24. Кто виноват, что гибнут спортсмены?

24. Кто виноват, что гибнут спортсмены?

Футболистам в нашей стране искренне повезло. Они могут два раза в день (иногда и один раз) выходить на двухчасовую тренировку и раз (реже – два) в неделю походить пешком (реже – побегать) по полю. Потом злобно пройти мимо журналистов в микст-зоне, огорчившись на справедливые вопросы и упреки. А потом проверить банковский счет. Сходить в ночной клуб. После ночных шалостей снова обидеться на журналистов и болельщиков. И так по кругу.

Роман Павлюченко, записав интервью на «Радио Спорт», вышел из нашего здания на Большой Татарской, сфотографировался с девушками-ведущими, потом направился к своей припаркованной неподалеку машине немалых размеров. Провинциальный мальчик-стажер, куривший на крылечке, не смог скрыть восторга:

– Ой, какая машина у вас!

– Играйте в футбол, – широко улыбнувшись, ответил Павлюченко. Игрок, приросший к скамейке запасных в своем клубе. И игру демонстрирующий все реже и реже.

Повезло тем футболистам, кто добрался до высот. Если спуститься на несколько ступенек, то ситуация катастрофическая. Вы знаете, сколько получает детский тренер где-нибудь в Подмосковье? От 5 до 7 тысяч рублей. Полагаю, что по стране и того меньше. Признайтесь честно: вы отдадите своего ребенка тренеру, месячная зарплата которого составляет сумму 125–175 евро? Будете ли уверены, что это хорошая секция, спортшкола, что это профессионал, которому можно доверять? А между тем ситуация именно такова. Вот и получаем мы во многих видах спорта уродливые ситуации, когда родители делают на своем ребенке бизнес, не считаясь ни с чем.

Мне прекрасный спортивный врач, человек, которому я доверяю, рассказывал немало историй, от которых глаза на лоб лезут. Вот одна из них. После смерти хоккеиста Алексея Черепанова осенью 2008 года хоккейные власти стали всерьез проверять всех хоккеистов: состояние здоровья в целом, сердце в частности. Сначала проверили всех действующих игроков КХЛ, потом спустились на ступеньку ниже. Не знаю, какие были даны рекомендации. О том, что какой-нибудь талантливый французский футболист заканчивает играть из-за проблем с сердцем, мы узнаем намного чаще, чем ту статистику, которая вроде бы здесь, рядом, под рукой. А почему? Все очень просто.

Приезжает откуда-нибудь из Сибири способный паренек, лет 16 или 17. По всем игровым характеристикам – почти готовый профессиональный хоккеист. Врач осматривает, много раз перепроверяет сам себя и, осторожно подбирая слова, говорит родителям паренька: «Ему играть нельзя. Ему вообще нельзя заниматься спортом. Не берусь утверждать, проблемы с сердцем у него от рождения, или же его „сломали“ повышенные физические нагрузки… Но одно могу сказать точно: если он не бросит играть прямо сейчас – через полгода, год или максимум два случится то же самое, что произошло с Черепановым».

Как вы думаете, что происходит в кабинете врача в последующую минуту? Не буду предлагать вам разнообразные варианты на выбор, потому что действительность оказывается круче любой придумки: отец начинает нервно орать на врача. Суть текста вкратце сводится к одному тезису: «Доктор, ты не представляешь, на что мы шли последние годы. Мы жили впроголодь, потому что сын должен поехать в Канаду. Он там будет уже через полгода. Там заработает столько, что и сам будет жить достойно, и нам с матерью на старости лет воздастся за все хлопоты и унижения. И врачей на эти деньги наймет, и все, что надо, себе подремонтирует». Дальше уже следуют вариации – предлагают врачу деньги или нет.

Вот такая ситуация. Я могу поставить себя на место этого родителя. И понять, что это в нашей, московской жизни ситуация в последние 20 лет изменилась. Раньше добиться чего-то в мире можно было, только став большим спортсменом или крупным ученым. В исключительных случаях – артистом. Все. Других способов люди не знали. Иначе по миру ты ездить не будешь. Вариант с дипломатической службой не обсуждаю. Сообщество это было весьма герметично, и со стороны попасть туда было невозможно.

В далекой провинции ситуация, наверное, не изменилась до сих пор. И не известно, когда изменится. Но даже взвесив все это, я не понимаю, как можно ставить на чашу весов не просто здоровье – жизнь собственного ребенка?

Я привел довольно крайний случай. Но ведь торговля собственными детьми становится нормой и на более высоком профессиональном уровне. Я вспоминаю разговор с нашей легендой – Владимиром Маслаченко. Был конец лета – начало осени 2002 года. Мы сидели у него на кухне в «генеральском» доме неподалеку от станции метро «Сокол», говорили о закончившемся недавно чемпионате мира, где наши довольно бесславно «слили» матчи Японии и Бельгии. Обсуждали наших игроков, в том числе конфликт Дмитрия Сычева со своим клубом, который – детали уже стерлись из памяти – не хотел его продавать за границу, а игрок в знак протеста не выходил на поле. И Владимир Никитич довольно жестко прервал мои вопросы о перспективах футболиста: «Мне стыдно за эту ситуацию, за то, что такое вообще возможно. Отец мальчишки просто торгует им. У него есть товар – сын, и он хочет внаглую, по-жлобски просто срубить денег». Кстати, звезда Сычева, как мы хорошо знаем, с тех пор так, по сути, и не взошла.

У меня была одна коллега, которая страшно хотела, чтобы ее единственный любимый ребенок стал футболистом. Вечно мы организовывали ей показы сына известным тренерам. Тем было неловко нам отказать, но, как правило, вердикт был у всех единый: техничный, но не хватает физических кондиций, по полю бегать не сможет. Может, порекомендуете маме отдать его в мини-футбол? Там есть шанс, что на что-то и сгодится…

Мама ходила по редакции и у каждого по очереди спрашивала: есть ли у мини-футбола шанс стать олимпийским видом спорта? Иначе какой смысл вкладываться?

Я примеров могу привести много. Мы говорим про виды спорта – футбол, хоккей, – где есть деньги. Где в высших эшелонах реально что-то получить. На хлеб с маслом. И на безбедное существование за границей. Если же взять практически все остальные виды спорта, то ситуация удручающая. Масштабно и поголовно. Первые лица, наверное, еще что-то умудряются урвать, но спортсмены… Даже если они выступают не на уровне чемпионов областных или районных соревнований, а выше – на самом серьезном уровне – на уровне спортсменов сборной. Мне вспоминается нашумевшая история начала 2010 года с девушкой, занимавшейся стрельбой. Она скончалась после того, как подцепила жуткую болезнь из-за отравления крысиным ядом в мотеле в каком-то заштатном селе Центральной России. Когда начали разбираться, почему сборная жила в совершенно отстойнейшем мотеле для дальнобойщиков, выяснилось: существуют финансовые нормативы, на какую сумму спортсмен сборной должен жить на сборах. Она на тот момент составляла что-то около пятисот рублей. Разумеется, найти приемлемую гостиницу даже вдали от цивилизации на эту сумму практически невозможно. Вот и поселили в мотель.

Но поразило меня в той истории совсем иное. Вскоре после нее я участвовал в ток-шоу одного из телеканалов, где выступал в качестве приглашенного эксперта. Одним из основных спикеров был глава Стрелкового союза России, человек, искренне любящий стрелковый спорт, а кроме того – владелец Новолипецкого металлургического завода, самый богатый россиянин Владимир Лисин. При записи передачи все было стройно и благостно, все рассуждали о судьбах спорта, в том числе весьма медалеемкого: в стрелковом спорте на Олимпиадах разыгрывается аж 15 комплектов медалей! А после записи на мой невинный вопрос о том, ощущает ли самый богатый человек страны (по версии «Forbes» последних лет) личную ответственность за смерть спортсменки, умершей из-за того, что ее унизительно поселили в том отстойнике, господин Лисин просто взорвался: «Да что ко мне все пристали с этой спортсменкой? Ну, мало ли, где она заболела!..» Дальнейшее обсуждение темы стало просто бессмысленным. На место одних униженных встанут другие – в целом ничего не изменится. И никто ни в чем не виноват. Потому что никто особо и не стремится потребовать от виновных честного ответа…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.