гитлера. Принимал участие в заговоре Эппа, а также в Мюнхенском путче. Сформировал и возглавил отряды СА. 30 июня 1934 года, в «ночь длинных ножей», арестован бойцами СС и убит.

«Черный рейхсвер» – созданные в Германии в начале 1920-х годов резервные части рейхсвера, не предусмотренные Версальским договором и существовавшие неофициально. Кроме того, существовало огромное число организаций (служивших в том числе и кадровой базой для «черного рейхсвера»), объединявших ветеранов воинских частей, распущенных по требованию стран-победителей, – Добровольческий корпус, «Стальной шлем», «Викинги» и пр.

Далеко не все их члены симпатизировали Гитлеру как главе партии, а уж руководство, состоявшее из кадровых офицеров, и вовсе не стремилось подчиняться «выскочке ефрейтору». Глава одного из наиболее значительных как по численности, так и по влиянию подразделений СА Герман Эрхард, извлекший немало выгоды от членства в НСДАП, заявлял, что его солдаты – вне политики. А Рем так и вовсе открыто предупреждал Гитлера: «Если вы не хотите идти с нами – мы пойдем без вас. А если будет нужно – и против вас». При этом значительная часть офицеров не таясь утверждала, что пойдет за вождями СА, а не за руководством партии. С каждым днем штурмовые отряды становились все более самостоятельными и все менее зависимыми от партийного руководства. Напротив, все яснее становилось, что их истинный хозяин – не партия, а рейхсвер.

Эрхард Герман (1881–1971) – один из организаторов Капповского путча. Офицер морского флота, служил во 2-й морской бригаде. Организатор ветеранского подразделения «Викинги», бывшего некоторое время одним из крупнейших элементов СА.

Гитлер, как можно понять, даже не будучи специалистом – историком или политологом, не хотел терпеть в рядах НСДАП слишком самостоятельное подразделение со столь активным и самовластным руководством. Но сделать для его обуздания пока ничего не мог, а потому, принимая все возможные меры предосторожности, вынужден был терпеть сложившуюся ситуацию. Активность СА заставляла его не на шутку опасаться не только за свое главенство в партии, но и за саму жизнь. Поэтому весной 1923 года он обзавелся личной охраной из числа «старых борцов», не имевших никакого отношения к Рему и поклявшихся вождю защищать его от врагов до последнего своего дыхания. Фактически – группой телохранителей, но работающих не за деньги, а, так сказать, за идею. Лейб-гвардией. Он сам так писал об этом: «Я сказал себе тогда, что мне необходима личная охрана, пусть немногочисленная, но беспредельно преданная мне, члены которой могли бы пойти против собственных братьев».[7]

Нужно сказать, что клятва относительно «последнего дыхания» не была просто красивыми словами. Как показывает практика, клятва верности, приносимая кадровым немецким офицером, значила для него больше, чем соображения личной безопасности. Поэтому, кстати, не должен вызывать удивления у нас, рассматривающих ситуацию со стороны, опираясь на знание истории, и поражавший наших дедов фанатизм кадровых эсэсовцев, продолжавших боевые действия в безвыходной ситуации, без надежды на победу и пощаду. Дело в том, что для немецкого менталитета вообще свойственно очень специфическое отношение к понятиям «долг», «присяга», «честь». Представьте, что война для вас – не просто исторический эпизод, не просто некий фрагмент жизни, но профессия, доставшаяся по наследству от предков, что армия – это не просто силовые структуры, но часть истории семьи. Примерьте на себя это ощущение – и вам станет более или менее ясно, о чем идет речь. Присяга действительно была для них не пустым звуком, но чем-то большим, чем клятва. Частью образа жизни, образа действий.

Новое подразделение НСДАП внешне практически ничем не отличалось от штурмовиков. Единственным знаком отличия «лейб-гвардейцев вождя» было серебряное изображение черепа на головном уборе да траурный креп вокруг красной нарукавной повязки со свастикой. Каких только мистических «прибамбасов» не наворачивают современные «популярные авторы» вокруг этой символики! Диву даешься, как прекрасно развита у них фантазия. И некромантский символ это, и магический сигул, и черт знает что еще.

Между тем ничего необычного ни в траурном крепе, ни в кокарде-черепушке не было. Потому что это были элементы более чем традиционные для армий доброго десятка европейских стран. В середине XVIII века черную униформу и кивера с серебряной эмблемой – черепом со скрещенными костями – носили полки королевских лейб-гусар. В начале XIX века «мертвая голова» появилась на штандарте 17-го Брауншвейгского гусарского полка и 3-го батальона 92-го пехотного полка. В годы Первой мировой череп стал эмблемой элитных штурмовых частей германской армии, огнеметчиков и танкистов. В качестве личной эмблемы его использовал один из легендарных немецких асов Георг фон Хантельман. После 1918 года эмблему стали использовать в униформе подразделения Добровольческого корпуса. И только потом ее переняли лейб-гвардейцы Адольфа Гитлера. Впрочем, не только СС пользовалась старинным символом. В вермахте серебряный череп на головном уборе носили 5-й кавалерийский и 7-й пехотный полки, в люфтваффе – 4-я авиагруппа специального назначения и 54-я ударная, подразделения береговой охраны «Данциг» – «наследники» Черных гусар.

Причем только Германией дело не ограничивалось. «Мертвая голова» и черные элементы в униформе были в ходу у многих гвардейских подразделений разных стран. Под этим знаком воевали в Гражданскую войска генерала Дроздовского, его использовали британские подводники, некоторые части особого назначения армии США, польские танкисты, финские кавалеристы, французские полицейские службы безопасности. В любом случае череп на фуражке или на рукаве символизировал стремление сражаться до победы или до смерти. Или в крайнем случае особую опасность выполняемых подразделением задач. В общем, акцентировать внимание на этой символике не стоит. Не то чтобы она ничего не значила, но, прямо скажем, значила куда меньше, чем принято полагать.

Все начиналось в пивных. СА, а потом и СС вышли именно отсюда. Первым их оружием были тяжелые пивные кружки

Личная охрана должна была оберегать руководителя партии от разнообразных опасностей, как связанных с его политической деятельностью, участием в митингах, публичными выступлениями, так и от тех, которыми чреваты внутрипартийные конфликты. Защитить его от «удара кинжалом в спину» не в идеологическом, а в прямом смысле.

«Удар кинжалом в спину» – один из главных мифов немецких радикально правых – убеждение, что поражение Германии в Первой мировой – результат заговора «тыловых крыс» и соглашателей, пошедших на сговор с врагами родины в то время, когда германская армия была близка к победе в войне.

Впрочем, как выяснилось, защита вождю так и не понадобилась – штурмовые отряды не решились на внутрипартийный заговор. Конфликт с СА разрешился, причем на удивление мирно: в конце весны того же года Эрхард оставил ряды НСДАП, забрав из СА свои кадры. Однако партия от этого не слишком пострадала. Напротив, Адольф Гитлер был даже рад уходу «раскольника», ставившего под угрозу единство НСДАП. Конечно, штурмовые отряды лишились части кадровых офицеров, на которых можно было бы опереться в случае захвата власти, зато больше никто не противоречил вождю, не пытался оттереть его на второстепенные позиции. Рем, впрочем, остался с Адольфом. Неизвестно, выполнял ли он клятву верности, данную ему еще 1920-м, или просто чувствовал, что потенциал Гитлера еще далеко не исчерпан, а может быть – действительно верил в победу национал-социалистической (с ударением на второй части этого слова) революции. Окончательно разрешив в 1934 году противоречия с СА, вождь не дал ему шансов оставить мемуары.[8]

Между тем позиции будущей СС укреплялись. После ухода Эрхарда штабная охрана была усилена в несколько раз и превратилась в «группу проникновения». Вооруженные, готовые в любую минуту вступить в схватку, они сопровождали Гитлера повсюду и были нешуточной силой в масштабах тогда еще не очень большой партии. Однако «группа проникновения» просуществовала недолго. После неудачи Мюнхенского путча и ареста руководства НСДАП это подразделение вкупе с СА было запрещено и в первоначальном виде не восстанавливалось.

Нужно сказать, что поражение путча отчасти сыграло Гитлеру на руку. Во-первых, лучшей PR-кампании было и не придумать. Судебный процесс был использован им в качестве политической трибуны. Гитлер заявил на всю Германию то, что раньше мог говорить только на собраниях в пивных: «Я обвиняю Эберта, Шайдемана и прочих в государственной измене. Я обвиняю их потому, что они уничтожили 70-миллионную нацию». Эффект от его речей был настолько силен, что запрещенная НСДАП пополнилась сотнями новых членов. Были среди них и те, кто стрелял в колонну путчистов.

Во-вторых, выйдя из тюрьмы, в которой он провел всего несколько месяцев вместо нескольких лет, несмотря на то что осужден он был по весьма серьезной статье – за государственную измену, Гитлер провел реформу структуры партии, избавившись от всего, что могло бы угрожать его единовластному руководству НСДАП, удалив всех, кто мог бы сколь бы то ни было серьезно оспорить его власть и право отдавать приказы. Так, пользуясь тем, что штурмовые отряды были пока что под запретом, он стал постепенно заменять их подразделениями, аналогичными «группе проникновения». Только название они теперь носили иное – охранные отряды, или, по первым буквам, – СС.

СС, а точнее SS – от «Schutzstaffel», – охранный отряд, или эскадрилья прикрытия. Автором этой аббревиатуры был скорее всего Герман Геринг – большой любитель и знаток авиации: «Schutzstaffel» – это было название эскадрильи, сопровождавшей вылеты легендарного соединения «Рихтхофен». Впрочем, название «охранные отряды» куда больше соответствует той функции, что эта организация выполняла изначально. Поэтому в дальнейшем на страницах этой книги мы будем называть их именно так.

Отряды СС были прекрасной альтернативой СА хотя бы в том смысле, что были по-настоящему, а не на словах преданы вождю. Причем лично ему, а не другим партийным руководителям. Позиции Рема пошатнулись, однако он осознал это, когда было уже поздно: подразделения СС набирали силу, причем были гораздо сильнее, чем штурмовики, и более организованными и дисциплинированными. Во главе новой организации стоял назначенный Гитлером и подчинявшийся непосредственно ему руководитель – отставной капитан Юлиус Шрек.

Шрек Юлиус (1891–1936) – создатель СС, автор «Циркуляра № 1», положившего начало этой организации. Участник Первой мировой войны. После войны примкнул к национал-социалистической партии и в марте 1923 г. вступил в личную гвардию Адольфа Гитлера. В 1925–1926 гг. – руководитель охранных отрядов. Погиб в автомобильной катастрофе.

В течение ряда лет после этого партия оставалась практически без штурмовых отрядов, опираясь только на лейб-гвардейцев, с успехом взявших на себя функции СА.

Проблема с СА заключалась в следующем: пытаясь спасти после провала путча хотя бы часть организации, Эрнст Рем реорганизовал ее в объединение «Фронтбан», подчинявшееся только непосредственно ему, и заявил, что не намерен вмешиваться в политику, выполняя указания Гитлера. Вождь не мог ему простить этого.

Замена одного структурного подразделения другим была тем более оправданной, что Гитлер после поражения путча стал гораздо консервативнее. Он отказался от многих революционных идей, оставил мысль о приходе к власти путем ее захвата и сосредоточился на перспективах обретения ее легитимным путем. В этом свете отказ от революционной СА в пользу более чем консервативной СС выглядит не просто оправданным, а едва ли не единственно верным шагом. Не знающие удержу и зачастую попросту лишенные всяких тормозов, штурмовики могли бы скомпрометировать и менее радикальную партию, стремящуюся обрести в стране политическое влияние.

Задача СС, писал популярный немецкий журналист Конрад Гейден, «заключается в том, чтобы своей конкуренцией убить и поглотить бесчисленные местные группы штурмовых отрядов, товарищеские союзы, местные дружины россбаховцев и т. п. Поэтому при их создании необходимо поступать очень осторожно. Если прежде, при основании штурмовых отрядов, заявлялось: „Партия ожидает, что вы все явитесь на ее зов“, то теперь подчеркивается: „Партийное руководство исходит из того, что гораздо больше ценности представляет горсть самых лучших, самых решительных и стойких, чем масса попутчиков без решимости и энергии“. Поэтому защитные группы строятся по очень строгим директивам, и численность их ограничена».[9] Молодежь для членства в защитных группах отбирали очень тщательно, исходя не только из личной верности кандидатов идеалам партии и вождю, но и из представлений об идеальном облике нордического мужчины. Окружающая Адольфа Гитлера партийная гвардия должна была наглядно демонстрировать преимущество чистоты крови и верность расового учения.

Гейден Конрад (1901–1966) – популярный немецкий журналист, автор первого систематического описания Третьего рейха (1934). Писал также под псевдонимом Клаус Бредов.

«Группа Россбаха» – одна из многочисленных организаций Добровольческого корпуса во главе с отставным лейтенантом Герхардом Россбахом. Цель организации декларировалась как «избавление Отечества от изменников и слабаков», виновных в поражении Германии в войне. В арсенале средств политической борьбы далеко не последнее место занимали индивидуальный террор и политические убийства.

А это значит – все ее члены должны были соответствовать весьма жестко сформулированным канонам внешности. «Люди нордической расы – высокие и стройные. Средний рост взрослых мужчин – 1,75-1,76 м, нередко он достигает 1,90 м. Мужчины нордической расы кроме высокого роста отличаются широкими плечами и узкими бедрами. Стройность бедер подчеркивается очень характерным для нордической расы признаком – так называемой античной тазовой складкой, мышечным утолщением, идущим от спинного хребта через бедро вперед и вниз. Расовой стройностью отличаются и нордические женщины, несмотря на развитые формы тела. Здесь наблюдается эффект так называемой ложной худобы: в одежде они кажутся худыми. Стройность проявляется в формах всех частей тела: шеи, рук, ног, бедер. Размах рук равен 94–97 % длины тела. Такой же стройностью, как и тело, отличаются формы черепа. У людей нордической расы длинный череп и узкое лицо. Ширина головы относится к ее длине как 3:4. Цвет кожи – розовато-белый. Только нордическую расу можно назвать „белой“ в собственном смысле слова. Там, где просвечивают вены, видна „голубая кровь“. Румянец на щеках, „кровь с молоком“ – эти и тому подобные выражения говорят о нордическом происхождении европейского идеала красоты. По сравнению с другими расами Земли нордическую расу следует причислить к более „волосатым“. У людей этой расы хорошо растут волосы на голове, у мужчин – борода, но волосяной покров тела более слабый. Цвет волос – светлый, с вариациями – от белобрысых до желтоватых и золотистых, обычно с более или менее явным красноватым оттенком. Цвет радужной оболочки глаз – очень светлый, голубой или серый. Дети обычно рождаются с темно-синими или темно-серыми глазами. Конъюнктива совершенно бесцветная и кажется белой».[10]

Каждый отряд должен был состоять из восьми-десяти (в Берлине – двадцати) крепкого сложения бойцов 23–25 лет. Для вступления в организацию необходимо было представить две рекомендации и справку из полиции о том, что в данной местности они проживают не менее 5 лет. Склонность к алкоголизму, пристрастие к наркотикам и тому подобные привычки раз и навсегда были объявлены непреодолимыми препятствиями для службы в СС.

Униформа охранных подразделений по-прежнему практически не отличалась от той, что носили члены СА. Все те же военного покроя брюки, коричневые рубашки и австрийские фуражки-кепки. Разве что галстуки-«селедки» были не коричневые, как у штурмовиков, а черные, да оставшиеся в наследство от «отряда проникновения» череп на кепке и черная окантовка нарукавной повязки выдавали принадлежность к новой партийной элите.

К слову: отряды СС с самого начала позиционировались как элитарные. Юлиус Шрек делал все возможное, чтобы никто из бывших штурмовиков не проник в ряды подчиненных ему подразделений, считая, что это может повредить «созданной с большими усилиями организации, базирующейся на здоровой основе». Сохранить «чистоту рядов» ему более чем удалось. А еще одним подтверждением исключительности СС стало вручение ее руководству «знамени крови». Мало того что речь шла о главной (и пока едва ли не единственной) партийной реликвии – том самом знамени, под которым проходил Мюнхенский путч, – так еще и вручал его лично Адольф Гитлер. Это возвысило новое подразделение над обычными штурмовыми отрядами, придало ему особый статус, но в то же время отнюдь не добавило взаимной любви членам СС и СА. Штурмовики с самого начала недолюбливали лейб-гвардейцев, а тут их вечным соперникам достался такой знак отличия!

Следует, однако, сказать, что в то время СС не была еще «религиозной сектой нового образца с собственной формой и обычаями», – как несколько позже описывал их один из эсэсовских руководителей Дитер Вислицени. На этом этапе ни о какой специдеологии, элементах оккультизма, ритуалах и прочем речь не шла. Гитлеру и его соратникам, в том числе и тем, кто стоял во главе отдельных охранных отрядов, было просто не до того. Гораздо больше их заботили перспективы политической борьбы, которая должна была привести партию к власти. Конечно, отдельные члены партии участвовали в оккультистских кружках, увлекались учением Гурджиева и Блаватской, практиковали кабалистику, однако это было их личным делом. Равно как до поры до времени оставалось личным делом руководителей НСДАП их пристрастие к древнегерманской истории, приверженность к скандинавским религиозным культам. Или напротив – религиозность, приверженность той или иной христианской конфессии. Идеологическая составляющая СС ограничивалась на ту пору слепой преданностью вождю. Остальное, даже партийная программа, оставалось для СС вторичным.

Вислицени Дитер (?-1948) – штурмбанфюрер СС. Работал в Центральном имперском управлении по делам еврейской иммиграции. Занимался организацией перемещения восточноевропейских евреев в концентрационные лагеря. Повешен по приговору Нюрнбергского трибунала.

С вооружением охранных отрядов проблем не возникало. Несмотря на то что они чаще всего были вооружены для ближнего боя – пистолетами и резиновыми дубинками (в эсэсовском фольклоре – зажигалками и ластиками), у Гитлера была возможность в любой момент снарядить их на самом лучшем уровне, превратить в микроармию, представляющую собой нешуточную силу. Благодарить за это, кстати, нужно было опального Эрнста Рема, создавшего в расчете на революционную деятельность СА сеть подпольных арсеналов. В них хранилось не только стрелковое оружие, но и артиллерийские орудия, пулеметы, огромное количество боеприпасов. Рем мечтал превратить штурмовые отряды в настоящую революционную армию, но Адольф Гитлер, отстранив его от дел, прибрал арсеналы к рукам. В результате СС в кратчайшие сроки стала серьезной опорой партии. Несмотря на то что отдельные отряды были небольшими, общая численность организации к концу 1925 года уже превышала 1000 человек. Добавим к этому серьезное вооружение и получим внушительную силу.

В апреле 1926 года Юлиуса Шрека сменил на посту рейхсфюрера бывший руководитель «отряда проникновения» Йозеф Бертхольд.

Однако надеждам нового главы организации на то, что он сумеет сделать ее еще сильнее, сбыться было не суждено. Адольф Гитлер снова сделал ставку на СА. Только уже на СА без Рема. Вождь не хотел зря терять такое число рядовых членов партии. К тому же – членов партии хорошо вооруженных, готовых к борьбе, пусть и не слишком организованных и не слишком склонных к дисциплине. Другое дело, что им нужен был новый руководитель, способный загнать штурмовиков в определенные рамки, обеспечить верность. Нельзя сказать, что Францу Феликсу Пфефферу фон Заломону, отставному прусскому капитану, хорошо известному лидерам штурмовиков по деятельности в составе Добровольческого корпуса, это удалось в полной мере. Однако он сумел собрать разобщенные, часто находящиеся в конфликте друг с другом штурмовые отряды в единую организацию и подчинить их партийному руководству.

Бертхольд Йозеф (1897-?) – журналист, сотрудник «Фелькишер беобахтер». Один из первых руководителей СС, обергруппенфюрер СА. Член НСДАП с 1920 г. Создатель «отряда проникновения». Участник Мюнхенского путча. После провала путча эмигрировал в Австрию. С 1 ноября 1926 г. – рейхсфюрер СС. В марте 1927 г. подал в отставку в знак протеста против ограничения роста СС и вернулся к редакционной работе.

Заломон Франц Феликс Пфеффер фон (1888–1968) – обергруппенфюрер СА, имперский руководитель штурмовых отрядов в 1926–1930 гг. В 1932–1942 гг. – депутат рейхстага. Был связан с заговором фон Штауфенберга.

Взамен Гитлеру пришлось пожертвовать самостоятельностью СС, передав фон Заломону право распоряжаться ею как структурным подразделением СА. Рост численности СС был, естественно, ограничен. Нет, логику вождя понять нетрудно: штурмовики вновь стали управляемы и послушны, а значит, лейб-гвардию можно временно подвинуть на второй план. Ни в коем случае, заметьте, не распустить. Просто временно подвинуть. Но для самих лейб-гвардейцев, уже успевших проникнуться сознанием своей исключительной миссии, эта рокировка оказалась ударом по самолюбию. Многие эсэсовцы предпочли выйти из состава организации, подать в отставку, считая, что этот шаг вождя свидетельствует о его политической слабости, является шагом назад, оскорбляет честь новой партийной элиты. Так, протестуя против нововведений в субординации, в отставку подал Йозеф Бертхольд. Его заместитель, Эрхард Хайден, также недолго продержался на посту рейхсфюрера СС: поняв, что не в силах ничего изменить и безнадежно проигрывает фон Заломону, он уволился примерно через год. Организация постепенно теряла кадры.

Возможен, кстати, и другой расклад – намного более хитрая интрига вождя, загодя просчитанная многоходовая операция. Возможно, Гитлер, отдавая СС Заломону, определенным образом страховался от возможной неверности СА: включал в ее состав отряды, способные развалить в случае надобности организацию изнутри. Субординация субординацией, а клятву верности Гитлеру никто не отменял. Так же, как и подчинение СС местных партийных ячеек.

Это во многом подтверждают и действия самого фон Заломона. Он, судя по всему, хорошо понимал, что задумал Гитлер. По крайней мере, ничем другим не объяснить его усилий, направленных на сокращение численности охранных отрядов. В результате число эсэсовцев к 1928 году сократилось до 280 человек. Однако руководитель СА не совсем понимал внутреннюю идеологию партийной элиты. Чем меньше оставалось гитлеровских гвардейцев, тем более опасными они становились, проникаясь идеей собственной исключительности и пониманием того, что штурмовики – их не потенциальный, а вполне реальный противник, с которым еще предстоит схлестнуться в открытой схватке. И все меньше оставалось в рядах СС случайных людей, не вполне проникшихся духом этой организации. Как ни странно, увольнение Бертхольда и Хайдена приблизило эту схватку, позволило охранным отрядам стать тем, чем они стали, – Черным орденом. Просто потому, что на смену руководителям-идеалистам пришел практик, человек более чем циничный, не склонный к революционной романтике, играющий по одним правилам с Адольфом Гитлером: 6 января 1926 года должность Хайдена занял его заместитель – внешне мягкохарактерный, интеллигентный, близоруко и робко глядящий из-под очков Генрих Гиммлер.

Его приход никто из противников СС не воспринял всерьез. Никто не ожидал, что этот молодой национал-социалист сумеет буквально вывернуть ситуацию наизнанку, превратив видимое поражение СС в победу, а отодвинутую на второй план организацию – в сильнейшую структуру первого плана, пронизывающую сверху донизу не только партийную систему, но и – когда НСДАП пришла в Германии к власти – всю империю. Структуру, подобной которой не знала Европа со времен безграничного влияния Рима, объединившую в своем составе репрессивный аппарат, гвардию, уголовный и политический сыск, исследовательские институты и учебные заведения, организацию, которой проигрывал в численности и силе даже орден иезуитов в эпоху своего расцвета. От нового главы охранных отрядов, похожего на школьного учителя, этого никто не ожидал.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.