Гудвуд

И годный же был в этот раз Гудвуд! Солнце не то что светило, оно выжигало глаза. Мне улыбнулась Эль Макферсон. Я заехал в гору на пассажирском сиденье Mclaren Mercedes, и кто-то написал пальцем на пыльном капоте Ferrari Enzo Джея Кея: «Джоди обогнала»[102].

Но круче всего было все же то, как на субботнем торжественном приеме, с Крисси Хайнд у микрофона и полутонной фейерверков на басу, один мужик отозвал меня в сторону для кулачного поединка.

Это был историк автомобилизма из Daily Telegraph, по чьей милости Top Gear склоняли в таблоидах: он заявил, что мы вываляли в грязи исторический Jaguar С, что мы хулиганы, что таким не место на телевидении и прочее в этом духе.

Короче говоря, я ответил ему на страницах Sun, что мы знаем, где он живет, и если он хочет увидеть настоящее хулиганство, пусть попробует пожаловаться еще разок.

Ну и зол же он был. Так зол, что на Гудвудский мордобой вышел, топорща протестную, как я ее могу определить, бороду. Хотя, может, он забрал себе в голову, что борода, отросшая от лица, — это вообще круто и стильно.

Так или иначе, он сто раз ткнул меня в грудь, кричал, что я жирный и дряхлый, и он уделает меня одной левой. Рад бы я сообщить вам, что заткнул его ударом промеж глаз, но бить его было бы все равно, что бить гнома. Так что, признаюсь, я просто посмеялся над ним и пошел себе квасить.

К одиннадцати я основательно накачался, и потому последующие события память удержала лишь местами. Помню, как Эдди Джордан[103] рассказывал, что у них будет новый движок, и как я знакомился с Эдселем Фордом[104], и какой он классный. Помню, мне понравилась жена нового босса европейского подразделения Ford, но почему-то танцевал я с Дэйвом Ричардсом[105].

Хорошо помню, что в какой-то момент обсуждал с хозяйкой приема Дженет Марч[106] противоестественные и незаконные формы половой близости. Однако, учитывая, что Дженет — милейшая из людей, кого я только знаю, наверное, я что-то путаю. Может, это у нее будет новый движок, а похабничали мы с Эдди Джорданом. Да, и еще там был Дженсон Баттон[107] в лиловом костюме.

А потом в три часа ночи в отеле я отчаянно цеплялся за кровать, которая, я знал, парит вверх ногами. Почему вертящиеся комнаты всегда делают так? Останавливаются, не докрутив пол-оборота.

Увы, утром я все еще был пьян, поэтому, обнаружив, что у SL спустило колесо, сразу решил, что это дело рук историка. Я носился вокруг красный и потный и орал: «Сволочь! Сволочь!». Пока жена не указала мне на колпачок ниппеля, пояснив: «Если бы кто-нибудь специально спустил колесо, он бы не стал накручивать обратно колпачок».

Здравая мысль. Но уже не такая здравая — искать в воскресенье шину для SL. Наконец приехал местный «мерсовский» дилер — и уронил машину с домкрата. Парню, который сообщил мне об этом, повезло, что я уже начал похмеляться и мне было глубочайше плевать.

Чтобы смягчить удар, он сказал, что я могу занять пассажирское сиденье в 612-сильном McLaren Mercedes, который приехал на фест без объявления. Ну что сказать? Не в пример некоторым другим автожурналистам, я не могу делать выводы о леворукой машине, сидя с правой стороны, только скажу, что ревет она знатно, и что бухому пассажиру в ней прикольно. Слегка протрезвев, я помогал судить конкурс Картье, хотя, должен заметить, определить лучшего гонщика среди серийных машин пятидесятых непросто. Все они выглядели одинаково: сломанными.

К тому же судил я вместе с Дэвидом Линли[108], который всего неделю назад подвозил меня в Лондоне, когда я увидал на стоянке у немецкого посольства Bugatti Veyron.

— Ого, — сказал я тогда Дэвиду, — Новый Bugatti Veyron. Можно остановиться?

Я вылез и тут же налетел на немецкого посла, с которым мы завтракали в апреле.

В общем, он пригласил меня в машину, оставив племянника королевы стоять на тротуаре. Вышло кошмарно неловко. Ну это я вообще умею. А еще с нами судил диджей Джонни Уокер, который на мой вопрос, как дела, отвечал: «Нормально, не считая рака». Трудно сообразить, к чему ведет такой разговор, и я спросил, в каком месте рак. «В жопе», — ответил Джонни, и на этом мы закончили.

Но неприятности продолжились. На обеде между мной и моим местом за столом оказался Дэвид Култхард, который — я не раз это говорил — похож на инопланетное чудище из «Людей в черном». С виду он человек, но под этой оболочкой, я уверен, у него восемь плавников и перепончатые лапы.

Если у кого и есть причина двинуть мне под дых, так это у него, но он, в отличие от историка, джентльмен, и все обошлось мирно.

Потом я налетел на Джоди Кидд. Суперзвезда, супермодель и самый быстрый водитель из всех проходивших гоночную трассу Top Gear.

К сожалению, наутро после гонки ей позвонил какой-то тип из The Guardian и сказал, будто я бесился, оттого что всех обскакала девчонка. Это полное вранье, так что мы с ней все уладили и обнялись, и это был один из тех моментов жизни, после которых живешь уже не по-прежнему. Я совершенно влюблен в эту девушку.

За обедом сэр Теренс Конран[109] поведал мне, что ездит на Audi. Прости, Тел, но с равным успехом ты мог бы сообщить, что у тебя есть уши. Ты одно из самых крупных светил дизайна в стране, и ни при каких раскладах не мог бы ездить ни на чем другом.

Но я не успел это ему изложить, так как с другого конца палатки мне улыбалась Эль. Приятный сюрприз. Мы однажды обедали вместе, и вот доказательство, что Эль этого не забыла. Во дела. Когда я вернулся из туалета, обед уже закончился, так что я прошагал на площадку суперкаров, подрезал ключ от выставочного SL55 и рванул домой.

Так прошли мои сутки на Гудвудском фестивале скорости. Драка, забег в ширину, Pretenders, две супермодели, McLaren Mercedes и пятиминутный разговор о серийных тачках пятидесятых с плотником Ее Величества. Ни на Хенли, ни на Уимблдоне, ни на выставке цветов в Челси и половины этого не случается.

Было здорово, но лишь проехав добрую половину А34, я понял, что кое о чем забыл. Я не посмотрел ни одного заезда на гору в облачении из рева и дымящих покрышек[110].

Что ж, фестиваль, похоже, стареет. Главное событие превратилось в побочную забаву.

Сентябрь 2003 года

Данный текст является ознакомительным фрагментом.