Глава 3. Тайна генерала Монкевица
Глава 3. Тайна генерала Монкевица
О нем до сих пор мало что известно. Лишь общие сведения, маленькая тележка достоверных фактов и целый вагон туманных слухов. А между тем именно он стал первой жертвой незримой войны в Париже между советской разведкой и русской эмиграцией.
Николай Августович Монкевиц родился 22 ноября 1869 года в небогатой дворянской семье й Польше. Окончил второй кадетский корпус, Павловское училище, Николаевскую академию Генерального штаба по первому разряду. Военную службу начал проходить в должности помощника старшего адъютанта Варшавского военного округа.
31 октября 1910 года на него были возложены обязанности заведования военно-статистическим делопроизводством части первого обер-квартирмейстера, ас 1 июня 1914 года — особым делопроизводством Главного управления Генерального штаба. С этого момента в его руках фактически сосредоточилась вся разведывательная и контрразведывательная работа в русской императорской армии.
Во время Первой мировой войны был в действующей армии. Начальник штаба 30-го корпуса, командир 71-й пехотной дивизии. Стал георгиевским кавалером. Казалось бы, в час суровых испытаний место профессионала такого уровня явно не в окопах. Но это только на первый взгляд. Ставка Верховного главнокомандующего предоставила возможность контрразведчикам работать по их собственному усмотрению, без общего руководства. А коли так, то и генералитет не обращал на них никакого внимания. В результате в штатах контрразведывательных отделений не предусматривалось должностей следователей, а гражданские и даже военные юристы не имели в большинстве своем опыта раскрытия шпионских дел, работы с агентурными материалами, сводками наружного наблюдения, перлюстрированной корреспонденцией, не обладали знаниями о деятельности иностранных разведок.
Да и к самому Монкевицу многие относились более чем прохладно. Граф Игнатьев писал в своих мемуарах: «Тонкий был человек Николай Августович: он был со мной всегда очаровательно любезен, но прочитать его мысли было тем более трудно, что он мог их хорошо скрывать за своей невероятной косоглазостью. Невозможно было угадать, в какую точку он смотрел. Помощником себе он взял Оскара Карловича Энкеля, тоже умевшего скрывать свои мысли. Оба они держались обособленно от остальных коллег, совершенно не считались с их мнением и своим обращением со мной ясно давали понять, что они являются хотя и косвенными, но единственными непосредственными начальниками военных агентов.
Они держали себя европейцами, людьми, хорошо знакомыми с заграничными порядками, и вместо плохой штабной столовой всегда приглашали запросто позавтракать в «Отель де Франс» на Большой Морской — там по крайней мере ни вызовы начальства, ни вопросы посетителей не могли помешать интимной беседе.
Много таинственного и необъяснимого, в особенности в русских делах, оставила после себя мировая война, и первые загадочные совпадения обстоятельств начались для меня именно в это памятное утро 24 июля. Чем, например, можно объяснить, что во главе самого ответственного секретного дела —разведки — оказались офицеры с такими нерусскими именами, как Монкевиц, по отчеству Августович, и Энкель, по имени Оскар?»
После большевистского переворота Совет солдатских депутатов предложил Монкевицу возглавить 4-ю армию. Убежденный монархист, генерал-лейтенант отказался и был освобожден от занимаемой должности. До июня 1918 года он был в распоряжении бывшего командующего Румынским фронтом генерала Щербачева, где пытался не допустить разграбления имущества русской императорской армии провозглашенным украинским правительством Центральной рады. В результате на него было совершено покушение, после неудачи которого самостийниками был отдан приказ об аресте Николая Августовича. Эти события вынудили его эмигрировать в Западную Европу.
Тогда же он вступил в монархическую тайную организацию «Союз верных», которую возглавлял бывший депутат Государственной думы Марков Второй. Кроме одного из бывших лидеров «Союза русского народа» в нее входили генерал-лейтенант Арсеньев, полковники Гершельман, Хомутов; князь Долгоруков, бывшие депутаты Государственной думы Дерюгин и Лавринов-ский. Интересный момент: структура «Союза» очень напоминала масонскую. Руководящим органом был «Тайный верх», который кроме самого Маркова Второго составляли князь Ширинс-кий-Шихматов, сенатор Римский-Корсаков, генералы Краснов и Гурко. Членство в «Союзе» имело две степени: «латники» и «воины». Полноту сходства с масонами дополняло еще и то, что «Союз верных» никогда не выступал открыто, предпочитая влиять на политику через своих членов. А что же предлагал-то «Союз верных». Рецепт был прост — беспощадная борьба с мировым еврейством, которое спонсировало русских революционеров: «С падением царского самодержавия пала монархия, а затем разрушилось и все Российское государство. Это великое падение произошло по той причине, что правящий слой русского народа, развращенный вредными лжеучениями либерализма и рационализма, постепенно утратил здоровое чутье государственного самосохранения, перестал понимать, что Россия неотделима от православия и самодержавия, и помог врагам России затемнить народный рассудок и обманом завлечь народ на гибельный путь разрушения основ своего государства и оплевания святынь своего духа.
Темная сила одолела великую православную Россию не в открытой борьбе, а воровским образом прокравшись к источникам русского просвещения и русской культуры.
Только отравив эти источники духом сатанинского отрицания и мятежного своеволия, только полонив печатное русское слово, а через то и русскую мысль, только став господином российского «общественного мнения» и властным распорядителем репутаций государственных и общественных деятелей России,—только тогда раскрыла свои адские карты эта чудовищная, человекоубийствен-ная, темная сила и вонзила нож в сердце своей связанной порукам и ногам несчастной жертвы».
В этой организации Монкевиц пробыл недолгОдВ середине 1919 года он становится начальником миссии в Париже Вооруженных сил юга России. В сферу его деятельности, в частности, входили вопросы материальной помощи офицерам, эвакуированным из Латвии. Тогда же Монкевиц написал книгу «Крушение русской армии», в которой подробно изложил причины революции.
Поражение Белого движения в Гражданской войне отразилось на взглядах генерала. Он стал ярым противником интервенции, считая, что это будет направлено не для блага России, а для выгоды Антанты. Монкевиц убеждал всех, что основную ставку в борьбе с большевиками необходимо делать на агитацию в Красной армии, которая и должна будет совершить переворот в стране. При этом он был помощником Кутепова в Боевой организации. Как у него это увязывалось со взглядами — судить не возьмусь.
В эмиграции Монкевиц вместе с дочерью и сыном был во Франции. Жил по соседству с генералом Деникиным. По вечерам они часто встречались, пили чай, обсуждали Гражданскую войну и положение дел в Советской России. Так было и в тот роковой ноябрьский день 1926 года. Монкевиц пришел в гости и, что называется, засиделся. Выглядел он озабоченным: был кое-как одет, рукава пиджака ему были явно коротковаты, и он старательно пытался придать им должный вид. Не получалось. От этого он нервничал еще больше. Часы давно пробили полночь, а генерал все не собирался уходить. Тактичные хозяева молчали. Наконец во втором часу ночи он попрощался с Антоном Ивановичем. Вышел на улицу и исчез. Навсегда.
Утром к Деникиным прибежала встревоженная дочь Монке-вица и спросила, где ее отец. Антон Иванович рассказал все подробности вечера. Но он не знал, куда ушел от них генерал. Дочь немедленно позвонила в полицию. Деникин знал, что дома у заместителя Кутепова по Боевой организации наверняка хранились важные документы. Он попросил дочь Монкевица принести их к нему домой. Там они были в сохранности. Так и поступили. Деникин тщательно осмотрел документы. По ним нельзя было установить причину внезапного исчезновения генерала. Но они давали ответы на более важные вопросы. Сам Антон Иванович вспоминал спустя несколько лет: «В несколько очередей принесли пять или шесть чемоданов и свалили в нашей столовой. Жена понесла на почту мою телеграмму Кутепову о происшествии и с просьбой немедленно приехать и «взять свои вещи». Только через два дня приехал полковник Зайцев (ближайший помощник Кутепо-ва по конспиративной работе) и в два или три приема увез бумаги. Я через него вторично пригласил Кутепова к себе для беседы.
Дело в том, что, желая припрятать от возможного обыска французской полиции хотя бы наиболее важное, мы с женой целые сутки перебирали бумаги. Кроме общей текущей и не очень интересной переписки в делах находилась и вся переписка с «Трестом» — тайным якобы сообществом в России, возглавляемым Якушевым (имел 3 псевдонима), работавшим с Кутеповым.
Просмотрев это, я пришел в полный ужас, до того ясна была, в глаза била большевистская провокация. Письма «оттуда» были полны несдержанной лести по отношению к Кутепову: «Вы, и только Вы, спасете Россию, только Ваше имя пользуется у нас популярностью, которая растет и ширится» и т.д. Про великого князя Николая Николаевича «Трест»говорил сдержанно, даже свысока; про генерала Врангеля — иронически. Описывали, как росло неимоверно число их соучастников, ширилась деятельность «Треста»; в каком-то неназванном пункте состоялся будто тайный съезд членов в несколько сот человек, на котором Кутепов бып единогласно избран не то почетным членом, не то почетным председателем... Повторно просили денег и, паче всего, осведомления.
К сожалению, веря в истинный антибольшевизм «Треста», Кутепов посылал ему периодически осведомления об эмигрантских делах, организациях и их взаимоотношениях довольно подробно и откровенно. Между прочим, в переписке имелся срочный запрос «оттуда»: что означает приезд в Париж на марковский праздник генерала Деникина и связанные с этим чествования ? И копия ответа Кутепова, что политического значения этот факт не имеет, что добровольцы приветствовали своего бывшего Главнокомандующего, и только. Вообще «Трест» проявлял большое любопытство, и, увы, оно очень неосторожно удовлетворялось... Я не могу и сейчас сказать всего, что прочел в этой жуткой переписке...»
Деникин вместе с Кутеповым пытались найти объяснение таинственному исчезновению генерала. Но этого им сделать не удалось. Записка, оставленная Монкевицем — «Во избежание лишних расходов на погребение, прошу моего тела не разыскивать», — еще больше запутала дело. В эмиграции долго ходили слухи, что генерал, крупный агент ОГПУ, инсценировал самоубийство, чтобы скрыть бегство в Советский Союз. Однако никаких документальных подтверждений этого заявления до сих пор найти не удалось. Может быть, потому, что особо и не искали. Никому не нужно было. Эмиграция доверяла мнению председателя Русского общевоинского союза генерала Врангеля. 15 ноября 1926 года он писал генералу Барбовичу: «В области «работы» генерала Кутепова — крупный скандал. За последнее время целым рядом лиц получены сведения, весьма неблагоприятные для ближайшего помощника генерала Кутепова — генерала Монкевица. Недавно в управлении генерала Хольмсена были получены документы, подтверждающие преступную связь этого генерала с большевиками. Предупрежденный сам генерал Кутепов, однако, этому отказался верить. На днях Монкевиц исчез, оставив записку, что, запутавшись в деньгах, кончает жизнь самоубийством. Однако есть все основания думать, что это симуляция. Трупа нигде не найдено, а следы генерала Монкевица следует, видимо, искать в России...»
Данный текст является ознакомительным фрагментом.