Будь я на месте Путина… (Из передачи радио «Говорит Москва», июль 2014 г. Ведущие Сергей Доренко, Анастасия Оношко)
Будь я на месте Путина…
(Из передачи радио «Говорит Москва», июль 2014 г. Ведущие Сергей Доренко, Анастасия Оношко)
Сергей Доренко: …Итак, мы узнали, что глава донбасского ополчения Игорь Иванович Гиркин-Стрелков уходит в отставку. Игорь Иванович ранен, или это «политическое ранение»?
Анастасия Оношко: Или он, простите… Я думала, думала и додумала, что возможно его нет в живых вообще.
Сергей Доренко: Простите, маленькое отвлечение. Ругательство, которое придумали в отношении президента России. Ругательство, которое придумали в отношении президента России харьковские болельщики и позже его распространили всюду на Украину, и теперь даже приличные люди на Украине называют Путина этим ругательством… Я стал думать над этимологией и коннотацией.
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Ввиду своего филологического образования.
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Понимаешь, я же филолог. Я стал думать, что это горделивое победоносное название. Ну подумай сама…
Анастасия Оношко: Ой, господи.
Сергей Доренко: Ну Анастасия Оношко:, ты носитель языка… ты знаешь, как ругают Путина. Знаешь?
Анастасия Оношко: Да, знаю, конечно, знаю.
Сергей Доренко: Попробуй про себя молча произнести это слово.
Анастасия Оношко: Зачем?
Сергей Доренко: Это горделиво. Это ж горделиво.
Анастасия Оношко: Возможно.
Сергей Доренко: Это поражающее…
Анастасия Оношко: Не самое худшее, что могли придумать.
Сергей Доренко: Это поражающая… поражающая пронзающая… вирильность… Это безусловно… это безусловно что-то очень мужское. Огромное! И огромное!
Анастасия Оношко: Да, но видите…
Сергей Доренко: Огромное, огромное! Судя по окончанию на «о» – огромное, что-то огромное.
Анастасия Оношко: Не стрелковое.
Сергей Доренко: Я тебе могу сказать, что когда я знакомился с кубинцами еще при Фиделе, когда Фидель был полон сил, полон сил.
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Все до единого говорили вот эту фразу и вот так делали жест. Можно показать? Я тебе покажу.
Анастасия Оношко: О, боже!
Сергей Доренко: Они же говорили «Фидель тьене ун кохон аси, ун кохон аси» (Fidel tiene un cojon asi)
Анастасия Оношко: Понятно.
Сергей Доренко: «Фидель тьене ун кохон аси». По плечо. Они показывали, что у них по плечо такой «кохон» у Фиделя. Значит… и в этом смысле, и в этом смысле это предмет гордости.
Анастасия Оношко: Да, конечно, конечно. Это очень важно, чтобы чем больше, тем лучше. Мы знаем все эти штампы.
Сергей Доренко: Пронзающее, проникающее, гигантское мужское.
Анастасия Оношко: Да, да.
Сергей Доренко: И в этом смысле, когда мне сейчас пишут, какой-то… сейчас забыл кто… это кличку обидную…
Анастасия Оношко: А я все думаю, что вы об этом заговорили…
Сергей Доренко: Здесь вот здесь, сейчас-сейчас…
Анастасия Оношко: Кто-то написал.
Сергей Доренко: Да, кто-то мне сейчас написал эту кличку. Что Путина, значит, вот так называют. Я, я думаю, это классно. Я хотел бы, чтобы меня так называли. Это классно, да, да. Это как «Фидель тьене ун кохон аси». Это значит о-го-го! Да?
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Размером по плечо. Это классно… Слушайте, давайте про Стрелкова тем не менее.
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Про Стрелкова я думаю, что он не ранен вообще. Я сейчас говорю вещь остро-спекулятивную.
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Он не ранен. Ранение есть повод для отъезда в Москву. На переговоры. Сюда.
Анастасия Оношко: С кем?
Сергей Доренко: С людьми, которые его здесь поддерживали. Не обязательно они москвичи. Москва может быть местом встречи.
Анастасия Оношко: А кто его поддерживал?
Сергей Доренко: Либо встречи с людьми, которые его никогда не поддерживали, но пытаются уговорить уехать.
Анастасия Оношко: Он из конторы (ФСБ. – Прим. ред.) уволился год назад всего.
Сергей Доренко: Он уволился из конторы год назад, но он не занимал вообще никаких значимых постов там.
Анастасия Оношко: Да, да, да. Но я пытаюсь понять, а кто его поддерживал. В Кремле кто-то или кто?
Сергей Доренко: Я не знаю, кто. Говорят про Малофеева, который бизнесмен, которому запретили въезд на Украину. Но его здесь могли уговаривать, чтобы он уехал, – все уже.
Анастасия Оношко: Вы думаете, что он здесь сейчас?
Сергей Доренко: Я думаю, что никакого ранения не было. Однако Стрелкову нужно поговорить. Его абсолютно серьезно позвали поговорить.
Анастасия Оношко: А почему в тот момент, когда стоит 280 КАМАЗов белых у границы (с гуманитарной помощью. – Прим. ред.) и не знают, то ли им через Изварино поехать…
Сергей Доренко: Я бы не связывал это…
Анастасия Оношко: Да?
Сергей Доренко: Я бы не связывал два процесса…
Анастасия Оношко: Он же писал практически обращение, что давайте помогайте, или мы тут все помрем…
Сергей Доренко: Вот я бы не связывал. Вот я бы не связывал…
Анастасия Оношко: А тут уже вроде помощь какая-то идет…
Сергей Доренко: А я тебе скажу, что это два разных события.
Анастасия Оношко: Да?
Сергей Доренко: Это два разных события.
Анастасия Оношко: Не связанных?
Сергей Доренко: Я думаю так, я думаю так. Что какие-то люди хотели бы поговорить с Игорем Ивановичем, – Игорь Иванович, пора лыжи клеить, ну, в смысле, хватит… Поработали и хватит, – все, надо подводить черту. Между прочим, согласно версии одного выдающегося, я бы сказал, гуманитарного деятеля…
Анастасия Оношко: Современности?
Сергей Доренко: Современности. И мыслителя современности… Вся Восточная Украина была дымовой завесой Крыма. Этого выдающегося мыслителя зовут Сергей Доренко. Я с марта утверждаю, что вся Восточная Украина есть дымовая завеса Крыма.
Анастасия Оношко: Да, я помню.
Сергей Доренко: И может быть, очень может быть, что Америка дала сигнал, что пора закругляться.
Анастасия Оношко: Тогда претензий не будет.
Сергей Доренко: Тогда по Крыму претензий не будет или они будут носить декоративный характер… Поэтому можно потихонечку сворачивать дымовую завесу.
Анастасия Оношко: Ну что, Гиркин вот взял и переоделся в спортивный костюм, нашарил в кармане ключи, зашел в свою квартиру…
Сергей Доренко: Предположим, ты московский человек…
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Ты московский человек, обладающий серьезным существенным влиянием и наделенный правом говорить. Значит, ты меня приглашаешь… поговорить. А я, например, главнокомандующий и все на свете. Значит, я как тебе говорю? Я говорю, Настенька, я не могу выехать в Москву. Это мгновенно будет замечено, и это мгновенно будет трактоваться самым неприятным образом. Значит, нужно сделать следующее. Я объявляю ранение. И тут сразу все люди в окружении Стрелкова, которые не предупреждены, – я сейчас говорю спекуляцию, – все люди в окружении Стрелкова, которые не предупреждены, моментально говорят: «Чушь! Чушь! Жив, здоров, приседает, отжимается, подтягивается на брусьях, что хочешь». Все, которые не предупреждены.
Анастасия Оношко: Почему?
Сергей Доренко: Потому что они его просто видят здоровеньким.
Анастасия Оношко: Почему их не предупредили?
Сергей Доренко: Потому что всех предупредить невозможно.
Анастасия Оношко: Ну ладно. Ближайшее окружение можно предупредить.
Сергей Доренко: Значит, его видят здоровым и не раненным нисколечко. Он уехал. Смотри, что он сделал. Он уехал из Донецка под Снежное. То есть его меньше людей уже видят. Он там в зоне боевых действий. Садится в вертолет спокойно, который перевозит его в Россию…
Анастасия Оношко: А вертолет спокойно прилетел?
Сергей Доренко: А что не прилететь-то?
Анастасия Оношко: Из России?
Сергей Доренко: А что не прилететь?
Анастасия Оношко: Нет. Я не знаю. Я так просто. Там вроде стреляют.
Сергей Доренко: Да я умоляю, да я умоляю…
Анастасия Оношко: Там даже Боинг сбил кто-то. Не понятно, кто.
Сергей Доренко: Да я умоляю. Ну уж конечно…
Анастасия Оношко: А вертолет уж тем паче можно сбить.
Сергей Доренко: Нам понятно, кто. Или Порошенко или Коломойский. Очевидно, кто. А может, оба вместе.
Анастасия Оношко: А что же вертолет не сбили?
Сергей Доренко: А вертолет может идти… Ты не летала на вертолетах, на военных?
Анастасия Оношко: Нет.
Сергей Доренко: Вертолет летит в пятнадцати метрах от земли.
Анастасия Оношко: Да?
Сергей Доренко: Я тебе говорю. Я летал из Моздока в Ханкалу постоянно 15 метров от земли, взмывая над электропередачами. Потому что иначе бы он порвал электропередачи. Вот на какой высоте идет вертолет. Понимаешь? Прямо над землей.
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Когда видит электропередачи, он чуть-чуть поднимается – и опять опускается. Вот на таком вертолете…
Анастасия Оношко: А какое расстояние он может так пролететь?
Сергей Доренко: Да много.
Анастасия Оношко: Я просто не знаю, честно. Сколько километров?
Сергей Доренко: 500–600.
Анастасия Оношко: 500–600? То есть через границу пролететь может?
Сергей Доренко: Да. О, господи, что за проблема?
Анастасия Оношко: Хорошо.
Сергей Доренко: …Игорь Иванович удаляется в Снежное…
Анастасия Оношко: Оттуда летит на вертолете…
Сергей Доренко: Оттуда садится в вертолет…
Анастасия Оношко: И летит в Ростовскую область.
Сергей Доренко: Да. Дает своему адъютанту, самым верным и самым близким указ, что он ранен и вывезен срочно, – но никому не объяснять, куда. Тяжело ранен, был вывезен и прочее. Улетает. Тут садится в самолет…
Анастасия Оношко: Но они не дают при этом тогда сообщений в прессу, что он ранен. Нет, этого нет.
Сергей Доренко: Есть утечка, что он ранен. Сразу выпускается утечка, что он ранен. Хотя ближние, которые его видели за час до этого, говорят: «Вы с дуба рухнули? Как это ранен? Мы сегодня с ним завтракали». Понятно, да?
Анастасия Оношко: Так, дальше.
Сергей Доренко: …Садится на самолет и через два часа в Москве. Понятно? Ростов – Москва, – лететь час сорок пять.
Анастасия Оношко: И его никто не узнал? Или самолет был отдельный?
Сергей Доренко: Зачем? Его у трапа встретили и повезли.
Анастасия Оношко: А Молотов чего в отставку ушел?
Сергей Доренко: Молотов ушел в отставку, да. Ну это тоже совпадает. И очень интересно. Это очень интересно. И тут ему говорят. Тут уже Бородай, который уехал оттуда, как ты знаешь. Тут уже Пушилин, который на фиг никому не нужен, но не важно… Значит здесь Бородай и прочие. Понятно?
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: И с ним встречаются и говорят: «Игорь Иванович, значит вы…»
Анастасия Оношко: Это вы предполагаете, давайте слушателям скажем.
Сергей Доренко: Я предполагаю!
Анастасия Оношко: Это все возможный сценарий.
Сергей Доренко: Абсолютно возможный сценарий, – тот, который я полагаю наиболее рациональным и вероятным. Потому что так вот прямо Чапаев и бросился в речку, – по нему лупанули, и он в речку, Урал не переплыл. Это знаешь, все из художественных фильмов…
Анастасия Оношко: Но там же по-настоящему стреляют, почему нет? Там люди погибают.
Сергей Доренко: Да-да, да-да. Красиво идет интеллигенция, каппелевцы, Чапаев, все такое. Это мы с вами смотрели кино когда-то давно в детстве. Я сейчас не про это. Я тебе говорю про Игоря Ивановича. Он приезжает в Москву в моем сценарии. Ему здесь говорят: «Голубчик, значит, пора бы вот собственно… Да, молодец, вот все это, – ну все уже, ну давай, ну хватит, ну сколько можно, ну давай, ну зачем ты? Ладно, ну давай потихонечку будем сворачивать…» Я уже говорил, какая у меня точка зрения. По Крыму договоренность есть, а Восточная Украина – дымовая завеса… Впервые я объявил об этом Олегу Цареву, я сказал: «Олег, только я прошу учитывать, что вы дымовая завеса». Он мне говорит: «Как дымовая завеса?» «А вот так! Вы дымовая завеса». Он говорит: «Чья?» Я говорю: «Крыма. Вы дымовая завеса Крыма. Вы под сдачу идете. Вы идете под сдачу». Я это сказал в марте.
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: После этого он мне перестал звонить, кстати говоря. Разочаровавшись во мне. Понимаешь?
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Вот и вся недолга. Мне кажется так, Насть!
Анастасия Оношко: А я думаю, что его нет в живых. Но это…
Сергей Доренко: А Анастасия Оношко думает, что его убили.
Анастасия Оношко: Вы-то поопытнее, конечно, чем я. Это точно, но…
Сергей Доренко: Настя, сейчас мы сделаем по-другому.
Анастасия Оношко: Давайте.
Сергей Доренко: Сейчас мы подключим наших политобозревателей…
Анастасия Оношко: Диванных.
Сергей Доренко: Аналитиков диванных, да. Аналитиков диванных…
Анастасия Оношко: Знатоков.
Сергей Доренко: Знатоков и военачальников. Вот мне пишут: «Утренний бред! Проснись, Сергей!» Почему утренний бред? Это уже у меня такой состоявшийся. Сколько я несу это бред? Пять месяцев подряд. Так что нормально. Я несу это бред, правда, не всегда в эфире. Но я всегда считал, что Донбасс – дымовая завеса Крыма. Я говорил об этом с марта месяца…
Вернемся к обсуждению. Погнали… «Сергей, если Стрелков жив и по вашей версии сдает Новороссию…» Не сдает, а выслушивает предложения. Что значит «сдает»? Все равно автор-то не он. «То все равно рано или поздно он должен будет появиться и как-то это объяснить». Ну во-первых, рано или поздно… у нас 2014-ый. Любое ранение дает вам по-хорошему от двух недель до трех месяцев возможности не появляться. От трех недель. Если человек ранен, он спокойно три недели может не появляться. Он может спокойно два месяца не появляться. Ранен – и все. Ранен. Сам может он сидеть в этот момент на даче. Если он убит или тяжело ранен и завезен в Россию, тогда вся эта история с переходом на другую должность вполне может быть.
«Что, по-вашему Стрелков – Кощей Бессмертный? Он не может быть ранен или, не дай бог, убит? Про завесу для Крыма это только филолог может придумать». Да почему филолог? Это Сунь Цзы. Почитайте Сунь Цзы. Сунь Цзы «Искусство войны». «Ворон в облаках». Почитайте, пожалуйста. Или наоборот. Не читайте. Вам легче будет.
«Наверняка Стрелкова убрали наши органы или увезли. Скорее всего, убили, зная его убеждения». Я думаю, что нет. Я думаю, что Стрелков человек техничный, и человек, понимающий нужды государства, и человек, с которым можно всегда поговорить.
Анастасия Оношко: Неужели так тяжело, вот действительно, убить человека? Мне так странно. На самом деле мне странно, что так долго ведется эта война…
Сергей Доренко: Послушай меня. Можно я дам свою оценку? Есть примерно 50 человек русских на этой войне. Которые знают друг друга по Боснии, по Приднестровью, по Кавказу и так далее. Примерно 50 человек.
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Которые знают друг друга, и с которыми знакомы люди в армии, в спецслужбах. Знакомы, понятно? И полторы тысячи еще всяких там романтиков или бомжеватых, разных. Значит 50 человек, – а 50 человек могут договориться. Договориться они могут о чем угодно…
Продолжаем наш обзор. «Никто не сдает Донбасс! Все только начинается! Не разводите, не делайте подлогов». Я не делаю подлогов, я думаю, для чего Стрелков заявил о ранении. Вернее, пошли слухи о ранении Стрелкова. Сам-то он ничего не говорил. Вот я и даю свою оценку. Я думаю, что заявили о ранении Стрелкова ровно по одной причине, что нужно, чтобы он сейчас поговорил, что дальше делать, – и так далее и так далее. В то же время, идет контрнаступление, – да, как будто бы. Но это контрнаступление каждый раз все меньше… Сейчас секундочку… У нас на связи пропускной пункт Мариновка на границе Украины и России, Донбасс.
Мариновка: Мариновка приветствует. Заходим.
Сергей Доренко: В Мариновку заходят ополченцы.
Мариновка: ДНР.
Сергей Доренко: ДНР.
Мариновка: Новороссию отстоим. Всю Украину снесли, теперь будет здесь Новороссия. Восстанавливать Мариновку очень дорого, поэтому очевидно, что мы с Россией будет одной страной. Чтобы не тратить дополнительно…
Сергей Доренко: Они на пропускном пункте. Они не будут его восстанавливать, потому что «мы с Россией будем одной страной», он говорит.
Мариновка: Мы на этом сэкономим.
Сергей Доренко: Значит, вытеснили… Пропускной пункт Мариновка. Вытеснили оттуда украинцев. «Украинцев» имеется в виду не этнических, а украинцев, подчиненных Киеву. Выгнали оттуда украинцев подчиненных Киеву, и встали вполне себе украинцы, которые хотят быть едиными с Москвой. То есть, говорят с нами украинцы, которые вытеснили украинцев, верных Вашингтону, – украинцы, верные Москве, симпатизирующие Москве.
Анастасия Оношко: Вам не грустно это слышать? Мы же знаем, что они не станут одной страной.
Сергей Доренко: Скорее всего, что не станут.
Анастасия Оношко: Понимаете? Они улыбаются, они… у них есть какие-то надежды, свое представление о том, как все будет развиваться. А у нас тоже есть представления, но я так понимаю…
Сергей Доренко: Разные.
Анастасия Оношко: Это сказка, это не случится.
Сергей Доренко: Но я тебе хочу сказать следующую вещь…
Анастасия Оношко:…И они обречены.
Сергей Доренко: Если бы я был на месте Путина, я бы хотел два города на Украине…
Анастасия Оношко: В смысле куда? Себе? В Россию?
Сергей Доренко: Под контроль России. Два города. Эти города – Севастополь и Киев. То есть для того, чтобы держать страну эту, я должен иметь как минимум эти два города – Севастополь и Киев. Отдельно Донбасс мне не был бы нужен. Если бы я играл в Донбасс отдельно, я был бы недальновидным региональным политиком. А все-таки Россия занимает существенно большее место.
Анастасия Оношко: Почему?
Сергей Доренко: А для чего? Какую задачу решает Донбасс? Мне нужно Украину за яйца или за что-то держать, за горло, в течение следующих нескольких веков.
Анастасия Оношко: Да. А может, просто нам стать классными, чтобы они сами к нам потянулись?
Сергей Доренко: Абсолютно не нужно. Что значит «классными»? Вот это очень странная позиция.
Анастасия Оношко: Но это же необъяснимая вообще вещь.
Сергей Доренко: Тебе скажут, что в Калифорнии всегда лучше, и дальше что? Ну и что? Ну и лучше…
Анастасия Оношко: Ну и все.
Сергей Доренко: Ну и за счет может климата даже лучше. За счет морепродуктов лучше. Дальше чего?.. Не надо быть классным. Надо быть умным.
Анастасия Оношко: Надо держать за горло?
Сергей Доренко: Надо быть умным. Для того чтобы контролировать Украину здесь, на нашем пространстве, нужны два города – Севастополь и Киев.
Анастасия Оношко: Да, ну а как…
Сергей Доренко: А не Луганск никакой. Значит, я должен был с апреля еще понять, если бы я был на месте Путина, я бы еще в апреле понял, что Харьков, Запорожье, Николаев, Херсон, Одесса, далее везде, не восстали, нет. Пока нет. Дальше, я должен был бы сказать себе, что в апреле армия украинцев представляла собой сборище идиотов, нищих каких-то оборвышей, которые кричали: «Господи боже, господи боже!» Помнишь, когда их расстреливали собственные Су-25, бежит украинская армия по полю в зеленку, скрывается в зеленку и человек, который снимал все это на видео, он забыл его выключить, и телефон его снимает траву, и его вопли: «Господи боже мий, господи боже мий!»
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Вот что такое была украинская армия – сборище идиотов. Сегодня худо-бедно ничего, – несмотря на то, что они боятся входить в прямое огневое соприкосновение: они работают артиллерией, авиацией. Они по-прежнему есть. Они еще не бежали в Тернополь. Нет. Они есть. 60 тысяч, 40 тысяч, но они с артиллерией. И они существуют, и они теснят. Следовательно, если бы я был на месте Путина, я бы понимал, – если я за это время, с апреля по август еще не увидел восстания в Харькове, Запорожье, Днепропетровске, Херсоне, Николаеве и Одессе, – если я их не увидел, то я их и не увижу. А если я их даже и увижу, то по экономическим условиям. Экономические условия будут осенью. Нечего тогда и торопиться. Нечего торопиться. А просто так фитилек держать в Донбассе, он и так там будет. Он будет без меня… Понятно? Поэтому надо, для того чтобы не было претензий у Обамы, отозвать 50 русских мужиков, которые мозг пополчения. Потому что Стрелков – это ум, Стрелков же окопы не роет. Стрелков это ум, мозг, интеллект. Понятно? Значит надо эти 50 человек вытащить и сказать: «Братцы, давайте пока без вас, а там посмотрим. Не надо, ну сейчас нехорошо, ну зачем вы так?» Понятно?
Анастасия Оношко: Понятно.
Сергей Доренко: Под это выторговать слабые, декоративные претензии по Крыму. Слабо-декоративные претензии по Крыму под это выторговать, и эти 50 человек вытащить оттуда. На этом все. И дальше смотреть. Ситуация же динамическая. В ноябре, может быть, снова понадобится. В ноябре, может быть, снова понадобится. Ну и хорошо. Понимаешь? Мы же играем десятью пальцами на этом инструменте под названием Украина. Мы же играем десятью пальцами. Отдохнули немножко, выпили кофе…
Анастасия Оношко: А чего раньше не отозвали?
Сергей Доренко: Сейчас надо.
Анастасия Оношко: Почему сейчас? Когда стоит конвой этот. Зачем он нужен?
Сергей Доренко: Конвой стоит по разным причинам. В том числе потому, что эти 280 КамАЗов потом пойдут назад. И они могут назад поехать порожними, а могут не порожними.
Анастасия Оношко: Что они могут повезти? Землю? Что?
Сергей Доренко: Землю они не повезут, они повезут то, что надо, – то, на чем нехорошие номера о производстве всяких видов вооружения и так далее. Понимаешь? Есть вещи, говорящие о каком-то, хоть сколь угодно косвенном участии России, – их надо вывезти. Прямого участия нет, но косвенное может быть как-то использовано против нас. Ну и все… Насть, значит, я тебе объясняю в десятый раз. Путину нужны, с моей точки зрения, Севастополь и Киев. Не закончится все на Донбассе, как ты не понимаешь? Я все время тебе объясняю. Не закончится, там фитиль будет тлеть все равно.
Анастасия Оношко: Да люди устали уже. Ну как он будет тлеть? Да всем уже на все…
Сергей Доренко: Не устали люди, не устали люди.
Анастасия Оношко: Вы сами говорили, что люди не любят длинные затяжные конфликты.
Сергей Доренко: Да, но на Украине вся политика обретает характер трайбалистских выступлений африканских.
Анастасия Оношко: Политика да, а взрывы постоянные?
Сергей Доренко: Кто, по-твоему, Коломойский? Стронгмен, который держит собственную частную армию. Он ее распустит? Нет. Ты понимаешь, в чем дело, Украине не нужен даже фитиль. Он все равно там есть. Все равно он там есть. Понятно?
Анастасия Оношко: Когда это там прекратится, тогда, наверное, станет всем легче.
Сергей Доренко: Когда украинцы перестанут расстреливать собственные города, когда украинцы перестанут расстреливать собственные города…
Анастасия Оношко: А перестанут они, когда не будет ополченцев, естественно.
Сергей Доренко: Они перестанут рано или поздно обстреливать собственные города. Там сядут сильные мужчины с собственными армиями, которые будут конфликтовать, воевать и стрелять. Обязательно.
Анастасия Оношко: Защищать какие-нибудь интересы.
Сергей Доренко: Украина – это гигантское Гуляй-поле.
Анастасия Оношко: Прикрываясь чем?
Сергей Доренко: Прикрываясь героем сала. Они будут кричать: «Героям – сала!», и стрелять друг в друга.
Анастасия Оношко: В других местах не стреляют.
Сергей Доренко: Они будут стрелять.
Анастасия Оношко: Почему?
Сергей Доренко: Они и сейчас стреляют…
Анастасия Оношко: Ну где?
Сергей Доренко: Недавно захватывали отделение милиции в Черновцах и так далее. Ну что ты говоришь мне! Они стреляют, они продолжают крошить друг друга. Они продолжат захватывать заводы. Почитай украинскую прессу. Захватывают заводы друг друга. Вводят войска.
Анастасия Оношко: Ну там граждане не страдают. Вот сейчас читаем на РИА. «Продолжает обстрел Донецка».
Сергей Доренко: Настя, ты читаешь РИА?
Анастасия Оношко: Да. Есть жертвы.
Сергей Доренко: …А я читаю кучу украинских источников. Я утро начинаю с «Корреспондент нет», – источника, который принадлежит Порошенко. Понимаешь, о чем я говорю?
Анастасия Оношко: Да, понимаю.
Сергей Доренко: Украина есть Гуляй-поле, где все-все-все аналог батьки Махно. Уйди оттуда Стрелков, не уйди оттуда Стрелков, – что они делали, то они и будут делать дальше. Это Гуляй-поле. Ну как это, как это объяснить, я не понимаю… А сейчас вопрос от нашего слушателя Арсена. Алло, здравствуйте.
Арсен: Алло, доброе утро, Сергей.
Сергей Доренко: Да, Арсен, прошу вас.
Арсен: Мне кажется, что Гиркина отозвали, никакого ранения у него нет. Надо переждать чуть-чуть. А по поводу государственности Украины, я, конечно, с вами полностью согласен. В течение пяти лет мы это страну не узнаем. Конфликты там только разгораются, и война олигархическая – она только впереди. Это мне напоминает Россию 90-х годов. К сожалению, жалко именно простых русских людей…
Сергей Доренко: Спасибо, Арсен. Теперь новые сообщения, которые к нам пришли. «Украинцы от ненависти к нам все вытерпят, и ничего осенью не будет. 90-е годы они выдержали, в СССР не вернулись». Во-первых, их никто не брал в 90-е в СССР. Во-вторых, шли все время столкновения там. По газу постоянно шли столкновения. По острову Тузла. И так далее. Правильно?
«КамАЗы повезут, кроме оружия, в Россию 20 тысяч бывших ополченцев». Да не выдумывайте, там нет 20-ти тысяч русских ополченцев. Там их нет. Еще раз. Там есть 50 человек, которые работают головой. И какие-то есть романтики, которые ищут там правды, и все это прекрасно.
««Алкоголики, мародеры, дебилы», – так украинский солдат высказался о батальоне Шахтерск». Алкоголики, мародеры и дебилы, – это что имеется в виду? Вы имеете в виду украинскую армию? Ну да, они ходят, побираются по деревням. Там страшные сцены и разбой, и развал, но артиллерия работает. Артиллерия и авиация работают… Так еще, один звонок от наших слушателей. Алло, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день, Сергей и Анастасия. Вот, Сергей, вы скрываете некоторые вещи. У вас же друг есть известный – Сурков-Дудаев-Дубовицкий…
Сергей Доренко: Знаете, я должен сказать, что я его видел последний раз более полутора лет назад.
Слушатель: Да, странно, а мне казалось, что вы интервью у него брали полгода назад.
Сергей Доренко: А что же я не помню?
Слушатель: По поводу его нового произведения.
Анастасия Оношко: Кстати, да, было дело, Сергей, правда. Весной.
Сергей Доренко: Я был в Брянске, когда вышло это интервью. Я был в Брянске, и это был август прошлого года. И это была переписка по почте. Это был август прошлого года.
Слушатель: Но по радио сказали, что вы с ним встречались. Ладно, хорошо, давайте вернемся…
Сергей Доренко: А, видел я его в январе, полтора года назад! Да.
Слушатель: У меня просто своя точка зрения, это известная достаточно точка зрения. Что Порошенко, с одной стороны, с другой стороны, Ходорковский и Ахметов, с третьей стороны, Сурков, Кургинян договорились слить Новороссию, – в принципе, я думаю, именно из-за этого убрали Стрелкова.
Сергей Доренко: Что значит «слить»?
Слушатель: Ну перестать поддерживать, грубо говоря.
Сергей Доренко: Давайте вы будете главным советником. Вы главный советник Путина. А я вам докладываю: «Смотрите, с апреля мы пока с вами не добились от Харькова до Одессы восстания, не добились. Нас теснят. Тогда, может быть, нам договориться с американцами потихонечку про Крым? Договориться с американцами и отползать пока. Ну а что иначе?»
Слушатель: Примерно такая схема и действует.
Сергей Доренко: Я и говорю… Вот что я бы вам сказал как разумный советник.
Слушатель: Но это предательство, я считаю.
Сергей Доренко: Пустить себе пулю в висок, что ли? Пустите себе пулю в висок? Зачем?
Слушатель: Зачем пулю? Просто надо помогать оружием, а оружия…
Сергей Доренко: Нам нужен Киев, нам нужен Киев. Поймите, Киев!
Слушатель: Киев, безусловно. Ну да, конечно.
Сергей Доренко: Киев, нам нужен Киев. Для того чтобы этот хохлобардак контролировать, нам нужен Киев. Из Луганска хохлобардак не контролируется. Наоборот…
Слушатель: Но нужен плацдарм, чтобы на Киев идти, понимаете? Поэтому надо закрепиться на одной территории хотя бы, чтобы начать освобождение всей бывшей Украины.
Сергей Доренко: Можно сказать? С Донбассом я бы советовал оставить его украм в качестве гранаты под жопой. Пусть она у них будет, понимаете? Ну это ж нам лучше от этого. Понимаете? Все, по-моему, настолько очевидные вещи… У нас еще звонок. Влад, ой, как я рад! С нами Шурыгин. Шурыгин великий! Давай, Влад, рассуди.
Влад: Боюсь, что я с тобой сегодня буду много спорить.
Сергей Доренко: А спорь, Влад! Спорь!
Влад: Замена Стрелкова не имеет под собой никакого геополитического обоснования. Проблема заключается только в одном. В том, что все последние месяцы было очевидно, что на том уровне военного управления, который существует, ничего сделать невозможно.
Сергей Доренко: Ну да.
Влад: Стрелков прекрасный боец, он отличный офицер, очень много сделал. Но вырасти за полтора месяца из командира батальона в командующего невозможно. Так не бывает.
Сергей Доренко: Да.
Влад: Поэтому сейчас, в принципе, просто идет ротация. То есть заходят люди, которые умеют руководить уже фронтом, потому что в ополчении примерно 15 тысяч. Я здесь не открываю военную тайну…
Сергей Доренко: Да.
Влад: И соответственно дальше терпеть психологию, когда каждый батальон сидит на заднице и подчиняется только своему командиру, и так они кое-как ломаются под общий авторитет Стрелкова – нельзя. Поэтому сейчас будут их всех, что называется, переводить, и делать нормальную армию обороны Донбасса.
Сергей Доренко: Но, Влад… можно? Извини.
Влад: Конечно.
Сергей Доренко: Для того чтобы это была армия, они не должны держать станицы, как этот атаман Курицын… Атаман Курицын или атаман Куницын?
Влад: Сейчас он получит под зад и улетит оттуда, – очень много людей будет разоружено.
Сергей Доренко: Вот смотри, ты командующий, да? А я у себя держу, допустим, 800 человек. Ну у меня под командованием… И не я должен тебе говорить, что делать, а ты мне.
Влад: Совершенно точно, да.
Сергей Доренко: Ты мне должен сказать: «Сергей, значит, сегодня в 4 утра начинаешь атаку там-то. И не мое…
Влад: Сейчас главная задача – создать нормальный штаб и нормально начать управление.
Сергей Доренко: …И не мое собачье дело видеть общий замысел. Не мое свинячье дело. Моя задача взять населенный пункт, высоту – и удерживать до вечера.
Влад: Совершенно точно. Совершенно прав. Поэтому…
Сергей Доренко: После чего ты мне говоришь: «Перебазируешься туда». И несмотря на то, что меня есть целая куча телефонисток, и поварих, и официантш, телок всяких, в моем городке, я перехожу в следующий город – и все.
Влад: Да. Поэтому для этого есть очень хороший инструмент – военторг называется. Под названием военторг. Поэтому сейчас те, кто будут подчиняться и соблюдать дисциплину, соответственно будут поддерживаться, а остальные очень быстро закончат свое существование.
Сергей Доренко: Ага! То есть это твое видение.
Влад: Безусловно, мое видение, иначе бы я…
Сергей Доренко: Могу ли я опираться на это твое видение, как «на некоторые данные»?
Влад: Ну скажем так, я думаю, что с точки зрения анализа к этому выводу придет любой человек, кто очень внимательно наблюдает.
Сергей Доренко: Ты думаешь, что их не сливают сейчас?
Влад: Безусловно, не сливают, потому что цена слития слишком будет высокая. Проблема заключается в том, что для Украины военная победа на Востоке, это будет та победа, которая практически обеспечит следующие десять лет и Порошенко, и всему режиму. Потому что из нее выжмут максимум. Победа будет означать, что Порошенко и компания – все дружно со своими союзниками по НАТО и друзьями из США – победили русскую агрессию, и дальше можно развивать это во все стороны.
Сергей Доренко: Хорошо. Когда-нибудь мы с тобой поедем в Киев и там где-нибудь в Гидропарке с Игорем Ивановичем Стрелковым встретимся и поланчуем. Немного пообедаем.
Влад: Я думаю, что этой вещи придется немного подождать.
Сергей Доренко: Сколько?
Влад: Как всегда, столица падет последней. Старый принцип. Еще Мао Цзэдун говорил.
Сергей Доренко: Ну а когда ты хотел бы? Я угощаю.
Влад: Думаю, если учитывать ту ситуацию, к которой сейчас катится Украина, смена будет власти где-то поздней осенью, – возможно, появится Тимошенко, вот почему она сейчас тихо сидит.
Сергей Доренко: Да.
Влад: А сама Тимошенко такими темпами может уже к весне тоже оказаться где-нибудь в отстойной яме. Соответственно, через год, я думаю, будет качественно иная ситуация…
Сергей Доренко: Ну года через три мы пообедаем в Киеве? Я угощаю.
Влад: Я буду рад.
Сергей Доренко: Вот года через три… Правда? Я найду там местечко, там мясо в горшочках очень хорошее.
Влад: Да-да-да. Я там тоже на Подоле знаю пару мест.
Сергей Доренко: Ладно, есть. Давай. Счастливо. Пока, пока. Влад Шурыкин, дико информированный в движении… Так секундочку, снова у нас сообщения.
«Ребят, возьмите в долю. Хочу пообедать с вами в Киеве», – говорит Алексей.
«А в Тбилиси когда пообедать планируете?» – спрашивает нас Руставели. – Никогда.
Анастасия Оношко: Почему? А так интересно. У меня сейчас съездили туда друзья…
Сергей Доренко: Я должен сказать, что поскольку я приверженец Восточной Кахетии и даже симпатизирую Восточной Кахетии, меня научила этому моя любовь в десятом классе, была такая… Вот. И она была из Восточной Кахетии. Она мне сказала, что все остальные, безусловно, достойны жалости. Поэтому я себя ассоциирую с Восточной Кахетией. Но Тбилиси, знаете, ну там мило да… Но знаете, все-таки это захолустье, и зачем это…
Анастасия Оношко: А еда-то там хорошая.
Сергей Доренко: Абсолютно согласен, абсолютно.
Анастасия Оношко: А Батуми…
Сергей Доренко: Хоровое пение и все такое…
Анастасия Оношко: А барабаны!
Сергей Доренко: О чем ты? Ну конечно!
Анастасия Оношко: А море…
Сергей Доренко: Как море? Где море? В Восточной Кахетии нет моря.
Анастасия Оношко: Ну, в восточной Кахетии нет, а в Грузии-то…
Сергей Доренко: Ты должна понять один раз и навсегда, что в Грузии есть Восточная Кахетия, а остальные достойны жалости, потому что они не восточные кахетинцы. Ну, пожалуйста, о чем ты говоришь. Меня этому научила моя любовь в десятом классе. И ее папа. Понятно? Значит, мы в Тбилиси не будем обедать, это все-таки захолустье. Зачем? У нас прекрасные есть грузинские рестораны в Москве. Зачем мы будем ехать аж в Тбилиси? Упаси господь. Туда лететь столько, что можно в другом направлении оказаться – где-нибудь в Берлине, в Вене. Зачем нам тогда Тбилиси? Сами подумайте. Ну зачем? Ну ладно, не смешите… Хорошо, значит так, продолжаем читать сообщения.
«Бородая, Стрелкова и Болотова уже ждут в Шотландии, там скоро референдум». Да очень смешно.
«Очень смешно смотреть, как Яценюк после голосования по газовой системе начал звонить и кому-то докладывать». Ну, конечно, американскому послу, я думаю.
«Обедать на Подоле. Смешно, Сергей. Скорей покупай квартиру в Мадриде, в Москве через три года пройдет парад освободителей, сердце у тебя не выдержит». Почему? Почему в Мадриде? Почему в Москве нельзя?.. Да, так вот.
«Осознаете ли вы, что Россия есть фашистская страна?» – говорит Борис. Борис, мы должны уйти от украинской манеры ругаться. И просто сказать себе, что такое фашизм. Что такое фашизм? Что такое нацизм? Просто дефиниции. Россия не фашистская страна. Нет, не фашистская страна. Никогда ей не была. Понимаете? Значит, вот поэтому, Борис, когда вы хотите меня вовлечь в украинский способ дискурса и в украинский способ дискуссии и вообще коммуникации, то есть обмен оскорблениями, вы нашли неправильную дверь. Со мной это не пройдет. Ну я просто не смогу…
«Если то, что вы говорите, правда, то это страшно. Гибнут невинные люди», – говорит Лина. Ну да, страшно, да.
«Вы собираетесь через год ланчевать в Киеве, а президентом при этом кто будет?» Я думаю, что Царев. Царев будет, Олег Царев. Мне бы хотелось видеть президентом Украины Олега Царева. Мужественный, очень интересный человек.
«Получается, что вы вполне поддерживаете позицию Ленина по Украине. Новороссия держит националистов в узде». Я поддерживаю рациональную позицию. И я считаю, что Ленин был, скажем так, умнее… Вот скажем, если мозг всех украинцев собрать в чайную ложку и сравнить его с мозгом Ленина, одного Ленина, то сравнение будет в пользу Ленина. Поэтому, что тут меня Лениным-то попрекать?
Анастасия Оношко: Какая смешная аллюзия. Ведь у Ленина как раз с чайную ложку была вторая половина, вы знаете.
Сергей Доренко: Известковалась. Но это в конце. И даже когда заизвестковалась, его мозг все равно был лучше, чем у всей украинской элиты.
Анастасия Оношко: Тут вас сейчас в фашизме и обвинят.
Сергей Доренко: У меня нет фашизма.
Анастасия Оношко: В нацизме. Потому что вы говорите, что один… одна нация лучше другой. У другой нет мозгов.
Сергей Доренко: Я не говорю о нации, а говорю об элите. Элита украинская, элита украинская…
Анастасия Оношко: Украинская же.
Сергей Доренко: Вся элита, украинская элита – жалкая. Даже более жалкая, чем русская. А этого на самом деле нелегко добиться. Украинская элита вызывает содрогание от жалости. И желание перейти на другую сторону тротуара. От зрелища украинской элиты хочется перейти на другую сторону тротуара, если ты кого-нибудь из них встретишь. Настолько они абсолютно отталкивающие и омерзительные. Поэтому ну что мы сравниваем с Лениным? У Ленина любая горошина в сером веществе его мозга сильнее, чем у всей украинской элиты современной. Понятно?.. Почему ты хочешь, чтобы я гавкался с хохлами? Ты знаешь, что я сам украинец?
Анастасия Оношко: О, боже! Да.
Сергей Доренко: Что боже?
Анастасия Оношко: Я знаю, конечно, что вы…
Сергей Доренко: Ну так что? Я могу попасть в эту волну, я могу синхронизироваться с хохлами и начать гавкаться. Ты меня должна спасти и вернуть в поле интеллектуальности…
Анастасия Оношко: Я вас хотела спасти…
Сергей Доренко: На поле интеллектуальности, северной интеллектуальности, свойственной русским… А сейчас мы проведем телефонный опрос слушателей: скажите, по вашему мнению, то что произошло на Украине – это переворот или революция?
Анастасия Оношко: Переворот – это когда плохо, а революция – когда хорошо? Так я для себя определяю?
Сергей Доренко: Ну наверное. Да-да, конечно. В этом есть уловка.
Анастасия Оношко: Да, уловка.
Сергей Доренко: Что произошло на Украине, скажите мне, звоните по нашим телефонам… А я пока напомню, что произошло накануне свержения Януковича. Приехали европейцы, серьезные люди с серьезными гарантиями… Вот чего, кстати, стоят гарантии европейцев, очень смешно… Под собственные гарантии вызывают Януковича и всех лидеров оппозиции, которые клялись, что они контролируют майдан, и они подписывают бумаги. О досрочных выборах президента. Об изменении конституции… Так что это?.. Из числа слушателей, позвонивших нам, 71 процент считает, что это переворот, 29 процентов – революция. Продолжайте…
Анастасия Оношко: Можно я подолью? Подолью к голосованию. Сейчас на newsru.com висит: «Нашли автопарк раритетных авто Януковича». Как вы думаете, у Меркель там, или у тех, кто из Европы приехал, у них есть раритетные автопарки?
Сергей Доренко: Нет.
Анастасия Оношко: Нет. Поэтому есть ощущение, что все-таки…
Сергей Доренко: Но у любого хозяина сколько бы значимого заводика на Украине есть раритетный автопарк.
Анастасия Оношко: Ну так он бизнесом пускай и занимается. А зачем это нужно во власти? Он либо политик, либо… Либо он служит родине, государству и…
Сергей Доренко: Это понятно. Послушай, а теперь у меня вопрос к тебе. Победившая власть, новая на Украине власть, обзаведется через год раритетным автопарком?
Анастасия Оношко: Я надеюсь, что нет.
Сергей Доренко: А я знаю, что да. Первое, что сделает победившая на Украине власть, это обзаведется катерами, яхтами, раритетным автопарком…
Анастасия Оношко: В Грузии не обзавелась. Была революция роз. Пришел Саакашвили и переделал систему МВД…
Сергей Доренко: Пришел Саакашвили и отдал братве всю экономику страны…
Анастасия Оношко: МВД ловит преступников…
Сергей Доренко: …Причем подъезжали по-разному. Одному моему приятелю гранату бросили. Подъезжали по-разному, братва Саакашвили. По-разному. Кого-то убивали, кого-то нет. По-разному.
Анастасия Оношко: Ну и что там стало в итоге? Людям стало хуже?
Сергей Доренко: В результате там стала править банда. Стала править банда, конкретная, националистическая, и их фашисты скандировали на улице грузинские матерные кричалки…
Анастасия Оношко: Говорят, там очень спокойно стало на улице. Нет, не правда?
Сергей Доренко: Я видел чернорубашечников, которые бежали по Тбилиси в 2007-м году, скандируя «дадестна», это «твою мать» – только матерным словом. Значит это, это стало спокойствие, когда на улицах… а еще, а еще мы видели из Грузии водометы, которые сбивали людей, валили людей; а еще мы видели в Грузии палаточные городки постоянно в Тбилиси, которые стояли у парламента. Это ты называешь спокойствием, Настя. Прелестно. Спокойствие. Спасибо огромное за твою осведомленность. Да, хорошо. Так что же, я останавливаю это голосование. Это было…
Анастасия Оношко: Я про реформу МВД просто сказала.
Сергей Доренко: Про реформу МВД сказала. Это существует такой миф в либеральных кругах, которые сейчас, как вы знаете, сотрудничают с нацистами… Существует такой миф, что нацисты Саакашвили, грузинские нацисты Саакашвили, действительно отстроили МВД.
Анастасия Оношко: Вы говорите, он и нацисты. Они, что, кого-то расстреливали по национальному признаку?
Сергей Доренко: Они нацисты. Я тебя еще раз спрашиваю, ты видела его чернорубашечников, которые ходили по улицам?
Анастасия Оношко: Нет, не видела.
Сергей Доренко: А я видел.
Анастасия Оношко: Что они делают, эти чернорубашечники? Для меня это пустой звук. Я не понимаю.
Сергей Доренко: Ребят, мы хотим поменять разговор?
Анастасия Оношко: Нет, вы говорите «национализм», и на Украине тоже самое…
Сергей Доренко: Я хочу говорить об Украине. Можно мы будет говорить об Украине?
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Можно?
Анастасия Оношко: Да, конечно.
Сергей Доренко: Хорошо, отлично. Значит, пришли ксенофобские, антирусские силы к власти на Украине. Ну это просто. Они пришли к власти. Первое, что было сделано, это отменен закон о региональном применении русского языка в регионах, где русские составляют заметную часть. Например, в Крыму 78 процентов.
Анастасия Оношко: Понятно, да.
Сергей Доренко: Или там 73. Сейчас не помню. Ну более 70. Значит в этот момент, когда пришли новые силы, они мгновенно отменили право на использование русского языка вообще, даже там, где украинцев почти нет.
Анастасия Оношко: Ну это понятно. Потому что Россия ассоциируется с…
Сергей Доренко: Ну как, это понятно?.. Давай вернемся к итогам нашего голосования. Итак, на Украине произошел госпереворот – 63 процента, и это революция, восставший народ победил, и он осуществил свое право на народовластие – 37 процентов. «Мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе»
Анастасия Оношко: А, да-да.
Сергей Доренко: Снова сообщения. «Милешева на мыло. Убитых жалко».
Анастасия Оношко: Его еще не сменили, почему вы так говорите, что сменили?
Сергей Доренко: Сменили.
Анастасия Оношко: Еще неизвестно. Все ждут, кто там будет в правительстве, что покажут выборы.
Сергей Доренко: Известно кто.
Анастасия Оношко: Как это?
Сергей Доренко: Турчинов, исполняющий обязанности президента.
Анастасия Оношко: Это сейчас, пока, временно.
Сергей Доренко: Ну это то, что сменили сейчас. А через год будет новый Майдан, опять всех повесят! О чем ты говоришь? В этом существо Украины. Через год всех повесят, всех. Понятно? Да?.. Когда я был на инаугурации Ющенко в 2005-м году, Ющенко хотел инаугурироваться таким образом, чтобы совпасть по инаугурации с американцами.
Анастасия Оношко: Почему?
Сергей Доренко: Он хотел подражать американцам. Он хотел американскую традицию ввести. Понятно? 4 ноября 2004 года, как ты помнишь, был избран Обама, который инаугурировался, если я не ошибаюсь 22 января 2005-го года, а Ющенко инаугурировался то ли 21-го, то ли 22-го. На день раньше было там что-то такое.
Анастасия Оношко: Да. Какие две разные судьбы.
Сергей Доренко: Какие разные судьбы. Совершенно верно. Значит, в этот момент меня провел через кордоны знакомец мой Юрий Луценко, который впоследствии сел в тюрьму. Министр внутренних дел тогда, понятно?
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Министр внутренних дел Украины Юрий Луценко.
Анастасия Оношко: А он за что в тюрьму сел?
Сергей Доренко: За то, что он был министром внутренних дел, за это и сел.
Анастасия Оношко: Понятно.
Сергей Доренко: Украина такова. А сейчас он опять вышел.
Анастасия Оношко: Да-да, ну понятно.
Сергей Доренко: Юрий Луценко. Опять вышел. Значит скоро опять сядет. Ну это понятно, да или нет?
Анастасия Оношко: Ну…
Сергей Доренко: Значит скоро опять сядет. Украина есть территория нестабильности. Разновидность Ичкерии.
Анастасия Оношко: Но раньше такого не было? Или было такое всегда? Или вдруг стало так.
Сергей Доренко: Нет, как тебе сказать? Украина стала таковой в момент, когда была предоставлена самой себе. То есть Украина, предоставленная самой себе без контроля Москвы, такова. Она ровно такова.
Анастасия Оношко: Но это же очень понятно. Подождите… Мы все росли в традиции воспевания революции, все.
Сергей Доренко: А ты думаешь, оттуда идет? Я думаю, что нет.
Анастасия Оношко: Все. Я тоже. Я знала, что были плохие богатые… Сейчас мы понимаем, что в 17-м году все, может, было не так красочно и пышно, как нам это преподносилось, и не так всеобъемлюще, но все это была удивительная совершенно вещь… То, что происходит на Украине сейчас, я пытаюсь себе объяснить. То есть, почему люди так делают. Почему они вдруг идут и валят машины, жгут покрышки и так далее, что ими движет? И я невольно вспоминаю, что когда-то…
Сергей Доренко: Ты находишь ключик в русской традиции – русской, украинской, советской традиции воспевания революции как таковой.
Анастасия Оношко: Конечно, борьба за что-то светлое, за хорошее, против плохого, естественно. И в этом случае…
Сергей Доренко: Я нахожу в ином. Я нахожу ключик в поведении украинцев в иных исторических пластах, если позволишь.
Анастасия Оношко: В каких?
Сергей Доренко: Я бы обратился скорее к времени, когда украинцы были предоставлены также сами себе. Когда они восстали против поляков и несколько десятков лет, несколько десятилетий вырезали друг друга. Они занимались тем, что вырезали друг друга. Казацкая анархия, казацкий хаос такой…
Анастасия Оношко: Мне кажется, это очень давно.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.