А. Бородай, И. Стрелков КАДАРСКАЯ ЗОНА[90]
А. Бородай, И. Стрелков
КАДАРСКАЯ ЗОНА[90]
«Вертушка» нырнула в просвет между горами и села на раскисшее от дождей картофельное поле. Не успели колеса старенького Ми-8 коснуться земли, как в салон запрыгнул здоровый, увешанный оружием мужик. Следом за ним в вертолет втянули два дрожащих человеческих тела, прячущих окровавленные, коротко стриженные головы в воротники рваных телогреек. Спецназ внутренних войск только что захватил этих ваххабитских боевиков, решивших спасти свои жизни и пытавшихся просочиться через кольцо окружающих долину федеральных войск. Пленники падают на колени, прижимаются лбами к полу, как мусульмане на молитве, дрожат от страха, а вертолет тут же взмывает в воздух. Через несколько минут один из неудачливых «борцов за исламские джамааты» пытается приподнять голову, но на шею ему опускается тяжелый ботинок бортстрелка.
Вскоре мы приземляется на очередное картофельное поле, земля которого взбита гусеницами и колесами бронетехники настолько, что напоминает взбитые сливки. Сразу за вертолетной площадкой начинается хаос КШМок (командно-штабных машин), антенн, палаток, грузовиков, тягачей и бэтээров. Влажный воздух пахнет дымком полевых кухонь и сгоревшим артиллерийским порохом, а по утрамбованной сотнями подошв земле бегут, перекрещиваясь, десятки проводов. Чудь дальше, на самом гребне горы, вырыт просторный окопчик, поверх которого натянута маскировочная сеть. Именно здесь основной командный пункт окружившей Кадарскую зону группировки федеральных войск.
«Кадарская зона» — так теперь называют земли маленькой ваххабитской теократической республики «исламских джамаатов», несколько лет назад возникшей на территории Буйнакского района Дагестана. Поражающая своим плодородием райская долина, где на небольшом «пятачке» земли соседствуют различные климатические зоны и растет буквально все: от абрикосов и алычи до капусты и картошки, где всегда найдутся зеленые альпийские луга для выпаса многочисленного скота. Долина была густо населена. Четыре селения — Кадар, Ванашимахи, Карамахи и Чабанмахи — практически сливаются друг с другом.
Но мирная жизнь кончилась здесь уже несколько лет назад. В аулах, ставших оплотом религиозных изуверов, нашли пристанище чеченские бандиты и международные террористы. Здесь женился и построил свой дом на российской земле иорданский садист-моджахед Эмир Аль-Хаттаб.
В Кадарской зоне опытные инструктора из Турции и арабских государств готовили диверсантов и террористов для борьбы с ненавистными русскими. В специальных цехах, оборудованных по последнему слову техники, ваххабиты производили свое оружие — минометы и даже тяжелые снайперские винтовки калибра 12,7 мм. Впрочем, оружие шло сюда и из-за рубежа — например, из недалекого Азербайджана. Часть его оседала в местных арсеналах, остальное отправлялось дальше на север — в Чечню.
Ваххабиты Кадарской зоны занимались не только активной пропагандой своих взглядов в окрестных селах, но и усиленно готовились к оборонительной войне. Они вырыли многокилометровую сеть ходов сообщения, построили множество бетонированных бункеров, оборудовали десятки огневых точек. В пещерах на склонах горы Чабан они соорудили почти неприступные убежища, командные пункты, склады оружия и боеприпасов.
И то, к чему они так долго готовились, наконец случилось. Война пришла в Кадарскую зону.
С КП открывается захватывающий красоты вид на аулы Кадар и Карамахи, начинающиеся прямо у подножия горы, и на окрестные горные хребты. Чабанмахи и Ванашимахи практически скрыты за рассекающим долину скалистым гребнем. Оттуда поднимаются столбы дыма, слышны глухие разрывы. Грохочет перестрелка и в относительно близких Карамахи. Тишина только на улицах сдавшегося в самом начале операции Кадара. Даже дома в Кадаре целы, только стекол нет — вылетели от близких разрывов. А Карамахи — живописная груда развалин, некоторые дома горят и, видимо, уже давно.
В нескольких шагах дагестанский милиционер и рослый, с седыми висками вэвэшный генерал допрашивают одного из только что привезенных пленных. Потом его ведут под маскировочную сеть, и он надолго приникает к окулярам военной оптики, показывает рукой на лежащие внизу дома, что-то объясняет — наводит нашу артиллерию на расположение своих недавних соратников. По указанным боевиком целям тут же начинают бить стоящие слева 152-мм САУ «Акация» и расположенные справа от КП танки 242-го полка Минобороны.
«Сдал всех своих, — рассказывает один из штабных офицеров. — Показал, где у них раненые, где женщины. Самих боевиков не больше семидесяти человек осталось, и те бы уже сдались, но Хачилаев и Хайрулла за любые поползновения такого рода нещадно расстреливают».
Мы представляемся генералу О. (фамилию не называю, так как генерал опасался, что жена узнает, в какую командировку он угодил), и тот указывает места основных боев и расположение штурмующих ваххабитский анклав отрядов спецназа МВД. Вопрос о наших потерях заставляет его нахмуриться. «Потери немалые, — отвечает он. — Видите, чем стреляют, — и вынимает из просторного кармана бушлата здоровенный патрон для крупнокалиберной винтовки. — Вчера солдата из 22-й бригады таким сквозь толстенную кирпичную стену убили».
Однако в целом настроение у тех, кто находится на КП, приподнятое. После двух недель тяжелейших боев наступательные действия отрядов спецназа развиваются довольно успешно, а сопротивление боевиков резко ослабло. Все как один говорят о «переломе» ситуации. О том, что победа близка.
Конечно, дагестанские ваххабиты надеялись, что федеральные руководители и командиры будут вести себя так же, как в свое время в Чечне. Они рассчитывали, что их долгое и яростное сопротивление, а также серьезные потери федеральных войск заставят русских пойти на переговоры. И уж тогда у московских чиновников-миротворцев можно будет выторговать любые уступки, да еще и многомиллионную «компенсацию» получить. Командиры ваххабитов не думали, что российские генералы, презрев «соображения гуманности», станут спокойно и открыто применять по населенным пунктам авиацию и артиллерию. Применять столько, сколько надо, чтобы по максимуму сберечь жизни русских солдат. Они крупно просчитались.
К сумеркам на КП появляется дочерна загорелый человек, в котором узнаем старинного, еще по Чечне, знакомого — командира одного из отрядов спецназа. Он озабочен — сегодня у него в отряде двое раненых, которых надо срочно доставить в Махачкалу.
Ночь на КП
Между десятью и одиннадцатью часами вечера вдруг стали часто бить самоходки. Под маскировочной сетью КП в тесноте сгрудились штабные офицеры. На дальней высоте — там, где самый центр аула Чабанмахи, ведет тяжелый бой 17-й отряд спецназа внутренних войск и дагестанский ОМОН. В темноте вспыхивают трассера и разрывы. Изредка почти безлесные горные хребты озаряются бледным светом мощных осветительных ракет.
Оказывается, боевики, прижимая наших огнем из пулеметов и снайперских винтовок, подошли к позициям на расстояние броска ручной гранаты. Некоторые даже прыгали с криком «Аллах акбар!» в окопы и подрывали себя вместе с солдатами.
КП помогает своим артиллерийским огнем. «Утёс» (это позывные командующего) требует вертолетов для вывоза раненых, ищет затерявшихся куда-то врачей. Бой стихает минут через сорок, но орудия федеральной артиллерии «работают» еще несколько часов. Наши войска в Чабанмахи были вынуждены оставить занятую днем высоту.
Как выяснилось позже, в ту ночь отряд ваххабитов численностью в 60–70 человек сумел прорваться сквозь позиции федеральных войск и уйти через никем не блокированную гору Чабан в густую «зеленку» на ее обратном склоне.
Несколькими днями позже случай свёл нас с бойцом 17-го отряда спецназа ВВ, всё ещё остро переживавшим минувший бой, в котором он принимал непосредственное участие. Найдя в нас благодарных слушателей, боец рассказывал торопливо и горячо, как бы опасаясь, что мы неожиданно исчезнем, так и не выслушав его повести о подвигах павших товарищей.
17-й отряд 11 сентября штурмовал и захватил часть Чабанмахи, забравшись в самую верхнюю часть села и немного не дойдя до сердца вражеской обороны, центральной мечети. Но ночью ваххабиты предприняли отчаянную контратаку, видимо, намериваясь прикрыть отход основной группы в горы или рассчитывая, в случае крупного успеха, прорваться вниз. Среди окопов и разрушенных строений, в густом кустарнике, покрывающем крутые склоны, разгорелся упорный бой. Противники стреляли друг в друга почти в упор. Но бешеная атака моджахедов увенчалась лишь частичным успехом. Бойцы 17-го отряда были отброшены с гребня, однако, совсем недалеко. Потери спецназовцев в этой схватке составили 6 убитых и около 20 раненых. Больше всего пострадал разведвзвод, оказавшийся на самом острие вражеской атаки. Потери атакующих были больше в 3–4 раза. Только убитых боевиков насчитали не меньше двух десятков. Значительная часть из них пала от руки ефрейтора Руслана Чесникова, до последнего прикрывавшего отход товарищей. Окружённый почти со всех сторон, Руслан отстреливался до тех пор, пока боевик-смертник с гранатами в руках не кинулся на него с откоса. Другой боец — ефрейтор Игорь Клевцов — с разорванным осколками лёгким отказался покинуть позиции, сражался до конца и пал от пули снайпера уже при отходе. Обоим оставались считанные дни до демобилизации… Когда заполняли наградные листы, павших сочли достойными лишь медалей «За отвагу» (посмертно).
В операции по уничтожению ваххабитского анклава, начавшейся 29 августа, принимали участие 4,5 тысячи солдат и офицеров федеральных войск. Но непосредственные бои с боевиками на склонах горы Чабан и в самих селениях Чабанмахи и Карамахи вели лишь 17-й, 20-й и 8-й отряды спецназа МВД (боевой состав каждого около сотни человек), 22-я бригада спецназа внутренних войск (боевой состав около 300 человек) и малочисленные (от 10 до 30 человек в каждом) профессиональные спецподразделения вроде тульского ОМОНа, дагестанского ОМОНа, московского СОБРа, спецназов ГУИН из Кабардино-Балкарии, Краснодарского края, Челябинска и т. д. Поэтому получилось, что соотношение между нашими воюющими на переднем крае бойцами и ваххабитскими боевиками было почти один к одному вместо положенного по учебникам тактики один к четырем в пользу наступающих. Превосходство федеральных сил достигалось в основном за счет действий авиации и артиллерии (танки и самоходки, минометы и т. д.). Войска Минобороны, находившиеся под командованием генерал-лейтенанта Трошева, в основном осуществляли блокирование района операции и обеспечивали огневую поддержку спецназам, воюющим на территории анклава. Конечно, «спецы» в этой операции использовались не «по профилю», а просто как хорошая пехота. Причина такой «щедрости» федерального командования в том, что обычной хорошей пехоты в Российской армии почти не осталось.
В Чабанмахи
Наутро распогодилось. Кристальной чистоты горный воздух, кажется, приближает стоящие в долине домики и вершины горных хребтов. Но общая пасторальность картины нарушается белыми дымками разрывов, вспухающими над остатками Карамахи. На сей раз бьют по селу стоящие рядом с КП танки.
Вскоре прилетает уже знакомая нам вертушка, на закопченном борту которой за прошедшую ночь к надписи «За Родину» прибавилось «Слава России». Впрочем, на другом боку вертолета значится «Sex mashine». Из штаба «воздушные рабочие войны» должны лететь в долину за ранеными — кажется, в Карамахи. Мы прыгаем на борт, отмахиваясь от предупреждений штабных: «Там беспорядочный огонь». Командир экипажа суров и сосредоточен: «Садиться буду буквально на секунды, так что вскакивайте, не задерживайтесь».
На посадочной площадке, представлявшей из себя всего лишь относительно плоскую возвышенность на самой окраине Карамахи, нас, конечно, никто не встречал. Навьючившись сумками с различным походным скарбом, мы двинулись по разбитой дороге, вдоль которой по холмам и низинкам разбросаны почти не пострадавшие от войны большие каменные дома и хозяйственные постройки. Вокруг, не обращая внимания на близкую канонаду, спокойно пасется брошенный хозяевами скот, бродят куры. Наконец, во дворе одной из построек замечаем типично «военную» суету — отсюда собирается выступить на зачистку села Чабанмахи сводный отряд спецназа УИН (Управления исполнения наказаний) Министерства юстиции Кабардино-Балкарии с приданными ему снайперскими группами УИН Калининградской и Кировской областей. Переговоры с бойцами и командирами недолги и по-деловому практичны — спецназовцы без проволочек согласились взять нас с собой.
Отряд спецназа УИН попал в Кадарскую зону «совершенно случайно». Набранный исключительно из добровольцев и насчитывавший около двух десятков бойцов, он заранее предназначался для усиления охраны объектов УИН и «зон» на территории Дагестана. Ни о каком привлечении к боевым действиям при отправке в командировку и речи не было. Перед выездом у личного состава собирались отобрать даже подствольные гранатометы, аргументируя данное намерение «ненужностью» такого оружия для охраны заключённых. Только оказавшись в зоне боевых действий, спецназовцы получили пулемёты, снайперские винтовки, ручные гранаты. Впрочем, жаловаться на вооружение отряду особенно не приходилось. Все поголовно (за исключением приданных «калининградцев» и «кировцев») были снабжены автоматами АКМ (7,62 мм) — предметом глубокой зависти спецназовцев внутренних войск, снаряжённых в подавляющем большинстве «пукалками» АК-74 калибра 5,45 мм. Пистолеты ТТ и АПС, хорошо подогнанные разгрузочные жилеты, надёжные тяжёлые «броники» выгодно отличали спецназ УИН от многих других задействованных в операции подразделений.
В ожидании выхода бойцы с аппетитом уплетали заранее приготовленное мясо, тушёнку, пили круто заваренный и сдобренный сгущённым молоком чай. Выступили, не торопясь, без особой спешки и суеты. У очередного командного пункта (этот штаб, возглавляемый аж генерал-полковником Калининым, «автономно руководил» всеми отрядами Минюста) подразделение посадили на бронетранспортер и направили непосредственно в Чабанмахи. Перегруженный БТР сначала «ухнул» по крутому и чрезвычайно грязному спуску в ущелье, потом, натужно урча, долго полз по каменистому ложу горного ручья и, наконец, медленно полез вверх (на этой чудовищной дороге, которую осилила далеко не вся техника федеральных войск, уже успели перевернуться бээмпэшка и БТР). С огромным трудом одолев подъем, мы добрались почти до передовых позиций. Последний участок пути преодолевали пешком, с пыхтением вытаскивая на плечах коробки и ящики с боеприпасами, сухпаем и прочим военным имуществом. У кабардино-балкарцев появился законный повод похвастаться своей выносливостью — привычные к горным условиям, прекрасно тренированные бойцы легко лезли вверх с грузом в 50–60 килограммов. К сожалению, иных поводов гордиться своей подготовкой спецназовцам УИН не представилось.
Когда после длительной остановки в занятом дагестанским ОМОНом доме отряд выступил на зачистку группы домов в нижней части села Чабанмахи, полностью сказалось отсутствие настоящей боевой подготовки и опыта участия в подобных операциях. Слава Богу, кроме нескольких пуль, пущенных далёким снайпером и просвистевших высоко над головами, никакого сопротивления в зачищаемой части села противник не оказал. Иначе толпившиеся на любом открытом пространстве и откровенно терявшиеся на подходе к каждому очередному «зачищаемому» дому спецназовцы Минюста неизбежно понесли бы тяжкие потери. И если действия отдельных бойцов ещё носили осмысленный характер, то командование отрядом было ниже всякой критики. Возглавлявший отряд полковник Н., в прошлом — командир полка Советской Армии и ответственный работник МВД Кабардино-Балкарии — по своим командным способностям вряд ли тянул на ефрейторские лычки. Не дай Бог попасть в настоящий бой с таким «военачальником»!
И все-таки зачистка окончилась вполне благополучно. Все семь домов с примыкавшими хозяйственными постройками забросали гранатами и, обыскав, сожгли. В столбах пламени и клубах дыма поднималось к небу материальное благополучие «истинных последователей Пророка». В одном огне сгорали папахи горских старейшин и японские стиральные машины, дорогие ковры, хрустальные люстры и горы исламской литературы, полуразобранные краденые КамАЗы и многолетние запасы овса, картошки, комбикорма. Трупов в постройках спецназовцы не обнаружили, хотя тяжёлым их запахом несло от земляных насыпей почти в каждом дворе. В огонь отправили также россыпи автоматных патронов, выстрелов к ручным гранатомётам и много другого военного хлама, брошенного оборонявшимися ваххабитами.
Нагруженные сверх обычного чайниками, термосами и коврами (взятыми для ночёвки), бойцы УИН потянулись на ночлег. В качестве «особо ценного трофея» за отрядом, как привязанная, бежала здоровенная белая коза, которую отвязали в одном из сараев и выпустили на волю. Благодарная за вызволение, она, по всей видимости, испытывала привитую прежними хозяевами страстную любовь к вооружённым мужчинам и упорно игнорировала попытки себя прогнать. Само собой, её нахождение при отряде вызывало море солёных солдатских шуток у личного состава всех соседних подразделений.
Как обычно, самые пригодные для квартирования дома уже спалили, и для ночёвки уиновцы выбрали полуразбомбленное здание, оборона которого в случае ночного нападения оставляла мало надежд на успех. На счастье, нападать было уже некому. И хотя стрельба продолжалась всю ночь, это была уже всего-навсего «пальба на всякий случай», которую вели часовые расквартированных в селе отрядов. Ночь принесла с собой ещё и сильный холодный дождь, не сумевший, однако, погасить многочисленные пожары.
Несмотря на всё это, хочется сказать несколько добрых слов в адрес наших товарищей из кабардино-балкарского спецназа. Не их вина, что командование собралось использовать их совершенно не по назначению. Как бы то ни было, в то время как многие другие подобные подразделения оставались в районе Махачкалы или стояли на блокпостах вокруг Кадарской зоны, отряд вошёл в Чабанмахи и выполнил возложенную задачу.
Участие в боевых действиях огромного числа мелких подразделений чрезвычайно затрудняет элементарную координацию действий между ними. Авторам в течение значительного времени довелось наблюдать, как опытнейший офицер-спецназовец постоянно путался во всех своих трех рациях, к которым вечно не хватало аккумуляторов, и в бесконечном количестве позывных (запомни-ка все эти «Кобры», «Таймыры», «Утёсы» и «Удары»…).
Кроме того, мелкие подразделения спецназа или вовсе не обладали собственной тяжелой техникой, или получали ее в явно недостаточном количестве. Но что еще хуже, они зачастую не имели связи с авиацией, что в ряде случаев оказывалось чревато потерями от своих.
Зачистка вершины
Отряд спецназа МВД третий час топал к верхней части Чабанмахи пешим порядком, поскольку его изношенные бэтээры не осилили крутых дорог ваххабитских аулов. Бойцы напоминали вьючных лошадей — полные РДшки и тяжелые бронежилеты, автоматы и винтовки, гранатометы и пулеметы, боеприпасы к ним и тяжеленные упаковки из двух «Шмелей» — все это легло на плечи, за редким исключением, не слишком-то рослых и здоровых солдат из рабоче-крестьянских семей, детей голодноватого перестроечного времени. Бойцы карабкались вверх, при необходимости подтягивая товарищей за протянутые стволы автоматов, топтали пышные ваххабитские поля, в мелкое крошево разбивали тяжелыми ботинками ядреные сочные тыквы и капустные кочаны.
Наконец-то привал. Солдаты, прапорщики и офицеры с одинаковым облегчением плюхаются в грязь раздолбанного снарядами курятника, между осыпавшимися балками которого виден силуэт пробитого насквозь снарядом минарета мечети, рядом с которой располагается основной опорный пункт ваххабитских боевиков.
Ушедший чуть вперед командир отряда оглядывается на своих запыхавшихся бойцов и тихонько матерится. Он знает, что сегодня его отряду нужно быть у той далекой мечети. Такова задача, поставленная «Утёсом», — командующим операцией генералом Лабунцом. И еще он прекрасно понимает, что если его солдаты пойдут на штурм вершины без тщательной разведки, усталые, «на ватных ногах», то серьезных потерь не избежать. Надежда только на то, что боевики, поняв бессмысленность сопротивления, уже покинули Чабанмахи, оставив в качестве заслона смертников-одиночек.
Неторопливой походкой подходит командир дагестанского ОМОНа — с ним надо согласовать действия. Эти дагестанцы, в отличие от других местных отрядов, которые вообще не принимают участия в боях, дерутся неплохо, во всяком случае, достаточно храбро — мстят за погибших товарищей (17 убитых, около 60 раненых). Однако сегодня командир дагестанцев не рвется в бой. «Мы — ваш резерв», — настаивает он.
И в это время снова оживает рация. «Утёс» требует доложить об успехах и требует немедленных действий. «Ты спецназ или кто?» — задает он риторический вопрос. «Спецназ», — подтверждает командир и отправляет на гребень одну из групп (отряды спецназа ВВ разделены не на роты, а на группы).
Крайне негативно на ходе боевых действий сказывается то, что спецназы зачастую принадлежат к различным ведомствам (одни подчиняются ГУИНу, другие — внутренним войскам, третьи — Минобороне, четвертые — ФСБ, а пятые — чуть ли не самому Рушайло…). Своеобразный ведомственный феодализм частенько приводит к тому, что командиры склонны заботиться о «своих» частях и подразделениях, иногда забывая или даже «подставляя» «чужих». Ситуация усложняется присутствием в зоне боевых действий поистине огромного количества разнообразных генералов, многие из которых не столько командуют войсками, сколько что-то там координируют и согласовывают (то есть в переводе на русский язык, путаются под ногами). Только в так называемой Кадарской зоне авторам удалось насчитать целых семь генералов, трое из которых носили генерал-полковничьи погоны.
Знамя
Мы наблюдаем, как бойцы тяжелым шагом поднимаются по склону в самую высокую часть Чабанмахи. Вот они достигли гребня, движутся перебежками, бьют куда-то из автоматов. На помощь группе устремляется разведка отряда: четыре солдата, четыре прапорщика и офицер.
По разбитой горной дороге к нам подползает странного вида гусеничная машина, вооруженная только двумя длинными ракетами. Она уходит чуть вперед, после чего над развалинами мечети и домов, в самом сердце Чабанмахи на мгновение вырастает огромный огненный шар. Мощный взрыв, воздушная волна от которого весьма ощутима даже на расстоянии, напоминает атомный характерной формой дымного гриба.
«Это натуральный Аллах-пи…ц!» — орет в рацию зам. командира отряда. «Только следующую чуть левее положите», — просит он. И снова мы видим, как над развалинами ваххабитского оплота взмывает ракета, попадающая на сей раз точно в цель. Так работает УР-77 — установка разминирования, каждый заряд которой несет в себе полторы тонны взрывчатки. Жаль только, максимальная дальность выстрела — всего 500 метров.
Сделав свое дело, машина ползет обратно, а вместе с ней возвращаются и разведчики. На броне — тело бойца 17-го отряда, посеченного еще четыре дня назад вражеским АГСом. Тогда, в суматохе боя, товарищи не смогли его вытащить. Разведчики приносят и ручной гранатомет, который как свою собственность опознают дагестанские омоновцы. Вообще Чабанмахи буквально завалены «ничейным» военным имуществом.
Теперь уже весь отряд идет наверх — туда, где еще дымятся развалины домов Хаттаба и «военного амира» ваххабитов некоего Мухтара. По всему селу хлопают разрывы гранат и короткие автоматные очереди. Сопротивление боевиков сломлено, и вовсю пошла «зачистка». Счастливый особист отряда сгибается под тяжестью огромной торбы — он набрал много ценных документов. По рукам ходит фотография самого Хаттаба — улыбающийся бандит в белоснежных широких одеждах позирует на фоне окрестных гор. Находится и паспорт его жены, которую по фотографии повеселевшие омоновцы пытаются оценить как женщину.
Тем временем бойцы отряда находят хорошо заминированный дом, окруженный сетью подземных ходов. Огнеметчик бьет точно в окно, и мощное кирпичное здание складывается, как карточный домик.
Боевики явно бежали из центра Чабанмахи в панике, бросая не только непохороненные тела убитых (чего обычно стараются на делать), но и оружие — тяжелый пулемет «Утёс», управление которым ловко выведено на велосипедный руль, несколько АГСов и даже снайперские винтовки.
Приближается ночь, и зачищающие Чабанмахи отряды спецназа и ОМОны потихоньку стягиваются к центру села. Все знают, что сейчас прилетит командующий — генерал-полковник Лабунец. Вскоре он появляется — небритый, в пилотке, надвинутой на бровь, в сопровождении небольшой свиты и энтэвэшного оператора — «для истории». Генерал торжественно поднимает трехцветное знамя над развалинами какого-то сарая в самой высокой точке Чабанмахи. Он поздравляет всех бойцов с успешной зачисткой и победой. Победа! На радостях омоновцы палят в воздух из всех стволов.
Однако генерал призывает всех быть бдительными. Только что в находящихся чуть ниже Карамахах, которые тоже вроде бы очищены от противника, от пуль снайпера-одиночки погибли четверо бойцов ОМОНа.
Но все и так понимают, что ночь может принести немало неприятных неожиданностей. Ведь те боевики, что вырвались из аулов прошлой ночью, сегодня могут вернуться обратно. Командиры подразделений опасаются типичного чеченского варианта, когда бандиты, обстреливая близко расположенные позиции федеральных войск, провоцируют их на взаимные перестрелки. Все торопятся занять более или менее целые дома, организовать круговую оборону и договориться с соседями о взаимодействии.
Генерал прощается с войсками и широким шагом удаляется к вертолетной площадке. А замешкавшийся оператор в черном костюме испуганно мечется среди сгоревших домов, вызывая недобрые ухмылки солдат и офицеров. Однако развлечение скоро заканчивается — телевизионщика «спасает» штабной полковник.
Еще не конец
Разведка устроилась, конечно, лучше всех. Она, шедшая впереди отряда, как обычно, успела облюбовать и занять почти не подвергшийся разрушениям ваххабитский молельный дом. Внутри никакой мебели, зато ковры в четыре слоя. В них нам пришлось заворачиваться под утро — ночи в горах холодные.
А пока мы, вместе с потерявшим своих бывалым краснодарским уиновцем и армейскими минометчиками, довариваем суп из «трофейных» кур, оставленных нам ушедшими на другие позиции дагестанскими омоновцами, пьем малую дозу принесенной с бэтээров водки и, как водится, сетуем на служебное рвение генералов, всегда стремящегося поскорей доложить высокому политическому начальстбу о «полной победе».
Ночь прошла относительно спокойно — стреляли немного, хотя рядом с нашим окном, предусмотрительно заваленным досками и коврами, разок рванула «шальная» ручная граната. Утро 13 сентября выдалось пасмурным. В окрестностях ещё постреливали, а по рации сообщали о ликвидации мелких групп боевиков, извлеченных из «схронов» в Карамахи и Чабанмахи. Оказалось, что рядом с тем местом, где вчера Лабунец водрузил российский флаг, сегодня был найден бункер с пятью ваххабитами. Сначала они отказывались выйти, обещая «в случае чего» взорвать находящихся с ними женщин, но когда сообразили, что их «угрозы» никого не волнуют, выскочили с автоматами в руках и полегли под огнем бойцов из 17-го отряда. Один из убитых моджахедов оказался гражданином независимого Узбекистана.
К середине дня штурмовавшие село части внутренних войск стали спускаться вниз к своим полевым лагерям, где их ждали старенькие бэтээры, спальные мешки и сухпайки. Отряды проходили мимо горящих добротных домов и полей, заваленных гниющими коровьими тушами. Спецназовцы мечтали, чтобы проклятый ваххабитский анклав был стерт с лица земли вакуумными бомбами или хотя бы сожжен дотла, чтобы сюда уже никто не пожелал вернуться. Мы не сомневались: остающиеся в селах омоновцы постараются исполнить это желание.
Боевой дух российских военных высок как никогда, и подавляющее большинство рядовых не просто готово, но даже рвется воевать с чеченцами и ваххабитами, стремясь не только отомстить за падших товарищей, но и кровью смыть общую обиду «за державу». Не секрет, что для многих простых солдат начавшаяся война стала стимулом к осознанию собственной национальной принадлежности и формированию представлений об исторической миссии русского народа. Младший и средний офицерский состав также более «адекватен ситуации», чем российский офицерский корпус в начале войны с Чечней. Многие офицеры, начиная с уровня ротных командиров, имеют реальный опыт боевых действий на территории «Ичкерии».
Однако необходимо отметить и то, что в целом весьма успешные действия федеральных войск в Дагестане проходят в относительно тепличных условиях. К таковым относятся: поддержка большинства местного населения, что почти исключает угрозу коммуникациям; ограниченные театры военных действий, позволяющие с легкостью снабжать воюющие части и подразделения всем необходимым и маневрировать ими; близость к базам снабжения и, наконец, относительно благоприятная погода, дающая возможность реализовать превосходство в воздухе. Если в ближайшее время федеральные войска войдут в Чечню, все эти условия превратятся в свои противоположности.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.