Поймай муху в Союзе и поцелуй ее

Поймай муху в Союзе и поцелуй ее

Тяжелее всего, естественно, приходилось тем, кто дислоцировался в пустыне или в зоне Суэцкого канала, в болотистой гнилой местности, изобилующей всяческой заразой. Незабываемой «казнью египетской» стала и уже упоминавшаяся практически во всех рассказах местная фауна, особенно насекомые. Их жертвами становились и представители командования. Командир 18-й зенитной ракетной дивизии особого назначения А. Г. Смирнов приводит такой эпизод:

«Выехав в район Исмаилии и выбрав несколько стартовых площадок, мы остановились на берегу Суэцкого канала, замаскировали машину и решили поесть. Не успели мы расположиться, как налетели желто-коричневые комары по размерам раз в пять больше «наших». Пришлось прекратить обед и выехать на продолжение рекогносцировки. Однако проехать к предполагаемому месту СП не смогли — машина застряла в песке, и мы пошли пешком. Через 100–150 метров я услышал крик. Обернувшись, увидел падающего майора Полушина, которого поддерживал Пономарев. Я быстро подбежал к ним. Вместе с Пономаревым отнесли Полушина к машине, где он пришел в себя. Я дал ему две таблетки седалгина.

Прибыли в арабский госпиталь, располагавшийся в 30 км от места происшествия. В арабском госпитале мест не было, поэтому, не получив никакой помощи, мы выехали в свой госпиталь. Это еще 50–60 км пути.

При въезде в госпиталь майор Полушин опять потерял сознание, и в таком состоянии мы передали его в руки наших врачей.

Позднее начальник госпиталя позвонил мне и передал, что, если бы мы опоздали минут на пять, все могло бы кончиться плохо. Что же произошло, ведь комары кусали нас всех, а плохо стало лишь одному. Оказывается, пятью днями раньше Полушина ужалил скорпион (в Асуане). Врачи приняли меры, и все обошлось благополучно. Но достаточно было после этого укуса комара, чтобы организм не выдержал. Начало отказывать сердце.

Впоследствии майор Полушин неоднократно вспоминал об этом. Говорил, что мы спасли ему жизнь, не оставив в арабском госпитале. Возможно, в этом есть доля истины…»[16]

Что же тогда говорить о военных, постоянно находившихся на позициях! Они хлебнули прелестей жизни на египетской природе в полном объеме, не говоря уже об амебной дизентерии, которой переболело подавляющее большинство. Николай Васильевич Александрук (сержант), служивший техником-командиром стартового взвода вспоминал о днях пребывания в приканальной зоне: «Наступал час отдыха. Все, кроме дежурного боевого расчета и караульной команды, направились отдыхать. Забравшись в землянку-мальгу, установили для освещения аккумуляторные фонари с пусковых установок и принялись готовиться ко сну. Чтобы хоть немного отдохнуть, сняли ботинки и куртки, оружие с ремнем положили под матрас в изголовье так, что получилась подушка. Как только потушили фонари, кажется, миллионы вампиров-комаров набросились на разгоряченные тела. Так что буквально через несколько минут пришлось срочно включать освещение. Но комары, ощутив вкус крови, уже больше не упускали возможности подкормиться. Для защиты пришлось с головой укрываться простыней и не выключать электрофонарь. Таким образом удалось уснуть и кое-как отдохнуть.

Утром, после ночного промежуточного дрема, проснулись от невыносимого зуда. В местах соприкосновения простыни с телом виднелись огромные кровяные пятна, покрытые снаружи полчищами комаров. Усталость за день и хоть и короткий, но довольно крепкий сон позволили огромным комарам делать массовые укусы через простыню без сопротивления спящего. Наутро почти все после сна появились с опухшими лицами и разодранными до крови местами укусов…

Устраиваясь в тени от палатки, боец на что-то наткнулся. И в тот же миг раздался вопль. Все бросились к навесу. У изголовья на матрасе сидел огромный варан и с недоумением смотрел на тех, кто его посмел побеспокоить в его обжитом уже месте. Ковалев взял лопату и, подхватив «непрошеного гостя», выбросил его далеко от своего места. После этого, прежде чем присесть или прилечь, каждый обследовал выбранное место и окрестности на присутствие неожиданных «чужаков»…»[17]

Старший переводчик 3-й механизированной дивизии Центрального военного округа Г. В. Горячкин вспоминал о днях, проведенных под Кеной: «Дивизия постепенно обживалась, закапывалась в пустыне. Каждый день здесь обнаруживались 20–30 пострадавших от укусов скорпионов, которыми кишела местность. Практически под каждым камнем, на который приседал солдат, находился свой скорпион. В блиндаже, отведенном для нас, мы спасались от них тем, что привязывали банки с керосином к ножкам кровати. В малые (так назывался блиндаж по-арабски) и так было душно, а тут еще испарения керосина».[18]

Есть нечто подобное и в воспоминаниях Логачева: «Есть приходилось очень быстро. Если зазевался на 1–2 минуты, то суп покрывался мухами в несколько слоев. Их там несметное количество. Отличие арабской мухи от нашей в том, что она более нахальна, не реагирует на отпугивающие взмахи, то есть избавиться от нее можно только одним способом — прибить. Кусает человека она в любое время суток и года. Наша муха кусается только осенью, поэтому родилась в Египте прибаутка: «Когда приеду в Союз, поймаю муху и поцелую ее». Еженедельно боролись с клопами. Это уже с помощью паяльной лампы. Прожигали койки с особым энтузиазмом, иначе спать было бы невозможно. И те, и другие насекомые подрывали нашу боеготовность».[19]

Способствовало близкому знакомству с местными ядовитыми и кусачими обитателями и то, что основным жилищем советских военных, у многих практически на все время пребывания в Египте, стала так называемая мальга — местный вариант землянки. Поскольку отрыть траншею в песке было невозможно из-за обсыпания стенок, технически проблема строительства индивидуальных укрытий решалась так — в грунте отрывалось углубление, в него устанавливался готовый типовой каркас из стальной арматуры, затем его обкладывали мешками с песком. Сверху оставалось присыпать мешки песком для маскировки. Получалось отлично замаскированное укрытие, в него ставились кровати и прочие предметы обихода, и не только солдаты, но и офицеры жили там долгие месяцы службы. Правда, мальга не спасала от близко разорвавшегося боеприпаса.

Сержанту Воробьеву тоже довелось пожить в мальге при выездах на позиции: «Вблизи радиостанций нам построили землянки для проживания. В вырытые ямы установили металлические клетки, обложили их мешками с песком и зарыли сверху бульдозером. Каждая землянка рассчитана на четырех человек, но спать в ней чаще всего приходилось по одному, так как остальные в это время были на службе. Скорпионы не любят солнца и стараются спрятаться в тень под обрывки бумаги, доски и прочий хлам. Построенные нам землянки оказались для них элитным жильем. Они как тараканы расселились по укромным местам и напрягают нас сильнее самолетов противника. Фалангам тоже приглянулось наше жилье. Каждое приготовление ко сну было похоже на смертельный аттракцион. Заходишь ночью в темную землянку, вытряхиваешь из постельного белья пауков, скорпионов и прочую живность, ложишься и чувствуешь, как по тебе уже все равно ползет какая-то гадость. Шевелиться нельзя ни в коем случае, потому что ночью скорпионы особенно нервные и агрессивные. Так и лежишь, замерев в ожидании порции яда, пока сон не овладеет сознанием. Обычно хороший сон называют сладким. А можно ли сладко уснуть в террариуме?..

Иду в землянку, снимаю тяжелый подсумок с патронами, кладу под кровать. Вслед за мной прибегает сосед по кровати и сует туда руку, ища свои носки. Раздается его жуткий крик. Из-под кровати выбегает скорпион. Он ужалил ему руку между большим и указательным пальцем. Бежим в радиостанцию, накладываю жгут полевым телефонным проводом, вызываю «скорую помощь». Он очень страдает от сильной боли, а в наших аптечках уже и зеленка высохла. Уговариваю потерпеть. Хорошо, что «скорая» быстро приехала и увезла его в санчасть. Читая письма, все время думаю о нем и о том, что мне предстоит провести ночь с его злобным обидчиком — скорпионом. Чувствую, как грубеет и ожесточается моя юная душа. Очень хочется зайти в землянку с огнеметом и произвести «дезинфекцию»».[20]

Местные кровожадные насекомые и прочие экзотические твари доводили до того, что поневоле возникала ностальгия по казавшимся отсюда милыми и безобидными родным комарам и мухам. Отсюда, наверное, и возникло популярное шутливое напутствие отбывающим на родину про мушиный поцелуй.

В самых лучших условиях оказались те, кто по условиям службы проживал в Каире. Там для советских «мусташаримов» (советников) и «хабиров» (специалистов) были выделены специальные гостиницы — для холостых и для семейных. Но таких было относительно немного. Одну из самых, пожалуй, многочисленных групп составляли военные переводчики. Они вообще оказались на несколько особом положении — не совсем военные (многие шли на службу после окончания университетов и институтов), но и не гражданские, бывающие на боевых позициях только вместе с советниками, к которым они были прикреплены как свободно знающие язык, имеющие возможность хоть и нелегально, но общаться с местным населением и свободно ходить по городу.

Впрочем, по прошествии времени египетское командование расстаралось, и для советских офицеров (в первую очередь летчиков) было создано даже нечто вроде санатория: «Для отдыха и восстановления сил наших офицеров египетское руководство организовало на великолепном курорте Маамура вблизи г. Александрия на берегу Средиземного моря профилакторий, арендовав для этого особняк на летние месяцы. Обслуживающий персонал профилактория состоял из четырех человек…

Возглавлял его старшина сверхсрочной службы, фельдшер по специальности. В его подчинении были три солдата, которые и готовили пищу, и были официантами, и выполняли другие хозяйственные работы. Одновременно в профилактории отдыхало десять офицеров, из них четверо — летчики. Продолжительность отдыха — 7 дней. Летчики за год отдыхали дважды. Это действительно были светлые дни, когда можно было расслабиться, купаться и загорать».[21]

Данный текст является ознакомительным фрагментом.