Советские лидеры в авиакатастрофах не гибли…

Советские лидеры в авиакатастрофах не гибли…

Вот уже более ста лет главы государств используют в качестве средства передвижения самолёты. 11 октября 1910 года Теодор Рузвельт совершил полёт на самолёте с братьями Райт в районе Кинлока Филд (около Сент-Луиса, штат Миссури). Он, правда, уже не был действующим главой государства, но этот полёт считается первым рейсом американского «Борта № 1». А в нашей стране государственные лидеры начали летать самолётами гораздо позже. Что касается первого лица, то в период до 1956 года был зафиксирован только один полёт (в 1943 году Сталин летал на Тегеранскую конференцию). Лишь новый лидер, Никита Хрущёв, стал совершать регулярные воздушные путешествия. Но до этого руководители более низкого уровня летали самолётами уже больше 30 лет. И отнюдь не всегда их рейсы заканчивались успешно. Происшествий в воздухе и на земле было немного, но они были. О некоторых из них было известно всем, о других – только специалистам и тем, кому удалось благополучно пережить неприятные, а иногда и страшные минуты авиационной аварии.

Никто из историков, советских, российских и даже зарубежных, не задумывался над вопросом: почему вождь мирового пролетариата не использовал авиацию как средство передвижения? Казалось бы, как эффектно было бы неожиданное появление Владимира Ильича где-нибудь в Тамбове во время подавления восстания Антонова! Или в Царицыне, где он мог бы помочь Сталину с обороной города… Но Ленин предпочитал другие средства транспорта, иногда даже такие экзотические, как мотосани или лыжно-гусеничный автомобиль. И всё потому, что после переезда правительства из Питера в Москву в 1918 году он в своих путешествиях ограничивался пределами Москвы и ближнего Подмосковья. Это, собственно, была первая причина – летать Ильичу было некуда. А вторая – несмотря на наличие у царской России достаточно большого авиационного флота, к 1918 году большевики сохранили в рабочем состоянии лишь несколько машин. Остальные были либо разукомплектованы, либо разрушены. Лётчики по большей части оказались за границей, топлива и запчастей катастрофически не хватало.

В 1923 году, ещё при жизни Ленина, было организовано совместное с немцами авиапредприятие «Дерулюфт», осуществлявшее пассажирские перевозки. Его самолёты (это были немецкие же «Юнкерс-13») использовали для своих полётов партийные и советские руководители. Но Ильичу было не до полётов: сначала революция и Гражданская война, потом нэп, а там и болезни начались…

Услугами «Дерулюфта» мог в январе 1924 года воспользоваться Троцкий, чтобы успеть из Абхазии, где он отдыхал, на похороны Ленина. Но предпочёл более медленный и надёжный железнодорожный транспорт. А вот Анастас Микоян, возглавлявший Северо-Кавказский крайком РКП(б), уже в том же 1924 году стал практиковать регулярные облёты вверенных ему территорий. Идеей полетать на аэроплане он увлёк и Николая Бухарина, пожелавшего вместе с Микояном слетать в Ростов. Но Политбюро в августе 1924 года вынесло решение: «Запретить тт. Бухарину и Микояну лететь на самолёте в Ростов-на-Дону».

Первая серьёзная авиационная катастрофа, унёсшая жизни советских и партийных руководителей высокого ранга, произошла уже вскоре после упомянутых событий, в марте 1925 года. На съезд советов Абхазии, который должен был состояться в Сухуми, пригласили председателя Реввоенсовета Льва Троцкого, зампреда Совнаркома Закавказской федерации, члена Президиума ЦИК СССР Александра Мясникова (Мясникяна), главного чекиста Закавказья Соломона Могилевского и замнаркома Рабоче-крестьянской инспекции в Закавказье Георгия Атарбекова.

Осторожный Троцкий, как обычно, прибыл в Сухуми поездом, а Мясников, Могилевский и Атарбеков 22 марта в 11 часов 50 минут вылетели из Тбилиси на новеньком «Юнкерсе-13». Через 15 минут самолёт неожиданно загорелся в воздухе и, как сообщали очевидцы трагедии, стал планировать в сторону Дудубийского ипподрома, но потом, потеряв управление, начал падать. Из него на высоте около 20 метров, пытаясь спастись, выбросились Могилевский и Атарбеков. Оба они разбились насмерть, а двое летчиков и Мясников сгорели в разбившемся самолёте.

Троцкий, выступая на траурном митинге в Сухуми 23 марта 1925 года, сказал, что вряд ли можно будет точно определить, почему именно разбился самолёт. Таким образом, он оставил простор для размышлений о неслучайном характере катастрофы. А специально созданная комиссия причину пожара установить так и не смогла…

Сталин не любил и даже боялся летать. Но известно, что дважды он собирался совершить кратковременные полёты на новых образцах отечественной авиационной техники. Оба раза полёты не состоялись, а вслед за этим происходили события, надолго отбивавшие у вождя охоту летать.

В июне 1931 года Сталин решил ознакомиться с образцами новой авиационной техники. На Тушинском аэродроме были выставлены советские и зарубежные истребители и бомбардировщики. Особенно понравился генсеку тяжёлый бомбардировщик ТБ-3. И он сказал, обращаясь к начальнику ВВС Петру Баранову: «А почему бы мне не полететь на этом бомбардировщике? Возьму и полечу». Но в тот раз Сталина от полёта отговорили. А через месяц произошла авиационная катастрофа, в которой погиб крупнейший теоретик и стратег Красной Армии, замначальника Генштаба Владимир Триандафилов. Его самолёт АНТ-9 в тумане задел верхушки деревьев и разбился.

По инициативе Сталина вопрос об этой авиакатастрофе дважды рассматривался на Политбюро, и в результате членам Политбюро и ответственным работникам категорически запретили летать. Лишь неугомонный Анастас Микоян негласно продолжал свои полёты, но в июне 1933 года, когда о них доложили Сталину, решением Политбюро был наказан строгим выговором.

А буквально через два с половиной месяца в очередной катастрофе под Москвой погибло всё руководство Авиапрома во главе с бывшим начальником ВВС Петром Барановым, тем самым, который отговорил Сталина от полёта на бомбардировщике ТБ-3. И снова причиной падения самолёта, на этот раз летевшего в Крым, был туман. АНТ-7, первый отечественный самолёт, приспособленный для VIP-пассажиров, зацепился шасси за радиоантенну, а потом за верхушки деревьев, в результате чего рухнул между Подольском и Серпуховом. Все восемь человек, находившиеся на борту, погибли.

И снова по указанию Сталина был объявлен запрет на полёты. Теперь это было строжайше запрещено тем, кто находился в специальном списке. Это были все члены ЦК, а также наркомы, начальники и заместители начальников главков наркоматов.

В 1932 году началось строительство отечественного авиационного гиганта – восьмимоторного самолёта «Максим Горький». Это был так называемый агитационный самолёт, на котором размещались кроме 72 пассажиров фотолаборатория, типография, кинозал, буфеты, туалеты и даже мощная громкоговорящая установка «Голос с неба», заглушавшая рёв 900 сильных двигателей. Размах крыльев гиганта был 63 метра, а длина фюзеляжа – 32. И с 1934 года этот монстр время от времени летал над Москвой, поражая воображение советских граждан.

15 мая 1935 года в Москве появились упорные слухи о том, что через три дня Сталин, Молотов, Ворошилов и Каганович совершат полёт на «Максиме Горьком». Об этом неоднократно упоминалось в мемуарной литературе. Как говорится, дыма без огня не бывает. Такой полёт, по некоторым сведениям, действительно планировался, хотя и в несколько ином составе. Но по неизвестным причинам мероприятие было отменено. И 18 мая в самолёт погрузились не Сталин с Молотовым и Кагановичем, а 36 ударников института ЦАГИ, которые участвовали в создании «Максима Горького» и 11 членов экипажа. Вместе с «Горьким» в воздух поднялись ещё три самолёта: пятимоторный АНТ-14, двухместный самолёт-разведчик и учебно-тренировочный истребитель И-6.

Примерно в половине первого четвёрка самолётов поднялась в воздух. И-6 неожиданно для многих стал совершать в непосредственной близости от «Максима Горького» фигуры высшего пилотажа. А затем пилот Николай Благин решил сделать мёртвую петлю. Заметим, что всё это происходило на глазах у тысяч москвичей (вылетели самолёты с Центрального аэродрома на Ходынке). И вот на высоте в 700 метров на выходе из петли И-6 врезается в правое крыло «Максима Горького». Учебный истребитель разбился сам и разрушил огромный агитсамолёт, который 10–15 секунд по инерции ещё летел, а потом стал падать, теряя части оперения и переворачиваясь в воздухе.

Обломки лайнера рухнули в районе посёлка «Сокол», куда немедленно были направлены части НКВД и курсанты ближайших военных училищ. А через два дня состоялась кремация останков погибших и их похороны на Новодевичьем кладбище. Вместе со всеми похоронили и виновника аварии Николая Благина…

Эта катастрофа на долгие восемь лет отвратила Сталина от идеи воспользоваться воздушным транспортом, тем более самолётами советского производства.

В фильме Михаила Чиаурели «Падение Берлина» есть замечательный кадр: Иосиф Сталин стоит у трапа самолёта в Берлине. Картина должна была дать всему миру понять: генеральный секретарь не боится летать, раз уж совершил перелёт от Москвы до столицы Германии.

На самом деле всё обстояло совершенно иначе. Конечно, вопрос о том, чтобы лететь на Потсдамскую конференцию самолётом, обсуждался. Тем более что за время Великой Отечественной войны был накоплен опыт дальних перелётов высших должностных лиц СССР. Взять хотя бы перелёт Молотова через оккупированную Европу в Англию, а потом в США в 1942 году. Об этом рейсе и его подготовке в 2010 году рассказывала газета ФСО «Кремль-9»:

Особую сложность представлял перелёт В. М. Молотова в Великобританию и США. В мае – июне 1942 года ему и сопровождающим его лицам пришлось, рискуя жизнью, совершить крайне опасный перелёт: вылететь 11 мая с наступлением сумерек из аэродрома Быково, пролететь над Раменским, Загорском и Калинином. С наступлением темноты самолёт пересёк линию фронта и территорию, оккупированную немцами, а также два моря – Балтийское и Северное, где превосходство гитлеровской авиации было абсолютным, пролетел по маршруту Осташков – Псков – остров Эзель (Сааремаа) – Мотала (Швеция) – Кристиансанд (Норвегия) – Тилинг (Дания) и приземлился в Данди (Великобритания). Затем после посещения Лондона и встречи с У. Черчиллем и М. Иденом – новый полёт – через Исландию в Вашингтон, а потом возвращение в Москву тем же маршрутом с посадкой на аэродроме в Раменском.

Для полёта использовали наиболее мощный по тем временам четырёхмоторный бомбардировщик ТБ-7, командиром экипажа которого был утверждён Э. К. Пусеп. Сам бомбардировщик, выделенный 746-м полком авиации дальнего действия, тщательным образом опробовали перед рейсом. После проверки заменили один из двигателей, вместо бомб установили дополнительные баки с горючим и кислородные баллоны – ведь полёт должен был проходить постоянно на предельной высоте 10 км. Разумеется, боевая машина не была рассчитана на пассажиров. В. М. Молотова сопровождала минимальная делегация и два человека из личной охраны. Заместитель начальника 1-го отдела НКВД СССР, старший майор госбезопасности Д. Н. Шадрин проинструктировал личный состав, назначенный в командировку. Но что могла сделать охрана, если бы самолёт по какой-либо причине снизился, подвергся обстрелу зениток или нападению истребителей? Тогда, весной 1942 года, когда срочно требовалось заключить с Великобританией и США всеобъемлющие союзнические соглашения, об опасности и риске не принято было думать. Выбирали самый короткий по расстоянию и времени путь.

Но Сталина в Потсдам всё же решили везти поездом. Поскольку железнодорожная колея от границы СССР до столицы Германии была общеевропейской ширины (то есть 1435 мм), 828 километров пути пришлось в срочном порядке «перешить», то есть снять рельсы и уложить их на те же шпалы, но по отечественному стандарту (1524 мм).

На 20–40 километров от железной дороги на территории Польши и Германии было отселено всё «неблагонадёжное» население. Безопасность путешествия вождя обеспечивали 17 тысяч бойцов НКВД и 1515 оперативников. На каждый километр выделялось от 6 до 15 человек охраны. А ещё по линии курсировали 8 бронепоездов НКВД…

И всё-таки один раз в жизни Сталин испытал волнующее чувство полёта. Случилось это примечательное событие в 1943 году, когда он отправился на Тегеранскую конференцию для встречи с коллегами по антигитлеровской коалиции – Черчиллем и Рузвельтом. Сын Лаврентия Берия Серго писал в своей книге «Мой отец – Лаврентий Берия».

Утром на лётном поле стояло несколько самолётов… Когда в восемь утра на аэродром приехал Сталин, Новиков (командующий ВВС Александр Новиков. – Авт. ) доложил, что к полёту готовы два самолёта. Первый поведёт генерал-полковник Голованов, второй – полковник Грачёв. Верховному предложили лететь с Головановым. Сталин усмехнулся: «Генерал-полковники самолёты водят редко, полетим с полковником…»…Полковник Грачёв пилотировал самолёт члена ГКО Лаврентия Павловича Берия… Вместе они и прибыли в Тегеран – Сталин, Молотов, Ворошилов и мой отец.

О деталях полёта Сталина в Тегеран написано довольно много, отметим только, что вождь непатриотично летел на проверенном американском «Дугласе» С-47, а не на советском ЛИ-2 (это тот же «Дуглас», но производившийся в СССР по лицензии). Полёт, кстати, сопровождали 27 истребителей…

В отличие от генералиссимуса Сталина, его преемник Никита Хрущёв был большим любителем авиационных путешествий. В своих мемуарах Хрущев писал:

Очень любил самолёты и часто летал, когда занимал такое положение, которое Сталина не беспокоило. Летал, когда работал в Киеве в 1928–1929 годах. Там служил лётчик Дейч. Я приехал в Ржищев, и он меня «угостил» впервые в жизни полётом на самолёте. На меня это произвело сильное впечатление. Потом я часто летал на «юнкерсах». На «юнкерсе» у нас летал тогда начальник Военно-воздушных сил Красной Армии Баранов. Во время манёвров, когда он прилетел в Киев, разрешил мне полетать на его самолёте. Таким образом, по тем временам я уже был «воздушным волком». А когда я работал в Москве секретарем МК партии, то полетал даже на экспериментальном самолёте «Сталь-2». На нём я летал вместе с наркомом гражданского воздушного флота. Летал я и на дирижабле и тоже с наркомом гражданского флота. Но хотя я уже много летал, теперь это было запрещено, поэтому я из Киева в Москву ездил только поездом.

Став главой КПСС и правительства СССР, Хрущёв часто и охотно летал самолётами. В 1959 году, когда готовился его визит в Соединённые Штаты, советский лидер в общем-то рисковал, решив совершить трансконтинентальный полёт на новом самолете Ту-114. Это был единственный самолёт, которым можно без посадки преодолеть расстояние Москва – Вашингтон. Он был, правда, ещё не вполне облётан, но по тому времени лучшим по вместительности, дальности и скорости. В своих мемуарах Хрущёв даже писал о том, что этот рейс вообще был первым полётом этого лайнера в Соединённые Штаты. На самом деле первым VIP-пассажиром на Ту-114 был Фрол Козлов, член Президиума ЦК, возглавлявший за несколько месяцев до хрущёвской поездки советскую делегацию на выставке «Достижения СССР в области науки, техники и культуры».

По Соединённым Штатам, как принято в международной практике, Хрущёв летал на американских «Боингах»-707, и никаких особых происшествий не происходило. Зато весь обратный путь сотрудникам 9-го управления КГБ СССР, охранявшим первое лицо государства, нашлось серьёзное занятие. Вот что вспоминал заместитель начальника охраны Хрущёва Николай Васильев:

–  Был случай с непроверенными вещами, когда мы летали в Америку. Летели двумя самолётами, основным и резервным, в котором находились те, кто в этот день не работал. И в это время американцы шепнули нам, что бомбу заложили в основной самолёт. А он же, этот 114-й, здоровый, двухэтажный. И вот ребята, кто в этом самолёте летел, искали эту бомбу. Всё перерыли, но ничего не нашли. Только потом выяснилось, что в самый последний момент лётчику, командиру корабля, приятель принёс банку краски. И американцы, мимо которых этот предмет пронесли, и запустили информацию, что заложили бомбу. Весь путь ребята в мыле её искали…

В феврале 1961 года советский самолёт Ил-18, в котором находился будущий Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев, был обстрелян французским истребителем у побережья Алжира. Вот как передаёт рассказ Брежнева об этом полёте маршал Куликов, который после этого случая встречал Леонида Ильича в Гане:

–  Летим мы, – говорит, – над Алжиром на Ил-18. И вдруг вокруг нас появляются истребители. Ну, думаю, почётное сопровождение мне как гостю Африки устроили. На высшем уровне. У нас почётный эскорт из мотоциклистов, а они, думаю, решили класс показать и сделали почётный эскорт из истребителей. И так на душе сразу хорошо стало. Но тут вдруг вбегает командир нашего корабля Бугаев и кричит: «Они же нас не сопровождают! Они стреляют параллельно нашему курсу!.. Леонид Ильич, что делать будем?» А я ему отвечаю: «Я спать буду, а что ты будешь делать, решай сам!» Так и долетели…

Французские власти заявили, что Ил-18 отклонился от заданного курса и не отвечал на радиозапросы, в связи с чем французский истребитель произвёл два выстрела, «не представлявших угрозу безопасности». По этому поводу французская сторона «выразила сожаление». А газета «Правда» 12 февраля назвала инцидент «актом международного бандитизма». МИД Франции отреагировал на это очень болезненно, но дальше взаимных обвинений дело не продвинулось. И вторгался ли самолёт с Брежневым в запретную зону, так и не выяснилось.

Леонид Ильич был первым из государственных лидеров нашей страны, кто пытался ввести в действие систему передвижения первых лиц на вертолётах. Специальную площадку в Кремле не делали, но, как вспоминал один из телохранителей Брежнева Владимир Медведев, её построили в Заречье около брежневской дачи.

–  А летать куда? Как куда – в Завидово, на охоту. Раз в неделю. Очень скоро выяснилось, что выигрыш во времени невелик. До Завидова – 150 километров, на машине полтора часа, даже меньше. На вертолёте – 43 минуты. Но пока подъедем к вертолёту, загрузимся, запустим движок, пока раскрутим, проверим машину – выигрыш во времени невелик.

Но всё-таки полёты были организованы, и несколько раз в Завидово летали вертолётом. Однажды ситуация была почти экстремальной. Медведев вспоминал, что это случилось, когда вертолёт Брежнева попал в грозу.

–  Командир экипажа пытался обойти грозовую тучу, подняться выше – ничего не получилось. Вертолёт трепало как игрушку, то бросало камнем вниз, то снова вверх, грозовые огненные стрелы пронзали всё воздушное пространство вокруг нас. Состояние было чудовищное. Мы испереживались за Брежнева. Высота – метров 250.

А Леонид Ильич спокойно сидел в кресле и смотрел с интересом в окно, как смотрят в зале приключенческое кино. Отчаянный человек.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.