Зачем Стабилизационный фонд разделен на две части?

Зачем Стабилизационный фонд разделен на две части?

(М. Делягин в передаче на радио «Эхо Москвы», 18.02.2008)

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Добрый день, Алексей Дыховичный у микрофона, у нас в гостях Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации, здравствуйте, Михаил.

М. ДЕЛЯГИН: Добрый день.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Тема наша звучит следующим образом, мы говорим о стабилизационном фонде, точнее говоря, о его разделении.

М. ДЕЛЯГИН: Покойном стабилизационном фонде.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Да, уже с сегодняшнего дня он покойный, но зато есть два других.

М. ДЕЛЯГИН: Размножаются почкованием.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Был один, стало два.

М. ДЕЛЯГИН: Сначала был финансовый резерв, потом его переименовали в стабфонд, но это такая смена этикеток, чтобы народ отвлекался и забывал о сути операции, которая осуществляется.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: А какая суть операции?

М. ДЕЛЯГИН: Лучше всех сказал товарищ Греф, он сказал, что нельзя заработанные Россией деньги вкладывать в российскую экономику, потому что тогда ухудшится ее инвестиционная привлекательность. В переводе на русский язык, если деньги стабилизационного фонда направить на модернизацию российской экономики, тогда меньше останется места для иностранных инвестиций. На самом деле, это не так, но логика очень простая, что прибыль от инвестиций в Россию должна доставаться не российскому бизнесу и российскому бюджету, российскому государству, а иностранным инвесторам.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Во-первых, Греф уже не определяет судьбу стабилизационного фонда.

М. ДЕЛЯГИН: Греф ее никогда не определял, но он наиболее откровенно выражал точку зрения. Теперь таких откровенных, действительно, нет.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Так, все-таки, на ваш взгляд, если перевести слова Грефа, смысл этого разделения, для чего это делается?

М. ДЕЛЯГИН: Про разделение Греф не говорил, разделение вызвано тем, что замораживать все деньги бюджета, действительно, стало невозможно. Недовольство стало слишком большим, правительство превратилось в притчу во языцех, над ним уже откровенно издеваются все, и нужно что-то делать. Поэтому весной прошлого года была придумана красивая схема, что основную часть стабилизационного фонда переименовываем в резервный, оставляем, как есть. Это 10 % ВВП РФ. По состоянию на сегодняшний день это 3 триллиона 69 миллиардов, средняя величина в 2008 году будет 3.5 триллиона. Она будет потом расти, как и предполагалось, она достигнет в 2010 году 5 триллионов 78,1 миллиарда рублей.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: За счет роста ВВП?

М. ДЕЛЯГИН: За счет роста ВВП, при этом туда будут направляться дополнительные нефтедоллары, как предполагается, и даже некоторые внутренние займы. В 2009 году — 78 млрд. руб., в 2010 — 224.5 млрд. руб. Россия возьмем займов, скорей всего, внутренних для того, чтобы эти деньги закачать в резервный фонд. Это основная часть, это 10 % ВВП. 2 % ВВП направляются в фонд так называемого национального благосостояния. Его сначала очень пафосно назвали фондом будущих поколений, но когда выяснилось, что его собираются направлять на поддержку состоятельных пенсионеров, стало ясно, что как-то называть состоятельных пенсионеров будущими поколениями как-то очень неловко. Переименовали в национальное благосостояние. Суть дела — софинансирование накопительного пенсионного страхования. Т. е., допустим, у вас есть лишние 10 тыс., и вы не знаете, куда их деть. Вы решаете эти 10 тыс. направить на свое дополнительное пенсионное страхование. Или ваш работодатель делает вам такую услугу. Тогда государство до 10 тыс. в месяц докладывает вам денег из бюджета, стимулируя вас. Это вещь правильная, вещь хорошая, за исключением двух «но»: первое «но», эти деньги, как и все пенсионные накопительные деньги, поступают в руки финансовых операторов, которые не отвечают за их сохранность. Т. е. если финансовый оператор эти деньги украдет, то он виноват, его поймают, деньги вам вернут по страховке. А если он по-честному ошибется или просто рынок упадет, то вы своих денег лишитесь, никто виноват не будет. Вторая проблема, проблема этой схемы. Она касается только тех, у кого есть лишние деньги. Т. е. она касается богатой части общества и верхней части среднего класса. Тех, кто по-настоящему нуждается в дополнительной пенсии, тех, кому вправду не хватает денег, эта мера не касается. И второе направление использования денег этого фонда, по-видимому, это выполнение дефицита пенсионного фонда; дефицит пенсионного фонда вызван отнюдь не тем, что у нас слишком много пенсионеров развелось, которые слишком хорошо живут. Оно вызвано совершенно другими вещами. Первая вещь, это дурное управление пенсионным фондом, который никак и никем не контролируется, на самом деле, есть формальная процедура, она не более чем формальная. В результате, если вы приезжаете в нормальный российский средний город, лучшее здание — это офис пенсионного фонда, причем иногда зал для приема пенсионеров устроен специально таким образом, что пенсионер туда не дойдет, например, на 2-м этаже с крутой лестницей и узкой лестницей. И зальчик маленький, чтобы там было душно. Вторая причина — это единый социальный налог, который устроен крайне несправедливо по мерзкому социальному принципу, чем вы беднее, тем вы больше платите, соответственно, честность превращена в привилегию имущих. Соответственно, налог собирается крайне плохо, как и любая несправедливая вещь. Соответственно, денег в пенсионном фонде не хватает.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Во-первых, почему больше платите, не больше платите, а в процентном соотношении.

М. ДЕЛЯГИН: В процентном соотношении больше, что больше, 26 % или 2 %? Что больше.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Хороший вопрос.

М. ДЕЛЯГИН: Вот поэтому в процентном отношении бедный платит и даже средний класс платит 26 %, потом есть ставка 17 %, а потом есть ставка 2 % с уже совсем больших сумм. У меня достаточно большое количество знакомых, которые искренне не понимают, а чего так возмущаешься, потому что мы с основной части нашей зарплаты платим 2 %, с маленькой платим 26, но это не страшно. А я столкнулся с ситуацией, когда у меня, я опросил своих знакомых, а как вы получаете деньги. Две трети сказали — в конвертике. Я спросил, а почему? Ты понимаешь, приходим мы к работодателю, а он говорит — тебе как, условно, 100 руб. платить в конвертике или 66 официально? Потому что налог, подоходный налог плюс единый социальный налог, у них разная база.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: То есть хочешь платить налоги, плати сам?

М. ДЕЛЯГИН: Да.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Все сам плати из своего кармана?

М. ДЕЛЯГИН: Да, хочешь платить из своего кармана, понимаете, с 2000 долларов платить жалко, а с 500 долларов платить невозможно такой налог, вот и все. У нас единственная страна в мире, в которой бедные платят за богатых, а не наоборот.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Если говорить об этом разделении стабфонда, о том, что… как бы вы сделали? Есть эта куча денег.

М. ДЕЛЯГИН: Понимаете, есть, должен быть страховой резерв на черный день, должна быть заначка. Заначка считается очень просто. Если будет конец света, сколько мне нужно, чтобы продержаться год для того, чтобы успеть перестроить экономику на мобилизационные, грубо говоря, рельсы. Резервный фонд рассчитан из трех лет, не одного года, трех лет, и он рассчитан, исходя из падения цены нефти до 29 долларов за баррель, что невозможно теоретически просто потому, что доллар сам по себе очень сильно обесценился. Т. е. я думаю, что для России с ее сегодняшней экономикой, коррупцией, монополизмом, прочим, тяжелые времена наступают с 60 долларов за баррель, т. е. эта должна быть планка реальная, когда включаются чрезвычайные механизмы. И не три года, а один год. Т. е. у нас, грубо говоря, этот резервный фонд должен быть в шесть раз меньше. После этого остальные меры, остальные деньги должны направляться на, если выражаться грубым языком, модернизацию производственной инфраструктуры, потому что с производством как-нибудь бизнес справится сам по себе. И второе, модернизация социальной сферы. Есть два основных направления: первое, это то, что принесет возврат. Модернизация автомобильных дорог, кстати, вы знаете, что у нас в прошлом году грузооборот транспорта по не железнодорожному транспорту сократился на 1,1 %? Это катастрофа, на самом деле. Главная причина — ужасающее состояние автомобильных дорог, протяженность которых у нас сокращается с 2004 года, потому что износ превышает ввод в действие. Дураки съедают дороги, что называется. Организация железнодорожного транспорта, с которым у нас лучше всего, но тоже не очень хорошо, модернизация аэропортов, модернизация жилищного хозяйства, аварийный и ветхий, не капитальный ремонт аварийных и ветхих домов, которые не нужно ремонтировать, которые сносить нужно к чертовой матери и заново строить, а мы их опять капитально ремонтируем. При этом соответствующий фонд, фонд содействия реформам ЖКХ, основная тема обсуждения, а куда девать не используемые им финансовые средства, в какие именно инструменты их вкладывать. Понятно, что это за фонд, да. Масштабные инвестиции в инфраструктуру на новой технологической основе, во-первых, резко снизят издержки в экономики, газ освободится, потому что не нужно будет греть теплую воду, которая потом течет из дырявых труб. Самое главное, кардинально изменится деловой климат в стране, потому что везде все будут работать. Для малого бизнеса появятся огромные возможности для аутсорсинга, колоссальные возможности. С другой стороны, это восстановление социальной сферы. Извините, но почему у нас только под выборы обещают довести до прожиточного минимума только минимальную зарплату? А стипендии? И когда-нибудь обещают, в перспективе, пенсии. Что за издевательство? У нас должен быть нормальный прожиточный минимум гарантирован всем, потому что есть такое право человека на жизнь. Этот прожиточный минимум должен быть реальным, а не на уровне пленных немцев в сентябре 41-го года, как у нас сейчас. Он должен варьироваться по регионам, потому что на Колыме человеку нужно одно количество калорий, а в Краснодарском крае — другое количество калорий и т. д. У нас рождение ребенка должно не сталкивать среднюю семью в нищету и в катастрофу, а, наоборот, обеспечивать ей повышение социального статуса, имущественного в том числе, за счет пособий на этого ребенка и т. д. и т. п. У нас страна недоинвестированная, у нас, другое дело, что эти инвестиции будут не короткими, не будут окупаться. Те инвестиции, которые в горизонте 15 лет окупаются гарантированно, это инвестиции в инфраструктуру. Их можно делать за счет золотовалютных резервов ЦБ. Это очень неправильно с точки зрения экономической теории, это неправильно, это я говорю сразу. Но экономическая теория для страны, в которой не существует права собственности, не писано, у нас права собственности не существует, поэтому у нас, с одной стороны, руки связаны сильнее, чем у американцев, а, с другой стороны, они развязаны.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: В общем, по поводу этой идеи, вложить стабилизационный фонд в инфраструктуру.

М. ДЕЛЯГИН: Да, я прошу прощения, конечно, конечно же, я думаю, что все-таки золотовалютные резервы было бы правильно, а стабилизационный фонд — это деньги пойдут без быстрого возврата в социальную инфраструктуру. Но принципиально важная вещь, что если вы вкладываете деньги, вы должны их контролировать. Если вы вкладываете деньги без контроля, как у нас отдали 550 млрд. руб. госкорпорациям, которые государство не контролирует в принципе, по закону. Ребята, это не модернизация стимулирования, а стимулирование некоторых других вещей, коррупцией называются вещи.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Вы, правда, сказали, что 5/6 стабфонда надо все-таки, 1/6 правильно держать в заначке.

М. ДЕЛЯГИН: Заначка быть должна. Золотовалютные резервы быть должны. А то у нас наше правительство огорчается — ой, ребята, у нас внешний долг страны вот-вот приблизится к величине наших золотовалютных резервов. Это бред собачий. Это абсолютная избыточность золотовалютных резервов. А пытаются сделать такой вид, как будто они недостаточны для чего-то.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Но очень многие экономисты, очень многие, совершенно разные, абсолютно разные люди говорят о том, что нельзя, нельзя вкладывать, нельзя тратить стабилизационный фонд, инфляция будет. Она и так 11,9 % вместо запланированных 8.5 % была в прошлом году. Будет больше.

М. ДЕЛЯГИН: Во-первых, когда вы выходите.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Очень разные люди об этом говорят.

М. ДЕЛЯГИН: Я не сомневаюсь в этом. Самые разные люди до сих пор верят, что Земля плоская, самые разные. Смотрите, во-первых, когда мы говорим, инфляция — 11,9 %, то мы должны сразу оговориться — по официальным данным.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Да, по официальным данным.

М. ДЕЛЯГИН: Потому что люди в аудитории начинают ругаться, они не дают говорить лектору, даже в самой вежливой аудитории, потому что к реальности эта цифра имеет отношение очень слабое, первое. Второе, наша инфляция сегодня до января 2008 года была вызвана не монетарными факторами, она была вызвана, в первую очередь, произволом монополий, скачок цен был вызван, осенний, отчасти он был вызван ростом мировых цен на продовольствие. Ускорение инфляции, вызванное ускорением роста цен на газ двукратным, с 1 января этого года, это тоже произвол монополий. Понимаете, ограничиваете вы денежную массу или вы ее не ограничиваете, произвол монополий, он останется. Опыт 90-х гг. показывает, что даже если в стране нет денег, если в стране кризис неплатежей, произвол монополий все равно обеспечивает высокую инфляцию, это первое. Второе, с монетарными факторами инфляции, избыточные деньги, действительно, влияют на инфляцию, избыточные, которые не находят применения в экономике. В четвертом квартале прошлого года расходы федерального бюджета выросли в 2,3 раза больше, чем триллион, эти деньги просочились в экономику частью в четвертом квартале, частью сейчас просачиваются, вот мы имеем монетарный фактор. Но если вы раздадите деньги банкам и скажете — тратьте, как хотите, тогда эти деньги окажут монетарное влияние. Если вы будете осуществлять одновременно крупный инвестиционный проект, крупный проект, который эти деньги будет всасывать и ограничивать произвол монополий, то у вас инфляционное воздействие будет крайне.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Но это будет потом, не скоро, а всасывать эти деньги будут рабочие, которые будут получать зарплату, которые укладывают асфальт и т. д. Люди получат деньги, они придут с этими деньгами.

М. ДЕЛЯГИН: Они придут с этими деньгами на рынок.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: И на рынке сразу им скажут — нет, уже не 10 рублей это стоит, это стоит уже 15, а завтра будет 20.

М. ДЕЛЯГИН: Это называется произвол монополий, потому что когда на рынке я сегодня сообщаю, что я через месяц повышу пенсии пенсионерам и зарплаты бюджетникам, цены на рынке подскакивают в момент сообщения об этом, это называется произвол монополий. Это ровно то, что является не нормальным состоянием экономики, а является экономическим преступлением, за которое в любой нормальной стране отрывают сначала голову, а потом все остальные части тела, потому что.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Откуда у нас произвол монополий?

М. ДЕЛЯГИН: Вы на рынке давно были на обычном? Зайдите на любой рынок, обратите внимание, что на рынке есть две цены, первая цена в шаговой доступности от входа на рынок, вторая цена на всем остальном рынке. В рыночной экономике, где нет контроля за ценами со стороны монополий, на рынке криминальных монополий, так не бывает, потому что яблочки всегда друг от друга отличаются, продавцы всегда друг от друга отличаются. Цены всегда колеблются. В дальнем углу всегда цена должна быть меньше, чем посередине рынка. А если они одинаковые, то это контроль за ценами и произвол монополий. Когда у вас во дворах домов торгуют картошкой с грузовиков, потому что если он приедет с этой картошкой на рынок, ему сначала колеса проколют, потом сожгут грузовик, а потом самого убьют, это называется произвол монополий, это интеллигентно называется. У нас страна, произвол монополий в каждой точке, в том числе, потому, что у нас крайне небольшая транспортная мобильность населения. И человек не может отъехать от дома на полчаса, потому что он в пробке будет стоять, в троллейбусе или на машине своей, чтобы купить, где подешевле. В этой ситуации у нас страна массового произвола монополий. И когда он никак не сдерживается, то это ведет к инфляции, которая парализует все.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Но откуда это?

М. ДЕЛЯГИН: Что откуда?

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Откуда произвол монополий? Я все жду, когда вы скажете — от коррупции повсеместной.

М. ДЕЛЯГИН: Не только, коррупция — это важный фактор. Понимаете, допустим.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Почему с этим, с тем, кто контролирует тот рынок.

М. ДЕЛЯГИН: По трем причинам.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Почему с ним никто.

М. ДЕЛЯГИН: Причина первая.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Почему не борется милиция, почему не борется милиция с тем, кто прокалывает колесо тому автомобилю, который приехал во двор, а не на рынок, почему?

М. ДЕЛЯГИН: Нет, во дворах милиция обычно.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Я и говорю, да, почему проколют ему колесо на рынке?

М. ДЕЛЯГИН: А милиция не прокалывает, прокалывают местные боевички, которые обслуживают.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Да, почему они с ними не борются? Элементарный вопрос человека, спустившегося с Луны.

М. ДЕЛЯГИН: Три фактора. Во-первых, лень, бороться даже с цивилизованной монополией сложно технологически. Подскочила цена на подсолнечное масло в полтора раза, спросите у бывшего владельца «Седьмого континента», почему она подскочила. Он вам наплетет 40 бочек арестантов, выяснится, что он еще в убытке от этого остался, и вы в это поверите. Я хорошо помню наших нефтяников, когда они рассказывали, что при 27 долларах за баррель они несут убытки. Это технологически сложно, это голову надо включить, а зачем чиновнику включать голову? Милиционеру как частному случаю чиновника? Второе, это опасно. На рынке, рынки держат в очень большом случае либо криминальные элементы, либо бывшие криминальные элементы. Если вы приходите к нему и говорите — Вася или не Вася, как-нибудь по-другому, а ты знаешь, ты должен теперь зарабатывать на 30 % меньше. Когда он поймет, что это не шутка, у вас с ним будут личностные проблемы серьезные, и вас могут убить тупо. А зачем вам это надо, когда вы государственный чиновник, и вы в полном шоколаде? И третье, только третье по значению, я подчеркиваю, это самое болезненное, что мы воспринимаем, но по значению это третье, это коррупция.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Личная заинтересованность.

М. ДЕЛЯГИН: Потому что, причем она даже на уровне милиционера, на уровне государства, что значит снизить, обуздать произвол монополий и снизить инфляцию, ведь инфляция — это не только личная алчность, это рост аппетитов на взятки. Т. е. это значит, что человек, который приготовился покупать «Майбах», ему придется покупать «Мерседес» 600-й дурацкий. Зачем ему?

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Это ужасно.

М. ДЕЛЯГИН: Это ужасно.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Смеетесь, что ли?

М. ДЕЛЯГИН: И он будет давить всех и вся.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Все это было чудесно и работало.

М. ДЕЛЯГИН: Мне нравится ваш.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Все было чудесно и работало, пока в мире была стабильность и все росло. Сейчас возникает вопрос, как оно будет дальше.

М. ДЕЛЯГИН: Сейчас маленькая деталька. У нас осенью прошлого года выяснилось, на самом деле, наш бизнес, который весь в шоколаде, весь распальцованный, он же несет убытки. Он несет убытки из-за коррупции, из-за дурного управления, которое тоже не потому, что люди глупые, а потому, что когда вы можете злоупотреблять монопольным положением, вам качественное управление — это не нужно, это некоторая роскошь. В результате, наш бизнес нес убытки, не нефтяной, разумеется, обычный. Он эти убытки оформлял как инвестиции, благо международная банковская бухгалтерская отчетность позволяет. И покрывал внешними займами и даже размещением акций в мире. Случился ипотечный кризис, приток иностранных капиталов сократился. В третьем квартале он вообще прекратился, в четвертом квартале пошел, но тоже в недостаточных масштабах. И выяснилось, что покрывать убытки, грубо говоря, нечем, возник кризис ликвидности, который, в первую очередь, проявился в банковской сфере. Вчера, слава тебе господи, наконец, ЦБ шепотом признал, что у нас есть кризис ликвидности после того, как он его временно преодолел.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: И при этом сказал, что мы будем бороться, в первую очередь, с ним, а не с инфляцией.

М. ДЕЛЯГИН: На самом деле.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Как сообщает нам, в первую очередь, «КоммерсантЪ».

М. ДЕЛЯГИН: Это правильно, потому что от высокой инфляции никто не умирал. А если вы будете банкротить системные банки и разрушите банковскую инфраструктуру, вы получите Великую депрессию, от этого умирают. Так что сохранение банковской инфраструктуры, я понимаю, что это эгоистично звучит, но в кризисных условиях это справедливый приоритет. Естественно, не основной массы российских банков, которые занимаются отмывом денег для российских чиновников, а, грубо говоря, 150 российских банков, от которых зависит прохождение платежей и расчетов, в которых лежит основная часть денег российского населения. Это абсолютно правильная, абсолютно честная позиция. Но, поддерживая банковскую ликвидность, банк России не приведет к ускорению инфляции в единственном случае, если он будет жестко контролировать выделяемые банком деньги. Т. е., например, если вы говорите банку — так, дорогой, ты воспользовался нашей поддержкой в любой форме, даже очень косвенной? Значит, с этого момента у тебя в банке сидит мой комиссар, который следит за тем, чтобы твои спекулятивные операции не увеличивались по масштабам, чтобы я, государственная поддержка, деньгами государства, деньгами банка России, государственной поддержкой не финансировал твои спекулятивные операции. Если это сделать, инфляционный эффект будет незначительным. Но это сделать крайне тяжело, потому что, во-первых, есть предположения о коррупции, которые распространяются на все государственные институты, не только на Минфин. Во-вторых, это, опять-таки, технологически сложно и, опять-таки, лень.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Говоря об инфляции, а мы о ней сегодня много говорили, конечно же, нельзя не коснуться искусственного сдерживания цен на продукты, которое продлили до первого, чего там?

М. ДЕЛЯГИН: Мая.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: До 1 мая. Искусственное такое сдерживание, я даже не знаю, о чем вас спросить, наверное, собственно говоря, вот что тут важно, что будет 1 мая, 2 мая?

М. ДЕЛЯГИН: Будет праздник солидарности трудящихся с правительством РФ, он будет происходить непосредственно в магазинах. Я не думаю, что будет сильная волна инфляции, отложенная инфляция, потому что само соглашение крайне мягкое. Во-первых, торговые сети всегда могут заниматься, наверное, занимаются перекрестным субсидированием. Т. е. молоко с низкой жирностью, социально значимый продукт, мы на него цену не повышаем, а рядом стоит молоко с высокой жирностью, оно социально не значимый продукт, поэтому цена на него растет по принципу за себя и за того парня, раз. Второе, очень интересное соглашение, мы же всегда обсуждаем то, что не читали, как с Пастернака началось, так и пошло. Там написано, что цены сдерживаются при условии, что закупочная цена расти не будет. Все люди, подписывающие это соглашение, все чиновники прекрасно знали, что цены закупочные росли и расти будут. Т. е. соглашение дезавуируется в момент подписания. Оно носит чисто психологический характер. Если походить по магазинам, цены стоят на что, цены стоят на хлеб или растут очень медленно, потому что это такой товар, за которым региональные власти смотрят и так. Если кто-то резко поднимет цену, то есть соглашение, нет соглашения, голову оторвут, потом будут разбираться, что там было на самом деле. Второе, подсолнечное масло. Извините, когда оно за 2 месяца выросло в цене в полтора раза, вообще-то можно немножко и постоять, отдышаться. На остальное потихонечку, полегонечку, незаметненько, но растет. Почему цены вырастут 2 мая, потому что это психологический эффект монополиста. К вам придут и скажут — знаете, а завтра вы сможете поднять цену на свою продукцию. Даже если вы до этого цену на продукцию повышали, то после такого официального разрешения вы все равно поднимете еще раз просто потому, что человек так устроен.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Где тут рынок, я пытаюсь понять, потому что ты поднимешь, а к тебе не придут.

М. ДЕЛЯГИН: Начнем со следующего.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Мы уже, да, об этом.

М. ДЕЛЯГИН: Начнем со следующего. В стране, где не защищена собственность и где существует тотальный произвол монополий, рынок — это некоторая абстракция, которая в некоторых местах есть, а вообще-то его нет. Дальше, если брать теорию, то развитый рынок без госрегулирования, которое, по сути своей, антирыночное и административное, существовать не может. Даже на таких организованных рынках, как фондовый рынок, существуют меры, слегка напоминающие замораживание цен, когда прекращаются торги в момент резких колебаний индексов.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Падений?

М. ДЕЛЯГИН: И роста тоже.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: И роста?

М. ДЕЛЯГИН: Роста тоже.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Просто не было давно, поэтому.

М. ДЕЛЯГИН: Почему, чтобы срубить панику. Замораживание цен, оно было абсолютно оправданно этой осенью зачем, первое, чтобы остановить потребительскую панику. И это удалось. Второе, чтобы выиграть время. Дальше возникает вопрос, а для чего выиграть время, цель достойная или нет? Если выиграть время, чтобы покурить бамбук и чтобы товарищу Медведеву было покрасивше и полегче назначаться президентом под видом выборов, это цель не достойная. Слушайте, мы все знаем, что Медведева уже президентом выбрали, и процесс оформления этого выбора пройдет без сучка и без задоринки, какая разница, что по этому поводу думает население? И государству это точно так же безразлично. А если бы этот выигрыш во времени был выработан для того, чтобы разработать реальные меры обуздания произвола монополий и начать их внедрение, это правда сложно сделать. Это по-честному сложно сделать. Да, учебник прочитать — это несложно. Но перевести все это на кондовый язык постановления правительства, должностных инструкций и механизмов контроля, да, два месяца придется попотеть, а, может быть, и три, понимаете? Это реальная задача. Но мы уже видим результат работы, 31 января, правительство не смогло даже представить консолидированной позиции ведомств по вопросу борьбы с инфляцией. Позиция Минэкономразвития, все вызвано монетарными, инфляция вызвана монетарными причинами, поэтому пусть этим занимается Минфин, конечно, немножечко антимонопольные меры должны быть, мы тут немножечко подумаем над ними, биржу строительных материалов будем создавать когда-нибудь, и нефтепродуктов. Позиция Минфина — да, вызвана монетарными мерами, но пусть занимается ЦБ. Позиция ЦБ — а, ребята, вызвана монетарными мерами, да, все правильно, но вообще-то, знаете, мы будем заниматься кризисом ликвидности, точка. Никто ничем не занимался и не будет заниматься.

А. ДЫХОВИЧНЫЙ: Увы, на этом и заканчиваем. Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации, был у нас в гостях, спасибо вам.

М. ДЕЛЯГИН: Спасибо.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.